***
Вечерняя темень медленно опускалась на дорогу, затрудняя дальнейший путь. Но высокую фигуру, закутанную в плащ, который, к слову, видал и лучшие времена, это нисколько не смущало. Странник даже не ускорил свой шаг, предпочитая медленную прогулку и осмотр местности, нетерпеливой, и иногда совершенно не нужной торопливости. Пусть он проходил здесь отнюдь ни в первый, и далеко не в последний раз, путник не собирался утруждать себя излишней спешкой. Да и до места назначения оставалось не так уж и много, как раз успеет к началу представления, которое сам же и собирался разыграть. В предвкушении веселой истории, на скрытом в тени лице, появилась хитрая улыбка. Как же хорошо однако, оказываться в нужное время в нужном месте! Подняв голову к небу, фигура выпустила в синеющую, усыпанную звездами высь красивое круглое колечко дыма. После, затушив и спрятав курильную трубку, с тихим хлопком исчезла, как по волшебству растворившись в воздухе. В этот раз ему действительно стоит поторопиться.... …Выйдя за городские ворота, странник отправился на запад, по направлению к Серым Гаваням. Он покидал Бри в совершенном удовлетворении, все прошло просто прекрасно. Тринадцать. Поистине загадочное число. Кому-то оно кажется проклятым, а кому-то, например ему, несёт только положительные результаты. Что же, пора проведать внука старого друга, надо же приобщать бедного мальчика к семейным традициям. Тихо хихикнув и перекидывая посох в правую руку, Гэндальф Серый, а это был именно он, свернул с дороги, насвистывая какой-то старый мотивчик. Майа двинулся через поле, густо заросшее травой. Насколько волшебник помнил, через три дня он достигнет Шира, и тогда пожалуй, останется только дождаться гномов и можно выдвигаться в путь. О том, что последний участник похода, может и не согласится покидать насиженное место, чародей не подумал. В прочем, все всегда идет по его плану, даже если чего-то и не было в этом самом плане, главное сделать вид, что так и надо.***
Неясная тоска нависла над древним лесом. Деревья дышали унынием, которое буквально пропитало здешний воздух. Ярко-зелёная листва поблекла, а распустившиеся было цветы, вновь спрятались в своих бутонах. Не было слышно ни пения ночных птиц, ни стрекота насекомых, ни даже малейшего шороха, издаваемого животными. Мир, притаившийся за густыми кронами, буквально застыл. Эпицентром всех несчастий вопреки всем законам был не Дол-Гулдур и, даже не пауки с орками, а дворец лесного Короля. Исходящие от него эманации боли, страха и скорби пропитывали всё вокруг себя в радиусе нескольких километров. Источником же столь сильных чувств являлся сам Владыка, который в данный момент неестественно выпрямившись восседал на своем троне, выслушивая доклад старшего лекаря, вызванного им. Окаменевшее и несколько осунувшееся лицо Трандуила свидетельствовало о не самых лучших новостях, которые ему принёс знахарь. Каждое слово целителя камнем ложилось на сердце эльфа, грозясь похоронить его под своими завалами. Бесстрастный взгляд поблёкших глаз, еле уловимо поддёрнутых серой дымкой, был направлен в никуда. Длинные тонкие пальцы с силой сжимали подлокотник трона, и лекарю на миг показалось, что он уловил еле различимый треск ломающегося дерева. С лёгким опасением, эльф сделал шаг назад и замолчал, прерывая свой доклад. Он и сам понимал, что излагаемые им новости не радовали Владыку. Да и кто бы веселился, в очередной раз услышав, что единственный сын находится на полпути к чертогам Мандоса. Уже две солнулы* придворные врачеватели не могли ни чем помочь раненому принцу. Неизвестно от куда взявшееся ранение не поддавалось эльфийской магии. Даже «Королевский лист», издавна применяемый против моргульского яда, смог дать только кратковременный результат. Когда только вызванный Келебсиль осмотрел рану, он был в недоумении. Живший в Средиземье почти всю свою, более чем долгую жизнь, много повидавший и ничему уже казалось бы, не способный удивляться эльф, не находил ответа на вопрос, от куда взялся яд, который уже забылся очень многими. Считай, четыреста лет прошло, как низвергли Саурона и его приспешников. Но опытный лекарь не смел растеряться и тут же приказал нести ему одно из нескольких противоядий. Хотя, на данный момент оно являлось пожалуй, единственным, которое не исчезло из этого мира. Ничем не примечательная трава, которую другие народы считали простым сорняком, была в рекордные сроки доставлена расторопным слугой. Беловолосый эльф, которого назвать седым, язык не повернётся, выхватил из рук дворцового принесённый зелёный пучок и двинулся к стонущему на кровати принцу. Слегка напрягшись под ледяным взглядом лесного Владыки, но ничем не выказав своей нервозности, лекарь занялся лечением. Тогда он не слишком беспокоился, проверенное средство никогда не давало осечек, пусть эльф и не знал такого слова. Приложив растение к повреждению, целитель приступил к чтению старого, как мир, наговора. Лекарь старался наполнить каждое слово огромной внутренней силой. Когда она вдруг стала слишком быстро истощаться, утекая в неизвестном направлении, он постарался уменьшить вливание, но совершенно неожиданно потерял контроль. Какого же было его облегчение, вперемешку с удивлением, когда он ощутил незримую поддержку Леса, которая поступала со стороны Владыки. Благодарно посмотрев на оставшегося стоять ледяным изваянием Короля, эльф продолжил лечение, на этот раз не сдерживаясь. Когда же находившийся на ложе королевич перестал стонать и спокойно засопел, Келебсиль облегченно вздохнул. На какой-то миг ему показалось, что тоже самое сделал и Трандуил. Но в покоях кроме них, а также находящегося без сознания принца никого не было, поэтому эльфу оставалось только догадываться, слышал ли он что-нибудь, или нет. Через несколько минут окончательно расслабившись, осмотрев покрывающуюся коркой рану, эльф со спокойной душой отошёл от ложа, посмотрел на своего повелителя и, получив молчаливый кивок, удалился в сторону двери. Только его рука легла на резную ручку двери, как со стороны кровати раздался оглушающий по своей силе крик.... С этого самого момента жизнь в лесных чертогах резко изменилась. Впервые солнулы длились для бессмертных созданий так долго, а Владыка Зеленолесья прибывал в отчаянии. Что может быть хуже, чем пережить смерть своего ребенка? И пусть люди кичатся своей эмоциональностью, презирая вечно холодных эльфов, им никогда не испытать тех чувств, что вырываются из глубины эльфийской души. Прорывая все возводимые когда-то стены и выламывая засовы. Никто, поверьте, никто не может скорбеть так глубоко, как теряющий кого-то эльф. Владыка на мгновенье прикрыл глаза, и лекарь испытал некоторое смущение, став свидетелем этой слабости. Ведь за мгновенье до того как веки Короля сомкнулись, Келебсиль видел в глазах Трандуила то самое отчаяние, после которого, испытавший его медленно сгорает. Но это останется только между ними. Преданный слуга своего повелителя и близкий друг его отца, целитель будет молчать даже перед Намо. Словно приняв какое-то важное решение Трандуил распахнул глаза и в упор посмотрел на Келебсиля. Ответив на этот взгляд, лекарь протестующие вскинул брови. Выражение королевских глаз стало жёстче, а лицо ещё больше застыло неподвижной маской. Беловолосый эльф обреченно опустил голову и ссутулился. Исходом этой борьбы, длившейся буквально мгновение, стало непростое решение, которое может стоить его Величеству жизни. Но как бы Келебсиль не протестовал, пойти против решения своего Короля он не мог. Мало кто знал, что лесной Владыка был магом даже большим, чем великая Светлая Дева, Владычица Лотлориэна. Но за всё в этой жизни надо платить, а за могущество более всего. Келебсиль проводил Трандуила взглядом и с тяжелым сердцем отправился следом. Он знал, что Владыка поступает во всех отношениях правильно, но внутренний протест и не желания подвергать сына давнего друга, которому он давал обещание всеми силами беречь его, опасности, каменной глыбой весели на душе.***
22:15, Пятая городская больница, реанимационное отделение. Здесь почти всегда было тихо. Порой интерну Рюмкину казалось, что он работает в морге. Но редкие стоны больных, снующий персонал, да тихие разговоры, возвращали ему чувство реальности. Здесь людей спасали и это ему нравилось. Аркадий по праву считал себя именно тем человеком, который пошел в медицинское училище именно учиться, чтобы в последующем быть самым настоящим врачом. Детская, даже скорее не мечта, цель — помочь как можно большему количеству людей и не относится к своей работе халатно. Это случилось когда ему исполнилось только восемь, после того как родители попали в аварию. Отец погиб по дороге в больницу, маме повезло на много больше. Она отделалась пробитой арматурой ключицей, синяками и ссадинами. Выжила бы, если б не пьяный хирург... мальчику конечно об этом никто не сказал. Во всём виноват случай и, надравшийся с горя дед, в пьяном бреду покрывающий матом горе-доктора. Тогда у маленького взрослого появилась его заветная цель - спасать людей. Ведь возможно, благодаря ему, какой-нибудь ребенок, всё таки увидит своих родителей снова... Аркадий резко остановился, стоило его взгляду наткнутся на сидящего в коридоре мужчину. В глазах невольно промелькнула жалость. Вчера вечером этот человек привёз в больницу свою жену с тяжелым проникающим ранением на спине. У женщины было почти пробито левое лёгкое и большая потеря крови. Сам же Сергей, не мог толком объяснить, что случилось с его женой. В связи с чем приехавшие органы полиции попытались предъявить ему обвинение в умышленном причинение тяжкого вреда здоровью. Однако выбежавший из операционной Аркадий, расстроил представителей правопорядка, сказав, что рана была нанесена, кто бы мог поверить, стрелой. Причём выпущенной с приличного расстояния в спину. Поэтому, находившийся в соседнем кресле (по его утверждению), Сергей, совершить этого не мог. Конечно выяснил это не совсем Рюмкин. Просто хирург, проводивший операцию, по совместительству состоял в городском стрелковом клубе и сразу же узнал оружие, нанёсшее женщине рану. Всё-таки на тренировках случается многое, в том числе и несчастные случаи. Поэтому, рука профессионала в этом деле была признана другим мастером. И Сергей Троцкий, знающий, что делать с луками и арбалетами только по фильмам, не мог совершить подобное. Разочарованные в быстром закрытии дела, полицейские, со скорбными лицами удалились,пообещав на по следок обязательно вернутся. «Чёртовы Карлсоны!» - с раздражением подумал интерн. Правоохранителей он не любил. Да и попробуй тут полюбить, если любая встреча с ними у Аркадия заканчивалась несчастьем. Парень передёрнул плечами, глубоко вздохнул и, сжав в руке разрешение на прямую стимуляцию сердца экспериментальным препаратом, направился прямо к скорбно ссутулившемуся на больничном кресле, мужчине. Минуту назад у Татьяны Михайловны Троцкой, в девичестве Шильская, остановилось сердце...***
Беорн устало прикрыл глаза, подставив лицо льющемуся из окна лунному свету. Сегодня Великая Мать сияла особенно ярко, словно давая понять, что мысли его не безнадёжны. Оборотень вдохнул и, кинув взгляд на лежащую без движения женщину, в глубоком поклоне склонился перед Серебряной Волчицей. Он знал, что принимает ответственное решение. Обратного пути не будет. Но кодекс стаи и медленный, едва слышный стук сердца в груди у стонущего создания, не давали ему права сомневаться. Женщина умирала уже вторую солнулу, и даже целебная трава ушастых, в купе с заклинанием не смогли побороть въевшийся в плоть и кости яд. Он всё больше выжигал силы, обрывал связывающие нити души и тела. Беорн заскрипел зубами, в ярости ударил кулаком об стену. Мелькоровы орки! Ненависть, жгучая как огненная плеть барлога, скапливалась в его груди, заставляя задыхаться от ярости. Никербрикеровы* дети! Как он жаждал перебить их всех, разорвать на мелкие кусочки их мерзкие тела. Давить, грызть, окропляя землю гнилой кровью гнусных тварей. Мужчина сжал кулаки и на руках помимо воли проросла густая медвежья шерсть. Опомнившись, он глубоко и мерно задышал, успокаивая клокочущую в душе злобу. Он отомстит, но чуть позже, когда сделает то на что решился. Беорн был не простым оборотнем, нет. Он являлся самым младшим сыном вождя и верховной жрицы племени. И за неимением долгое время дочери, его мать передавала маленькому мальчику свои знания, чтобы однажды тот смог обучить свою наследницу. Тайные, великие знания, доставшиеся оборотням от сгинувших в веках волколаков, майар, павших во тьму. Знания тех времен, когда они ещё были в своем уме. Умение вытаскивать душу из-за грани, то чего не могут даже ушастые выскочки. Но у всего есть своя цена и свои ограничения. Этот раз не стал исключением. Ведь для того, чтобы дозваться до уходящего по лунной дороге, зовущий должен быть связан с ним кровным родством или магическим договором. Одним из примеров такого договора, является брак...***
В голове моей пусто, я уже давно ничего не ощущаю. Ни боли, ни радости, ни грусти. Даже кошмары перестали навязчиво приходить ко мне. И лишь где-то рядом в темноте звенят и пульсируют две, натянутые до предела, нити. Они вызывают какое-то родственное чувство. Дают спокойствие и защиту. Иногда так и хочется потянуть за одну из них, чтобы увидеть, что там, на конце. Очень редко я возвращаюсь от сюда в тот, другой мир. Такой непонятный, такой неправильный. В нём мне больно, плохо, поэтому я совсем туда не стремлюсь. А ещё я ощущаю, что скоро те, кто на конце этих красивых голубых нитей, придут ко мне и тогда скука исчезнет. Я уверена в этом. Но всё же, стараюсь не задевать их лишний раз, не люблю принуждать. Я, застыв в напряжении, вглядывалась в постепенно перестающие петь веревки. Я, знала, что скоро две остальные части будут со мной. Но всё это вызывало чувство отторжения, неправильности, и я, помимо своей воли, пыталась заставить их звенеть как раньше, когда откуда-то из темноты змеями вынырнули зелёные ленты. Они приблизились совершенно неожиданно, яростно впились в мое плечо. Одновременно с этим по двум голубым нитям стали проходить электрические разряды, которые впитывались в меня и тут же что-то ответное волной выходило из моей груди и возвращалось назад. Вцепившиеся в меня жгуты начали тянуть моё существо куда-то за собой и постепенно в сознание начала врываться боль. Я услышала как что-то яростно застучало в районе груди, а спину прожгло огнём, заставляя меня выгнутся дугой. Сквозь шум бьющей в висках крови, я услышала чей-то голос, который требовательно выпытывал из меня ответ на свой вопрос. Но я упрямо продолжала молчать в невозможности разомкнуть губы. Неожиданно что-то прикоснулось к моему рту и в горло полилась горьковатая жидкость. Я глотала тяжело, но мне удалось таким образом облегчить сухость во рту, и мой заплетающийся язык в итоге смог выговорить желаемое... -Да... _______________________________________________________ Одна солнула — одни сутки. Никербрикеры (кровопросцы) Насекомые, жившие в болотах Эриадора. Доставали путников неумолчным стрекотанием "ник-брик" ("кррровушки" в переводе Муравьёва).