Полночные признания | Midnight Confessions

Ноябрь. Это было третье воскресенье подряд, когда Гермиона и Тео вместе жарили мясо. В первый раз получилось суховато, во второй — недожарено, поэтому теперь они сидели на кухонном полу, надеясь, что, наконец, достигнут совершенства. — Думаю, через шесть минут будет пора доставать, — проговорила Гермиона. — Получится как раз среднее между первым и вторым разом. Тео подбросил в воздух горошину и поймал её ртом. — Согласен. Надеюсь, хоть в этот раз Чжоу будет держать свой рот на замке. Волшебники сидели, прислонившись к лавке, и, вытянув перед собой ноги, гипнотизировали взглядами жёлтое окошко духовки. Это было сродни ожиданию момента, когда высохнет краска, только хуже. Между ними стояла миска отварного горошка. Гриффиндорке был противен вкус бобовых и то, как зелёная шкурка застревала между зубов, в то время как Тео обожал горох, и вот уже десять минут развлекался тем, что, как собака, подбрасывал и ловил его на лету губами. Он не упустил ещё ни одного, и, всякий раз, когда умудрялся хватать две штуки одновременно, самодовольно подмигивал девушке. Как будто Гермиона должна была впечатлиться его сомнительными способностями. — ГЕРМИОНА! — протрубил Джордж из коридора. — ДОЛГО ЕЩЁ? — ДЕСЯТЬ МИНУТ! — заорала в ответ гриффиндорка. — Разорви меня горгулья… — послышалось уже из гостиной, и расстояние не позволило разобрать конец фразы. Ужин задерживался из-за того, что Гермиона заспалась днём. Во время утренней тренировки Гарри запустил во Фреда заклинанием, которое сильно напоминало то, что предварило смерть Рона, и у гриффиндорки случилась очередная паническая атака. Ей потребовалось четыре часа, чтобы удержаться на плаву. Теперь, когда она знала, что Малфой принимает душ во время ужина, Гермиона задумалась, изнемогает ли он от нетерпения на своём чердаке, ожидая, когда они, наконец, примутся за мясо. С одной стороны, девушка хотела подняться к слизеринцу и рассказать об утреннем происшествии, с другой — извиниться за задержку ужина. И уж точно со всех сторон гриффиндорка мечтала бы снова посмотреть, как блондин принимает душ. С резким «дзинь!» таймер-яйцо сообщил, что шесть минут истекли. Тео поднялся и достал противень, выпуская из духовки самый упоительный на свете аромат, который скоро распространился по всему дому, и следом кухня наводнилась толпой исходящих слюной волшебников. Баранина вышла идеальной, о чём красноречиво свидетельствовала похвала от самой Чжоу. Тео, сидевший рядом с Гермионой, опустил руку под стол и скользнул на внутреннюю сторону её бедра. Стараясь оставаться спокойной внешне и не привлекать внимания окружающих, внутри девушка завопила. Руки Нотта оказались холодными и влажными. Это было ужасно противно, но, чтобы не уронить его достоинства, гриффиндорка не отодвинула ногу, вместо этого надеясь, что слизеринец сам почувствует напряжение в её теле. Но Тео не понимал никаких намёков. Дождавшись, пока все доедят, Гермиона встала, чтобы собрать тарелки. Чжоу помогла ей с посудой и, стоя у раковины, легонько толкнула подругу в бок. — Между тобой и Тео разве что искры не сыплются, — прошептала когтевранка. — Его руки сами собой к тебе тянутся. — Это не всегда хорошо, Чжоу, — сквозь зубы возразила Гермиона. — Знаю, знаю. Наверное, мне просто одиноко. Настолько, что я почти готова умчаться на чердак и составить компанию Драко. Упоминание его имени отозвалось где-то в грудной клетке. — Серьёзно? Чжоу хихикнула. — Да нет, шучу. Хотя, если он всё-таки надумает спуститься, я была бы не прочь зализать ему раны. Фигурально выражаясь. Определённо, раны у Драко Малфоя имелись в избытке. Пересекали лицо, тело, заставляли дрожать руки. Когда посуда оказалась вымыта и высушена, почти все разошлись по спальням. Было уже слишком поздно для игр, к тому же Гарри запланировал на завтрашний день серьёзную тренировку. Тео снова проводил Гермиону до её комнаты. — Мы сегодня с тобой были в ударе, — проговорил он, подпирая плечом косяк. — Может, нам надо каждый вечер готовить вместе? — Ты же сам понимаешь, это было бы ужасно. — С какой стороны посмотреть. Слизеринец заправил выбившуюся прядь Гермионе за ухо. Девушка почувствовала, что он снова собирается её поцеловать. Предостережение Малфоя зазвучало в голове: «он всегда получает то, чего хочет, и не стоит за ценой». Как бы гриффиндорке ни было приятно внимание, то, как Нотт молча переступал через все её границы, выводило из себя. Ей всегда было трудно отказывать людям. Гермиона не могла бы сказать «нет», даже если бы захотела. И как далеко это заведёт её? Поцелуи уже были. Что дальше? Секс? Женитьба? Тео надвинулся на девушку и взял её лицо в ладони. На задворках разума Гермионы промелькнула мысль, что Нотт не такой высокий, как Малфой. Чтобы посмотреть в глаза Тео, ей не приходилось задирать подбородок. У гриффиндорки было целых две секунды, чтобы отступить, но она в смущении осталась стоять на месте. Движения Тео не были плавными, он просто впечатал своё лицо в её так, что их губы соприкоснулись. Это казалось настолько нелепым, что Гермиона даже не закрыла глаза. Слизеринец так сильно давил на неё, что было больно носу. Его язык попытался проникнуть в рот девушки, но она с недовольным стоном отпрянула. — Я просила тебя дать мне время, — выдохнула Гермиона. Тео яростно стиснул губы. — Когда ты зажимала меня в кладовке, твои действия говорили об обратном. — Это… это совсем другое. — Правда? И что же тут другого? Ну-ка, расскажи мне, Гермиона. Его голос становился всё более резким, подогреваемый разочарованием и закипающей злостью. Она уже видела такое. Между родителями. И, если Гермиона не будет осторожной в выборе следующих слов, вскоре она станет гораздо сильнее напоминать маму, нежели отца. — Давай поговорим обо всём утром, — аккуратно предложила гриффиндорка. — Прости, что создала у тебя неверное впечатление. Я не должна была так поступать. Тео отрывисто вдохнул, прикусив изнутри щёки. — Просто извинением ты не отделаешься. А теперь иди спать. Поговорим завтра. Его нахрапистость была отвратительна. Гермиона воспользовалась возможностью и проскочила в спальню, захлопывая дверь и пряча лицо в ладонях. — Ты ему завтра сама врежешь или это мне сделать? — раздался хриплый голос с кровати. Девушка подскочила, прижимая ладони к груди. — Мерлин, Малфой! Больше никогда не пугай меня так! Блондин сложил руки перед собой. — Серьёзно, Грейнджер. Я, конечно, сам отведал твоего кулака, но с радостью предложу тебе свои услуги по выбиванию духа из этого придурка. Стереть сладенькую улыбочку с его рожи будет сущим удовольствием. Гермиона опустилась на колени, а потом, как морская звезда, растянулась на полу с безнадёжным вздохом, ненавидя себя за бесхребетность. Малфой подошёл, встав так, что её ноги оказались между его стопами. — Что ты делаешь? — Пытаюсь слиться с полом и исчезнуть. Она закрыла глаза, чтобы через мгновение снова открыть их, вскинув бровь. — А что делаешь ты в моей комнате? Народ ещё не разошёлся. — Не меняй тему. И что происходило у тебя с Ноттом в кладовке? Гриффиндорка не успела толком подумать, прежде чем слова сами выскочили: — Я целовалась с ним. Малфой несколько раз моргнул и, кажется, у него даже дёрнулся глаз. Гермиона не планировала отвечать так прямо и бесцеремонно, но, видимо, это была её естественная реакция на блондина — терять над собой контроль. — Мои синяки на шее приняли за засосы, — принялась объяснять девушка, чувствуя необходимость оправдаться, — поэтому я заманила Тео в чулан, чтобы замести следы. Она смотрела на парня с пола, ещё сильнее ощущая себя в его власти. Взгляд Малфоя был нечитаем, и Гермиона больше всего на свете хотела вырваться из ограды его ног и сбежать в другую страну. Блондин протянул руку, помогая девушке встать. Несколько секунд она бессмысленно пялилась на его ладонь, прежде чем принять помощь. Малфой поднял её, словно пушинку, заставляя оказаться вплотную к себе. Он снова провёл костяшками пальцев по шее Гермионы, и в этот раз она позволила себе прочувствовать. От его горячего касания в животе закрутился тугой узел. — Не надо меня выгораживать, Грейнджер, — серьёзно проговорил слизеринец. — Я отвечаю за свои действия. Её взгляд упал на краешек его подбородка, затем на грудь, а потом — к ногам. Рука парня тем временем перевернулась, и теперь пальцы блондина лежали на её горле так, словно он собирался её задушить, но в его прикосновении не было агрессии. Без сомнения, слизеринец почувствовал, как Гермиона сглотнула. — Я не против выгородить тебя, — выдохнула она. Указательный палец блондина очертил линию её подбородка. — Зато я против. Если у кого-то возникнут вопросы, просто скажи правду. И уж точно не нужно целовать Теодора Нотта ради меня. Гермиона усмехнулась с деланной весёлостью, но Малфой ответил ей спокойной улыбкой. Девушка уже начала подниматься на цыпочках, когда слизеринец резко убрал от неё руку и отстранился. Только теперь гриффиндорка заметила, что на нём была надета чёрная футболка, заправленная в брюки, подчёркивающая крепкие руки и широкие плечи. Гермиона молча подошла к прикроватной тумбочке и достала оттуда два пакета печенья, четыре батончика мюсли и гигантскую пачку чипсов. Бросив всё на кровать, девушка устроилась на подушках, поджав ноги и стараясь не замечать удивлённого взгляда Малфоя, который опустился на матрас. — Запасы на чрезвычайный случай, — признала она. — Так это чрезвычайный случай? — Когда ты появляешься в моей спальне, пока не все уснули, — да. И, кстати, ты так и не объяснил, что ты тут делаешь. Малфой лёг, устроившись на локте, и неспеша открыл злаковый батончик. К тому времени, когда он соизволил ответить, Гермиона почти успела прикончить целый пакет имбирного печенья. — На чердаке на меня начинает надвигаться клаустрофобия. Эти минуты свободы с тобой соблазнили меня, так что теперь я еле сдерживаюсь от того, чтобы не спуститься вниз. Ей понравилось, как он сказал «соблазнили». Это звучало притягательно. — Тебе страшно появиться перед всеми? Он съел ещё одну упаковку мюсли. — Скорее, избегаю последствий такого решения. Оба они понимали, как все воспримут появление слизеринца. Хотя большинство догадывалось, кто именно живёт на чердаке, никто не был готов встретиться с ним на самом деле. Гарри будет недоволен, Тео станет ревновать, Фред и Джордж разозлятся, а Гермионе придётся встать перед выбором, защищать ли его или нет. — Могу сказать кое-что, что может помочь тебе определиться, — невозмутимо проговорила девушка, откусывая краешек печенья. — И что же? — недоверчиво сузил глаза Малфой. — Сегодня Чжоу обмолвилась, что, если ты вдруг надумаешь спуститься, она будет рада, цитирую, «зализать твои раны». Те несколько мгновений, когда блондин ничего не отвечал, стали для Гермионы пыткой. А он словно раздумывал, должны ли слова когтевранки завлечь или, наоборот, отпугнуть его. Ноги затекли, и гриффиндорка вытянула их, чтобы избавиться от напряжения. — Чжоу Чанг? Бывшая девушка Поттера? Она закатила глаза. — Да, та самая Чжоу Чанг. Не притворяйся, будто не видел её в окно. Я знаю, ты шпионишь за нами. Парень схватил Гермиону за лодыжку и потянул вниз. Девушка расхохоталась, но тут же, опомнившись, закрыла себе рот рукой. Блондин еле слышно рассмеялся над её безрассудством. — Из всего, что ты рассказываешь о Чжоу, могу сделать вывод, что она станет занозой в одном месте. Не исключено, что своими словами ты только что замуровала меня на чердаке, Грейнджер. Радуясь про себя тому, что исправно продолжала накладывать чары, удаляющие волосы с ног, Гермиона мягко попыталась высвободиться из хватки Малфоя. Блондин поддался ей, но не раньше, чем его пальцы проскользнули по коже девушки. Гриффиндорка отпрянула, вернувшись на своё место, и тут же заметила, что от рывка парня её рубашка задралась, обнажая полоску недавно появившегося животика, который немного выступал над шортами. Слизеринец никогда не осуждал девушку ни за то количество еды, которое она поглощала, ни за то, как плотно стала сидеть на ней одежда. И теперь его взгляд, пробежавший по Гермионе, не имел критического оттенка. — Я была бы рада, если бы ты спустился, — застенчиво произнесла девушка. — Правда? — Да. — Им не было нужды лгать, да и в любом случае, оба они привыкли говорить, что думают. — Ты бы хотел, чтобы я притворилась, будто мы не видели друг друга? Малфой забрал у неё печенье. — По-моему, я ясно дал понять, каков будет ответ, когда сказал, что отвечаю за свои действия. А ты за свои? Хм. Отвечала ли она? — Только если обещаешь не трогать Тео. Блондин издал разочарованный звук. — Это тяжёлое условие. Но ради тебя я готов сдержаться. Гриффиндорка отняла у него пакет и доела последнюю печеньку. — Разве вы с ним не друзья? — Да, были на первом курсе, Грейнджер, — заявил парень таким тоном, будто ему приходилось озвучивать очевидное. — А потом мы выросли и превратились в два разных сорта отморозков. Гермиона застыла, ожидая продолжения истории, но Малфой непринуждённо открыл упаковку чипсов, не замечая, в каком напряжённом ожидании находится его собеседница. — Ты же не собираешься вот так закончить? Я обязана узнать, о каких сортах отморозков ты говоришь. То, как блондин наслаждался её неутолённым любопытством, заставило Гермиону вспомнить, сколько гонора в нём было. Он посмотрел девушке прямо в глаза и произнёс: — Мы с Ноттом слеплены из одного теста. Рафинированного, вручную замешанного эльфами. Только один из нас узнал, что значит слово «нет», а второй остался в полном неведении. По спине Гермионы пробежала холодная дрожь, заставляя кровь стынуть в жилах. — Ты можешь сказать мне, что он сделал? Чтобы я не гадала в ужасе, когда встречу его в следующий раз. — Это не моё дело. — Пожалуйста, Малфой. Слизеринец откашлялся и сел, поджав под себя одну ногу и спустив другую на пол. Пощипывая кончик носа, он больше не смотрел на гриффиндорку. — Однажды ночью, когда мы были старостами и патрулировали школу, я услышал какие-то звуки из пустого кабинета. Обычное дело, я и сам такое проворачивал, поэтому и не собирался заявляться туда с наказаниями. Но в приглушённом шуме я разобрал протест. Я точно слышал, как девушка несколько раз повторила свой отказ, и, что бы ни творилось за теми стенами, это заходило слишком далеко. Когда я открыл дверь, то застал там Тео с третьекурсницей. Тогда мы были, кажется, на пятом. Она глядела на меня своими огромными оленьими глазищами, словно я был её спаситель. Нотт скатился с неё, и никто не произнёс ни слова, когда девчонка вылетела из класса. Мы едва разговаривали с ним с тех пор. Красные флаги так и хлопали прямо перед носом Гермионы всё это время, но она сама решила не замечать их, наслаждаясь долгожданным вниманием. Какая же идиотка. Малфой неуверенно поёрзал на месте, будто сомневаясь, должен ли прикоснуться к девушке или нет. Гриффиндорка откинулась на подушки и слегка ударила затылком об изголовье. — Он мог измениться, Грейнджер. Ты, должно быть, знаешь его лучше меня теперь. Гермиона молчала. — Хочешь, я уйду? — спросил парень. — Нет, — покачала она головой. Их взгляды заскользили друг по другу. Девушка подтянула колени к груди и опустила подбородок на руки. Малфой скинул ботинки, поставил остатки еды на тумбочку, а обёртки выкинул в мусорку у стола, с которого заодно захватил пару книг. Передавая одну гриффиндорке, он пояснил, укладываясь поперёк кровати: — Чтение помогает мне справиться с сожалением. Да, она сожалела о каждом прикосновении Тео. По иронии, слизеринец выбрал «Зимнюю сказку», и Гермиона почти улыбнулась от мысли, что это могло быть из-за её имени. Должно быть, они провели за чтением несколько часов, когда девушка заметила, что блондин заснул с книгой на груди. Теперь, когда парень не хмурился, его черты казались гораздо мягче. Лунное сияние мерцало на его бледной коже и подсвечивало платиновые волосы. Хоть раз в жизни Малфой выглядел на свои восемнадцать. Умиротворение накрыло Гермиону от одного созерцания спящего юноши. Она осторожно отложила книгу и тихонько забралась под одеяло, стараясь не задеть его лица. Наверное, слизеринец предпочёл бы, чтобы девушка разбудила его, но он выглядел таким измученным, что она не решилась. А, может, Гермионе просто не хотелось, чтобы Малфой уходил. Как бы то ни было, отход ко сну был самой лёгкой задачей за этот день. В следующий миг Малфой свалился с кровати, так что больше не было нужды будить его. Вид блондина был настолько оторопелый, что девушке хватило времени притвориться спящей и избежать его упрёков. Она закрыла глаза и отвернулась к окну, изо всех сил стараясь не улыбнуться. Но внутренний монолог сорвался на крик в тот момент, когда слизеринец забрался обратно на кровать и лёг подле неё. Быть может, Малфой проделывал это, не просыпаясь, но сердце Гермионы от этого не стало биться тише. И, хотя он не залез под одеяло, девушка чувствовала его спину возле своей. Тихое посапывание, раздавшееся через десять секунд, свидетельствовало о том, что парень, и вправду, очень устал. Гриффиндорка почти набралась смелости, чтобы перевернуться и проверить, сделает ли он то же самое, но, рассудив как следует, она раздумала, вместо этого предпочтя любоваться звёздами. Когда девушка проснулась следующим утром, Малфоя уже не было, но подушка всё ещё хранила его тепло и запах. Сама не зная, зачем, Гермиона подошла к камину, надеясь уловить какой-нибудь звук с чердака, но тщетно. В дымоходе стояла мёртвая тишина. Подчиняясь порыву, она сбежала вниз, проверить, нет ли его там, но всё было пусто. Кажется, до этой поры гриффиндорка даже понятия не имела о разочаровании. Чувство было настолько сильным, что её затошнило. Привязанность к такому человеку, как Малфой, могла принести только муку, а этого добра Гермионе хватило на две жизни вперёд. Прошло три дня, в продолжение которых блондин не появлялся ни днём, ни ночью. Он не выходил к воротам, не спускался в полночь на кухню. Из каминной трубы не доносилось ни звука. Малфой вошёл в режим радиомолчания. Если бы Гермиона не знала Малфоя лучше, то решила бы, что он пристыжен тем, что уснул в её комнате. Что подсознание повергло слизеринца в унижение, уничтожая сотворённую ими иллюзию. Одновременно и Тео ослабил свой напор. Их поход на рынок утром во вторник прошёл в полной тишине, и слизеринец предложил забрать у Гермионы сумки лишь в самый последний момент. Как ни странно, единственным человеком, который искренне искал общества гриффиндорки, оказалась Чжоу. Гарри был полностью поглощён составлением плана убийства Волдеморта, естественно, не лишённого недостатков, Дин принимал участие в каждой затее близнецов, а у Андромеды был Тедди. А потом, одним ноябрьским утром, прямо посреди бела дня Драко Малфой появился на кухне. Ложки с дружным плюханьем попадали прямо в молоко с хлопьями, а глаза Гермионы почти комично расширились. Она дёрнулась, чтобы встать, но по-прежнему осталась сидеть во главе стола. На нём была белая футболка. — Привет, — проговорил Малфой, по очереди встречая глаза каждого в кухне, исключая Гермиону. Чмоканье Тедди было единственным звуком, нарушавшим повисшую тишину. Блондин хорошо выглядел. Он был отдохнувшим и опрятным, и никто бы не подумал, что парень несколько месяцев сиднем просидел на пыльном чердаке. Дин опомнился первым и поднялся, протягивая слизеринцу руку. Малфой принял её не без скепсиса. Они три раза тряхнули сомкнутыми запястьями. Следующей была Андромеда. Она заключила племянника в объятия, на что тот ответил лёгким пожатием. Волшебница жестом пригласила его садиться. — Позавтракай с нами, мой дорогой. Фред и Джордж вступили в безмолвный диалог. Близнецовая телепатия. Гарри всё ещё не мог прийти в себя. Тео закипал на глазах. Свободных мест было ровно три. Одно рядом с Чжоу, другое — по соседству с Дином, и третье — рядом с Гермионой. Блондин выбрал последнее. Тётя поставила перед Малфоем чашку чая и не обиделась, когда он отказался от еды. Гермиона никак не могла решить, смотреть ли на него или на тост в тарелке. Она чувствовала, что все ждали от неё действий. Гриффиндорка коснулась ногой лодыжки блондина под столом. И, хотя он никак не отреагировал, плечи парня слегка расслабились. Гермиона прочистила горло и проговорила: — Гарри, ты не против пройтись по плану сегодняшней тренировки? Я забыла, мы остановились на защитных или блокирующих чарах? Гарри выглядел слегка покоробленным, когда посмотрел на подругу, а потом на сидящего рядом с ней слизеринца. — Защитных, — отрывисто ответил он. — Всю неделю только ими и занимаемся. Дин поспешил поинтересоваться у Андромеды, что она такое добавила в болтунью, отчего та оказалась особенно нежной сегодня. Гермиона не слышала ответа, всем своим существом ощущая лишь близость одного человека. Краем глаза она заметила, как он сделал глоток, притворяясь, что увлечён разговором за столом. Малфой сидел напротив Тео, который всячески избегал смотреть на бывшего товарища. Рука Нотта опустилась под скатерть и снова попыталась коснуться бедра гриффиндорки, но девушка отодвинулась, оказавшись вне зоны его досягаемости, и Тео лишь злобно выдохнул. Малфой чуть шевельнул ногой, давая понять, что заметил, хотя вовсе не смотрел в сторону Нотта. Чжоу покраснела, когда поняла, что Малфой внимает её увещеваниям не съедать весь шоколад. Завтрак продолжался за ничего не значащей болтовнёй, и Гермиона даже пыталась поддерживать беседу. Блондин лишь слушал, и даже оскорбительный намёк на некоего Пожирателя смерти, которого близнецы обозвали последними словами, не заставил его нарушить молчание. Гриффиндорка заметила, что Малфой не сделал попыток замаскировать свой ожог на месте Чёрной метки, и подумала, что скоро его начнут спрашивать и о ней, и о шраме на лице. Только теперь девушка поняла, как соскучилась по нему за те три дня, что блондин не показывался. Наверное, наркоман, получивший дозу после перерыва, чувствовал себя примерно так, как Гермиона, наконец, осенённая присутствием Малфоя. Только вот чем сильнее кайф, тем хуже отходняки. После завтрака народ стал расходиться по своим делам, и гриффиндорка вызвалась вымыть посуду. Блондин остался, предложив ей свою помощь, видимо, не будучи уверенным, что делать дальше после такого эффектного появления. Когда Гарри укатился, девушка проговорила: — Ты спустился. — Только ради Чжоу, — язвительно ответил он. Гермиона протянула парню чистую тарелку, которую Малфой вытер полотенцем. — Признание? Я не имею ни малейшего хренова понятия, что здесь делаю. Яростно оттирая сковородку, гриффиндорка ответила: — И что же заставило тебя спуститься? — Голос, который орал мне, что я трус. Она остановилась. — Ты не трус. Слизеринец не ответил, и девушка добавила: — Во всяком случае, больше не трус. Малфой забрал у неё сковороду и вытер насухо. Они стояли так целую минуту, пока Гермиона не выдержала. — Почему ты перестал выходить к воротам? То, что она действительно хотела спросить, было «почему ты перестал выходить ко мне?». — Мне нужно было время, чтобы понять, что я на самом деле хочу. — И ты понял? Парень сглотнул. — Нет. — Уверена, что ещё поймёшь. Андромеда вошла в кухню и, кажется, её шаги были намеренно громкими. Она осторожно выглянула в дверной проём, прежде чем появиться полностью. — Драко, милый, — волшебница скрестила пальцы рук, — может, пока Гермиона присоединится к тренировке, ты познакомишься с Тедди? Малфой перевёл взгляд с девушки на свою тётю. — Хорошо. — Замечательно! Пойдём, он в гостиной, ждёт не дождётся, чтобы познакомиться со своим двоюродным братом. Неожиданно гриффиндорка почувствовала волнение, испугавшись, что блондин сейчас что-нибудь наворотит, а потом снова запрётся на чердаке. С другой стороны, Андромеда была сама доброта, и от неё зависело то, как её племянник будет принят здесь. Все считали, будто Гермиона ненавидела Малфоя, поэтому вряд ли теперь её заверения о том, что слизеринец изменился, будут восприняты хорошо. Блондин ушёл с Андромедой под руку, а гриффиндорка отправилась на тренировку. Гарри сидел в кресле возле качелей, и когда Гермиона подошла, он не посмотрел на неё. — Это был не первый раз, когда ты видела Малфоя, — с ходу заявил он с осуждением. От её следующих слов многое зависело. По-моему, я ясно дал понять, каков будет ответ, когда сказал, что отвечаю за свои действия. А ты за свои? — Мы сталкивались с ним по ночам. — Она скрестила и снова развела руки. — Единственное время, когда Малфой мог спуститься с чердака без угрозы быть разорванным в клочья. Гарри усмехнулся. — Странно, что его не разорвала ты. Гермиона посмотрела на дерево над головой и улыбнулась. — Ну, несколько попыток было. Фред и Джордж устроили учебную потасовку на траве. Дин показывал Чжоу, как правильно двигать запястьем, чтобы вызвать защитную сферу, над которой они работали. Тео занимался чем-то своим с соломенными скирдами, явно не применяя защитную магию. — Я доверяю твоему мнению, Гермиона, — сказал Гарри, наконец поворачиваясь к подруге и глядя ей прямо в глаза. — Должен ли я беспокоиться по поводу Малфоя? — Он здесь на своих условиях, Гарри. Я не знаю всего, но он встал на сторону Ордена задолго до Битвы за Хогвартс. Мы не можем отказать ему в праве сражаться вместе с нами. — Сражаться это одно, но жить с нами — совсем другое. С августа мир перевернулся с ног на голову, раз теперь Гермиона Грейнджер защищала Драко Малфоя. Она не могла бы представить себе этого год назад. Задрав голову, девушка постукивала ногой по земле. Да, год назад это бы показалось ей просто абсурдным. Андромеда появилась на крыльце, держа поднос, уставленный стаканами воды, а позади неё — Малфой с Тедди на руках. Блондин держал малыша так, чтобы тот мог наблюдать за происходящем на выгоне. Все трое смотрели, как волшебники изучали новые приёмы и отрабатывали старые. Сейчас Гермиона была в роли нападающего, бросая в своих товарищей проклятия безо всякого снисхождения. Дин оказался самым сильным соперником. Его мастерство росло день ото дня, и гриффиндорке приходилось нелегко. Чжоу тоже не отставала. Фреду больше, чем Джорджу, удавалась импровизация, зато Джордж мог похвастаться лучшими рефлексами. Тео выпендривался. Впрочем, у него была хорошая реакция, и он знал это. Тедди радостно запищал, почти сумев отвлечь Гермиону от дуэли. Ей было трудно сосредоточиться на командах Гарри и не смотреть на крыльцо. Наконец, похолодало, и решено было закончить занятия. Все отправились в дом обедать. За столом происходило то же, что и утром. Каждый сидел на своём месте, Гермиона притворялась, что ест, текла неторопливая беседа. Малфой не участвовал в общем разговоре. Впрочем, никто не обращался к нему, и между ним и остальными витало заметное напряжение. Большую часть дня блондин проводил со своей тётей и двоюродным братом. Он держался на безопасном расстоянии, и всех это вполне устраивало. То же продолжалось и за ужином. Фред приготовил свои обычные сосиски с пюре, а Джордж вымыл посуду. Чжоу поймала Гермиону, когда девушка выходила из душа, и потащила в свою спальню, пропахшую лаком для ногтей. — Мерлин! — прошептала когтевранка. — Как ты можешь оставаться такой спокойной?! Драко Малфой спустился и ведёт себя так, будто всё время провёл с нами на ферме! — А чего ты ожидала, Чжоу? — засмеялась гриффиндорка. — Что мы с ним схлестнёмся в рукопашную? — Хотя бы! Во всяком случае не этого молчания. Как думаешь, почему он решил спуститься? — Не знаю, — пожала Гермиона плечами, и это было правдой. — Думаешь, он подглядывал за нами всё это время? Вылезал, когда мы спали? — Не знаю, — повторила гриффиндорка, на этот раз солгав. Чжоу заправила волосы за уши. — Странно всё это, тебе не кажется? Только я говорю, что сделала бы, если бы Малфой появился, и вот, на тебе. Мокрые пряди на спине начали раздражать Гермиону. Она хотела закончить этот разговор, высушить волосы и проверить, как там блондин. — Думаешь, он хочет, чтоб его оставили в покое, или нам стоит проявить больше дружелюбия? В сердце гриффиндорки смешались зависть и желание защитить Малфоя. — Думаю, надо дать ему время. Он решился на такой шаг, стоит уважать его личное пространство. Чжоу кивнула, явно не убеждённая словами подруги. — Когда Пэнси погибла, у него ещё не было этого шрама. Это должно было быть по-настоящему больно. — Не надо спрашивать его об этом. — Почему? Да, Гермиона, действительно, почему? — Не надо. Почти пробило восемь, и вот-вот должны были начаться игры. Гермиона, переодевшись в пижаму и высушив кудри волшебной палочкой, озабоченно направилась в гостиную. Ей хотелось приободрить Малфоя, сказать, что он не обязан сидеть со всеми. Но, не успела девушка войти в комнату, как её остановил Тео. — Привет, Гермиона, — протянул он. — Не хочешь посидеть со мной на качелях? Только ты и я, а? Девушка замерла, поражённая его неожиданной близостью и ладонью на своих рёбрах. Её глаза метнулись в поисках Малфоя, который в это время сидел в кресле и готов был прожечь дырку в бывшем друге. Дин раздавал карты, объясняя блондину смысл игры. — Вообще-то я планировала поиграть с ребятами. — Да ладно тебе, ты никогда не играешь. Только не говори, что хочешь остаться из-за Малфоя. Он что, нравится тебе? — последние слова Тео оказались настолько громкими, что все в гостиной замолчали в ожидании ответа гриффиндорки. Грудь сдавило. Она очутилась в западне. Тео загнал её в ловушку. — Нет, — явственно ответила Гермиона, но слабым голосом. — Вот и хорошо. Уж, наверное, ты можешь выделить один вечер, чтобы посидеть со мной за бокалом вина? Все пялились на неё. Девушка держала себя прямо, но чувствовала, что хрупка, будто рожок с заварным кремом. Гермиона кивнула, в ту же секунду раскаявшись в этом незатейливом жесте. Тео сжал её талию, увлекая за собой в сторону крыльца. Всё произошло настолько быстро, что гриффиндорка даже не заметила реакции окружающих. Не окружающих. Одного человека. Бутылка вина и два бокала ждали их на белом столике возле качелей. Слизеринец усадил девушку подле себя и вручил полный стакан кроваво-красной жидкости. Она недоверчиво приняла его. Тео хмыкнул. — Кто бы мог подумать, что Малфой соизволит спуститься к нам, правда? Гермиона сделала большой глоток. — Да уж. — Но это пойдёт ему на пользу. Перестанет бояться. — Не думаю, что «бояться» верное слово. Скорее, перестанет винить себя в ошибках прошлого. — А я всё-таки думаю, он боится. Гермиона с трудом удержалась, чтобы не выругаться. Ей нужно было только добить эту бутылку, притвориться, что она наслаждается разговором, а, главное, не вспоминать об истории с третьекурсницей. С заднего двора послышалось ржание лошади, в траве стрекотали кузнечики. Над фермой набрякли тучи, закрывая звёзды и грозясь разразиться дождём. — Так чем ты планируешь заняться, когда закончится война? — спросил Тео, наполняя её полупустой бокал. — Если мы победим? Наверное, самая тихая работа в министерстве из всех возможных. Мне надоело сражаться. Мне надоели плохие парни. — А меня ждёт фамильное поместье. Конечно, если мои надежды на то, что родители к тому времени умрут, оправдаются. — Тео, ты говоришь страшные вещи. Нотт пожал плечами и отпил вина. — Это правда. Они — плохие люди, которые не заслуживают прощения за свои поступки. Разговор, который произошёл между ними несколько месяцев тому назад, всплыл в памяти гриффиндорки. — Тео, ты как-то обмолвился, что откроешь истинную причину, стоящую за твоим переходом на сторону Ордена, если тебя хорошенько подпоить. Сейчас ты можешь рассказать? Слизеринец почесал подбородок и хохотнул. — Почему бы и нет. Гермиона подогнула одну ногу под себя, держа свой стакан на колене, молча ожидая его ответа. — Я пришёл в Орден, чтобы найти тебя, Гермиона. Не для того, чтобы сражаться за добро и всё такое. Я хотел грязнокровку, о которой мечтал с первого курса. Грязнокровку, которая порвала мою грёбаную семейку в клочья. И чтобы мой папаша, наконец, безвременно покинул нас, мне нужно пробраться в твои грязные трусики. Это было худшее из всех когда-либо слышанных Гермионой признаний. Стакан в её судорожно сжатых пальцах был готов разлететься на осколки. — Тео, что ты… — Нет, ничего не говори. Он забрал у неё бокал, вернув его на столик. Одна рука слизеринца сжала её запястья, вторая оказалась на затылке. Девушка попыталась отстраниться, но он был куда сильнее. Не успела Гермиона моргнуть, как весь его вес оказался на ней. Слизеринец навалился на девушку, пытаясь найти ртом её губы, но Гермиона отчаянно замотала головой. — Тео, перестань, я не хочу! Он запустил руку под её рубашку. — Хочешь. Тебе будет приятно, вот увидишь. — Нет, я не хо… Но его ноги пригвоздили тело гриффиндорки к качелям, а руки обхватили лицо, не давая ей увернуться от поцелуя. Гермиона издала протестующий стон, пытаясь взбрыкнуть, выгибая бёдра, но лишь усугубила ситуацию. Её сопротивление возбуждало Нотта. Гриффиндорка попыталась что-то сказать, и в наказание он укусил её, так что кровь потекла по зубам, удушая металлическим привкусом. Пальцы слизеринца добрались до бюстгалтера, спуская его вниз и обнажая грудь. Гермиона смогла высвободить руки и попыталась отпихнуть его голову от себя. Ей хотелось позвать на помощь, но крик застыл где-то в горле, отказываясь вырываться наружу. Тео схватил её за волосы и ударил головой о подлокотник качелей. — Не вздумай сопротивляться, блядская грязнокровка! — прошипел он, повторяя удар. Глаз Гермионы прожгло, будто калёным железом. Он саднил, горел, разрывался. Кажется, не было того вида боли, которого бы девушка сейчас не испытывала. Тело гриффиндорки совсем ослабло, но она до последнего не собиралась смиряться с судьбой, которая оказалась ей уготована. Она не будет обречена. Что-то — адреналин, а, может, ярость, — придало Гермионе силы и позволило свалить с себя насильника. Нотт упал на спину и, подскочив, ослепшая на один глаз девушка пнула его в пах. Тео скорчился от боли, давая ей достаточно времени, чтобы убежать. Ноги Гермионы подгибались, когда она пронеслась мимо гостиной, мимо кухни, на лестницу, прямиком в душ. Трясущимися руками она закрыла задвижку и повалилась на холодную плитку. Кровь стекала на пол с разбитых губ и виска. Девушка коснулась волос. Ожидаемо, её пальцы окрасились красным. Из живота рвалась какая-то мерзость, и Гермиона едва успела добраться до унитаза, прежде чем её стошнило чем-то, что воняло вином и сожалением. Поднявшись на ватных ногах, девушка открыла душ. Сбросив одежду, она встала под обжигающе горячие струи. Гриффиндорка опустилась на дно ванны, глядя на красные и оранжевые разводы, бегущие к сливу. В голове не было ни единой мысли, лишь бесконечные проигрыши того, что случилось на крыльце. Намылившись три раза, дважды почистив зубы и вымыв голову, девушка подошла к зеркалу. Распухший глаз налился изнутри кровью. Синяк становился всё более багровым с каждой секундой. Слёзы текли сами по себе. Злость и отчаяние, бурлившее в её венах, сменились поражением. Гермиона надела окровавленную пижаму и поплелась в спальню. Она закуталась в одеяло, чувствуя себя почти так же, как в материнских объятиях. Повернувшись к окну, волшебница уставилась на дождевые тучи. Она мечтала утонуть в ливне. Гриффиндорка прокручивала в голове каждую свою встречу с Тео, каждый разговор, каждое действие. Начиная с первого курса в Хогвартсе, заканчивая сегодняшним днём. Она ненавидела себя за то, что поддалась очарованию Нотта. Дверь вдруг отворилась, и девушка сжалась, в ужасе ожидая, что это Тео вернулся окончить начатое. Гермиона так хотела поскорее уснуть, что забыла запереться. — Грейнджер? — раздался глубокий голос Малфоя. — Что? — сдерживая дрожь, ответила Гермиона. Слизеринец вошёл и лёг рядом с ней. Девушка не обернулась. Она не хотела, чтобы блондин увидел её такой. Малфой засунул ноги под одеяло, и Гермиона ощутила тепло его тела. — Тео ничего не натворил? — с тревогой спросил слизеринец. Впившись в палец зубами, чтобы не разрыдаться, девушка выдавила из себя: — Нет. Они лежали рядом в полной тишине. Глаз болел так, что хотелось выть. Гермиона еле сдерживалась, чтобы не повернуться к слизеринцу. Ей так нужно было дать понять ему, что она не в порядке, так нужна была его поддержка. Как тогда, когда Малфой вытащил осколки из её руки. Но вместе с тем, гриффиндорка не хотела этого. Не хотелось расхлёбывать последствия. Только не сегодня. Блондин пошевелился на подушке. — Поттер прочитал мне нотацию. — Что он сказал? — Всякую хрень про то, чтобы я вёл себя подобающе и вносил вклад в общее дело. Гермиона могла представить себе лицо Малфоя в этот момент. Спокойное, высокомерное, собранное. — Малфой… — прошептала она. — Да? Это был её шанс. Рассказать ему. Позволить всё решить и усложнить одновременно. — Ты правильно сделал, что спустился. Молодец. Он выдохнул. — Доброй ночи, Грейнджер. Гермиона накрыла рот ладонью, наконец, позволяя себе неслышно расплакаться. — Доброй ночи, Малфой.