* * *
Мимо Хакса ехало, грохоча, наследие славных дней Федерации. Танки. Многотонные, бронированные машины, залпом своих калибров рвущие почти любую броню механоидов… Они внушали огромное уважение и ностальгию по тем временам, когда бронетехника в армии была не редкостью, а обыденностью. Когда на позиции противника не нужно было переть почти незащищённой грудью… Товарищ — и подчиненный — Хакса по пулемётному расчёту, рядовой Ли, кажется, его мысли разделял. В один момент он сказал: — Мда… Те, кто за нами будут, на противника просто так будут бежать, без броневого заслона… Танки-то, почитай, последние. — Думаешь, кто-то ещё за нами будет? — слегка удивлённо спросил Хакс. — А ты думаешь, мы первые? Ли всегда был пессимистом. По крайней мере, так считал Хакс. Следом за колонной бронетехники следовали транспортные машины. Почти все — пустые. В некоторых же… — Гляди, красноглазые! Ха, давненько я их не видел, уж думал, что загнулась не только тяжёлая промышленность, но и профиль нашей планеты… — Иди ты, Ли. Накаркаешь, закроются биолаборатории, и будет у нас работы в три раза больше, а отдыха в десять раз меньше. Да уж, клоны. Все почти одинаковые, в хорошей физической форме и имеющие, как правило, совершенно ненатуральную, красную радужку глаз. Отличительная черта ненастоящих людей. — Как думаешь, а им — страшно? — задумчиво спросил Хакс. — Им же и недели нет. Да они, считай, и не знают, что такое страх. Им его не загружают. Вывалились из капсулы, отстрелялись, померли… Вон, машина с нашим индексом, полезли… — сказал Ли, скользя взглядом по проезжающим мимо машинам.* * *
Солнце катилось к линии горизонта. В ночь командование кидать на штурм солдат не решилось — части не оборудованы достаточным количеством приборов ночного видения. Наступление в таких условиях было бы просто бесполезной тратой людского ресурса. На Хакса в этот вечер навалилась какая-то меланхолия. Быть может, этому сопутствовала давящая на нервы картина передовой? Серая, выжженная земля, груды железных обломков, некогда бывших противником, деревья, от которых осталась одна труха из-за постоянного огня тяжёлых артиллерийских орудий механоидов… Ряды окопов, ржавые заградительные ежи, мешки с песком, почерневший от копоти железобетон долговременных укреплений, стоны раненных и тихие разговоры ещё целых солдат — картину эту можно было бы дополнять бесконечно, чем дольше смотришь, тем больше видишь. В какой-то момент красный диск солнца, заливающий всё это последними лучами своего света, совсем исчез… — Не люблю солнце, — сказал Ли, вышедший из-за изгиба окопа. — В его лучах нас лучше видно. — Так и ес… — договорить Хакс не успел, его прервали удары снарядов об землю. Начинался очередной налёт механоидов на позиции правительственных войск…* * *
Ствол тяжёлого пулемёта Хакса не стихал, кажется, ни на минуту. Отработать по видимой группе, перейти на запасную позицию. Отработать по вспышке, перейти на новую позицию. Движение здесь прямо пропорционально выживаемости… — ХАКС, У НАС ОСТАЛИСЬ ДВЕ КОРОБКИ И ОДИН СТВОЛ! — проорал Ли в ухо стрелка-наводчика. Это было хреново, очень хреново. За патронами Ли бы ещё сбегал по кривым рядам окопов, а вот ствол… В какой-то момент он деформируется от температур, начинает не стрелять, а «плеваться». Пули, выпущенные из такого ствола, приходят в цель боком, потому что начинают закручиваться в полёте. Если вообще прилетают: траектория их становится непредсказуемой. «Если наш расчёт выйдет из строя, как пить дать в окопы прорвутся Жнецы. Уж больно их сегодня густо…» — думал Хакс, решетя диверсионную группу из четырёх вышеупомянутых машин, пробирающихся сквозь останки БТРов и дымящихся Сентипед, что были уничтожены бронебойщиками и танками, которые сейчас, кстати, были временно превращены в огневые точки — из-за насыпи были видны только их могучие башни. — Патроны! — крикнул Хакс своему заряжающему. Тот, моментально среагировав, отцепил стреляный короб, после чего отточенным движением поставил второй. Звон затворной рамы — и… Хакс не стреляет. Расчёт передвигается на новую позицию. Судя по прилетевшей туда через минуту осколочной мине — вовремя… — Ли, дуй за патронами, отсюда ближе, — сказал Хакс после того, как в тесном пространстве окопа чуть не споткнулся об убитого в голову стрелка. — Понял, постараюсь ствол ещё хоть один найти, буду ждать на позиции семь, — после чего Ли убежал по направлению к одному из полевых складов. Во время боя он становился удивительно исполнительным… Очередная смена позиции завершилась, и Хакс, пока что без заряжающего, вновь открыл огонь. Кажется, напор наступающих иссякал — почти все их тяжёлые машины были потеряны, а лёгкая пехота не могла прорваться через плотный огонь солдат. «Код семьсот двадцать четыре, пятый, седьмой, восьмой, девятый и одиннадцатый — левый фланг, подавить готовящийся прорыв заградительным огнём», — раздался в ухе Хакса хриплый голос командира. Это значит, нужна внеочередная смена позиции. «Седьмая, к слову, как раз ближе к левому флангу…» Двигаться нужно было бегом, командир просто так полковую связь не использует, происходит что-то действительно важное. А судя по количеству толкающихся в окопе пулемётчиков — так же думают командиры других отделений. В какой-то момент Хакс чуть не оглох: единый залп куда-то значительно дальше левого фланга дали танки и полковая артиллерия, засвистели, закрывая небо реактивными следами, ракеты. Теперь вопрос в том, как долго ждать ответ — сомнений в том, что по позициям артиллерии что-то прилетит, нет, артиллеристы уже начали заводить моторы своих установок. До седьмой было совсем недалеко, когда прямо на ней что-то взорвалось. Не было ни свиста снаряда, ни рычания двигателя ракеты — наверное, сквозь землю прокопался Термит… «Черт, там же Ли…» — иглой кольнула тревожная мысль оглушённый мозг Хакса. Стремглав бросившись к некогда укреплённой позиции — почти наперерез пожарной бригаде — Хакс обо что-то споткнулся. Что-то странное, грязное, неправильной формы. Краем глаза стрелок-наводчик заметил знакомый золотой блеск. «Это же… — чуть заторможено начал анализировать ситуацию солдат, — часы…» Дрожащей рукой Хакс поднял странный, продолговатый, бурый предмет, перетянутый опалённым кожаным ремешком и увенчанный подкопчённым циферблатом старых, фамильных наручных часов. Всё верно. Это рука Ли.* * *
— Подразделения обескровлены, четверть бронетехники повреждена, ещё четверть уничтожена, а вы предлагаете нам пойти в наступление! — говорил на повышенных тонах человек в пыльной полевой офицерской форме армии Федерации. — Я понимаю… — устало начал человек в похожем мундире. — Но у механоидов сейчас ситуация не лучше. По донесениям разведки, сейчас в их частях критически не хватает тяжёлых машин, все они здесь, — сказал, судя по погонам, майор, проведя рукой по полю брани. — Лучшего момента нет. И, говоря между нами… — майор перешёл на полутон. — Резервов у нашей армии, поговаривают, тоже. Другие командиры жалуются на недоукомплект, соседние по фронту подразделения тают. Это — один из подарков судьбы, второго такого шанса не будет. В полевом штабе повисла тягостная тишина. — Скольких же мы сегодня положим?.. — спросил первый командующий, исподлобья глядя на второго. — Меньше, чем всë население планеты, — твёрдо ответил тот. Последовал тяжёлый вздох. — Тогда командуйте наступление. Готовность — двадцать минут. Я отправлю текстограмму в главнокомандование… Пусть готовят корабли к прорыву, бьём всем, чем есть, — отчеканил первый. — Надеюсь, звёзды сегодня на нашей стороне… — тихо ответил второй.* * *
Хакс сидел напротив своего нового заряжающего. Красноглазый. Очень многие испытывали к ним неприязнь, считали тупыми, безвольными, просто оружием, в конце концов. Но… Разве все окружающие люди сейчас не были тем же? Оружием. Оружием, от которого зависело, закончится ли на этой планете война или нет. Оружием, которое давно не смазывали, не чистили, к которому не прилагается запасных частей, но всё же оружием. Хакс окинул взглядом клона. Нельзя назвать его черты отталкивающими, они просто… Поразительно средние. Каштановый ёжик волос, средней толщины брови, немного низковатый лоб, серые губы, нос картошкой. И всё, из отличительного — красные глаза. До наступления оставалось десять минут. Хакс тысячу раз перепроверил пулемёт, сменил ствол, промаслил все подвижные части. Вдруг ему в голову пришла мысль, которую он и озвучил: — Семьдесят Первый, а тебе не страшно? Брови красноглазого человека сошлись на переносице. Он явно искал в себе что-то… — Я не знаю, чего бояться, — ответил он неожиданно мягким баритоном. — Вот я был, а вот меня нет, что меняется? От таких рассуждений Хаксу стало как-то не по себе. Неправильно это было… Наверное, в клонов так заложено при создании? Не бояться смерти? «А почему мы вообще боимся смерти?» — вдруг спросил сам себя сержант. Потому что есть, куда возвращаться. Есть, к кому возвращаться. Есть дело, которое было до войны — и которое ждёт возвращения дельца, а делец ждёт возвращения к нему. Друзья, близкие… А что из этого есть у клонов? Действительно, ничего. Появились — даже не родились! — отстрелялись, умерли. — Но ведь если война закончится, тебя, наверное, отпустят? Ты же умеешь писать, читать… Станешь каким-то заводским рабочим, может. Жизнь-то одна, — задумчиво сказал Хакс. — Жизнь одна, да клонов много, — в такт Хаксу ответил клон. — А пожить… Пожить было бы интересно. Командир командовал наступление…* * *
Первыми шли танки. За ними — пехота. Орудия не замолкали, засыпая стальным градом укреплённые позиции механоидов. Подразделение было разбито на штурмовые отряды, которые прямо сейчас вываливались из окопов и ДОТов, после чего украдкой, пригибаясь, словно стараясь стать ниже, бежали вслед тяжёлой бронетехнике. В качестве поддержки выступали бронемашины пехоты — они катились рядом со стрелками, стараясь подавить механоидов, уже начавших палить из всего, что есть, невзирая на заградительный огонь человеческой артиллерии. Хакс был и не спереди, и не сзади. Ему досталась позиция посередине. Он бежал, и его напарник бежал... Не сказать, что было особо что-то понятно — то тут взрыв, то там взрыв, свист энергоснарядов, вскрики падавших солдат… Внезапно что-то грохнуло, раздался резкий треск деформирующегося металла, и БТР перед Хаксом взорвался языками пламени. Из орудийной башенки, крича от боли, выпал горящий заживо наводчик, лишённый ног. — Бегом, бегом, БЕГОМ! — кричал лейтенант на замешкавшихся солдат. Наводчика кто-то быстро накрыл шинелью. Бедняга потух, да так и затих. Следом с неба посыпались градом мины — их запускали мобильные орудийные платформы механоидов, Драгуны. «Главное — добежать до позиций врага, добежать до позиций врага, добежать до позиций вра…» — мысль Хакса прервал разрыв снаряда, упавшего в метре от него…* * *
Доживая последние секунды под дымящимся остовом десантной машины, куда его кинуло взрывом, Хакс думал, что он, вестимо, не оружие. Он — патрон. Боеприпас, который отстреляли. В данном случае — на подавление... И в чем же, спрашивается, существенное отличие между Семьдесят Первым и им? Наверное, во времени полёта… Но так или иначе. Сколько пуле не лететь… Полёт имеет свойство заканчиваться.* * *
Над телами солдат летели тяжёлые бомбардировщики, свистели ракеты… Грохотали оставшиеся заградительные вышки мехов, догорали федеративные танки… Смешались плоть и сталь, люди и машины... Продолжалась суровая война на истощение... И было неизвестно, сколько патронов на ней ещё будет стреляно.