Rag, Tag and Bobtail

В этот раз на встречу опоздал Барт, потому что еще с утра сцепился с сестрой на почве ее несправедливой к нему неприязни, и где, вы спросите? Ровнехонько посреди кухни! Та с ним не разговаривала, но сорвалась на повышенные тона из-за того что он случайно толкнул ее, когда спешил к холодильнику за сэндвичем с индейкой, совсем ее не заметив, и Лиза пролила стакан соевого молока прямо себе на новое платье. Мать решила, что он снова ее обижает, хотя Барт на правах старшего брата наоборот боролся с ее задирами (за что и поплатился такой неблагодарностью). Как говорится, не делай добра, не получишь и зла. В общем, мать, не даже разобравшись, кто тут виноват, заставила Барта протирать полы шваброй, пока Лиза прошмыгнула наверх под предлогом переодеться, и ему пришлось отдуваться в одиночку. Ябедничать на нее он не стал, он же взрослый человек, в конце концов, но сестра уже давно ходила по краю, испытывая грани его ангельского (по отношению к ней) терпения. Поэтому после уборки он сразу же направился в Лизину комнату, чтобы вытребовать у нее покаяния, но вместо этого ему пришлось общаться с наглухо закрытой дверью. Мэгги, по своему обычаю, вновь незаметно появилась у него из-за спины, материализовавшись словно из воздуха, и пока он шипел на Лизу через дверь, с осуждением качала головой, мол, «старшие совсем чокнулись», и будущее их семьи теперь лежит на ее юных плечах. Вспыльчивый характер Лизы заметили практически все в доме, и Барт часто слышал, как мать обсуждала с Гомером старшую дочь, говоря что-то про гормоны и слишком тяжелую нагрузку, иногда в сердцах сокрушаясь, что зря они давили на нее разговорами о переводе в другую школу. Когда Барт спустился вниз, чтобы, наконец, убраться из дома куда подальше, мама тоже втянула его в «разговор» в попытке выяснить, не замечал ли он еще чего странного в окружении Лизы. Может, ту продолжали обижать? Парню пришлось рассказать, что он денно и нощно следит за безопасностью сестры, приплетя к своей речи еще и своих друзей для большего веса. Это обрадовало Мардж, потому что одна пара глаз — хорошо, но целых три — еще лучше. Барт нашел повод спросить ее об ужине с последующей ночевкой для его друзей, и та сказала, что любой день на следующей неделе подойдет, кроме четверга, разумеется, и они определились на пятницу. Осталось только спросить об этом Нельсона и Милхауса, но те вряд ли откажутся. В общем, когда Барту все же удалось выехать на дорогу, он попал в пробку из-за аварии двух легковушек, и ему пришлось объезжать затор через дворы, поэтому в кафе он опоздал аж на целый час. При свете дня «Брэйниак Мания» теперь не казался ему заброшенным зданием — это было довольно обычным двухэтажным строением, вполне вписывающемся в стиль седьмого авеню на Брукс Стрит, полном других подобных ему неприметных кафешек, магазинов с книгами, арт-товарами и музыкальными принадлежностями. Барт толкнул входную дверь кафе, с удивлением обнаружив внутри довольно большое количество народа, и в основном молодежи. Внутри был приглушен свет, потому что у свободной стены висело белое полотно, на которое вовсю светил проектор, но Барт все же смог разглядеть в помещении хаотично расставленные круглые столики, как в кофейне, за которыми сидели люди — кто парами, кто компанией, а кто и в одиночку. Кто-то из них смотрел в экран, кто-то тихо переговаривался со своими спутниками, а кто-то попивал кофе или чай, поедая эклеры. Барту пришлось сканировать зал добрых пять минут, изрядно прищурив глаза, чтобы, наконец, углядеть светлую макушку Мартина, одиноко сидящего за столиком в самом дальнем углу. Симпсон направился в его сторону, пригнувшись, словно горбатый гоблин, чтобы никому не мешать смотреть кино, с неудовольствием отметив, что фильм был черно-белым и, вроде бы, иностранным, так что зря он надеялся увидеть какой-нибудь блокбастер. Хотя, а чего он вообще ожидал от бывшего одноклассника? — Хэй, — вполголоса поприветствовал он Принса, усевшись рядом с ним на свободный стул, сиденье которого глухо скрипнуло под его весом. — Извини, что опоздал, дома неурядицы. Мартин повернул к нему голову, и на его лице промелькнула целая гамма эмоций: от удивления до праведного возмущения. Он даже слегка покраснел (если можно так выразиться, все же, в помещении было достаточно темно) и приоткрыл рот, явно намереваясь разразиться гневной тирадой. Судя по выстроившимся на столике пустым чашечкам от кофе, ждал тот довольно долго. Удивительно только, почему не ушёл. Барт точно свалил бы, если бы его продинамили. — Ничего страшного, — наконец, проговорил Мартин: видимо, перебрав в голове всевозможные реплики, он решил остановиться на самом любезном. — Надеюсь, что дома все хорошо? — Да не бери в голову, — махнул рукой Барт, расслабленно развалившись на стуле. Мартин на него не злился, и у него отлегло от сердца. Он закинул локоть на спинку, и бегло осмотрелся. — Так вот он какой, значит, «верхний уровень». Похоже на обычный клуб для книжных червей, как ты и говорил. Мартин фыркнул, и поднял указательный палец вверх, посмотрев куда-то поверх головы Симпсона. Через минуту к ним подошел официант, и принял их заказ. — Зря ты так. У этого места много возможностей, — сказал Мартин, покосившись на Барта, когда официант ушел. — И я не так выражался. Вообще, здесь даже можно встретить знаменитостей, а это уже хоть чего-то да значит. — Ага. Например, каких? — саркастично ответил тот, покачав головой, совершенно не поверив ему. Принс задумчиво возвел глаза к потолку, на которых бесшумно крутились вентиляторы. — Ну, вчера, например, приходил автор новеллы «Спрингфилдцы: из старшего поколения в неизбежность», чтобы раздать автографы и поговорить с фанатами… — Стоп-стоп, — взмахнул ладонью Барт, и ненадолго поджал губы, чтобы не прыснуть. — Во-первых, что за дурацкое название… а во-вторых, ты только что подтвердил мои слова о книжном клубе. Мартин замер, осознав, что подставил сам себя, и недовольно выгнул бровь. — Еще тут проводятся концерты и открытый микрофон, я же тебе говорил, — прошипел он, слегка наклонившись к собеседнику. — Художники тоже приходят, чтобы устроить небольшую выставку, — он вздернул свой маленький и округлый нос, и многозначительно добавил: — Если повезет, то можно поднять деньжат. — А вот это уже другой разговор Мартин, почему ты раньше мне об этом не сказал? — хмыкнул Барт, взяв в руки чашку с кофе, принесенную официантом только что. — Я ведь давно искал себе помещение для выставки своей коллекции. Здесь проводят аукцион? Я задарма свои шедевры не отдам. Мартин тяжело вздохнул, и с осуждением покачал головой. — Я серьезно. Попытаться стоит, ты же неплохо рисуешь, — сказал он, взяв в руки свою чашку, и пододвинув круассан в сторону Симпсона. — Угощайся, он с начинкой. Барт ничего на это не ответил, саркастично покривив губы. Кто вообще захочет смотреть на его работы, и тем более покупать их? Да, он тоже считал, что неплохо рисует, но он явно не дотягивал до уровня профессионалов, являясь больше любителем — дилетантом, калякающим что попало на досуге, чтобы отвести душу. — Мартин, ты мне лучше скажи, — Барт отломил кусочек выпечки, и положил его в рот. Воздушные слои буквально растворились у него на языке, и он потерял нить своей мысли. — Ммм… черт. Симпсон вылупился на собеседника, удивлено вытянув лицо, и Мартин хмыкнул, лукаво стрельнув в него глазами. — Ага, я же говорил. Кондитер из Франции, — многозначительно сказал он. — Да это просто потрясающе как вкусно! — одновременно с ним воскликнул Барт. Он схватил со стола остатки круассана, и запихнул его целиком в рот, безжалостно сминая тесто, чтобы тот в него влез. — Боже… Изогнув брови в блаженстве, он едва ли не застонал от счастья, хотя это была довольно простая еда из легкодоступных ингредиентов. Медленно пережевывая выпечку, он отстраненно думал о том, что вел себя сейчас в точности, как отец. Мартин смотрел на него во все глаза — блики от проектора падали ему на лицо причудливыми тенями. — Я могу еще заказать, — сказал он тихо, мазнув взглядом по темному помещению в поисках официанта. Барт удивленно уставился на пустое блюдце: он даже не заметил, когда успел все съесть. Предложение Мартина звучало очень заманчиво, и перед ним теперь стоял выбор — стать, как отец, или побороться с генетикой еще немного. — Не, я пас… — сказал он, постаравшись скрыть разочарование в голосе. — Хотя я могу съесть штук десять, и даже не поперхнуться. Мартин прикусил нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку, и опустил взгляд. — Мне нравится смотреть, как ты ешь, — тихо сказал он, и его выразительные из-за туши ресницы дрогнули. Барт не понял, что тот имел в виду, но решил не забивать себе этим голову. По экрану поползли титры, и он вспомнил, что хотел сказать до того, как чертов круассан не выбил из его головы остатки разума. — Наконец-то! А то я уж думал, что мы так и будем смотреть древнее кино с субтитрами. И что это вообще было? — нетерпеливо спросил он, и оглянулся на механика за проектором, потому что картинка пропала. Тот менял бобины с пленкой. Мартин тоже оглянулся назад, а затем посмотрел на собеседника. — Прости, я должен был тебе сказать, какое именно кино мы тут смотрим, — виновато произнес он, когда на экране появилось название следующего фильма. Барт простонал, когда вновь увидел субтитры и черно-белую картинку. — Я когда сюда ехал, вообще не на это рассчитывал, — буркнул он, скрестив руки на груди. Он поерзал, осмотрел зал, а затем вновь издал недовольный возглас. — Да твою ж… а нельзя было поставить нечто снятое позже шестидесятого года? Кто вообще это придумал? — Людям нравится, — пожал плечами Мартин, вчитываясь в титры. — О, это же фильм, в котором играет Долен Алон… он просто шикарен! Мартин сосредоточился на экране. Прошли вступительные титры, и послышалась речь актеров. — Что? Еще и на итальянском! — Барт отчаянно запрокинул голову назад, раздумывая, как бы ему отсюда свалить поскорее. Лучше бы дома остался, ей-богу! Такое старье любила смотреть только мама, а он предпочитал приключенческие фильмы, вроде «Джона Инди: возвращение найденного судна». Мартин заметил его потуги, и наклонился к нему поближе, чтобы тихо шепнуть рядом с его ухом: — Хочешь уйти? Барт устало склонил голову вбок, и тяжело вздохнул. — Мгхм… — невнятно пробормотал он, не выражая явного согласия или же несогласия. — Дай фильму шанс, — предложил Мартин, вскинув светлые брови вверх. — Не понравится — уйдем. — Вместе? — Симпсон удивился, и быстро смерил его взглядом. — Не… не стоит. Если тебе нравится, то лучше досмотри, тем более раз это твой любимый актер… — Не то, чтобы любимый, — выпрямился на месте Мартин, расправляя плечи. — Но фильм имеет для меня особое значение, и я подумал, что тебе он тоже может понравиться. Барт расцепил руки и расположил одну ладонь на столе, и, развалившись на месте, вытянул одну ногу вперед для баланса. — Я дам ему шанс, уговорил, — сказал он, устало потерев левый глаз средним пальцем. Переживания по поводу его опоздания совсем не стоили результата, но ему было жаль потраченного на дорогу бензина. — Кстати, ты вроде бы сказал, что угощаешь? Принс лукаво приподнял уголок губы. — Разумеется, я же тебя сюда пригласил. А что? — Ничо! Давай, тащи сюда еще свою французскую выпечку, — фыркнул Барт, и тоже ухмыльнулся, предвкушая праздник живота. — Может, тогда еще и чаю выпьешь? — глаза Мартина заискрились. Судя по тону, в этой фразе скрывался какой-то смысл, но Барт его совсем не понял, и на всякий случай кивнул на предложение. Он провел какое-то время, уплетая круассаны с эклерами, иногда бросая взгляды на экран, и на полный желудок решил, что фильм все же довольно сносный, и ради атмосферы его можно было вытерпеть. Он не знал точно, любили ли этого итальянского актера, что играл в главной роли только за его таланты, но дополнительные очки тому явно добавляла его внешность. Мужчина был красив, нет, безумно красив — он был словно Аполлон, спустившийся с небес, чтобы удостоить честью полюбоваться собой простым смертным. У него было ладное тело, жгучие темные волосы, пухлые губы, выразительные скулы и мужественная линия челюсти. Хоть фильм и был черно-белым, все же можно было догадаться, что цвет глаз у актера, скорее всего, был светло-голубым или синим, а густые и темные ресницы, обрамляющие его очи, делали взгляд столь томным и чарующим, что на него так и хотелось смотреть, не отрываясь. Барт даже завидовал дамам того времени, потому что им удалось застать этого актера во времена его юности — сейчас тому явно было уже далеко за семьдесят, и Симпсон не знал, был ли тот жив до сих пор. Задумавшись о безжалостности времени, Барт, незаметно для себя проникся историей о двух молодых и ветреных парнях, что пытались устроиться в жизни в большом городе. Друзья попадали в передряги, пытаясь устроиться на работу, одновременно с этим не оставляя надежд заработать нечестным способом, дуря богатеньких дам, а затем празднуя сорванный куш вместе, тратя все деньги на шампанское и шикарные костюмы. Друг главного героя лелеял надежды когда-нибудь попасть в мафию, потому что ему хотелось уважения и легкого заработка, из-за того, что детство в приюте оставило на нем глубокий след, и ему больше никогда не хотелось жить впроголодь. Главный герой же, наоборот, уговаривал приятеля устроиться вместе на завод, и хоть тот не гнушался обманывать женщин на деньги, считая, что вполне расплачивается с ними своим вниманием, все же резонно полагал, что от мафии следовало держаться подальше. Их небольшой конфликт шел тонкой нитью сквозь весь фильм, ловко скрываемый плотной занавесью их балагура и веселья. Например, в данный момент в виду жаркого лета, парни вновь прогуляли работу, и отправились прыгать с обрыва в море. Рядом скрипнул стул — Мартин пододвинулся к Барту поближе. — Долен получил за этот фильм несколько наград, — шепнул он ему. — Это положило начало его карьеры. Забавно, что фильм, в какой-то мере, немного раскрывает его собственную судьбу: ему так же приходилось перебиваться на разных работах, чтобы прокормить семью и четверых братьев. — Ого, их было пятеро в семье? — удивился Барт, повернув голову в сторону. Мартин, лицо которого было очень близко от его, кивнул ему. — Тяжело им, наверное, было, тем более в те времена. Тот приоткрыл рот, видимо, собираясь сказать что-то еще, но отвлекся на происходящее на экране. Барт тоже, потому что там было, на что посмотреть. Герои фильма, тем временем, напрыгавшись в море вдоволь, вскарабкались на какой-то каменный утес, чтобы немного передохнуть и обсохнуть. На ребятах были модные на то время плавки, больше похожие на высокие трусы, заканчивающиеся где-то посередине талии. Герой Долена улегся полулежа на спине, устроившись на локтях, и вытянул вперед ноги, скрестив их в районе лодыжек. Его друг сидел рядом с ним, поджав под себя одну ногу, и пристально смотрел на приятеля. Волосы парней были мокрыми после купания: с них капала вода, попадая им на лица и грудь. Барту отчего-то хотелось отвести от них взгляд, но он физически не мог этого сделать. Стройные мужские тела были бесспорно красивыми, а поблескивающие на солнце капли воды на их коже гипнотизировали, заставляя смотреть, обводить изгибы взглядом, запоминать, прожигать в памяти… Барту отчего-то вдруг стало стыдно, словно он смотрел на нечто непотребное, интимное, слишком личное; словно это не предназначалось для его глаз: как будто бы он подсматривал. Он совсем позабыл, что это фильм, снятый по сценарию, и тут играют актеры, и ребят вовсе не снимает скрытая камера. Его так и подмывало встать и сказать: «Эй, осторожно! За вами наблюдают! Вас могут поймать, увидеть, и вам не поздоровится, если кто-то узнает…» Барт сглотнул вязкую слюну, и немного поерзал на месте. Парни с экрана что-то говорили друг другу, но он не успевал читать субтитры — их голоса, внезапно ставшие мягкими, тихими и бархатными, обволакивали, словно горячие итальянцы говорили ему прямо в ухо, заманивая к себе, предлагая пройти сквозь экран, и присоединиться к их свободной жизни. — Libertà, Фабио! — шептал главному герою его друг. Отчего-то тот теперь оказался совсем рядом от его лица. Фабио щурился от солнца своими черными и густыми ресницами, но не отрывал взгляда от приятеля. Тот снова заговорил, и Барт поспешно опустил взгляд в низ экрана, чтобы успеть прочитать перевод. «Свобода, Фабио! Я хочу, чтобы мы с тобою были свободными!» говорил тот. «Но мы и так свободны, Орсино! Ты посмотри вокруг», возражал ему главный герой, легким кивком указав на искрящееся от солнца море. «Мы делаем, что захотим. Мы едим и пьем, что захотим, и мы вольны идти, куда нашей душе угодно, и никто нам ничего не скажет!» Орсино опустил голову, и отрывисто выдохнул, ненадолго зажмурившись, словно от боли. Затем он отчаянно вскинул взгляд, и заговорил с итальянской страстью: «Я не о такой свободе говорю, и ты знаешь, Фабио. Меня разрывает вот здесь», он разгорячено хлопнул себя по голой груди в районе сердца. «И я знаю, что тебя тоже. Я хочу уехать туда, где никто не будет смотреть на нас косо. Где мы с тобою будем жить и делать все, что нам угодно. Ты ведь мечтал вырезать шкатулки из дерева». «На этом много не заработаешь», качал головой Фабио, опустив голову. Орсино пододвинулся к другу еще ближе, и, бережно взяв его за раздвоенный подбородок, поднял его взгляд на себя. «Я заработаю для нас столько, что тебе больше не придется об этом переживать», горячо шептал он, скользя взглядом по лицу приятеля, нежно оглаживая большим пальцем выемку на его подбородке. Фабио приоткрыл рот, не зная, что сказать на это, и зачарованно глядел на своего друга в ответ. Барт вновь поерзал на месте, ощутив подступающую тревогу в груди, ведь Орсино очевидно говорил о мафии, а Фабио был против, и вообще это было опасной затеей… и что же с ребятами будет дальше? Неужели их пути разойдутся? Стоп, а с чего это он вдруг переживает о выдуманных персонажах? Прямо как мать с ее мыльными операми!.. Не успел Барт раздосадоваться на самого себя, как он тут же позабыл об этом, потому что Орсино наклонился к Фабио вплотную, и внезапно прижался к его губам мягким и влажным поцелуем. Почему влажным? Да потому что на экране мелькнул язык, и парни, совершенно не стесняясь того, что на них сейчас пялятся все посетители кафе, принялись целовались практически в засос, словно делали это тысячу раз, хотя, если Барт понял правильно, это был их первый поцелуй и их первое завуалированное признание. Симпсон тяжело сглотнул, и нервно огляделся: Принс пристально смотрел на полотно, как и все остальные, явно зачарованные происходящим. Девушка за дальним столиком пустила слезу, но явно не от умиления — ее стала успокаивать подруга, и до Барта донеслось приглушенное: «я не смогу вынести того, что произойдет». Он нахмурился, и повернулся к экрану обратно. Парень продолжал ощущать беспокойство в груди, что стискивало его нутро болезненной хваткой: казалось, его сердцебиение ускорилось, впрочем, как и его дыхание. У него как будто бы поднялось давление, а голова слабо закружилась, словно от недомогания. Он переживал за судьбу героев, или его так зацепила сцена на утесе? Конечно, он не ожидал, что фильм будет на такую тематику, и ему было в принципе все равно, но он давно так не реагировал на романтику на экране, и не понимал, с чем это было связано. Тем временем итальянские приятели перестали целоваться, но все еще не отрывались друг от друга, лаская лица, волосы и верхнюю часть груди ладонями, издавая еле слышные вздохи, что Барту отчего-то в этот момент казались просто оглушительными. «Что мы творим, Орсино?» выдыхал Фабио, зажмурившись, словно не веря в происходящее. «Я знал тебя с детства, ты мне был как брат». Орсино прижался лбом к приятелю, и слабо качнул головой. «Мы оба этого хотели». «Ты не мог этого знать». «Не узнал бы, если бы не попробовал». Орсино лукаво улыбнулся, и слегка отодвинулся от приятеля, чтобы посмотреть на него. Фабио фыркнул. «Я мог бы скинуть тебя с утеса», серьезно сказал он. «А ты скинь», кивнул тот, и задумчиво посмотрел вдаль. «Тогда я бы смог достать для тебя ракушек с жемчугом, чтобы доказать, как сильно я люблю тебя». Рядом послышался шум: Мартин резко выдохнул через ноздри, словно бы до этого он надолго задержал дыхание. Барт нервно скрестил руки на груди, и закатил бы глаза, увидь его кто сейчас, но ему было не перед кем разыгрывать спектакль крутого парня, которого не задевают «подобные сопли». Он бы никому и никогда не признался, как только что дрогнуло его сердце. Приятели тем временем вновь слились в поцелуе, а затем сошлись в планах устроить друг другу лучшую жизнь, и Орсино пообещал не связываться с мафией. К сожалению, он солгал, и перед их отъездом решил напоследок подзаработать, передав какую-то посылку. Это оказалось ловушкой от полиции, и парня загребли в обезьянник. Фабио, узнав об этом, не нашел ничего лучше, чем попросить помощи у главы мафии, в надежде, что тот вызволит своего «подчиненного». Крестный отец по достоинству оценил обольстительную красоту Фабио, и выдвинул ему свое условие: юноша будет работать на него, либо вернет украденное им у одной пожилой леди украшение, потому что та дама была дальней родственницей одного из подопечных Дона, а значит, Фабио покусился на его «семью», и должен за это поплатиться. К сожалению, юноша уже продал украшение и потратил все деньги, и перед ним стала дилемма — сбежать под покровом ночи и бросить друга, либо согласиться на условие, чтобы сохранить себе жизнь и спасти Орсино. Довольно щедрое предложение, и как бы Фабио это не претило, он согласился, решив впоследствии обдурить босса, чтобы они с Орсино сбежали после того, как он вызволит его из тюрьмы. К счастью, тот согласился сбежать с ним, и ребята, даже не забрав свои вещи из их съемной комнаты, после тюрьмы тут же бросились на станцию, чтобы успеть на ночной поезд. Но Дон предусмотрел всевозможные исходы из ситуации, и поставил своего человека проследить за действиями Фабио, и раз тот очевидно предал своего босса, то больше не заслуживал жить. За ребятами началась погоня: они бежал из последних сил, прятались, путали следы, из-за чего едва не опоздали на поезд. Орсино успел запрыгнуть в последний вагон, и протянул бегущему за набирающим скорость поездом Фабио руку, чтобы помочь тому залезть на ступень, но не успел. Едва их пальцы чиркнули друг об друга, как послышался разрывающий уши грохот выстрела, и Фабио, вздрогнув, завалился на рельсы, бросив последний взгляд, полный откровенного удивления, на Орсино. Пособник Дона все же успел выследить их, и не погнушался воспользоваться револьвером, выстрелив «предателю» в спину. Орсино кричал, не отрывая взгляда от бездыханного тела возлюбленного, что отдалялось от него, пока он уезжал из этого города навеки. Он смотрел и смотрел, проливая реки слез, пока те совсем не иссякли, пока колючий ветер, залетающий в вагон из открытой двери трепал его волосы и одежду, и по его безжизненному лицу было видно, как он сожалел о принятых ранее решениях. В груди Барта жгло, и он с удивлением отметил, что от напряжения задержал дыхание. Постаравшись бесшумно выдохнуть, он сглотнул, и мельком глянул на Мартина, что утирал слезу. Тот глянул на него в ответ, и блондин резво перевел взгляд обратно на экран, чтобы не дай Бог никто не прочитал на его лице никаких эмоций. Будто бы ему вообще было дело до этой истории с друзьями детства, что полюбили друг друга, а затем потеряли! Сюжет тем временем подошел к концу, и зрители смогли лицезреть последнюю сцену, где возмужавший Орсино с отросшей бородой, в простой и потрепанной льняной одежде сидит на песчаном берегу возле какой-то лачуги, и видавшим виды ножом разрезает раковины, попеременно полоща их в ведре с морской водой. Затем, отложив нож, он поднял руку на свет, чтобы разглядеть зажатую меж пальцев крупную жемчужину. Камера приблизилась к его обветренному лицу: в глазах мужчины застыла тоска, и его губы скорбно дрогнули. Экран потемнел, а затем по нему медленно поплыли титры под грустную музыку. Барт резко встал с места, отчего стул вновь скрипнул. — И это все? — негодующе воскликнул он, а затем, опомнившись, неловко опустился обратно, спрятав голову в плечи. Никто не обратил на него внимания, и он наклонился к Мартину, чтобы прошипеть: — Только не говори, что все вот так закончилось. Тот дернул плечом, и смерил его печальным взглядом. — Не буду, — с долей иронии сказал он. — А если серьезно, тебе понравился фильм? Барт фыркнул ноздрями, и с силой потер глаза ладонью. — Фигня полная, — буркнул он, недовольно скривив губы. — Концовка должна быть другой. — Правда? И какой же? — заинтересованно спросил его Принс. На мгновение включился свет — механик вновь менял бобины с пленкой. Заскрипели стулья: кто-то вставал с места и уходил из кафе, давая возможность присесть новоприбывшим, а официант убирал со стола и принимал новые заказы. — Тут что, ставят следующий фильм? — спросил Барт, хотя уже заранее знал ответ. — Ну да, это же «день кино», — Мартин лениво запустил пальцы в русые волосы, зачесывая их набок. — Ну уж нет, с меня хватит, — нахмурился Симпсон, вновь вставая с места. Ему не нравилось то, что он сейчас чувствовал. Хотелось поскорее избавиться от этой ноши. — Хочешь пройтись? — просто предложил ему бывший одноклассник, посмотрев на блондина снизу вверх. Барт отстраненно кивнул, и тогда Мартин, допив остатки чая, бросил на стол деньги, и, подхватив свою куртку, поспешил за ним наружу. Послышалась вступительная музыка очередного старого фильма, затихшая за захлопнувшейся за ребятами дверью кафе, и они вернулись в реальность их времени. Симпсон поежился, и принялся рыться в карманах в поисках сигарет. На душе было тяжело, словно кто-то повесил ему на шею наковальню. Захотелось убежать, и он начал набирать скорость, не совсем разбирая, куда идет — хотелось поскорее выбросить все эти сопли из своей головы. Может, именно поэтому он всегда предпочитал мультфильмы с героями из комиксов, где не было никакой драмы, лишь анимированные драки с облачками диалогов, в которые вписывали звуки, по типу «бам» и «бум». — Эй-эй, полегче, — наконец, выговорил запыхавшийся Мартин, едва поспевающий за ним. — Куда это мы так спешим? Барт едва не споткнулся, и замер на месте. Он едва не позабыл о Принсе. — Черт, прости. Иногда меня заносит, — сказал он, вдруг осознав, что так и не достал сигареты, сжимая пачку в кармане. Он поспешил исправить это недоразумение. — Ну, по крайне мере, место ты выбрал довольно живописное, — фыркнул Мартин, осмотревшись вокруг. Он принял сигарету, любезно предложенную ему Бартом. — Спасибо. — О чем это ты? — тот прикурил, а затем мельком огляделся. — О. Они каким-то чертом оказались на Спрингфилдском кладбище домашних животных. То находилось чуть дальше обычного кладбища, и чаще всего сюда никто не приходил, чтобы навестить усопших питомцев, поэтому «парк», если его можно было так назвать, совершенно пустовал. Мартин прочистил горло, и Барт, даже не глядя на него, предложил ему зажженную зажигалку. — Пройдемся, раз мы уже здесь? — мило улыбнулся ему Принс, пуская дым из краешка губы. Он вскинул взгляд на затянутое серыми облаками небо. Не совсем удачное место, чтобы выкинуть из головы грустный фильм, но выбора особо не было, и поэтому Барт, сплюнув на дорожку, засеменил вглубь кладбища, мимоходом пытаясь вспомнить, в какой его части похоронены Лизины «менее удачливые» кошки — у Снежка не случайно была цифра после имени. У его сестры-вундеркинда почему-то всегда было туговато с фантазией на имена для домашних животных. Хотя, у него у самого был пес по имени Маленький Помощник Санты… — Ты говорил, что концовка должна была быть другой, — прервал его раздумья Мартин, вышагивая рядом с ним. Они оба держали сигареты в противоположной друг от друга стороне, так что дым шел по краям узкой дорожки, оставляя за ребятами никотиновый шлейф. — А? — не понял его Барт, вскинув голову. Мартин взмахнул ресницами, и неопределенно повел свободной левой ладонью, едва не задев его за рукав. — У фильма. Какая, по твоему мнению, там должна была быть концовка? — задумчиво переспросил он, глядя вперед себя. Симпсон вновь фыркнул, словно этот вопрос в какой-то мере оскорблял его. Агрессивно затянувшись зажатой в левой руке сигаретой, он вытянул вперед правую, словно в попытке нарисовать картину из своей головы. — Ну, во-первых, Фабио следовало согласиться со своим другом, чтобы они вдвоем работали на мафию. Тогда их жизнь была бы намного интересней! — произнес он таким тоном, словно говорил очевидные вещи. — Ты только представь: погони, перестрелки, куча денег и уважения, прямо как Орсино и хотел! Тогда бы всей этой драмы не было. — Ну, тогда бы не было никакого конфликта, и было бы уже неинтересно, — не согласился с ним Мартин. — Это было бы скучное кино, каких и так уже навалом. А что ты думаешь о концовке? Барт опустил руку, отчего та повисла плетью, случайно задев ею ладонь Мартина. — Понял ли я, что Орсино теперь жил так, как Фабио ему и предлагал? Простой жизнью, то ли в попытке наказать себя за упущенный шанс, то ли в попытке найти спокойствие в своей душе в память о нем, признаваясь ему в любви каждый раз, когда он вылавливал жемчужины из моря? Мартин удивленно на него уставился, словно не поверил своим ушам, и Барт понял, что выдал себя. — Ты стал более творчески образован, — слегка прищурившись, сказал Принс, а затем мягко ему улыбнулся. — Мне нравится. Симпсон решил, что это все влияние мистера Нормана, и не знал, что думать по этому поводу. Должен ли он гордиться собой, или наоборот, сетовать на «оботанивание» его личности? Он так скоро совсем заумным выскочкой станет! Нет, ну уж этого он не допустит. — Если ты не заткнешься… — беззлобно пригрозил он бывшему однокласснику, но Мартин на это лишь тихонько хихикнул. Ребята шли дальше в молчании, пока их сигареты совсем не истлели. Барт думал о фильме, позволяя своему разуму скакать с мысли на мысль, унося его вглубь его воображения, словно на волнах средиземного моря, задавая себе риторические вопросы. Смог бы он так же пожертвовать собой? Смог бы отказаться от своей мечты стать криминальным авторитетом? Смог бы он все бросить, и уехать ради кого-то? Принс выбросил свой бычок в сторону, и неловко прочистил горло. — А что ты думаешь об отношениях главных героев? Тебя ничего не смутило? — спросил он как бы между прочим. Вроде бы наравне с остальными своими вопросами. Барт задумчиво пожал плечами. — Мне кажется, Орсино профукал любовь всей своей жизни, только и всего, — бросил он. А что он еще должен был сказать? — Значит, фильм все-таки не «фигня полная» — подначил его Мартин, самодовольно ухмыльнувшись. Он вздернул нос, словно выиграл какое-то пари. Барт пихнул его плечом, отчего тот покачнулся, и схватился за него, чтобы не упасть на листву. — Ещё какая фигня! — весело воскликнул блондин, показав верхние зубы. — Больше я на такое не пойду, и не проси. — Да стану я тебя еще упрашивать, — оскорблено фыркнул Мартин, скользнув пальцами по куртке Барта вниз. — Еще посмотрим, кто придет в следующий раз за дозой качественного кино. — Ну, это точно буду не я, с меня хватит, — покачал головой тот, шаркая по земле, отчего опавшие листья недовольно раздвигались под его ботинками, разрывая свой покров, и оголяя черную землю, уже подготовившуюся к зимовке. — Да я готов на это даже поставить, — прикусив губу, заявил Принс, скользнув рукой еще ниже, пока его пальцы не коснулись внутренней стороны ладони Барта. — Не пожалею на тебя целый доллар. Симпсон замер, и удивленно уставился вниз — Мартин уже успел переплести их пальцы вместе, и теперь смотрел на него исподлобья. — Готов принять пари? — тихо выдохнул он, взмахнув ресницами. Прохладный воздух окрасил его круглые щеки в алый цвет. А может, дело было вовсе не в погоде. — Мартин… — растерялся Барт. — Ты чего это? Тот тут же расцепил их руки, и продолжил идти, как ни в чем не бывало, ничего на это не ответив. Симпсон озадаченно чесанул в затылке, и поплелся за ним следом. — Кхм… насчет пари, — произнес он, чтобы нарушить возникшую тишину. — Не думаю, что это хорошая идея, потому что ты явно проиграешь. — Ну, думаю, моя свинка-копилка это переживет, — немного безразлично дернул плечом Принс. Барт понимающе кивнул. — Ну да, полагаю, отец дает тебе достаточно на карманные расходы, судя по тому, как ты тратишься на рестораны? — спросил он, ощутив слабый укол зависти. Кому-то повезло не думать о том, где заработать деньги. Мартин криво ухмыльнулся, и с его лица, казалось, схлынуло все добродушие. — Ну да, отец благополучно откупается от своих прямых обязанностей родителя, вместо того, чтобы уделять мне внимание, — фыркнул он, развернувшись к Барту лицом, и продолжая идти спиной вперед, засунув руки в карманы. — Так что да, денег у меня хоть жопой жуй. Барт считал, что это не жизнь, а мечта, когда до тебя никто не докапывается, и к тому же заваливает деньгами по самую макушку. Да он бы круглыми сутками делал все, что пожелает! — Знаешь, зато он старается сделать все, чтобы у тебя всегда всего хватало, — вместо этого сказал он, заметив тень боли в глазах бывшего одноклассника. Тот невесело фыркнул, и тряхнул головой. — Мне и в десять лет всего хватало… — тихо пробормотал он. — И я всего этого не просил… Он оступился, и свалился бы на спину, если бы Барт не подхватил его под локтем. — Тебе стоит смотреть, куда ты идешь, — цокнул языком он, дернув Мартина на себя. Принс резко выдохнул через ноздри, раздосадовавшись на свою неуклюжесть, и кивком поблагодарил Симпсона за спасение от позора. — Кстати, отец уезжает через неделю в командировку со своими бизнес партнерами на целых четыре дня, — сказал он, вскинув на него взгляд. — Они берут своих жен, так что матери дома тоже не будет. Барт озадаченно выгнул бровь, не совсем понимая, куда тот клонит. Они стояли почти что вплотную: Мартин медленно обвел взглядом его лицо, задержавшись ненадолго на его губах. — Покажу тебе свой бассейн с джакузи, как и обещал, — тихо прошептал он, и его ресницы дрогнули. Барт, опомнившись, отпустил его локоть, и отступил на шаг. Предложение звучало странно, и поэтому ему не очень хотелось принимать его. — Эээ… и что мы будем там делать? — глупо спросил он, обернувшись назад. Они прошли достаточно далеко вглубь кладбища, будто бы отрезав себя от всего мира, и лишь безмолвные и невзрачные могилки домашних питомцев и одинокие вороны служили им компанией. Мартин обратил внимание на язык его тела, и, развернувшись, засеменил в обратном направлении. — Мы… будем плавать? — саркастично вскинул брови он, медленно шаркая ногами. — Покажу тебе свой дом. А что? Барт брел за ним следом, силясь понять, является ли это предложением дружбы или чего-то большего. — Ну, знаешь, довольно странно, что ты столь любезно приглашаешь меня в свободную хату, когда мог бы закатить вечеринку или типа того, — он решил поставить на первый вариант. — Или у тебя кроме меня друзей больше нет? — Очень смешно, — фыркнул Принс, засовывая руки в карманы. — И кто тебе сказал, что это не будет вечеринкой? У Барта отчего-то отлегло от сердца. — Так это вечеринка? — спросил он, глянув на бывшего одноклассника. Или, лучше теперь сказать, нового приятеля? И когда он вообще умудрился скорешиться с ним? — А ты хочешь, чтобы она была? — Мартин встал на месте, и пристально посмотрел Барту в глаза. — Не знаю, это ты должен мне сказать, — ответил тот, доставая сигареты. — Это же была твоя идея. Он засунул одну в рот, и протянул открытую пачку Мартину. — Не, спасибо, — качнул головой тот, наблюдая за тем, как Симпсон прикуривает, сложив вместе ладони. Мартин опустил голову вниз, и поддел носком ботинка опавшую листву. — Я приглашу пару ребят… тёлки тоже будут. Барт запрокинул голову назад, выпуская табачный дым из легких. Серое облачко взмыло вверх, чтобы испариться на таком же мрачном и неприветливом небе. — Заманчиво предложение, — наконец, произнес он, вновь приложившись к любимому яду. — Но я пока не могу обещать стопроцентно. Ты сказал, целых четыре дня? Это с Дня Благодарения что ли? Мартин кивнул, и Барт задумчиво щелкнул языком. — В четверг от родителей я точно не отвяжусь, а в пятницу у меня были планы… — Разумеется, я и не предлагал тебе торчать у меня все четыре дня, — краешком губы улыбнулся ему Принс, и они продолжили свой путь. — Может, заскочишь в выходные, когда время будет, только позвони заранее. — Ага, — кивнул тот. Ребята благополучно покинули кладбище, вернувшись на оживленные улицы, и Барт, попрощавшись с Мартином, направился к своей машине. Это была странная встреча: сначала старое кино на тему запретной любви, потом незапланированное рандеву среди могил. Он даже домой вернулся достаточно рано, хотя всегда старался использовать выходные по максимуму. Конечно, ему на ум закралась заманчивая мысль заскочить к Нельсону, но ему пришлось тут же ее отбросить — тот, скорее всего, использовал отсутствие Джулии как возможность вновь наведаться к своей «взрослой» женщине из колледжа, в чем Барт совершенно не сомневался. О том, чтобы проведать Милхауса ему даже в голову не пришло. Зайдя домой, и мельком поприветствовав родителей, Барт забежал на второй этаж, неожиданно столкнувшись в коридоре с Лорен Паксли. Что это она делала у них дома? — Ой! — удивленно воскликнула та, и выпучила на него свои глаза. — Эээ… привет. — Привет?.. — протянул Барт, и зачем-то оглянулся, словно та могла говорить с кем-то еще. — А ты?.. — Лорен, ну ты долго? — послышался Лизин голос из ее комнаты. Девушка неловко ему улыбнулась, и попятилась в ту сторону, скрывшись за дверью. — Оке-ей… — почесал в затылке парень, отправившись к себе. У Лизы теперь появилась подруга? До него только потом дошло, что сестра нашла общий язык с таким же социальным изгоем, и не без его помощи. Это отменяло все его усилия по отводу от Лизы ненужного внимания. Ну вот нашла с кем дружить! Только хуже себе сделала! Чтобы отвлечься от этих мыслей и не сорваться в комнату сестры для того, чтобы выговорить ей все, что он о ней думает, Барт засел за свой альбом, чтобы выпустить пар. После нескольких страниц агрессивных абстракций он сделал глубокий вдох, и, перевернув лист, уже спокойно и плавно стал водить карандашом, начиная рисовать с глаз. Ему нравились портреты, и он был очень доволен собой, потому что к предстоящему рисованию с натуры подготовился просто отлично. Через какое-то время на бумаге стало проявляться графичное лицо юноши с самым выразительным взглядом, что Барт видел в жизни. Отложив карандаш, он посмотрел в окно, за которым было уже совсем темно — судя по тишине в доме, гостья Лизы уже давно ушла. И чё только заходила? Надо будет разузнать, как только сестра перестанет на него дуться. Кстати об этом. Барт, издав усталый вздох, захлопнул альбом, и потер веки пальцами. Нужно было как-то решить этот вопрос с тем любителем насекомых, или, по крайне мере, попытаться. Решив заняться этим на этой неделе, он быстро сгонял в душ, а затем с комфортом устроился в своей постели, не забыв про «особые» журнальчики, спрятанные под матрасом — его ежедневный ритуал, позволяющий ему хоть как-то нормально функционировать, чтобы не думать о всяком таком в течении дня. Вконец расслабившись, он прикрыл веки и задремал, позволяя своему мозгу свободно метаться от мысли к мысли, возвращаясь к событиям дня, пока те не стали менять форму, рассыпаться на мелкие кусочки, а затем расплываться в разноцветную дымку. Ему снилось жаркое лето, бескрайнее море и дикий пляж. Расправив широкие плечи, он спрыгнул с обрыва прямо в воду, позволив прохладной синеве поглотить его целиком. Правда, уплыть далеко ему не удалось — он словно бы барахтался на месте, и как ни старался продвинуться вперед, сдвинуться с одной точки у него не получалось. Вынырнув на поверхность, он заприметил вдали грот, и с удивительной легкостью переместился туда, словно бы телепортировавшись. Что-то словно звало его. Он припыл (или подошел?) к пещере, вход которого смотрел на бескрайний океан, и прошел внутрь. Стены были разукрашены граффити, и то тут, то там валялись следы пребывания здесь молодежи, вроде бутылок от пива, и еще какого мусора. Но стоило ему пройти подальше вглубь, как его спутниками стали лишь сталагмиты и сталактиты, а также тишина, прерываемая звуками падающих с потолка капель воды. Вдали виднелся свет, и Барт бездумно пошел на него. Грот в его памяти (а это определенно был тот самый) не был таким большим, но тот продолжал словно бы растягиваться, отдаляя его от цели, к которой Барт шел с упрямой настойчивостью. Наконец, за небольшим поворотом коридор расширился, и он вышел на своеобразную площадку, посреди которой высился удобный на вид плоский камень, напоминающий скамью. На камне сидел юноша, и, опустив голову вниз, играл на гитаре. Его черные волосы спадали ему на лицо, скрывая его, а звуки чарующей и медленной мелодии заполняли все пространство вокруг. Барт, с интересом склонив голову вбок, подошел поближе. Юноша поднял на него пронзительный взгляд синих глаз, обрамленных густыми и черными ресницами, и широко ему улыбнулся. — Сядь рядом, bello, — сказал он, тряхнув головой, и Барт с радостью повиновался. На камне было не так много места, поэтому сесть пришлось вплотную, и плечи парней соприкоснулись. Они оба были оголены до пояса, и поэтому тепло чужого тела приятно согревало кожу Барта. В его животе вспорхнули бабочки, а в сердце кольнуло. Юноша, тем временем, лукаво усмехнувшись, продолжил играть, что-то тихо мурлыкая себе под нос. Он двигался в такт песне, слегка толкая Барта плечом, отчего тот весело рассмеялся. — Нравится? — прошелестел брюнет, и, перестав играть, посмотрел Барту прямо в глаза. Его взгляд был чарующе притягательным, и тот не мог отвести от него свой, словно бы впав в транс. — Да… — прошептал Симпсон, ощущая жар в низу живота. Он жадно рассматривал мужественные, и в то же время женственные черты лица незнакомца, остановившись взглядом на его, столь манящих в этот момент, полных губах. Он тяжело сглотнул, ощущая острую необходимость поцеловать его. Это было сном, и его желания не казались ему странными. Юноша бросил быстрый взгляд на его рот, а затем, вновь посмотрев Барту в глаза, слегка облизнул нижнюю губу, наклонившись в его сторону. Сердце Барта зашлось в бешеном ритме, а в низу живота скрутило сладкой судорогой. Послышалось бряцанье гитары: пальцы юноши случайно соскользнули по струнам, и Симпсон открыл (доселе закрытые?) глаза. — Мой лучший друг хорошо играет на гитаре, — невпопад ляпнул он в сантиметре от лица парня. А затем глупо хихикнул. Брюнет моргнул, и отстранился от него. — Лучший? Вопрос отчего-то застал его врасплох, и Барт, смутившись, опустил взгляд, сцепив руки на коленях. — Ну, я считал его лучшим… не знаю даже. Наверное лучший. По крайне мере, так было не всегда. Юноша, словно сейчас ничего неловкого не произошло, вновь стал медленно перебирать струны, отчего по гроту снова разнеслась чувственная мелодия. — Что произошло? — участливо спросил он, склонив голову. Настроение Барта тут же переменилось. Он не знал, что произошло, и почему его это сейчас волновало. — Трудно сказать… — дернул плечом он. — Наши отношения, они… словно бы переменились. Я постоянно на него злюсь. — Почему? — эхом спросил его юноша. — Ты на него обижен, bello? Барт прикусил губу. — Не знаю… наверное, — в его груди действительно всколыхнулись неприятные чувства. Возможно, это была обида. Он не мог разобрать, и это его раздражало. — Я не знаю! — Почему?.. Это стало надоедать. — Почему-почему! По кочану! — воскликнул Барт, нахмурившись. — Мне-то откуда знать, почему он мне больше не лучший друг?! — он почувствовал, как начинает вскипать. — Может, потому что он во мне больше не нуждается, как раньше? Может потому, что мы теперь проводим так мало времени вместе? А может, это потому, что он заменил меня на пару сисек с ножками, вот почему?! Эта мысль надавила на какую-то болевую точку, и Барт, охнув, прикрыл лицо ладонями. Его плечи стали мелко подрагивать. — Ну-ну, bello, — участливо пробормотал брюнет, а затем велел чуть громче. — Смотри! Барт поднял голову, чтобы увидеть, что его ноги были погружены под воду по щиколотку. Вскинувшись на юношу, он испуганно прошептал: — Прилив… Юноша с испугом посмотрел ему за спину в сторону выхода из грота, чтобы затем, когда Барт отвернется, бесследно исчезнуть. Вода стала заполнять пещеру со стремительной скоростью, столь несвойственной приливу. «Прилив заполнит грот целиком, и я захлебнусь», пронеслось в голове Симпсона, и он подскочил с камня. Вода с неистовой силой и грохотом, словно пробоина в корабле, заполняла пещеру, и, кружась вихрем, угрожала затянуть своим водоворотом вглубь в пучину. Блондин подскочил на камень, не зная, куда себя деть — от страха у него все вылетело из головы, казалось, что и он сам уменьшился почти что вдвое: и вот в воде барахтался уже не рослый юноша, а совсем юный мальчишка. — Хватайся! — раздалось рядом с ним, и десятилетний Барт, повернув голову, увидел бултыхающегося рядом с ним одноклассника. Нельсон протягивал ему пухлую руку, но тот и сам едва держался на поверхности. — Хватайся! Барт попытался ухватиться за руку бывшего приятеля, с которым только что разругался в пух и прах: хотя, Нельсон ведь сам предложил ему вновь стать врагами, и забыть об их короткой дружбе, словно ничего и не было? Чего это удумал ему помогать тогда? Волна накрыла мальчика с головой, и их пальцы все равно соскользнули: Барта унесло водоворотом на выход из пещеры, благо, грот был совсем небольшим и неглубоким. До берега было близко, так что его тут же вынесло на пляж — от страха он успел наглотаться жидкости. Выплевывая морскую воду на песок, краем глаза он видел спешащего к нему «бывшего приятеля». Пережитый ужас и дикая усталость накрыла его с головой, и Барт закрыл глаза, отключившись на мгновение. Кажется, кто-то пытался сделать ему неуклюжий массаж сердца, а так же оказать первую помощь: а именно сделать искусственное дыхание рот в рот. Нельсон явно истерил, а Барт, не открывая глаз, бормотал, что он в порядке. Вдали послышался гомон ребят из класса, а так же взволнованные голоса учителей. Экскурсия не задалась, и у директора будут проблемы из-за того, что тот не уследил за оставленными без присмотра учениками, что сейчас едва не утонули.