Золото Сверта

      Сероглазый светловолосый красавец стоил корабля, и даже не одного, в этом Харалль не сомневался, если вытащить мальчишку из плена у его супруга и страхов, то получишь сокровище. Поэтому Харалль легко выписал нужную бумагу, запечатал ее и велел найти того самого хмурого сверта, который всегда сопровождал маленького князя. Судя по всему, это доверенный человек, второй, после супруга.         - С одной стороны, харстадец дело говорит, - вздохнул Хаки, - а с другой стороны, доведет тебя до беды, Халь. Нарочно по больному бьет. Вот, я не знаю, что тут и я наверно должен был не брать письмо, но… они умеют убеждать. Не деньгами, словами.        Хаки промолчал о том, что и денег ему предлагали тоже, но брать он не стал, чтобы не пожалеть потом, да и письмо думал сжечь и не говорить, но тогда он суется в дело промеж князьями, на что и права никакого вовсе не имеет.         - Кто вообще просил его лезть, - хмуро сказал Халь, которому слова харстадца тоже не давали покоя, - благодетель…        Письмо он спрятал под рубаху, чтобы прочитать вечером, когда останется наедине с собой и Деем, который уж точно свое мнение держит при себе.               "Сия дарственная бумага составлена между Его Высочеством Хараллем Холанном, вторым наследником престола Харстада и князем-консортом Угэра, Халейгом Свертингом, о передаче в дар корабля именем "Западный ветер" в дар упомянутому Халейгу Свертингу, со всем снаряжением и людьми, кто наняты на год вперед. Для заверения сей бумаги князю-консорту Угэра, Халейгу Свертингу, необходимо явиться…. "       Халь чувствовал, как в ушах шумит. Корабль в дар… Настоящий корабль! Он даже его видел - двухмачтовый красавец стоял в гавани Ругаланда, и на нем прибыли частью харстадцы, значит, это личный корабль княжича Харалля… и он, получается, не солгал? Халь так и держал бумагу в руках, до конца еще не веря, как дверь в его покои приоткрылась и под тявканье Дея в комнату вошел супруг.               Арон был немало наслышан о похождениях Харалля и о встрече на рынке, о которой отец прожужжал ему все уши. Он говорил о том, что Халь потерял всякий стыд, разговаривая с посторонними на рынке на всеобщем обозрении. На что Арон вполне резонно отвечал, что Халь здесь ни в чем не виновен, больше вопросов к Хараллю, что так бесстыдно себя ведет, обращаясь к чужому младшему супругу без ведома старшего. А Халь, напротив, ведет себя вполне достойно. Споры с отцом уже стали у них постоянными.       Но когда до него дошли слухи о корабле, тут уже медлить было нельзя. Арон понял, какую игру затеял Хараль. Если его папаше не удалось убить князей в свадебную ночь, они с сыном решили идти в обход: соблазнить Халя, чтобы сделать князя-консорта изменником, что неизбежно ведет за собой смертную казнь для изменника и войну со Свертом, при том, что Харстад мог ударить по Угэру с другой стороны.                - Я был так занят все эти дни, Халь... Мы заключили с Харстадом много выгодных договоров о торговле, не зря мы их кормили тут почти целый месяц! Нам некогда было толком поговорить, расскажи мне Халь, как ты проводил время?        Знает супруг о том или не знает, Халь решил не виниться первым - всегда успеет. Но и бумагу в руках никуда не спрячешь. "Будь что будет", - сказал Халь сам себе. Дей настороженно смотрел на обоих, лежа на ковре.         - Я снова начал ходить в док к Бранди, у него сильно продвинулось дело, а я много пропустил, - ответил Халь, - еще я получил весть, что в Сверте начали рубить дерево, которое я просил. Нужно, чтобы кузнецы дали мне бумагу, что из железа потребуется, там сделают.        - А больше ничего ты не хочешь рассказать мне, мой дорогой супруг?  - спросил Арон, чувствуя, что постепенно начинает злиться.        - Про княжича Харалля? - теперь понятно, к чему дело шло. - Мне кажется, тебе уже все рассказали, и думаю, в тех подробностях, о которых не знаю даже я. Что именно ты хочешь, чтобы рассказал я?        "У вас тут есть хоть один друг?" - вдруг некстати вспомнились чужие слова. Нет, друзей тут нет, кроме Хаки, все остальные - надсмотрщики…        - Что ты думаешь о нем?       - Что я могу думать о человеке, который вытащил наружу то, о чем мне и думать тошно? - горько сказал Халь, понимая, что корабля у него не будет. Он протянул бумагу-дарственную супругу. - Но, он единственный здесь говорил со мной, как с равным.        Арон почувствовал укол в сердце. Он схватил бумагу, пробежал ее глазами. У него мелькнула мысль, что он-то не додумался подарить Халю такой подарок, это разозлило его еще больше.       - Я многое могу рассказать тебе о Харалле, это его папаша чуть не отравил нас в  свадебную ночь, а Хараль продолжает его дело. Он решил подвести тебя под смертную казнь, которая предусмотрена для прелюбодея-консорта, доказательством будет то, что ты принял его подарок. Просто так такие подарки не дарят, и ты не сможешь ничего доказать суду, и даже я не смогу тебя защитить, весь народ поднимется против тебя! Конечно же, пришлось организовать срочный отъезд Харалля, и так, чтобы он уже никогда не смог въехать в Угэр, его корабль скоро снимется с якоря и отправится в Харстад вслед за ним. А нам стоит проехать по нашему княжеству, посмотреть, как идет сбор урожая, и посетим наших главных вельмож, и полюбоваться на их замки, а тем временем слухи в Ругаланде успокоятся. У нас были трудные времена, свежий воздух и красивые виды нам обоим не помешают.       - Ваш народ и так против меня, - ответил Халь, не в силах даже радоваться поездке, что толку, если он тут повсюду чужак, - я никогда не буду здесь своим, не этот повод, так другой найдется.        Арон злился от того, что оставил Халя надолго одного, слишком упивался своим горем от потери друга и завяз в делах, а тот еще совсем юн и легко становится добычей таких ушлых ухажеров, как Хараль. И их может быть много, Арон слишком привык к пригожести Халя и решил, что тот безраздельно принадлежит ему, и беспокоиться больше не о чем.       - Немало людей здесь любят тебя, постарайся их разглядеть.       Арон подошел ближе и, обняв Халя за талию, привлек к себе. Дей протестующе затявкал.       - Ты уже успел влюбиться в него? - спросил Арон.       - Влюбиться?! - переспросил Халь и ответил. - Нет. Но в последнее время мне только и угрожали казнью, во всех подробностях, ты уже второй, кто говорит мне о том, что полагается за "мои преступления", хотя я ничего еще не сделал. Я все время в чем-то только и виноват перед Угэром. Когда мы поедем по твоему княжеству, я буду тенью за твоей спиной?        Арон уткнулся лицом в волосы Халя. Когда он только задумывал всю эту историю с браком, он не подозревал о том, что будет так трудно. Он представлял себе, что Халь станет обычным угэрским младшим супругом, но в его случае все пошло совсем не так, вместе с Халем в его жизнь вошла совсем другая реальность, и он не всегда понимал, что ему с ней делать.       - Тень из тебя сделать вряд ли получится, - задумчиво сказал Арон, и ему самому было трудно понять, рад ли он этому или нет. - Мы будем ехать вместе по дороге и думать, что нам делать дальше. Люди будут видеть, что мы вместе, целы и невредимы, а дальше будет видно. Мы потеряли друг друга после того, что случилось в доме Хлодвига. Давай искать пути обратно, коль скоро что-то пошло не так.               Даже в этом доме никуда не деться от этого человека!               Арон услышал негодующий вой Дея и направился в ту сторону. По мере того, как он приближался к концу коридора, который упирался в тупик, выходящий на узкие бойницы замковой башни, он услышал тихий разговор, который заглушался воем маленького волколака. Арон увидел Харалля и Халя, стоящих друг напротив друга, они о чем-то мило беседовали.       Арон ускорил шаг, оба собеседника одновременно обернулись на него. Глаза Халя расширились, Дей бушевал у него на руках. Харалль мило улыбался с вызовом глядя на Арона.       - Халь, иди к себе! - приказал Арон.       - Что ты задумал, Харалль из Харстада? - обратился он к Хараллю, после того, как они оба проводили взглядом удаляющегося Халя.       - Забрать то, что тебе особенно и не нужно. Будь с собой честным, - усмехнулся соперник, глядя ему в глаза.       Арон задохнулся от такой неприкрытой наглости.        - Не тебе решать, что мне нужно, а что нет. Ты должен был спросить у меня разрешения говорить с моим младшим супругом! Твоя наглость безгранична, ты очень рискуешь, Харалль!       - Как я уже понял, рискует, скорее, как раз твой младший супруг, которому шагу без разрешения не пройти, - пожал плечами Харалль, - чем ты так запугал его? Он отказывается от моих предложений не потому, что не хочет, а потому что боится. Только и всего. Но насколько тебе хватит этого поводка?        - Это наши с ним дела, мы сами решаем, как нам жить вместе, твои заботы тут неуместны. Какие же ты делал ему предложения?       - Всего лишь, делать то, что хочет он, в Харстаде - ходить без разрешения, где желает, заводить приятелей, владеть морем, и не думать о том, что у кого-то в руке будет кнут. Это отвратительный угэрский обычай, и все над вами только смеются. Свободу. Как думаешь, это стоит того, чтобы мальчишка хотя бы задумался над моими словами? А он задумается, Хассен. А значит, и Сверт выберет свою сторону. Это не вы решаете, как вам жить, а ты решил за него, и я смотрю, он не очень-то этому рад. Не я, так другой, предложит ему то же самое.        - Я знаю ваши обычаи Харалль, вы у себя приветствуете распущенность нравов и не возбраняете супругам иметь любовников, но не стоит являться в мой дом со своими порядками. Ты забиваешь голову моему супругу дурацкими идеями, которые в Угэре не приживутся! Мой супруг воспитан в строгости, и кто бы ему что не предлагал, он не изменит данному слову!       - Свертские нравы ничего не имеют общего с вашей строгостью, - возразил Харалль, - но, я советую тебе подумать, как будет время, долго ли твой супруг прохрипит на поводке ваших порядков, сейчас легко запугать мальчишку, однако, - он сделал паузу, - он скоро станет мужчиной. И или ты его удушишь, или он тебя. У меня достаточно денег, чтобы, при согласии мальчишки, нанять для Сверта армию и получить все сокровища самому. Сначала я отберу у тебя самое главное…       Арон не успел даже подумать, как его кулак нанес мощный удар по красивому холеному лицу Харалля, его отшвырнуло к стене, от неожиданности он не успел прикрыться, по его ухоженной бороде потекли вниз струйки крови из разбитого носа.              - Ты уберешься отсюда сегодня же, пока я оставляю тебе твою жалкую жизнь. К вечеру никого из твоих людей не должно быть в Угэре, иначе я перебью вас всех!       Арон развернулся и пошел в покои Халя. Он потирал ушибленную руку, в голове его все еще бродил черный сумрак бешенства. Арон думал, что мог бы вызвать Харалля на поединок и убить его, но это вызвало бы лишние толки и упоминание имени Халя в тайных грязных разговорах. По счастью, двери в покои Халя не были закрыты, иначе бы он их выбил, тот его явно ждал, напряженно глядя на него, Дей на его руках ощеренный, с дыбом вставшей на загривке шерстью, отчаянно и пискляво лаял на Арона. По лицу Халя было, как всегда, непонятно, что он думает.       - Харалль слишком обнадежен твоей благосклонностью, что заставило его так думать?        То, что рано или поздно за эти встречи влетит, Халь ожидал, недаром же наемники угэрцев едят свой хлеб, и он был совершенно не удивлен, что влетит ему как раз за ту встречу, о которой они бы и не рассказали, потому что она была наедине. Он не знал, как вести себя с этим человеком, Хараллем, потому что с одной стороны, это было опасно, с другой - тот говорил рискованные вещи, бьющие по ранам, которые, как думал Халь, затянулись, но с третьей - ему хотелось говорить с этим человеком, потому что он говорил с ним, как с равным. Он слишком многое обещал, то, что и раньше было у Халя, а теперь стало недоступным - свободу и будущее. Какое его тут ждет будущее - Халь не знал, и чтобы не обещал ему жрец, все равно не особо верил. Хорошо, если будет позволено (опять позволено!), строить корабли и ходить на них, но собственных детей у него не будет, скорее всего, и даже через те самые десять лет, Халь был не уверен, что он доживет или что-то не станет хуже. Он, почему-то, даже в словах Харалля мог легко представить себя в Харстаде, которого не видел, но не мог представить себя в Угэре, хотя уже жил в нем. Но его цепью держит слово, данное родным. Он не может решать один за всех… Это очень опасно, и ставка высока. А вдруг этот человек тоже обманщик? Так легко может оказаться. И все же, говорить с ним было непривычно легко…       А вот и супруг. “Бедный Дей”, - подумал Халь, щенок никак не мог успокоиться со встречи, потом чувствовал волнение хозяина, и сколько бы Халь его не успокаивал, Дей все равно был сердит.        - Тихо, - он спустил щенка с рук, чтобы не рисковать малышом, то, что супруг не просто раздражен, а зол, Халь понял сразу, и надеялся, что Дею хватит умишка не встревать, - иди, поиграй. Он выпрямился, готовый отвечать.        - Я не могу отвечать за другого человека, - сказал Халь, глядя прямо в глаза. - Что бы ты хотел от меня услышать? Возможно то, что я не боюсь все-таки с ним говорить.        - Он склонял тебя к непозволительным вещам? Склонял нарушать тобой данное брачное слово? - Арон чувствовал, как черные волны накатывают на него одна за другой, ему очень хотелось, чтобы в этих темных волнах забрезжил просвет. Если они встречаются наедине, вполне возможно, они могли бы прелюбодействовать, Арон старался гнать от себя эти мысли, иначе он мог бы убить супруга прямо сейчас, несмотря на то, что маленький волколак пискляво рычал на полу, прижимаясь к ногам Халя.       - Что именно ты считаешь непозволительным? Выходить одному за ворота дома? Разговаривать без разрешения? - Халь понимал, как рискует, но если он сейчас не будет честным, то навсегда останется тенью в этом доме, с которой никто никогда не будет считаться. - Склонял, да. Он не обещал мне тюрьмы.        - Но ты…  - голос Арона неожиданно сорвался, - ты… не…согласился с ним? Ты не нарушил свое слово?       Арон понял, как ему на самом деле сейчас страшно. Он понял, что Халь мог бы выходить за ворота хоть на всю ночь, и для него это не настолько большое прегрешение, но, если он нарушил свое слово, если Хараллю удалось склонить его к непозволительному, Арон впервые за долгое время почувствовал, как жутко заболела давно зарубцевавшаяся рана в его груди.        - Я согласился с ним, - кивнул Халь, - с многим из того, что он сказал, и эти вещи кажутся мне разумными. Но, я не нарушил свое слово. Так что, его слова только останутся словами.        Арон почувствовал, как боль его начинает отпускать, и он смог вздохнуть свободно и понял, как напряжен он был все это время. Он взглянул на свой кулак со стесанной кожей, который он сжимал до сих пор и разжал его. Он посмотрел на уже охрипшего Дея, который сердито смотрел на него своими глазками-пуговками и весь трясся, переступая на своих толстых лапках.       - Я верю тебе, - сказал Арон, подходя ближе к Халю, не обращая внимания на Дея, который начал грызть его сапоги, изо всех сил защищая своего хозяина. - Я еще плохо знаю тебя, но ты меньше всего похож на человека, который не держит своего слова. Пойди сюда, давай сядем, - они присели на кровать. Дей бегал между ними, тоже успокаиваясь, он понял, что опасность миновала, но все же забрался на колени к Халю, внимательно наблюдая за Ароном.       - Чтобы обольстить других, харстадцы готовы рассказать любые небылицы и дать любые обещания, соглашусь, у них более свободные нравы, но князья-консорты там имеют не больше свободы, чем у нас. Если мы говорим о свободе нравов, это больше касается людей, чья честь давно потеряна, и у них много свобод, чтобы спать с кем они пожелают, но уважают их гораздо меньше, чем людей строгих нравов. Я рад, что он не успел посеять ядовитых семян в твоей душе.              Так вот значит, в чем дело?! В глазах Халя потемнело от злости! Или он не умеет говорить, или каждый слышит только то, что он желает слышать! Халь вскочил с ложа, и щенок снова оказался на полу, непонимающий и растерянный.        - Ты думаешь, что я нарушил бы свое слово только ради того, чтобы переспать с кем-то? - спросил Халь, в нем все больше просыпался тот самый Халейг, который почти позабылся, испуганный строгими чужими законами и угрозами наказания, тот самый, что чуть не перерезал глотку вражескому начальнику. - Ты так обо мне думаешь? О нет, там были гораздо более соблазнительные речи, чем найти желающих на собственную задницу. Как насчет того, чтобы выйти из дома, не оглядываясь? Как здорово, когда за тобой постоянно не смотрят, и не докладывают о твоем вздохе, и как замечательно, когда за любую провинность тебя не ждет кнут, если не от хозяина, так от тех, кто возомнил себя ими! Вот это действительно то, что я хотел бы слушать и иметь. И главное, что можно говорить, что думаешь и когда думаешь, без разрешения господина!        Арон почувствовал, что у него заныли сразу все зубы. Это были опять те разговоры, которых он никак не понимал, как ни старался. С другой стороны, он понял, что в запале обидел Халя низкими подозрениями. И всё же, он был рад, что Халь не склонился к Хараллю из-за его сладких речей и не изменил своему слову. Его мысли заполошно носились в голове в поисках наилучшего решения, уступать сразу Арон не хотел, однако, он и не хотел продолжать ссору, понимая, что в запале слегка перегнул палку. Он тяжело вздохнул, этот разговор давался ему трудно, тогда он решил призвать на помощь Дея, который опять прибился к ногам Халя и скалил свои еще маленькие клычки в сторону Арона.       - Ты! Маленький Дей, ты тоже против меня? - обратился он к щенку, чувствуя, как волна злости постепенно спадает.       - Что нам делать, Халь? Что ты хочешь? - спросил он наконец, слегка собравшись с мыслями.       Арон очень желал, чтобы Халь захотел дорогой браслет или породистого скакуна, чтобы замять это неприятное происшествие и этот неприятный разговор, но он чувствовал, что Халь захочет чего-то совсем другого.       - Я устал так жить, - сказал Халь. - Мне это все не нравится и не сможет понравиться никогда... Я пробовал привыкнуть, не выходить из дома, просто читать книги. Это тоже плохо, все равно кто-то остался недоволен, кроме меня. Я не хочу быть молчаливой тенью и бояться ваших кнутов и наушников. И я понимаю, что или я выиграю, или они. Вот что.        "Я так и знал!"- подумал про себя Арон. - "И что мне теперь делать?" - спросил он сам себя.       Он свалился плашмя на постель.       - Дей, иди сюда, - он похлопал ладонью по покрывалу, - мне нужен твой совет, как быть.        Понятно, что супругу вовсе не нравятся его слова. Но теперь Халь решил не отступать. Слова Харалля слишком глубоко его укололи, и он словно очнулся от сна. Даже маленький щенок не боится возражать, так чего трусит он сам?        - Совет ли? - усмехнулся Халь, присаживаясь на край кровати. - Или опять все обойдется постелью, а утром ты сделаешь вид, что этого разговора не было?        Дей, слегка растерянный, бегал между ними, эти большие безволосые наконец-то перестали вопить и стали говорить тише.  Дею уже не надо было защищать своего хозяина, коль скоро тот не испытывает больше страха перед этим огромным безволосым, который развалился на постели и зовет его к себе, чтобы поиграть. Дей отчаянно махал хвостом, подбегал к лежащему Арону, обнюхивал его раскрытую ладонь, потом бежал к Халю и садился рядом с ним, заглядывая ему в глаза.       - Не обойдется… - печально сказал Арон, поглядывая на Халя снизу вверх. - И что же ты хочешь? - спросил он его осторожно, понимая, что Халь теперь будет торговаться, как самый ушлый ругаландский лавочник в праздничный день на базаре. Момент был на редкость удачный, это Арон вынужден был признать, и он ждал, какую же ставку сделает Халь в этой игре под названием "жизнь".       Дей, тем временем, подошел к нему, опять обнюхал ладонь и пошел вдоль руки, принюхиваясь, потом залез ему на грудь и начал изучать лицо, чуть ли не тыкаясь в него влажным черным носом и топчась по ребрам своими толстыми лапками. Арон отметил про себя, что щенок стал заметно больше и тяжелее, волколаки, все же, быстро растут.       - Я хочу свободно выходить из дома, без нянек, мне вполне достаточно Хаки и одного вооруженного человека, я хочу говорить, что хочу и когда хочу, если это будет уместно, и отвечать сам за себя. Я хочу оставить себе право на оружие, и гостить у своей родни, и принимать ее тут. И никаких наказаний! Я не смогу видеть супруга в том, кто захочет ударить меня, как раба. Я хочу быть равным, а не ребенком в этом доме.        Арон выслушал, навострив уши, как и щенок.       - Дей, - осторожно спросил Арон, - ты можешь загрызть меня прямо сейчас? Пока я лежу перед тобой?       Дей склонил голову, прислушиваясь и словно примеряясь к горлу Арона.       Тот поспешно поднялся, поставив щенка на расшитое покрывало. Халь требовал многого, но ничего такого что Арон не мог бы ему позволить, правда, это вызовет множество пересудов и осуждение со стороны отца. Арон понимал, что лучше закрыть эту сделку сейчас, пока Халь не начал требовать действительно невыполнимого.       - Ты требуешь многого, Халь, - уже серьезно сказал Арон. - Мне нужно подумать. Мне придется идти против обычаев нашего княжества, что вызовет много кривотолков. Я могу принять твои просьбы, только если ты пообещаешь мне не говорить втайне с другими мужчинами и женщинами, как это было сегодня. Рассказывай мне как можно больше, где ты бываешь и что решаешь делать. Будь мне послушен хотя бы на людях, в Угэре не поймут, если ты не будешь подчиняться мне. Готовься к поездке, скоро мы будем объезжать наше княжество, чтобы люди видели нас вместе, мы посетим наших вассалов, чтобы увидеть урожай этого года, нужно осмотреть наши владения, ты ведь еще толком не видел Угэр.       - Ты противоречишь сам себе. “Я выпущу тебя из клетки, но ты должен быть в ней, чтобы люди видели”. Я ничего не понимаю, - с горечью сказал Халь, услышав про поездку, - правда. Эти ваши угэрские игры... Я не прошу ничего такого, чтобы не было бы обычным для Сверта. Если я заговорю с кем-то помимо тебя, когда ты не видишь - это втайне? Так, как ты считаешь - да. Тогда в чем ты мне уступаешь?        - Я уступаю тебе многое, ты сам это увидишь, не старайся получить все и сразу. Если твои разговоры не приносят вреда Угэру или нашей семье, ты можешь говорить с кем угодно.       - Охраняй своего хозяина, Дей, - Арон потрепал щенка по загривку и вышел из покоев Халя. У Арона было еще много дел до конца дня, и самым главным - нужно было удостовериться, что Харалль со свитой отбудет сегодня же.       О, это было совсем не “все и сразу”, но Халь был доволен. Первый шаг сделан, а список у него огромен и надо посмотреть, как пойдет дело с первым выторгованным, а уж дальше... Халь подхватил щенка под передние лапки и поцеловал в мокрый нос, получив в ответ радостное потявкивание. Хаки говорил, что он избалует собаку до крайности, но перестать это делать Халь не мог. Интересно, что больше из всего не понравилось супругу? Свобода разговоров и то, что Халь себя и пальцем не позволит теперь тронуть, если кому-то взбредет в голову его в чем-то обвинить?        - Вот что, - сказал он Дею, - завтра попробуем прогуляться как свободные люди. Но тебе пока рано!