Rag, Tag and Bobtail

Найти Шмиди оказалось сложной задачей, потому что тот не появлялся в школе с того дня, как директор выдвинул ему обвинение и на него не ополчились родители группы поддержки. Ходили слухи, что бедолагу уже исключили, хотя это было не так — Барту было достаточно поговорить об этом с Симоной, чтобы разузнать об ее однокласснике немного больше. Правда, расспросы вышли неплодотворными: Симона говорила, что парень был совсем нелюдим, ни с кем не общался, никогда не высовывался, учился средне, и, разумеется, часто становился объектом насмешек не только школьных задир, но и вообще всех кому было не лень поиздеваться, и о нем мало было что известно даже ей. — Очень т-тихий мальчик, я с-с ним за все время об-бучения перекинулась лишь п-парой слов, — сказала она, накручивая на палец длинный волнистый локон пшеничного цвета. Девушка задумчиво смотрела вдаль, отчего ее лицо стало похожим на лицо фарфоровой куклы. Барт, прислонившись к ее шкафчику, зачарованно наблюдал за ее движениями, отстраненно вспоминая, когда там у них намечались занятия по лепке глиной. — Тихий, в смысле, тише тебя? — вскинув голову, на полном серьезе спросил он. Симона слегка нахмурилась и попыталась хлопнуть его по башке, но Барт ловко перехватил ее за ладонь. — Да я пошутил!.. — Оч-ч-ч… — девушка запнулась, потому что ее язык вновь «заклинило», как она изъяснялась, и тяжело вздохнула, чтобы перевести дух. — Оч-ч-ч… — Спокойно! Сделай вдох носом, — Барт помял ладонь подруги в успокаивающем жесте, а затем, недолго думая, положил ее руку себе на голову. — Можешь хлопнуть меня, как и хотела, может, это тебе поможет. Я же тебе настрой сбил. Симона саркастично выгнула бровь, но все же отвалила ему настолько слабый щелбан, что ее палец неуклюже съехал в сторону. Позорище, придется научить ее делать это как следует. — Оч-чень смешно! — наконец, выпалила она, и с облегчением перевела дух. Барт ухмыльнулся, а затем игриво склонил голову вбок, отчего серьга в его ухе покачнулась. — Вообще-то это мне тут досталось, — пожаловался он, а затем выпрямился, потому что его плечо уже затекло. — Ладно, спасибо и на этом. Пойду искать этого Хиди… полагаю, он торчит у себя дома. — Б-битти, — в третий раз поправила его Симона, мягко подтолкнув его ладонью, чтобы тот отошел, и она смогла достать из своего шкафчика тетрадь. — Еще хуже, — закатил глаза Барт, слегка отодвинувшись в сторону, чтобы девушка смогла беспрепятственно открыть дверцу. Он из любопытства осмотрел содержимое ее шкафчика. — Ты, кстати, готова к сегодняшнему занятию у мистера Нормана? Лицо Симоны переменилось, став мягче. Они сегодня, наконец, будут рисовать с натуры. — Разумеется! — мечтательно сказала она. — Мне не терпится. Барт улыбнулся, не спуская глаз с подруги. Та не запиналась, когда эмоционально находилась в покое или была чему-то очень рада. — Мне тоже, — кивнул он, порывшись в нагрудном кармашке. — Интересно, кто придет. Он выудил на свет леденец на палочке, и протянул его Симоне. Прозвенел звонок, и школьники засуетились, спеша в классы. — С-спасибо, — улыбнулась девушка. — Клубничный? — Ага, мой любимый, — хмыкнул Симпсон, захлопывая за нее шкафчик. Раньше он постоянно подсовывал конфеты Лизе, но раз та с ним больше не общалась… Симона махнула ему рукой на прощание, и, прижав тетрадь к груди, поспешила на свой урок, а Барт поплелся на химию. Доселе приподнятое настроение начало спадать. Он ненавидел химию. Изнывая от скуки и какой-то непонятной тоски, Барт, в основном, пялился в окно, на автомате записывая что-то в тетрадь, чтобы создать видимость усердной работы, ну, и на случай, если его записи вновь проверят. Мистер Смит больше не спрашивал у него конспекты, а парню больше не хотелось получать несправедливые двойки. Да, у него была мысль давно все это бросить, но осторожность на занятиях нового учителя вошла у него в привычку, да и рисковать особо не хотелось. Он и так не получал ничего выше тройки, и нарываться на бо́льшие неприятности не было желания. Повернув голову в сторону еще больше, Барт скосил взгляд, чтобы посмотреть на парту в соседнем ряду позади него. Нельсон сидел, сгорбив спину, и медленно записывал за учителем. Шатен казался уставшим: под его глазами пролегли круги, а лицо застыло неживой маской. Интересно, что его беспокоило? Барт еще не успел поговорить с ним сегодня. Симпсон покружил взглядом по лицу приятеля, рассматривая, словно впервые, его крупный нос, большие губы, мужской раздвоенный подбородок и выступающую челюсть, покрытую щетиной; затем опустился на широкую шею, зачем-то зависнув на его кадыке. Потом опустился еще ниже, на его необъятную грудь, обогнул взглядом мускулистые руки, опустившись, наконец, взглядом на его большую ладонь с проступающими венами и пальцы, крепко сжимающие карандаш: казалось, еще мгновение, и тот переломится пополам — так сильно его стиснули. Голос учителя прозвучал чуть громче, и Барт, слегка вздрогнув, повернулся обратно, сев прямо. Мистер Смит не обратил на него внимания: он просто озвучивал новую тему, но сердце парня отчего-то застучало быстрее. Ему стоит перестать так волноваться на химии — это всего лишь очередной урок, но он постоянно чувствовал себя настороже, и не понимал, почему. Преподаватель не обращал на него никакого внимания, не как в начале учебного года, но Барту все равно казалось, что за каждым его движением неустанно следят, чтобы поймать на ошибке. До конца урока обошлось без происшествий, и стоило звонку прозвенеть, как парень с облегчением захлопнул свою тетрадь, и с чувством выполненного долга поднялся с места. Он вновь обернулся на Нельсона, но тот словно бы не обращал на него никакого внимания, резко смахивая свои вещи со стола в рюкзак. — Привет, — послышался рядом голос Милхауса. Барт повернулся к нему, и слегка дернул подбородком в безмолвном приветствии. — Не пришел к курилке с утра, — немного осуждающе прокомментировал его отсутствие Ван Хутен. — Мы тебя ждали. — Мы? — поднял брови блондин, а затем, словно вспомнив кое-что, протянул: — Ааа, да, мне нужно было встретиться с Симоной. Милс понимающе хмыкнул, а затем стрельнул взглядом в сторону Лизы. — Мне проводить ее до следующего класса? — спросил он. Рядом с ними поравнялся Манц, и Барт, не вытерпев, окликнул его. — О, — тот удивился, словно вообще не ожидал его здесь увидеть. — Хэй. Тебя не было в курилке. Его тон был дружелюбным, хоть и немного усталым, и у Барта отчего-то отлегло от сердца, потому что у него в голове все же успела проскочить мысль, что Нельсон на него опять обиделся. — Да, я не успел… — Слушайте, может, не будем торчать в кабинете химии? — нетерпеливо бросил Милхаус, и вытянул шею, чтобы посмотреть на дверь. — Так мне пойти за Лизой, или как? — А… да, конечно, — слегка запоздало ответил ему Барт, оторвав свой взгляд от Нельсона. Ван Хутен кивнул, и поспешил на выход. Ребята последовали его примеру. По коридору они шли молча: Нельсон был угрюм и молчалив, с неохотой отвечая на приветственные рукопожатия по пути к кабинету алгебры, а Барт не решался начать разговор первым. Возле своего шкафчика Манц остановился, чтобы убрать туда ненужные тетради и учебники, и блондин по привычке заглянул внутрь. Там творился полный беспорядок, но это его не удивляло, потому что его шкафчик выглядел не лучшим образом. В отличие от аккуратно сложенных стопок тетрадей и учебников у Симоны (или Лизы), парни тупо бросали книги прямо вглубь, пока те не бились об заднюю металлическую стенку, и не отскакивали куда придется — это они называли «выборочной» организованностью, потому что в их понимании книга сама решала свою судьбу где и как ей лежать, вкупе с подгнившими яблоками, подтаявшими шоколадными конфетами или еще каким-то мусором. На дверце, по обычаю, у ребят всегда висели небольшие фотографии или карточки с любимыми спортсменами, музыкантами или просто вкладышами с полуголыми тёлками. Последние считались чуть ли не контрабандой, и директор изо всех сил боролся с этой «порнографией», иногда устраивая рейд шкафчиков, особенно после выходки Барта. У Нельсона же на дверце висел вырезанный из журнала портрет его кумира — игрока в американский футбол первой величины, и его собственное фото с Белоснежкой, сделанное во время их поездки в КрастиЛэнд вместе с классом семь лет назад. Одиннадцатилетний Нельсон улыбался во весь рот, светя пустым пространством на месте выпавшего зуба, пока переодетая в принцессу из мультфильма (не принадлежавшего компании Красти) девушка, обнимала его за плечи. Красти не в первый раз пренебрегал авторскими правами других компаний, откровенно воруя всё, что ему заблагорассудится, избегая суда только благодаря тому, что он слегка видоизменял персонажей, выдавая их за свое «новое» творение. К примеру, у «его» Белоснежки наряд хоть и был схож с оригиналом, отличаясь только оттенком платья и узором на рукавах, кардинально разился светлым париком и голубыми глазами актрисы. Или огромная мышь, что гуляла по парку развлечений, развлекая толпу, именовала себя никак иначе как «крыса Крис», вкупе с огромной собакой Дуфи и гусем Гасом. На настоящий Диснейленд денег у начальной школы не было и, вероятно, никогда не будет, и все удивлялись, как школьникам вообще удалось попасть хотя бы в парк развлечений Красти, даже, как оказалось, бесплатно. Представители клоуна сообщили, что их босс внезапно подался в меценаты, во что верилось с трудом, так как в жадности с Крастовски мог побороться лишь босс Гомера, мистер Бернс. Тем не менее, класс Барта отвезли в КрастиЛэнд на целый день, и только несколько человек знало истинную причину столь неслыханной щедрости медийного клоуна. Уж Барт точно. Нельсон захлопнул свой шкафчик, и устало прислонился к дверце лбом. — Блядь, как же меня всё заебало… — Ты в порядке? — немного обеспокоенно поинтересовался Барт, сосредоточившись на нем. Он смерил приятеля взглядом с ног до головы. — Выглядишь не очень. На него уставилась недовольная физиономия Манца, на которой читалось «да неужели?», а затем тот вновь вздохнул, и покачал головой, отчего его волосы всколыхнулись. — Да все норм, в принципе. Че мне жаловаться. Жаловаться ведь мне не на что, верно? — он неестественно хмыкнул. — Все-то у меня в порядке. — Что-то не похоже, — Симпсон скрестил руки на груди. — Может, расскажешь? — А что говорить? — Манц двинул плечами. — Все зашибись. Я даже рад за нее. — За кого? — не совсем понял его тот. Приятель немного помолчал, словно раздумывая, стоило ли раскрывать перед Бартом душу, но затем, встретившись с ним взглядом, тяжело вздохнул и все же произнес: — За свою мать. Не всегда же ей ждать, пока вернется отец, ей и о своем счастье надо подумать. Его голос немного надломился, и Барт внезапно почувствовал себя неловко. — Оу… ты хочешь сказать, что у нее кто-то появился? В этом все дело? Нельсон поправил спадающую лямку рюкзака на плече, и невесело хмыкнул. — Ага, и уже давно, — его взгляд, казалось, совсем потух. — Но окончательно все свои манатки тот притащил только вчера. Барт в задумчивости прикусил щеку изнутри, переваривая эту информацию, а затем, словно бы что-то вспомнив, обеспокоенно спросил: — Погоди… так он тебе не нравится? Он что, учит тебя жизни, или еще хуже? — Симпсону не хотелось произносить вслух наихудшую мысль, что новый отчим его бьет или еще что-то подобное. Нельсон растянул полные губы в подобии кислой улыбки, и, словно бы намереваясь скрыться за маской, безразлично произнес: — Он мне просто не нравится. Барт понимающе кивнул, решив пока что не давить на друга, наблюдая за тем, как тот, видимо забыв что-то, вновь копается в своем шкафчике. Разумеется, Нельсону могла просто претить мысль, что его мать не дождалась его отца, но и ее можно было понять — ждать мужчину, что бросил тебя одну с ребенком, было полнейшей глупостью, и к тому же дело могло быть в простой ревности, ведь теперь совершенно чужой человек попытается привнести свои правила в дом. Барт знал, что приятель втайне всегда надеялся на воссоединение их семьи, но Манц-старший за много лет так и ни разу не объявился, даже не прислав ни единой открытки на дни рождения сына или другие праздники. Делу не помогал тот факт, что близился День Благодарения, который было принято отмечать в кругу семьи. — Кстати, ма разрешила нам собраться у меня в пятницу с ночевкой, — решил сменить тему Барт, в надежде, что это поднимет приятелю настроение хоть ненамного. — Затусим, как раньше. Нельсон, теперь окончательно захлопнув дверцу своего шкафчика, повернулся к нему корпусом. — Достанешь свою старую приставку? — спросил он, слегка дернув уголком губ, но его глаза все равно оставались печальными. — У тебя ведь еще остались картриджи со «Стрит файтерами»? — Конечно, продолжим на том, на чем мы остановились, — широко улыбнулся ему Симпсон. — И в этот раз я тебя побью. Шатен закатил глаза, и фыркнул. — Мечтай! Я тебе так надеру задницу, что ты будешь умолять меня о пощаде! — Ага, размечтался! — в тон ему фыркнул Барт. — Это мы еще посмотрим! Манц, наконец, тихо хихикнул, и направился в сторону класса, специально толкнув приятеля плечом. Тот не остался в долгу, и поспешил дать сдачи. Продолжая пихаться, они, наконец, дошли до нужного кабинета, и Барт, потеребив зубами шелушащуюся кожицу на нижней губе, как бы между прочим предложил: — Кстати, может, ты и на День Благодарения к нам заглянешь? Уверен, мама не будет возражать. Нельсон тут же посерьезнел, и, избегая взгляда в глаза, глухо пробормотал: — Не, я уверен, что она хотела бы провести вечер в кругу семьи. Да и мне не хотелось бы оставлять мать одну с этим… — он помялся, проходя в двери, и пока они шли к своим партам, предложение он так и не договорил. Прозвенел звонок, и разговаривать они больше не могли. Посередине занятия Барт вдруг вспомнил, что совсем позабыл про Милхауса, и, быстро начеркав на клочке бумаги приглашение, бросил в него запиской, попав ему прямо по виску. Тот удивленно вскинулся, так как едва не заснул, слушая скрипучий голос мистера Уиллиса, и, прочитав записку, показал приятелю большой палец, указанный вверх. Остаток дня прошел без происшествий: разве что Майк Вебер во время ланча поставил подножку какому-то рыжему пацану из класса Симоны, и тот упал, рассыпав содержимое своего подноса по полу. Кто-то заулюлюкал, а на помощь к бедолаге поспешил Эндрю, и Барт вспомнил, что тот парниша был из оркестра. Томми, вроде бы. — Веберу, походу, надоело вести себя как паинька, — покачал головой Милхаус, ковыряясь вилкой в своем блюде. Кажется, это должен был быть гуляш, хотя по виду он больше напоминал детскую неожиданность. — В пятницу нас ждет довольно серьезный матч на чужом для нас поле, и ему не терпится, — подал голос Манц, вместе с Бартом наблюдая за развернувшейся сценой: Томми отчитывал уборщик, а Вебер уже успел куда-то испариться. — Тебе стоит взяться за него как следует, — предложил Симпсон. — Погоняй его на тренировках что ли, пусть одумается. — Как будто он меня слушает, — нахмурился тот. — Я хоть и капитан, но меня он ни во что ни ставит. Слушается только тогда, когда тренер Максвелл ошивается рядом. Барт что-то промычал в ответ, мазнув взглядом по кафетерию: большинство ребят перестало обращать внимание на типичное, в принципе, для старшей школы происшествие, вернувшись к своим делам. Парень отыскал взглядом стол, за которым обычно обедала Лиза, уже без удивления обнаружив рядом с нею Лорен Паксли. Он немного вытянул вперед шею, потому что Лорен что-то говорила приближающимся к их столу Томми и Эндрю. Точно, она ведь тоже из оркестра, и ребята явно старались держаться вместе, ну, или по крайне мере поддерживали друг друга как могли. Удрученный Томми вытер нос рукавом, и несмело присел на краешек скамьи, пока Лорен успокаивающе гладила его по плечу, а Лиза пододвинула в его сторону свой поднос с едой. Со своего места Барт ничего не мог разобрать из-за шума и гама в столовой, и изо всех сил пытался понять, о чем говорили ребята. Эндрю возвышался над ними, и, оперевшись ладонями об столешницу, говорил что-то с таким серьезным выражением лица, словно докладывал план по захвату Белого Дома. Его темные, слегка вьющиеся волосы ниспадали ему на лоб, и Барт на мгновение задумался, рассматривая его идеально ровный нос и четко очерченные губы. На парне была простая черная водолазка с высоко закатанными рукавами и обычные брюки, но одежда столь выгодно подчеркивала его силуэт, что можно было подумать, что Эндрю на досуге подрабатывает манекенщиком. Изящные, но в меру накачанные руки из-за своего положения напряглись, так что даже со своего места Барту было видно, как на его предплечьях проступили вены. Кожа Эндрю была столь светлой, что под определенным освещением напоминала мрамор, заставив мысли Барта улететь совсем не в том направлении. Ему вдруг отчего-то стало жаль, что он не очень интересовался ваянием. — На кого ты там таращишься? — вдруг подал голос Милхаус, и Барт, вздрогнув, словно бы вышел из транса, оглядев приятелей, что неотрывно смотрели на него. — Выглядишь глупо. — Разве? — Симпсон моргнул, и мельком глянул на Нельсона, что не спускал с него глаз. Тот тут же вернулся к своему обеду. — Ага. Еще лицо было такое мечтательное, — фыркнул Милс, отодвинув от себя поднос с недоеденным гуляшом. — Словно бы ты увидел нечто прекрасное. Сердце Барта пропустило один удар, но он решил не подавать виду. Криво усмехнувшись, он осклабился, и вальяжно повел плечами. — Да я просто мамку твою представил, — похабно бросил он. — Для своего возраста она еще ого-го. Нельсон тут же вскинулся, готовый к представлению. Милхаус сжал кулаки, а его лицо приобрело цвет спелого помидора. — Че ты сказал?! — зло воскликнул он. — Уоу-уоу, полегче, я же просто пошутил, — поднял ладони Барт. Он выскочил из-за скамьи, и обогнул стол со стороны Нельсона, чтобы если что, использовать его в качестве живого щита. Милхаус тоже вскочил, и попытался его схватить, и тут уж Манцу пришлось встать из-за стола, чтобы вмешаться. — Он же сказал, что пошутил, — веселился он, обхватывая Барта руками за своей спиной, потому что тот спрятался за ним. Тот высунулся из-за его плеча, и закивал, словно болванчик. — Да-да! Прости меня, Милс, только не злись! Тон Барта совсем не казался раскаивающимся: Ван Хутен хмурился, и пытался перехитрить Манца, дергаясь то в одну, то в другую сторону, чтобы тот развернулся, но на самом деле планируя атаковать с совершенно противоположного фланга. Только вот он не на того напал, потому что Нельсон знал все эти трюки, на то он и был футболистом. Они так могли «вальсировать» бесконечно, устроив бесплатное шоу для всех заинтересованных, если бы Милхаус не пропускал кардио, и поэтому, вконец запыхавшись, он махнул на них рукой, и угрюмо поплелся на выход. Нельсон с Бартом победно рассмеялись, и дали друг другу «пять». По их венам рассекал адреналин вперемешку с гормоном счастья, и парни, совсем забывшись, закинули друг другу руки на плечи, направившись вслед за вконец обиженным на них Милхаусом, чтобы теперь уже искренне попросить у него прощения. Перед тем, как окончательно уйти, Барт еще раз проверил сестру: вся честная компания до сих пор была там, правда, Эндрю уже не выглядел таким серьезным. Он красиво улыбался, явно рассказывая нечто смешное, пока развеселившийся Томми, Лорен и Лиза заинтересованно смотрели на него во все глаза. Барт запнулся у двойных дверей, чтобы повнимательнее рассмотреть сестру, задержав вместе с собой и Нельсона, что недоуменно на него уставился. Да, Барт не ошибся, лицо у Лизы в данный момент выглядело совершенно глупо. По понедельникам у Барта вошло в традицию проводить время с Симоной после занятий в художественном классе, но в этот раз у него были иные планы. Решив все же подвезти ее как обычно, он задумчиво крутил руль, пытаясь придумать свой план «адвоката дьявола». В голову как назло ничего не шло, и он решил отвлечься ненамного на щебетание подруги, которая, похоже, даже не заметила, что он ее не слушал. Темой, как обычно, был их учитель и сегодняшнее занятие. — Я сначала хотела использовать мягкие грифели для теней, но в последний момент спохватилась, и использовала карандаши средней мягкости, знаю, это не по правилам, но мистер Норман так любит, когда я проявляю находчивость, а еще… о, смотри, корндоги! На обочине дороги, недалеко от парка стояла тележка с уличной едой, и Барт, недолго думая, притормозил рядом. Симона полезла в карман за мелочью, но парень отмахнулся от нее. — Да брось, я угощаю, — слегка оскорблено буркнул он, вылезая из машины. Вот будет он еще брать деньги с девушки за какую-то сосиску в кляре! Восхитительный запах масляного фритюра тут же забился ему в ноздри, и Барту вдруг резко захотелось оказаться сейчас где-нибудь на карнавале. Чтобы обожраться всякой всячины и покататься на колесе обозрения; чтобы пострелять из водяного пистолета или покидать дартс в воздушные шарики ради какого-нибудь дурацкого приза; или даже сходить в комнату кривых зеркал и посмеяться с ужимок клоунов. Боже, как же ему не хватало простого детского счастья! Вернувшись в машину с двумя порциями дымящихся корндогов, он протянул один Симоне. — Сп-пасибо, — поблагодарила его она, и с аппетитом откусила у закуски верхушку. Затем она издала глухой звук, и принялась махать ладошкой возле полураскрытого рта. — Осторожно, горячая, — ухмыльнулся Барт, впрочем, тут же бездумно последовав ее примеру. Язык тут же обожгло. — Ну а шо я гофорил… щёрт. У Барта проступили слезы на глазах, а Симона, наконец, прожевала свой кусок и расхохоталась. Ребята ели в тишине какое-то время: Барт задумчиво пялился в окно, придумывая план действий. Засунув оставшуюся половинку сосиски в рот, отчего наружу торчала только лишь палочка, он протянулся за своим рюкзаком, что лежал на заднем сидении, и принялся копаться в нем в поисках приличной на вид тетради. Таковой не оказалось — все его блокноты обтрепались, и выглядели не лучшим образом, словно он их только что на помойке нашел. — Нет, так не пойдет… — пробормотал он, вытащив палочку изо рта. Затем он покосился на ни что не подозревающую подругу, и, прочистив горло, вежливо спросил: — Симона, а не одолжишь мне одну из своих тетрадей? Лучше с домашней работой, что вам задали сегодня. Та удивленно выпучила на него глаза. — Т-тебе зач-чем? Барт зашвырнул свой рюкзак обратно на заднее сиденье, и доверительно склонил в ее сторону голову. — Ну пожалуйста, мне очень нужно, — он мягко улыбнулся, что выглядело еще более подозрительным. — М-мы даже не в од-дном классе, — покачала головой та, на автомате открывая свою сумку. На полпути до нее вдруг дошло, что она безропотно исполняет его просьбу. — Погоди, т-ты так и не ск-казал, зачем. Барт вздохнул, и высунул руку из окна, развалившись на водительском сидении. — Помнишь я с утра спрашивал тебя про того Битти? Мне нужно разузнать о нем побольше самостоятельно, раз никто про него ничего не знает, — он бросил взгляд на девушку, и, предупреждая ее вопрос, добавил: — И я хотел принести ему домашнюю работу, раз уж он торчит дома. Уверен, его матери это бы понравилось. Симона молча смотрела на него несколько секунд, а затем озадаченно выгнула бровь. — Но з-зачем? Барт поджал губы, и тяжело выдохнул через ноздри. — Я… хотел попытаться выяснить какие-нибудь подробности о нем, чтобы, ну, как бы помочь ему, потому что он не виноват. Чтобы его не исключили. Что-то промелькнуло в глазах Симоны, и та прищурилась. — Но заче-е-ем? Барт поерзал на месте, и прочистил горло. — Потому что это несправедливо? — он натянул губы в подобии улыбки, подняв вверх брови. Девушка продолжала смотреть на него с недоверием, и он закатил глаза. — Потому что… да потому что меня сестра попросила! Ты же видела, что над ней издеваются, и она знает, что тот парниша ни в чем не виноват, и его подставили, а еще она считает, что нет ничего важнее образования, и вот так исключать кого-то без суда и следствия плохо… Симона внимательно его слушала, но на ее лице проступало явное недоверие. Барт собрал все свои актерские таланты в кулак, и через силу улыбнулся ей своею самой невинной улыбкой, что почему-то не сработала. — Нас-сколько это д-для тебя важно? — уточнила девушка, слегка наклонившись вперед. Она пристально изучала его лицо, отчего Симпсон почувствовал себя словно на приеме у доктора Хибберта, когда тот делал ему рентген всего тела. Он чувствовал себя вывернутым наизнанку. Действительно, зачем ему это было нужно? Из-за того, что Лиза с ним не разговаривала уже больше недели? Было время, когда она избегала его много месяцев, словно его и не существовало, и, кажется, у него после этого осталась травма, хоть он и сам был во всем виноват. До него только что дошло, что он не выносит игнора в свою сторону, остро воспринимая молчание близких ему людей как самое суровое наказание. Хотел ли он все исправить, лишь бы Лиза его простила? Сложный вопрос — он бы не стал этого делать только ради нее, потому что в этот раз не считал себя виноватым. Он знал, что поступил правильно. И раз он не чувствовал за собою вины, тогда почему же ему было все же чуточку жаль того бедолагу? Барту явно было бы легче, если бы из школы исключили какого-нибудь хулигана, который этого уже давно заслуживал. Неужели в нем взыграло чувство справедливости? Не, чушь собачья. А может, ему просто нравились испытания, на которых он мог отточить свое мастерство выкручиваться, кто знает. Или ему просто хотелось впечатлить друзей или потешить свое эго, возомнив себя Богом, которому дозволено играться с судьбами людей. Бросив свои розыгрыши, он лишился ощущения власти — права карать или отпускать своих «жертв», и, признать, иногда ему этого не хватало. — Да, — медленно протянул он. — Для меня это довольно важно. Симону по неизвестной ему причине удовлетворил его ответ, и она, едва кивнув каким-то своим мыслям, смерила его критичным взглядом. На Барте были джинсовые шаровары на низкой талии с цепью, какая-то панковская футболка и бомбер с кучей заплаток с символикой разных музыкальных групп. Образ как обычно дополняла серьга в ухе и торчащие в разные стороны волосы. Девушка со вздохом порылась в сумке, выудив оттуда новую тетрадь, и раскрыла ее на первой странице. Барт непонимающе на нее уставился. — Что с-стоишь? П-поехали, завезем тому парню домашнюю ра-работу, — буркнула она, переписывая что-то в чистый блокнот. — Что ты делаешь? — не понял ее Симпсон. — Переписываю д-домашнее задание за в-всю неделю, т-так лучше выглядит, — беспечно ответила она, не поднимая головы от своего занятия. — Ты собираешься идти туда со мной? — воскликнул парень. Он совершенно не рассчитывал, что в его планы вот так вмешаются. — Ты не п-похож на парня, ч-что может занести кому-то домашнюю работу, — саркастично ответила та. — В смысле, не похож? А что со мной не так? — Барт хотел было уже возмутиться, но затем, окинув себя взглядом, понимающе вздохнул. — А, хотя да, в твоих словах есть доля истины… Он глянул на Симону — девушка всегда одевалась по всем правилам, хоть и не все в школе этим правилам следовали. На ней была длинная пышная юбка, прикрывающая колени, блузка, застегнутая на абсолютно все пуговицы и укороченный пиджачок. Она была похожа на отличницу, исполняющую свой долг перед школой, а Барт на хулигана, которого «заставили» пойти с ней. Идеальная картинка. Довольно хмыкнув, парень завел мотор и медленно, чтобы у Симоны было время закончить, поехал по нужному адресу.