Иной исход

Калеб прилипает к густой массе боли и отчаяния. Загребая ее, он не видит опасности, хотя, когда на него двинулась темная шевелящая куча, заорал только так. Сквозь вскипающие пузыри и слизь едва проступает человеческий контур, движения все рваные и агоничные, существо издало жуткий рев и замерло перед ним, широко распахнув голубые глаза без дна. Калебу хватило секунды, чтоб его сердце зашлось радостью, Филипп нашелся, но и захлебнулось тревогой, ведь нашелся он в ужасном состоянии. Он бросился в монстра и с разбегу обхватил его руками, прижимаясь лицом. Некоторые вещи ты делаешь, не отдавая себе отчета, на чистых рефлексах души. - Филипп? Филипп, малыш, я тут. Я с тобой. Ну чего ты? – под руками масса твердеет, замешкавшись, подбирая правильную форму. Ярко-голубая агония моргает, объятия сжимаются все сильнее, мелеет море одиночества, Калеб заполняет все сознание собой. Калеб, Калеб и… Калеб. И кричит какая-то птица снаружи головы. - Нашелся! Я так рад! – Калеб честен, он обнимает сейчас своего Младшего, именно его видит, а капающая илистость не значит ничего. Страшно до смерти, это когда понимаешь, что брата никогда больше можешь и не обнять, а сейчас - ерунда. Жижа перестает стекать и пропитывать одежду, в ней все больше узнается мужская фигура, но запах травы усиливается, и жуткие руки тянутся к горлу Калеба. Он не замечает, потому что слезы мешают открыть глаза. Он что-то восторженно причитает и баюкает брата, как успокаивал в детстве. Его вера в Филиппа не пробиваема. Тянется, тянется капающая изломанная конечность. Когда Калеб чувствует на себе прикосновение, это уже человеческая ладонь. Бледная, дрожащая, но форма ее пальцев знакома, как своих. Калеб сжимает руку, прижимает ее к щеке. И с болью в сердце видит, как его Филипп, лохматый, бледный, оседает на траву. По телу проходят судороги боли, но это уже отлив. Он подтягивает колени к груди и утыкается в них лбом. Филипп не чувствует желания плакать. Боль ушла и осталось лишь спокойствие. Мучительный поиск завершился. Брат, чей образ он держал в голове каждую секунду, обрел физическую форму. И он тоже. Тоже обрел форму, удержал то тело, которое Калеб увидел через толщу проклятья. - Малыш? Да я выше тебя, - глухо бормочет он, довольный, что Калеб шмыгает носом и энергично пихает его в бок. Но глаз все еще не открывает. Происходящее может оказаться одним из мучительных снов, где они с Калебом встречаются, а потом… что-то происходит. Каждый раз разное. Каждый раз новое. О кошмарах Филипп Виттебейн знает все. - Пошли домой. Там со всем разберемся, - Калеб. Как всегда. Филипп, пошатываясь встает, и тут же обвисает на подставленном плече. Над головой щебечет птица, но он легко удерживает внутри желание с ней покончить. Когда рядом Калеб, мир не ранит ободранную плоть. Солнечный день лег на плечи, ветер шевелит спутанные волосы. Филипп чувствует себя человеком. Человеком очень счастливым и очень голодным. Калеб говорит без остановки всю дорогу до «дома» и наконец-то Филипп ощущает желание слышать человеческую речь. Оказывается, близость Калеба гораздо приятнее, чем даже он вспоминал. Нога скользит по грязи и он придавливает Калеба своим весом, а он поддерживает, как всегда, не дает упасть. Птица замолчала. --- Золотой раствор маслянисто стекает по стенкам круглого сосуда. Калеб помог вскрыть горлышко и строго смотрел, как зелье исчезает на губах брата, запивающего свое сомнение. Кто бы ни проклял Филиппа, его метаморфозы можно сдержать, а там попозже и разобраться в причинах. - Как бы ведьмы своей мешаниной хуже не сделали, - Филипп возвращает сосуд. Вставать ему Калеб запрещает, хотя тело справилось с приступом само и помощь шарлатанов излишня. Но раз Калебу спокойнее… Ладно. - Я прослежу, чтобы с тобой все было в порядке, - обещает Калеб своим особенным голосом. Ему моментально веришь, даже четко зная, что сам выбрал терпеть оглушительный щебет птиц в голове и припадки превращений, плавящих плоть, ради эйфории, которую несет всесилие. Сила, заключенная в палисманах делает мир упорядоченным и ярким. Кровь разрывает вены, сердце разрастается во все тело, Филипп распирает свою кожу и способен на все. Сейчас он маленький и достаточный, послушно слизывает с губ липкое и подставляет ладонь под луч солнца. Все еще греет. - Калеб, я скучал, - говорит он, удерживая руку в таком положении. С Калебом рядом ему и так хорошо.