Полночные признания | Midnight Confessions

Декабрь. Первый снег выпал в начале декабря. Гермиона сидела на подоконнике, держа в руках книгу, сюжет которой она давно знала наизусть, когда на траву опустилась сверкающая снежинка. Малфой колол во дворе дрова. Одной майки было уже недостаточно, чтобы согревать его, поэтому на теле слизеринца отныне красовался синий свитер. Он был ему мал и закатывался всякий раз, когда парню стоило занести топор. — Мне больше нравилось, когда были видны бицепсы, — улыбнулась Чжоу с кушетки на другом конце комнаты. Они с Гермионой в последнее время проводили куда больше времени вместе, чем раньше. В их дружбе произошёл существенный сдвиг, и девушки сильно сблизились. — О чём это ты? — спросила гриффиндорка, притворяясь, что отрывается от чтения. — А то ты не знаешь. — Что? — надулась девушка. Чжоу скрестила ноги по-турецки. — Ты уже несколько минут кряду пялишься в окно. Если только лошадь не решила сплясать чечётку, то смею предположить, ты любуешься кем-то, занятым своим обычным делом. — Не привязывайся ко мне! Я просто смотрю на первый снег. И, если ты не заметила, вообще-то мы с Малфоем друг друга на дух не переносим. Так что, — Гермиона закатала рукава, — никем я не любуюсь. — Пусть так. А всё-таки его глаза каждый раз находят тебя, стоит твоим духам начать витать в воздухе. И его взгляд следует за тобой всюду, словно надоедливая сова. — Значит, он наполнен ненавистью, — парировала гриффиндорка. — Или… восхищением? — невинно вставила Чжоу. Гермиона не успела запустить в подругу увесистым томом, когда снизу послышался смех. Весьма мелодичный. — Скажи, ты так же сильно, как и я, ненавидишь нашу Мисс Совершенство? — спросила когтевранка. — Она не делает ничего плохого, и всё же каждый вечер я едва сдерживаюсь от того, чтобы нафиг не сбрить её брови. — Кажется, это называется ревность. И нет, я не ненавижу её. Просто с удовольствием представляю, как в один прекрасный день близнецы раскрашивают её волосы в зелёный. Какая уж тут ненависть. Девушки одновременно засмеялись. Гермиона выглянула в окно и увидела, что Малфой исчез. Поленница тоже пропала, и на её месте уже успел вырасти небольшой сугроб. В дверь постучали, и в комнату вошёл именно тот человек, которого она только что искала глазами на улице. С горой брёвен в руках. — Нужны дрова? — спросил парень с отголоском раздражения в голосе. Гермиона в прямом смысле слова прикусила язык и выдавила: — Да. Блондин прошествовал к камину и сгрузил вязанку в корзину. Ни единый мускул на его лице не дрогнул, хотя это был первый визит Малфоя в спальню Гермионы с той самой злополучной ночи, что он провёл в её постели. Если бы не Чжоу, Гермиона не преминула бы напомнить ему об этом. По правде говоря, она могла понять, когда ею тяготились, так что девушка не нуждалась в словесном подтверждении того, что она и так уже приняла морально. Слизеринец кашлянул и вышел из комнаты, так и не взглянув на Гермиону. — И? Даже не поблагодаришь? — спросила Чжоу. Гриффиндорка яростно провела пальцем по развороту книги несколько раз подряд. — Сомневаюсь, что он бы заметил. — Он изменился со времён школы. Разве нет? — Ты так говоришь, словно это плохо. — Может, и плохо. Может, он даже не знает, как заговорить с нами. «Вообще-то, раньше он отлично справлялся», — подумала Гермиона. Но теперь-то блондин больше не зависел от неё. Чжоу спрыгнула с кровати и протянула руку подруге. — Пошли. Займёмся обедом. Поставив книгу на место, девушка взяла ладонь когтетвранки и послушно проследовала вниз. В коридоре Дин показывал Офелии, как запускать волшебных журавликов, и волосы девушки свистели всякий раз, когда она пыталась отпрянуть от бумажных птиц. Это напомнило Гермионе сцену из «Звуков музыки». — Привет, девочки! — прожурчал голос Офелии. — Посмотрите только, что придумал Дин! Разве не чудесно? — С ума сойти, — ядовито ответила Гермиона. — Не думала, что ты настолько изобретателен в магии, Дин. Парень попытался спрятать улыбку, но у него ничего не вышло. — Я практиковался. Подумал, Лии понравится мой новый трюк. — Лии? — приподняла в удивлении брови Чжоу. — Нам теперь так тебя называть? — О, это всего лишь смешное прозвище, что придумали мальчики, — ответила Офелия с очередной гипнотической улыбкой. — Но я не против. Как вам удобнее. Журавлик приземлился прямо на голову Дину. Офелия хихикнула, сняв его и лёгким дуновением пустив в полёт со своей ладошки. Гермиона так и не поняла, флиртовали ли эти двое или это был естественный способ общения Офелии. Кажется, она относилась к тому типу девушек, которые понятия не имели, какой эффект на окружающих производит их красота. Гермиона хотела принадлежать к такой породе женщин всю свою жизнь. Они с Чжоу оставили ребят в коридоре и отправились на кухню, чтобы приготовить сэндвичи к обеду. Обычно в это время никто не садился за стол, предпочитая схватить перекус и вернуться к прерванным занятиям. Потом Чжоу с Андромедой ушли в гостиную наряжать крошечную новогоднюю ёлку, а Гарри остался с Гермионой. — Это Рождество будет сильно отличаться от прошлого, а? — спросил он подругу, прежде чем откусить от бутерброда. Гриффиндорка принялась копаться в своём сэндвиче. — Снова без Рона. Но если обойдётся и без гигантской змеи, пытающейся нас убить, я не расстроюсь. — Как думаешь, что бы он сказал, узнав, что мы живём под одной крышей с Малфоем? И что это оказалось не так ужасно, как можно было бы предположить. — Думаю, первым делом он бы попытался заехать хорьку по морде, а потом сказал бы что-нибудь, начинающееся с «чёртова хрень» и заканчивающееся на «грёбаный отморозок». Гарри прыснул. Гермиона давно не слышала его смеха. — Он неплохо ладит с Тедди, заметила? В смысле, Малфой. Не думал, что он знает, как обращаться с детьми. — Может, он пытается загладить вину. — Девушка отщипнула кусочек от помидора. — За все те жуткие вещи, что он совершал годами. Держи ухо востро, а не то он оттеснит тебя с роли крёстного Тедди. Гарри скривился. — Пусть попробует. Близнецы ввалились в кухню, отталкивая друг друга от стола своими длиннющими руками. Джордж поскользнулся, и первым к финишу пришёл Фред. — Гермиона! — захлёбываясь, начал парень. — Мы только что нашли в сарае мётлы. Настоящие мётлы для квиддича, годов эдак сороковых. Можно мы полетаем? Пожалуйста! Джордж поднялся, ухватившись за край стола. — Пожалуйста! Обещаем не залетать выше охранных чар. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Оба Уизли плюхнулись перед девушкой на колени и набросились на её руки. Гермиона против воли расхохоталась, глядя на их отчаянные лица. — Ладно, ладно. Летайте, — ответила она, вырывая у братьев зацелованные ладони. — СПАСИБО! — завопили они и тут же пулей бросились к выходу. — ТОЛЬКО НЕ ВЗДУМАЙТЕ НИЧЕГО УЧУДИТЬ! — проорала им вслед Гермиона. — Придурки, — помотав головой, рассмеялся Гарри. — Да уж, — согласилась гриффиндорка. — Не хочешь выйти и тоже попробовать разочек? Не знаю, насколько для управления метлой важны мышцы ног. Я ведь так и не научилась как следует летать. — Я лучше с земли посмотрю. В его голосе сквозила горечь, словно Гарри только что осознал, что, вероятно, оказался навсегда лишён не только возможности ходить, но и летать. Гермиона не знала, по чему он скучал сильнее. Они вышли на крыльцо, чтобы полюбоваться на близнецов, гонявших на дряхлых мётлах, которые то и дело глохли, словно испорченные машины. Сердце гриффиндорки замирало всякий раз, стоило кому-то из них едва не свалиться или забраться слишком высоко. Она вела себя, как наседка, и ничего не могла с этим поделать. Постепенно все, кроме Андромеды, присоединились к рядам зрителей. Гермиона краем глаза заметила, что Офелия ухватилась за бицепс Малфоя. Рядом с ним она казалась такой хрупкой, что гриффиндорке почудилось, будто пояс бюстгалтера душит её, а джинсы вот-вот лопнут по шву. Джордж спланировал вниз и спросил, не хочет ли кто-нибудь из них прокатиться. — Чёрта с два, — усмехнулся Дин, — что-то я сегодня не в настроении сворачивать себе шею. — Вот-вот, — поддакнула Чжоу. Офелия встала на носочки и прошептала что-то на ухо блондину. Он немного склонился к ней, чтобы расслышать, но в ответ на слова девушки лишь отрицательно покачал головой. Когтевранка надула губы и, притворяясь сердитой, легонько стукнула его в грудь, проговорив: «ну давай». Малфой снова покачал головой и засунул свободную руку в карман. Впрочем, он не убрал с себя ладонь девушки. Стоя так, они напоминали знаменитостей с обложки модного журнала. Естественная причёска Малфоя казалась стильной укладкой, а Офелия в ослепительно-белом пальто и розовой шапочке выглядела чересчур изысканной для деревни. Они идеально подходили друг другу и слишком выбивались из остального общества. Гермиона сглотнула, пытаясь заглушить царапающее изнутри чувство, и опустила глаза. Ей совсем не нравилось то, что с ней происходило. — Драко хочет прокатиться! — вдруг, дразня, выкрикнула Офелия. Джордж неуверенно предложил метлу блондину, который откинул голову назад, явно пытаясь сдержать поток ругательств, рвавшийся наружу. Слизеринец выскользнул из хватки Офелии и, забрав метлу из рук Уизли, прошествовал на середину выгона. — Опаньки, — прошептал Джордж, стоя между Гарри и Гермионой. Малфой тем временем оседлал метлу и, яростно оттолкнувшись, взмыл вверх. Метла дважды дёрнулась, прежде чем парень оказался вровень с Фредом. Зрители сделали два шага вперёд, следя за тем, как он мчится за дом. То ли Малфой летал лучше Джорджа, то ли метла уже была разогрета к этому времени, но блондин маневрировал на древней развалюхе без видимых усилий. Он идеально вписывался в повороты и делал безукоризненные пике, чем сумел впечатлить даже Гермиону. — Белобрысый явно подтянул свой уровень со времён школы, — пошутил Дин. — Неа, чувак, — похлопал его по спине Джордж, — это ты отстойно летаешь. Во время второго круга Малфоя вокруг дома Фред решил спуститься вниз, но его метла неожиданно взбрыкнула. Ноги парня остались без опоры, и он повис на одних руках. Раздалось дружное «ах». Гермиона вцепилась в плечо Гарри. К счастью, в этот момент к нему подлетел Малфой. Подхватив парня, он грациозно опустился, возвращая близнеца на землю, прежде чем спрыгнуть вниз самому. Блондин проверил, в порядке ли Уизли, на что получил от Фреда радостное «всё зашибись». Джордж подскочил, чтобы поглумиться над братом, но не преминул поблагодарить его спасителя. Малфой лишь рассеянно кивнул и отправился обратно на крыльцо. На долю секунды он встретился глазами с Гермионой, но тут же отвёл взгляд. Заметно похолодало, и все заторопились в дом. Когда они заходили в гостиную, Офелия погладила слизеринца по спине. Гриффиндорка, сочинив на ходу первый попавшийся предлог, убежала к себе. Захлопнув дверь, она постаралась взять под контроль дыхание. Склонившись над столом, девушка принялась считать вдохи и выдохи. В её ушах стоял звон, от которого никак нельзя было отделаться. Словно кто-то стучал прямо по мозгу. Губы Гермионы задрожали, и, поняв, что приступ только начинается, она села в углу, опустив голову между коленей. Перед её глазами замелькали картинки с мёртвым Фредом. Как он падает и разбивает голову. Захлёбывается собственной кровью. Как жизнь покидает его глаза. Гриффиндорка не знала, как долго продлилась паническая атака. В какой-то момент она просто провалилась в сон. Её разбудила Андромеда, приглашавшая к чаю. За ужином Гермиона едва могла собраться с мыслями. Перед ней лежал ломоть хлеба и стояла тарелка супа, источавшая божественный аромат. Девушка не могла дождаться ночи, чтобы проглотить всё в одиночестве, но пока была вынуждена притворяться, что ест. Она сидела во главе стола, между Малфоем и Офелией. Брюнетка мило болтала с Гарри о Святочном бале, делая комплимент его мантии, а Гарри без особого интереса спросил, кто был её спутником. Малфой осторожно почесал руку на месте ожога от Чёрной метки. Гермиона с трудом удержалась от того, чтобы сочувственно не дотронуться до него под столом. После того, как все поужинали, было объявлено, что ожидается приезд Макгонагалл, и им стоит навести порядок в гостиной. Гермиона предложила взять на себя посуду, пока ребята занимались уборкой. Закончив мыть тарелки, гриффиндорка вошла в гостиную, обнаружив, что почти все места уже оказались заняты. Гарри сидел у камина, Дин с близнецами расположились на диване, Чжоу — в большом кресле, а Малфой с Тедди и Офелия устроились на маленькой кушетке. Рука когтевранки при этом покоилась на бедре блондина. Гермиона решила усесться на ковре, так что Андромеде оставалось место на принесённом из кухни кресле. Девушка подтянула ноги к подбородку и упёрлась спиной о диван возле Дина. Тедди играл с мячом на коленях своего двоюродного брата и хихикал всякий раз, когда тот шутливо подталкивал его. Чжоу пыталась привлечь внимание подруги, и, когда Гермиона, наконец, заметила её, проговорила одними губами: «предлагаю сбрить Офелии брови». Гриффиндорка еле сдержала приступ хохота. Через десять минут в комнату вошла Макгонагалл в сопровождении Андромеды. Профессор отказалась садиться, поэтому Андромеда заняла пустующее место. Гермиона понимала, зачем появилась Минерва. Очевидно, она принесла им новость о первой атаке Ордена, и главным вопросом было, сумеет ли гриффиндорка хорошо сыграть свою роль. — Добрый вечер, — начала Макгонагалл. — Спасибо, что нашли время выслушать меня. Кажется, вы уютно устроились, несмотря на похолодание. Гермиона начала покусывать нижнюю губу изнутри, чтобы не выносить своё волнение на публику. — Я приехала сообщить вам о первой миссии Ордена против Того-Кого-Нельзя-Называть. — Что? — вырвалось у Гарри. — Не сомневайтесь, мистер Поттер, эта миссия оказалась более, чем успешна. Обитателей вашего убежища не известили заранее, чтобы сохранить в безопасности для следующих, более серьёзных действий. Однако знайте, что те, кто выполнял наше задание, вернулись с него целыми и невредимыми. Их роль заключалась в передаче Пожирателям смерти нашего послания. — Можно поинтересоваться, что это было за послание? — спросил Дин. — Свет победит тьму, — лаконично ответила Минерва. — Однако, боюсь, я вынуждена сообщить мистеру Малфою, что в процессе осуществления нашей операции его родовое поместье оказалось уничтожено пожаром. Гермиона изо всех сил старалась выглядеть удивлённой. Она кинула быстрый взгляд в сторону слизеринца, который как раз резко перевёл нахмуренный взор с Макгонагалл на неё. Кажется, вся игра тотчас слетела с лица гриффиндорки, стоило ей увидеть зарождающийся гнев блондина. Остальные принялись возбуждённо обсуждать между собой услышанное и засыпать профессора вопросами, тогда как Малфой просто смотрел на Гермиону так, будто видел её насквозь. И только Тедди, принявшийся теребить своего брата, немного расслабил повисшее между ними напряжение. Офелия забрала малыша, и слизеринец потёр лоб. — Мистер Малфой, пожалуйста, примите мои заверения в том, что разрушение вашего дома никогда не выходило в планы Ордена. Он был местом встречи, во время которой и произошёл инцидент, — пояснила Макгонагалл. — Ничего страшного, профессор. Долгие годы я мечтал о том, чтобы сжечь Мэнор собственными руками. — Его глаза снова нашли Гермиону. — Наверное, я должен благодарить судьбу за то, что у кого-то хватило духа сделать это вместо меня. Гриффиндорка тут же повернулась к Дину, чтобы поделиться с ним своим изумлением по поводу возвращения Ордена. Она старалась слушать, что парень говорил ей в ответ, но всё равно затылком ощущала на себе тяжёлый взор блондина. Макгонагалл продолжала рассказывать о том, что им нужно накопить сил, чтобы сделать новый и более весомый шаг, о том, что Волдеморт был уже не так силён, как прежде. Гарри пытался завязать спор, но Минерва оборвала его, заявив, что он не является центром этой войны, и ему стоило бы сконцентрироваться прежде всего на восстановлении здоровья. Наконец, все были отпущены, и Гермиона направилась в душ, где, кажется, вылила на себя весь запас горячей воды. Когда девушка вышла, Джордж пригласил её присоединиться к игре в карты, но гриффиндорка отказалась, сославшись на то, что ей нужно было переварить такие серьёзные новости. Гермиона провалялась на кровати битый час, не имея сил даже на то, чтобы одеться. Она прислушивалась к смеху, доносившемуся из гостиной, крикам о мошенничестве и взрывам веселья. Она смотрела на падающие хлопья снега, пока её не сморил сон. Девушке приснилась годовщина родителей, на которую отец прищемил маме руку дверью машины. Гермиона проснулась, когда часы показывали 2.12 ночи. В это время никого уже не должно было оказаться внизу и, скинув полотенце и переодевшись в безразмерную футболку и шорты, девушка направилась в кухню. Было так темно, что она заметила сидящего за столом человека, лишь когда открыла холодильник. Гермиона подпрыгнула на месте, встретившись с глазами Малфоя. — Чёрт побери, Малфой! — прошипела она. — Нормальные люди предупреждают о своём присутствии в тёмной комнате! Вместо ответа парень поднялся и захлопнул дверцу. Гермиона успела забыть, что он был настолько выше её. — Зачем ты это сделала? — прорычал слизеринец. — Не пони… Не понимаю, о чём ты, — запинаясь, проговорила девушка. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Малфой подошёл так близко, что ей пришлось задрать голову, чтобы встретить его взгляд. — Зачем ты это сделала, Грейнджер? — повторил Малфой. Гермиона понимала, что должна как-то объясниться. Придумать предлог. С каждой секундой, пока она молчала, тишина делалась всё более звенящей. Но гриффиндорка просто не могла ему солгать. Перед ней стоял не он, а маленький белокурый мальчик. Он спрашивал, зачем она сожгла его дом, и Гермиона чувствовала себя злодейкой. Но даже злодеи иногда считают, что поступают правильно. Девушка расправила плечи и ответила: — Твоя тётя разозлила меня словами о том, что ты был жалкой пародией на племянника. Ты никакая не жалкая пародия. А что до поместья, то оно было битком набито всякой нечистью, гораздо сильнее, чем мы с тобой, и я не хотела, чтобы кто-то ещё был вынужден оказаться там. Малфой с силой втянул в себя воздух и посмотрел куда-то поверх её головы. Гермиона услышала хруст его костяшек. — Она что-то сделала тебе? — Нет. Она не трогала меня. — Гриффиндорка ухватилась за краешек своей футболки. — Но, возможно, потому что я привязала её к стулу и заставила смотреть на пожар. Блондин глянул на неё сверху вниз, и на этот раз в его взгляде был намёк на гордость. — Сколько драмы. — Хм, пожалуй. Она ведь любительница хорошего спектакля. Гермиона вдруг заметила на его свитере вышитые слова: «Сумасшедшее Рождество». Её пальцы сами собой, без разрешения поползли по выпуклым буквам. Но Малфой не отстранился. Он просто следил за движениями её руки. И вдруг пальцы блондина обернулись вокруг запястья девушки. Голова Гермионы закружилась. — И откуда у тебя только вся эта одежда? — спросила она, чтобы отвлечь внимание. — Нашёл на чердаке, — ответил он, всё ещё держа её руку в своей. — Наверное, это вещи мужа Макгонагалл. — Ясно. Осознание того, что Малфой оказался вынужден носить одежду мёртвого человека, потому что его собственные вещи пришлось оставить в спешке, было грустным. А ведь она могла бы догадаться принести ему пару мантий из дома, прежде чем сжигать Мэнор. Вспомнив, зачем Гермиона оказалась в его спальне в тот вечер, она сделала шаг назад, разрывая их прикосновение. — Подожди. Я сейчас вернусь. Если блондин что-то и ответил, девушка не услышала этого. Кровь шумела в её ушах, так что, шагая по лестнице, она едва попадала в такт храпу Дина. Взмахом волшебной палочки гриффиндорка призвала письмо из сумки. Она подумывала над тем, чтобы сразу достать и часы, но решила приберечь их для другого раза. Как бы эгоистично это ни звучало. Малфой стоял на том же самом месте. Он поднял взгляд на девушку, когда она вернулась в кухню. Гермиона несколько мгновений неуверенно мяла конверт в руках, не зная, как передать его адресату. Так и не подобрав подходящих слов, она молча вручила его парню. Блондин посмотрел на письмо, потом на Гермиону, затем снова на письмо. — Это что, отложенное признание? — спросил он. Малфой раскрыл конверт и вытащил пергамент. Его глаза заскользили по буквам. — Я не читала, — поспешила заверить его Гермиона. — Что бы там ни было написано, я не могла позволить письму сгореть, зная, что ты считаешь его лучшим подарком в своей жизни. Спалить поколения проклятых устоев это одно, но уничтожить что-то настолько сокровенное, совсем другое. Девушка почти что извинилась, когда Малфой отложил лист на стол. Он провёл языком по зубам и выговорил: — Спасибо. Она ожидала чего угодно, но только не благодарности. Это простое слово выбило гриффиндорку из колеи, и ей нужно было время, чтобы поверить в услышанное. Почему-то Гермионе захотелось плакать. Странно, ведь она не чувствовала ни злости, ни печали. Просто она скучала по таким моментам. Когда Малфой удивлял её своей добротой в тёмной комнате, пока все остальные спали. Только теперь девушка поняла, что их встречи стали её тихой гаванью. Полночные признания и отчаянные меры заменили ей запертые двери и сон. Малфой превратился для неё в скалу, на которую она могла опереться. Но для него всё было иначе. Последняя мысль прочертила влажную дорожку по щеке девушки. Он заметил. Парень наклонился и стёр её слезу. Но Гермиона сейчас хотела от него совсем другого. — Почему ты перестал приходить ко мне, Малфой? — прошептала гриффиндорка. — Что я сделала не так? Слизеринец опустил голову и убрал руку от её лица. — Ничего. — Тогда почему ты даже не смотришь на меня больше? — Потому что… — он отступил, нарушая их временную близость, — потому что ты не должна была прощать меня за то, что я натворил. За то, что чуть не убил тебя. Здесь было замешано что-то ещё, и оба они знали это. — Это мне решать, — резко возразила девушка. — Ты сделал это не потому, что хотел навредить мне, а потому, что я была первой, кто спросил тебя о Пэнси после её смерти. Я ударила Джорджа, когда он заговорил со мной о Роне в один из ранних дней на ферме. Я простила тебя, потому что я понимала, что тобой двигало. Малфой привалился к спинке стула. — Грейнджер, я ничем не лучше Тео. — Нет, лучше. — Гермиона приблизилась к парню. — Ты лучше его. Ты другой. Тео получил по заслугам, и я благодарна тебе за себя и за всех девчонок, которых он обидел. Но тебя наказывать не за что. Глаза блондина забегали по её лицу, а потом остановились на шраме над глазом. Гермиона уже было потянулась, чтобы коснуться парня, но воспоминания о том, как Офелия трогала его, остановили девушку. — Я провёл целую ночь в одной кровати с тобой, даже не догадавшись о том, что он сделал, — сквозь зубы проговорил Малфой. — Я мирно спал, думая о том, как хорошо прошло моё возвращение, тогда как ты едва не ослепла. Ты можешь себе представить, в каком состоянии я проснулся? Гермиону передёрнуло от его признания. Она энергично заправила волосы за уши. — А ты можешь представить, в каком состоянии была я, когда после всего, что ты сделал в то утро, ты вдруг перестал замечать меня? Это ранило гораздо сильнее, чем всё, что сотворил Тео, Малфой! Это было охренеть как больно! Лицо Малфоя перекосило от её признания. Их яростный шёпот становился всё более громким. — Когда я увидел твой глаз, я проснулся не только в физическом плане. Вот почему я так и не вернулся! Как бы хреново мне ни было, это не повод для тебя терпеть такое поведение! Но я готов потратить столько, сколько нужно времени, лишь бы ты простила меня. Блондин опустил голову, пощипывая переносицу. Почувствовав, что её злость может перейти все границы, девушка отступила. Она вытащила из холодильника свой суп и, разогрев его заклинанием, принялась за еду. В пассивно-агрессивной манере. Возможно, не будь она такой голодной, то и нервы были бы спокойнее. Малфой глубоко вздохнул и сел рядом с Гермионой. Накрыв рот ладонью, он молча смотрел на неё. Дождавшись, пока гриффиндорка проглотит несколько ложек, парень вдруг забрал у неё тарелку. — Эй, я ещё не доела! — запротестовала девушка. — Мне всё равно. В тот вечер, когда ты дрыгала ногой, как сумасшедшая. В тот вечер ты была в Мэноре? Облизнув губы и протерев уголки рта салфеткой, Гермиона признала: — Да. — И это была ты? Там, возле ворот? В его вопросе сквозила тревожность, словно слизеринец боялся, что она могла услышать что-то запретное. Гермиона хотела бы солгать. Очень. Но она просто не могла. — Да, — снова созналась девушка. — Я не рассчитывала на то, что наткнусь на тебя там. Но я не могла медлить, потому что встреча была назначена на определённое время. Прости, что так получилось. Что нарушила твои границы. Малфой посмотрел на Гермиону так, что она тут же почувствовала себя идиоткой за своё извинение. — Мы оба знаем, что между нами почти не осталось никаких границ, Грейнджер. Но это было не так. Между ними всё ещё пролегала жирная красная черта. Возможно, она побледнела и сделалась розовой в ту ночь, что они провели в одной постели, но на следующее же утро она вновь стала ярко-алой. Гриффиндорка несколько раз моргнула. — Ага. В её голове роилась куча вопросов. Гермионе хотелось спросить блондина, как ему живётся вне чердака, что он сказал тогда Тео и как относится к прибытию на ферму Офелии. Но, кажется, Малфой собирался получить сегодня ответы на свои собственные вопросы. Девушка отобрала тарелку и снова взялась за ужин. Не насытившись, она залезла в буфет. Слизеринец продолжал сидеть на месте, погружённый в собственные мысли. На его лбу собралась складка, а глаза уставились в пустоту. К моменту, когда Гермиона доела четвёртое имбирное печенье, тишина стала невыносимой. Ущипнув себя под столом, чтобы набраться храбрости, девушка произнесла: — Признание? Взгляд блондина прояснился, и он кивнул. — На третьем курсе Макгонагалл дала мне маховик времени, позволявший посещать любые занятия. Знаю, что с людьми, которые вмешиваются в ход времени, происходят разные нехорошие вещи. У меня больше нет этой штуки, но все эти недели я хотела вернуться в ту самую ночь с Тео. Может, если бы я не согласилась пойти с ним, а просто осталась играть в карты с ребятами… Может, тогда бы ты не оставил меня одну. Упершись локтями в стол, он приложил ладони к глазам. — Я думал, ты хотела этого. — Если бы ты только догадался спросить меня, я бы ответила, что последнее, чего я хочу, так это остаться одна. Все остальные навещали меня. Пытались рассмешить, приободрить, а я всё смотрела на дурацкую дверь в ожидании тебя. Но ты так и не пришёл, поэтому я стала думать, что сделала что-то, что разрушило нашу… то, что происходило между нами. — А если я спрошу тебя сейчас? Ты скажешь мне, чего хочешь? Не колеблясь ни секунды, девушка ответила: — Да. Парень отвёл руки от лица и посмотрел прямо в глаза гриффиндорке. Так же, как накануне в гостиной. Ночь лишь подчёркивала серебро в его глазах. — Ладно. Что ты хочешь, Грейнджер? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Красная линия замигала, словно сигнал светофора. Остановись! Не делай этого! Вспомни Офелию! Офелию Джейн. — Я хочу, — она уселась поудобнее, — я хочу, чтобы ты вернулся обратно. Чтобы ты продолжил давать мне то, что давал прежде. Наверное, это звучит отчаянно, но я не могу соврать и не признать, что ты мне нужен. Если я требую слишком много, так и скажи. Я смогу пережить. Малфой выглядел так, словно Гермиона ударила его. Он пробежал ладонью по своему лицу и задержался возле рта так, будто его тошнило. — Не надо было давать мне письмо, — его голос был приглушён рукой. — Не нужно было сжигать Мэнор. Не нужно было делать все эти охрененно хорошие вещи, потому что мне никогда не отплатить тебе за них, Грейнджер. — Я сделала это всё не для того, чтобы быть в твоих глазах хорошей. — Тогда зачем? Гермиона разломила печенье пополам. — Я не знаю, Малфой. Потому что хотела. Хотела воздать тебе за то, что ты вытащил осколки из моей руки, за то, что ударил парня, защищая меня, за все те ночи, которые ты провёл рядом, пока я наедала себе бока огуречными сэндвичами. — Да, но я нуждался в этих ночах не меньше твоего. — Разве? Тогда почему ты перестал приходить? Они начинали ходить по кругу, злясь друг на друга ровно из-за тех же причин, по которым они нуждались один в другом. Оба знали это, но никак не могли до конца принять. — Ладно, — Гермиона схватила упаковку крекеров, — значит, решено. Мы нужны друг другу. Слизеринец сложил руки на груди. — Ладно. — Ладно. И вот они были здесь. Ночью, на кухне. Разделённые и воссоединившиеся вновь. Даже если их мир закончится с наступлением дня, на данный момент Гермиона была довольна.