Трое: я и моя любовь

В коридоре Антон немного нервно хлопнул себя по карманам широких штанов и, нащупывая ключи и телефон, успокоился, переводя взгляд на привалившегося к стене Эда. — Вроде ничего не забыл, — проговорил он вслух, растягивая широкую улыбку. Суббота наконец давала возможность отдохнуть без чувства тревоги из-за предстоящего раннего подъема, и Антон, пользуясь этим, назначил встречу со старым другом, приехавшим на пару дней из-за какой-то научной конференции. Они не виделись где-то год, с тех пор, как Антон катался на летних каникулах в родной город, и, зная это, Эд сразу же отказался от предложения поехать в бар вместе с ним, чтобы дать возможность двум добрым друзьям пообщаться без необходимости тратить время на знакомства, притирания и поиск общих тем. Антон с утра ходил возбужденным и сияющим. Он выглядел как ребёнок, которому пообещали купить килограмм конфет, и это его настроение каким-то образом передавалось и остальным жильцам квартиры, в том числе Арсению, не имеющему особых причин для счастья. Антон радостно предвкушал предстоящий вечер с бокалом пива и обсуждением футбольных новостей, которыми ни Арс, ни Эд не интересовались, и потратил два часа на то, чтобы поделиться сразу тремя историями о крутости Димы и их совместных приключениях. Запал его вызывал добрую улыбку, как если бы маме сын взахлёб рассказывал о победе в битве на палках — вроде мелочь, а у человека событие по значимости сравнимо со спасением мира. Казалось, что никаких минусов у этой встречи быть не могло. Но Арсений переживал, то и дело поглядывая на слишком уж спокойного Эда, и никак не мог полностью принять тот факт, что чей-то альфа может быть так безразличен к событию, близкому обстоятельствами к свиданию. Собственный опыт легко перекладывался на чужие взаимоотношения, и от этой навязчивой идеи было очень тяжело отмахнуться, потому что за парней Арсений искренне переживал. — Точно не хочешь, чтобы я тебя подвез? — спросил Эд, и Арсений, решивший, что это однозначное проявление ревности, озабоченно нахмурил брови и перевёл взгляд на всё ещё улыбающегося Антона. — Не, всё нормально, — отмахнулся тот, доверчиво подставляя для поцелуя щёку. Эд с неприсущей ему обычно нежностью коротко чмокнул его в губы и хлопнул по плечу, благословляя на подвиги. Действие казалось обыденным и не имело подтекстов, но Арсений никак не мог расслабиться, продолжая выискивать в чужом поведении тревожные звоночки. — Лады, тогда набухайтесь там хорошенько, — пожелал Эд с ухмылочкой, и пошёл закрывать за Антоном дверь. Он не дёрнулся, не выдохнул и даже не схватился за телефон, чтобы на всякий случай открыть диалог в закладках. Вместо всего этого Эд всё так же спокойно проводил своего парня, развернулся в сторону кухни и развязной походкой вышел из прихожей. Арсений, ненадолго залипший на тяжёлую входную дверь, замешкался, но пошёл следом. Он почесал руку, чтобы избавиться от фантомных мурашек и несуществующей неловкости, а затем проследил за тем, как Эд умостил на коленях ноутбук и вернулся к работе над своим новым треком. — Эм, слушай… — позвал он неуверенно. Лезть в чужую жизнь, тем более личную, было не в его правилах, но прожив с парнями бок о бок почти неделю и продружив целых три года, хотелось разобраться в том, что происходило между ними в те моменты, когда они оказывались порознь — в смысле, чтобы провести время наедине с кем-то ещё. Арсений знал прекрасно, что и Антон и Эд не тряслись друг за другом и прекрасно чувствовали себя, имея компании, никак не связанные между собой. Антон, например, ходил один на стендапы и участвовал в открытых микрофонах, часто задерживаясь на импровизированные афтерпати с комиками в гримёрке, а Эд допоздна пропадал в студии звукозаписи, выключая телефон. Арсению и самому частенько приходилось тусоваться с ними по отдельности, если планы не совпадали и легко собраться всем вместе не получалось. Но если раньше это казалось нормальным, и Арсений сам топил за доверие и верность, то теперь новые обстоятельства в виде предательства Руслана заставляли сомневаться, что так и нужно было. Ведь что в таком случае мешало кому-то из них оступиться? Эд промычал вопросительно, не отвлекаясь от монитора, и приготовился слушать вопрос. На экране его ноутбука заново медленно прогружались разноцветные звуковые дорожки, складываясь в красивую картинку жанра абстракционизм, и Арсений чуть смутился чужой увлечённости, которую собирался безбожно прервать своими тупыми загонами. — Тебе правда нормально, что Антон будет пить с кем-то без тебя? Музыка отошла на второй план в секунду, и окошко с перечнем разных вариаций барабанов Эд закрыл, сворачивая заодно всю программу целиком, чтобы не отвлекала. На Арсения уставились глазами, полными непонимания, и Эд нахмурился, прежде чем с подозрением ответить: — Ну да, а что? Было видно, что смысл вопроса он не догонял даже близко. От этого стало ещё некомфортнее, как будто Арсений своими руками раскачивал лодку, до этого прекрасно державшуюся на плаву. — Он ведь… Ну, альфа, — всё равно пояснил он, решая допытаться, — ты никогда не волновался, что он может с кем-то… Ну… — Бля, Арс, — перебили его немного резко, — он же не трахаться туда едет. Уверенность в чужом тоне заставила Арсения смутиться, но, как завещало старшее поколение «Сказал А, говори и Б», а Арсений по ощущениям дошёл уже до середины алфавита. — Но вы оба всегда очень легко говорите об этом. Можно подумать, что ты не против, если он всё-таки найдёт себе кого-то ещё. Озвученной эта мысль показалась даже слишком глупой, и стыд залил Арсению лицо некрасивой краснотой. Он не раз слышал о том, что парни были вместе не просто «по приколу», что им не нужен был никто другой и что даже появившиеся внезапно истинные вряд ли смогли бы тягаться с чувствами, которые те испытывали друг к другу. Может быть Арсений не воспринимал их слова достаточно серьёзно, потому что они звучали впроброс между шутками про дрочку и золотые дожди, но он слышал их, а значит, должен был верить, что и у Эда, и у Антона было достаточно ответственности и разумности, чтобы разобраться в этом самостоятельно. Даже если они и правда были не против свободных отношений, он последний, кого им нужно было в свои договорённости и планы посвящать. Ноутбук перекочевал обратно на низкий столик перед диваном, и Эд, совсем немного раздраженный приписанным ему куколдингом, ответил чуть грубее, чем стоило: — Я ж не какой-нибудь ебанутый Руслан, чтобы привязывать Антона к батарее и запрещать общаться с людьми! Болезненно сжавшийся комочек в груди заставил Арсения отвернуться, и Эд, сразу осознавая свою ошибку, поспешил исправиться. — Блин, прости, я не хотел давить на больное, — произнёс он виновато, и Арсений решился сесть на диван рядом с ним. — Согласен, что Руслан порой перегибал палку, — кивнул горько, рассматривая собственные пальцы, — но ведь это нормально, что люди ревнуют тех, кто им небезразличен. Наверное больше всего ему хотелось услышать подтверждение собственной мысли. Потому что с Русланом он был уверен в том, что делал всё правильно, а потом это «правильно» сломалось, расклеивая сердце на неровные куски, и всё вокруг стало каким-то слишком вылизанным. Тут была и Ида, о которой думали и заботились просто потому что искренне любили, и Антон с Эдом, которые доверяли друг другу во всём, и тысячи других парочек, наверняка таких же прекрасных, как эти. На фоне всей этой идеальности Арсений был похож на обосравшегося дедулю в памперсе посреди коридора больницы, который упорно не хотел ничего замечать и которому окружающие из уважения к возрасту ничего не говорили. Эд развернулся к омеге полностью и, как будто решая, стоит ли признаваться в каком-то страшном секрете, улыбнулся. Эмоции на его лице очень сложно было разобрать даже очень внимательно вглядывающемуся Арсению, поэтому он бросил это дело сразу, как попытался, и вернулся взглядом к своим же рукам. Смотреть на длинные пальцы с аккуратными ногтями, но чуть травмированной кутикулой было проще. — Знаешь, кажется, единственным, к кому я его ревновал, был ты, — признался Эд неожиданно, и Арсений вскинул голову так резко, что в шее что-то громко щёлкнуло. — В смысле? — испуганно переспросил он. Неожиданное открытие было не слишком приятным. В памяти всплыли воспоминания о вечере, когда Арсений практически в открытую дрочил сразу на обоих альф, прячась в дверях гостиной, и это вот совсем не помогало почувствовать себя лучше. Он, очевидно, был ужасным человеком, но становиться камнем преткновения между партнёрами — последнее, чего ему хотелось, и Арсений не на шутку испугался внезапно возникших откровений, потому что помимо прочего они накладывали на него ответственность за внезапно разрушительное воздействие на чужую жизнь. Вот знал же, что умеет только портить. Теперь окончательно убедился. Арсений виновато заломал пальцы, сглатывая осевшую на стенках горла вину, и собрался просто ждать приговор, потому что именно он задал тему их не самой приятной беседы, и теперь возражать или соскакивать у него не было никаких прав. Но Эд не выглядел ни злым, ни огорченным. Он помолчал недолго, считывая непонятную Арсеньеву реакцию, и в итоге весело хихикнул, пряча улыбку в кулак, а потом «по-братски» стукнул Арсения в плечо. — Да ничего такого, расслабься, — сказал Эд, но сам выглядел напряжённым. Арсений его раньше видел таким только после того как он полупьяный признавался в том, что Антон «красивый пиздец, хочется трогать постоянно» за столиком какого-то давно закрывшегося бара. Он в тот вечер тоже был чуть смущён и неловок, пытаясь храбриться перед объектом своей любви, и Арсений не удержался сейчас от ответной улыбки, вспоминая былое. — Мы тогда только начали с ним мутить, и было немного напряжно понимать, что в глазах всех окружающих мы два больных извращенца, из всего разнообразия омег и бет выбравшие друг друга, — внезапно тихо и серьёзно сказал он, и Арсений приготовился выцеплять каждое его слово себе в отдельную папочку с подписью «важно», — короче, если уж у нас тут откровенный разговор… Он затих, совершенно очаровательно краснея, и у Арсения что-то дёрнулось в груди, предвкушая не предназначенную ему нежность. Арсений был готов к тому, что Эд сейчас поделится с ним какой-то крошкой информации о своих здоровых отношениях с Антоном, и их взаимодействие получится лучше понять, но всё ушло в совершенно другое русло, и Эд, уже чуть более уверенный и вернувший свою привычную дерзость, произнёс: — Ты мне тогда тоже нравился. И Тохе нравился, как выяснилось. Мы поговорили об этом после одной нашей громкой ссоры из-за тебя и решили, что это… Ну, нормально. Неожиданное, как петарда, брошенная школьником зимой, признание уже не просто в ревности, а в самой настоящей симпатии к кому-то, кто не Антон, окончательно выбило Арсения из колеи, и он, испуганно хлопая глазами, смог выдавить из себя только один глупый вопрос: — Нормально? Стеснение и неловкость из тела Эда испарились так же быстро как возникли, и перед Арсением теперь снова сидел привычный ему альфа с аурой стойкости и непоколебимости, не позволяющий распускать нюни. — Мы ж больные извращенцы, помнишь? — ухмыльнулся он, — Полигамия точно не хуже того, что альфа хочет встречаться с альфой. Он попытался сгладить углы, но вызвал только очередное хлопанье глазами. Лодка, которую Арсений решил раскачать, неожиданно перевернулась, чтобы утопить только одного пассажира, и как реагировать на всё это, было не ясно. В обычных признаниях нужен был либо отворот, либо приворот, но тут людей, которые этого ответа ждали, было в два раза больше — пусть Антон этого ещё не знал — да и в целом как будто значимости это воздушно-лёгкое «нравился» больше не имело, а значит, и реакции не требовало. Это же было давно. Антон и Эд теперь были вместе, так какая разница, что они оба чувствовали когда-то к нему? — Так вы всё это время оба были в меня влюблены? — переспросил Арсений, и Эд моментально растерял весь свой юморной настрой. Судя по сдвинувшимся бровям и дёрнувшимся в резком движении ладоням, в голове у Эда в ту же секунду загорелась невидимая другим табличка «Код красный», и Арсений снова испугался, как если бы ввязался в драку через минуту после того, как её же и избежал. — Мы ни на что не рассчитывали, это всё не ради того, чтобы тебя склеить, Арс, — сказал он с расстановкой, решая, что главная проблема крылась в ложности их импровизированного братства, — мы же друзья. И мы знаем, что ты однолюб и романтик до мозга костей, поэтому мы никогда не пытались развести тебя на что-то, если только в шутку. И общались не потому, что у нас были чувства к тебе. Я это не для того рассказал, чтобы ты чувствовал что-то типа наёбки с нашей стороны. Ты просто про ревность спросил, и я сказал к тому, что мы с Антоном знаем друг друга, уже со многим сталкивались и, если что, обсудим все возникающие чувства к другим, как было с тобой. Я, по крайней мере, надеюсь на это. — Я так и не подумал, — успокоил его Арсений, выцепляя именно это из всего монолога. Дружба, которую они построили, не могла оказаться ложной даже с учётом того факта, что у двоих из них было в ней слишком много чувств. Для Арсения она была и осталась самой что ни на есть настоящей, и если Эд уверял, что для них так же, не было ни одной причины ему не доверять. — Я просто не думал, что вы прям чувствуете что-то ко мне, ещё и так, чтобы серьёзно обсуждать это друг с другом. Забитому стереотипными представлениями об отношениях мозгу тяжело было переваривать поступившую информацию, но слишком большого шока, к внезапному наступлению которого готовил себя Арсений, не последовало, и он, облокотившись о спинку дивана, прикрыл глаза, чтобы всё это переварить. — Я зря сказал, да? — неправильно истолковал его эмоции Эд, и Арсений, постаравшись улыбнуться, положил руку ему на плечо. — Нет, я в порядке, — ещё раз подтвердил он и переключил своё внимание на что-то менее сложное и более безопасное, чем человеческие чувства, — дашь послушать, что ты там делаешь? Продолжать этот диалог прямо сейчас было неправильно, потому что Эд не слишком разбирался в эмпатии и делал неверные выводы о спектре чужих, меняющихся со скоростью света эмоций, а сам Арсений с открывшейся ему информацией чувствовал себя окончательно запутавшимся в лабиринте минотавром, который ещё секунду назад был хозяином здешних мест, а теперь не помнил, куда поворачивать. Способности Эда отпускать ситуацию можно было позавидовать, потому что с обыкновенным для него энтузиазмом он вернул себе на колени ноутбук, как по-волшебству выключаясь из дискуссии о любви и дружбе, и повернул экран с кучей непонятных надписей к Арсению. «Не уверен, что я такой уж однолюб», — последнее, о чем подумал омега, прежде чем сосредоточиться на музыке, сломавшей кухонную тишину. Полуторачасовой концерт, во время которого все переживания сменили бодрые обсуждения необходимости в песне баса, прервался одиноким сообщением, и Арсений, едва открыв горящий уведомлением диалог, поник. Если и существовало в мире что-то поистине вечное, то это была способность Руслана врываться в самые беззаботные моменты жизни Арсения и ломать всё к чертям. Короткое предложение в диалоге отдавало холодом, и от контраста с предыдущими взволнованными «Где ты», «Ответь, пожалуйста» и «Лис, я волнуюсь» становилось больно на него смотреть. Арсений написал Руслану ещё утром, потому что дальше тянуть со сбором своих вещей, было нельзя: у Антона заканчивались в гардеробе крутые футболки, у Эда штаны, а маячащая на горизонте сессия требовала срочной подготовки. Но не смотря на это, получать сухое «Можешь заехать в семь» оказалось тяжело. — Чё там? — беспардонно поинтересовался Эд, почти заглядывая через плечо в экран Арсового мобильного. — Я поеду вещи забирать. Арсений нехотя поднялся с дивана, намереваясь переодеться во что-то чистое, и Эд, сохраняя на ноуте выкорпленный потом и кровью проект, встал следом за ним. Обычно он от работы над треками отрывался нехотя, с кислющим, недовольным лицом и, как рассказывал или шутил Антон, делал это только если на Землю какой-нибудь метеорит падал, задевая ноут. Но за сегодня Эд откладывал любимую музыку уже аж трижды: сначала чтобы проводить Антона, а потом целых два раза из-за Арсения, и это было приятно, учитывая его обыкновенную крайнюю увлечённость ей. — Окей, ща ключи найду, вместе поедем. Стягивая с себя футболку, Арсений вопросительно посмотрел на Эда и замер, так и не успевая взять из шкафа другую. Ехать одному к Руслану определённо не хотелось, но иррациональная неловкость не позволяла согласиться на предложение слишком легко. — Антона ты, значит, не ревнуешь, а меня? — пошутил Арсений, надеясь вызвать такси до того, как получится переубедить себя в такой необходимости. — Дело не в этом, — отрезал Эд, обозначая чужое поражение, — во-первых, у тебя нет прав, чтобы вести машину самому, а во-вторых, ты оттуда каждый раз возвращаешься побитой собакой, и я не против побыть рядом, чтобы набить Руслану лицо в случае чего. Решимость и уверенность, с которой он произнес это, породила щекочущее чувство в животе, и Арсений, ни за что не собираясь в этом признаваться, почувствовал себя лучше, зная, что кто-то по своей воле готов был пожертвовать выходным, чтобы впрячься за него. Конечно он надеялся, что до драк и скандалов дело не дойдет и встреча с бывшим пройдёт как можно спокойнее, но чувство защищённости и безопасности успокоило его не успевшее укорениться напряжение, и Арсений мягко улыбнулся, решая не спорить. Когда он преоделся, их общий чат громко пиликнул сообщением, в котором Эд предупреждал Антона о том, куда они собираются, а ещё через пару секунд по квартире разнеслась электронная мелодия входящего вызова. У Эда на Антона стояла всем хорошо знакомая Максим. — Я могу приехать, — раздался чуть пьяный, но серьёзный голос Антона на громкой связи, и Арсения снова долбануло ощущением нужности и нежности прямо под дых. — Мы справимся, не парься, — заверил Эд. Арсению ничего не пришлось решать самому, потому что на другом конце Антон задумался ненадолго и наверняка невидимо для них кивнул. — Если что, дергай меня. — Если что, — подтвердил Эд, сбрасывая вызов. Стало спокойно. Арсений знал, что они были лучшими друзьями и раньше. Парни постоянно поддерживали его и помогали, если он вляпывался в какие-нибудь откровенно стыдные или просто сложные истории, но только теперь Арсений по-настоящему задумался о том, что всё это время рядом с ним были не просто его хорошие друзья, а два сильных и крутых альфы, которые всегда могли, и что ещё более важно — хотели, защищать его от любой, даже гипотетической, беды. Из квартиры Арсений с Эдом вышли под тихий щелчок переключателя и громкий стук разнеженного омежьего сердца, которое отчаянно желало, чтобы Антон и Эд не бросали его никогда. Волнение вернулось гораздо позже, когда Арсений уже стоял у двери своего бывшего дома и заносил руку, чтобы позвонить в звонок. Открывать своим ключом он не решился, потому что совершенно не знал, чего от этой встречи следовало ожидать, но поддержка, оказанная ему друзьями, придавала сил. Руслан показался в прихожей в своём излюбленном махровом халате и пушистых тапочках, сонный и заметно уставший. Он выглядел так, будто его совершенно не беспокоил тот факт, что его истинный раз и навсегда собирался ставить в их отношениях жирную большую точку, в то время как у Арсения на лице сомнение можно было прочитать по слогам. Он неуверенно переступил порог, прикидывая, где и что должно было лежать, и вдохнул носом давно ставший неотъемлемой частью жизни пшеничный аромат. Уверенность пришла в тот же момент, когда запах, который Арсений узнавал всегда за километр и которым успокаивался, не вызвал внутри совершенно ничего: исчезла даже давящая ненависть, не дающая спать спокойно. Собрался Арсений минут за сорок, несколько раз перепроверив вещи в своём чемодане и коробки, которые ему принёс Руслан. Из всех подарков, которые он получил в отношениях, Арсений забрал только ноутбук, потому что в него вложил собственную трехмесячную стипендию, и вазу, которую сделал сам на оплаченных Русланом курсах. Серебряные украшения, колонку, дорогие кроссовки и прочую мелочь Арсений оставил лежать нетронутыми на своих местах. Он даже вытащил из заранее подготовленной коробки красивую салатницу, что они выбирали вместе перед самым Новым годом. Арсений знал, что для того, чтобы расплакаться, ему не хватало всего одной лишней мысли в голове. Но душу грело знание о том, что внизу в машине ждал Эд, настроенный в любую минуту сорваться по первому зову бить морды, а ещё то, что где-то на другом конце города Антон готов был получить экстренный звонок и примчаться под чужие окна с утешающими объятиями. Это перебивало восторгом любую тяжесть от осознания того, что в жизни Арсения что-то неумолимо двигалось к финалу, поэтому когда Руслан помог спустить вещи на лифте вниз, Арсений не выглядел расстроенным даже на сотую процента. — Порядок? — спросил Эд, косясь в сторону быстро укладывавшего в багажник коробки Руслана. — Всё просто отлично, — искренне улыбнулся ему Арсений. Он так и не решил, как именно стоило прощаться с некогда важным для себя человеком, поэтому когда они полностью загрузили все вещи в машину, Арсений к Руслану даже не подошёл, чтобы напоследок хоть что-то сказать. Он только кивнул ему, благодаря за помощь и спокойствие, без которого эмоциональность последней встречи могла бы пробить любую шкалу, и сел в машину, чтобы уехать домой. В место, где несмотря на неожиданно озвученные чувства и собственную рефлексию на этот счёт, его ждала уверенность в завтрашнем дне и чувство защищённости.