Невозвратимость

Именно для повторного вознесения Хуа Чен спрыгнул когда-то с Небес. Это звучало как начало анекдота или сарказм, но всё обстояло именно так, поэтому спланированная легенда о небожителе грома начинала медленно воплощаться в жизнь. История о Ху Шене, которая росла с лисицами, отвергнутая людьми и принесенная в жертву несуществующему богу. Молитва и вера жителей сотворили божество из девочки, кинутой в бушующую небесную кару воды. Редкий экземпляр небожителя, не сгубившего тысячи жизней в войне и не искушенного талантами, — юная и неопытная дикарка, миновавшая средние небеса. Сплетни среди возвышенных быстро потухают, а новоиспечённые небожители либо идут по своему пути отшельничества, либо быстро теряют своих верующих. Последователей у них, как правило, немного, и все они смертные, поэтому потеря сил и падение наземь неизбежны. Хуа Чен не мог игнорировать проблемы нижнего мира и бросать демонов на произвол судьбы, иначе однажды найдётся тот, кто займёт его место и напишет законы своим почерком. Безопасность и комфорт, в котором они живут, закончится, и обруч контроля спадёт. Хуа Чен не для того столько трудился и работал, чтобы разрушить всё по щелчку чужих пальцев. Вести жизнь демона и небожителя — вот, о чëм он даже не задумывался. Хуа Чен и Ху Шень. Цзюнь У протянул ему маску, и тот, сняв повязку, полностью покрыл лицо. Земля под ногами небожителей пошатнулась и заходила ходуном; здесь это могло быть только в двух случаях. Каждый безошибочно определил, что это пополнение рядов в пантеоне. Молния разделила небо на две части, и вода хлынула мелким дождём в Небесную столицу, где не бывает плохой погоды. Под ногами Ху Шень, прорываясь через камни, по спирали вырывались тонкие стебельки. С каждой секундой они увеличивались в толщине и расправляли молодую листву. Бутоны, соприкасаясь с ногами новой небожительницы, приветствующе расцветали в белоснежные маленькие солнца. Хуа Чену невероятно хотелось закатить глаза от пафоса — и это определённо было бы лишним, — но Ху Шень молчаливо смотрела на землю с высоко поднятыми бровями. Вздёрнутые брови и детский равнодушный взгляд — небожители смотрели на одежды и внешность, тыкая пальцем в небо в попытке определить, кто перед ними. Большинство небожителей теперь были выше его, смыкая плотный круг и шлёпая губами; шёпот сплелся в неразборчивый спутанный клубок шершавых голосов. Демон, которому больше восьми веков, не забыл, что сейчас он лишь юная голубка. Он будто потерял всю свою силу, стоило пятками упереться в землю Небесной столицы. — Точно не принцесса. — Совсем юная. — Смотрите на её одежду и ритуальные украшения, — толпа зашумела сильнее. — Господа и госпожи, держите себя в руках, — на сухой голос богини литературы все развернулись. Прежде чем Хуа Чен вытворил что-то импульсивное, толпа волнами разошлась по две стороны, стоило им увидеть рядом с Лин Вэнь Цзюнь У. Резкая и сдержанная тишина поглотила пространство, но Хуа Чену казалось, что он слышит мысли каждого. Некоторые больше не пялились с таким изучающим интересом, а некоторым было всё нипочём. Цзюнь У нечасто находился в столице, он обязательно встречал новеньких позже, однако мало кто удостоился его персональной встречи сразу после вознесения — только настоящие везунчики. Считалось, что таким будет во всех делах пять лет благоволить удача. Царственным персонам не нужно было представляться даже тем, кто якобы их видит впервые. Походка, манера держаться, взгляд, одежды скажут имя и титул за них. Хуа Чен торопливо наклонил спину, словно ветка, которая скоро сломается. — Добро пожаловать в Небесную столицу, — он радушно приподнял уголки губ, но не сдвинулся с места. — Ху Шень, теперь ты известна в мире смертных как Заклинательница лисьей мудрости. — Я Божество литературы Лин Вэнь, — холодная сталь глаз скользила по его силуэту, изучая девушку. Лин Вэнь кивнула и продолжила, — Небесный Император Цзюнь У. — Приветствую Небесного Императора Цзюнь У, — чуть громче необходимого сказала Ху Шень, — но разве я не должна была, — тут её голос наоборот стал слишком тихим, — умереть или стать пленницей местного бога, — она исправила фразу скомканно, быстро пробормотав, — то есть стать женой, конечно? Небожители, стоявшие близко к Ху Шень, ахнули; остальные, выспрашивая друг у друга, что такого сказала девчушка, запоздало удивлялись. Брови Линь Вэнь дрогнули, из-за чего её холодный и непроницаемый взгляд вызвал мурашки и боль в желудке у некоторых небожителей. Нелепая какофония вздохов осела, как пыль на землю. — Это было бы верно, если бы бог, которому поклонялись смертные, существовал. Обычно слабому смертному не хватило бы сил вознестись сюда, но небесная кара, которой ты оказалась поглощена, посчитала тебя достойной, чтобы стать небожителем и занять пустое место. Ху-цин, поднимись же и не прячь глаза. В Небесной столице иные законы, — неподвижно стоящая фигура Цзюнь У зашевелилась навстречу к Хуа Чену, огромный рост придавал ему не только величественность, но и страх, словно двигался не человек, а статуя. Спина выпрямилась, и Ху Шень, подняв голову, посмотрела на лицо Цзюнь У; они напоминали учителя и ученика, который проглатывал каждое слово учителя и верил в чужую правду. Хуа Чен старался распахнуть глаза как можно шире и вспомнить детскую наивность и преданность, которой он лишился слишком быстро для ребёнка. Лин Вэнь, стоящая чуть поодаль, многозначительно хмыкнула, но никто не попытался задаться вопросом, к чему это было. Богине литературы, чей смех услышать казалось невозможным, захотелось хохотать, но уголки губ даже не дрогнули: наоборот, её брови сильнее нахмурились, а выражение лица стало серьёзнее. Лин Вэнь часто встречалась с Цзюнь У по рабочим вопросам; трудно понять, что на уме Цзюнь У, но своей любви к театральности он не изменял. Пьесы про Владыку Небес всегда были самыми яркими, насыщенными и драматичными. — Лин Вэнь, проведи экскурсию по столице госпоже Ху Шень, а также выберите места для её дворца, где она в будущем будет обитать и отдыхать. Потом сразу же сопроводи её во дворец Шэнь У. — И давно Боги Литературы превратились в бухгалтеров и гидов, Владыка? — слова Лин Вэнь прозвучали плавно, в них не было слышно ни ноты агрессии, словно она не пыталась выразить недовольство, а сказала это так, к слову. Она сложила руки на животе и неотрывно смотрела на Цзюнь У. В её глазах не было хвалёного бесстрашия или мужества так дерзко шутить: мешки под глазами и отсутствие любого света в них лишь говорили о том, как всё происходящее кристально её не волнует. — Наньгун Цзе, никто не справится с этой работой лучше вас. Мне не хочется вас нагружать сверх нормы, которую постоянно приходится перевыполнять, но изменить положение вещей пока невозможно, — Цзюнь У посмотрел на неё с сочувствием, он не мог никак её вознаградить или дать отпуск — мог лишь нагрузить ещё большей работой. Лин Вэнь сложно заменяемая часть механизма, и без неё функционирование Небес будет сильно затруднено, поэтому Цзюнь У ценил её, как никого другого, и хотел бы создать ей условия лучше, чем сейчас. Он развернулся и пошёл прочь, дав понять, что разговор окончен. Лин Вэнь упёрлась костяшкой в лоб. Закрыв глаза, она вздохнула и помотала головой, словно это могло бы развеять по сторонам задачу на мелкие пылинки, но её ресницы поднялись, и перед ней уже стояла Ху Шень. Линь Вэнь пробежалась взглядом по её одеждам, о которых до сих пор слышались взволнованные шепотки, и по лисьим глазам, которые отнюдь не выглядели так невинно, какими хотели казаться. — Госпожа Ху Шень, давайте начнём с подходящих одежд, которые не будут привлекать столько внимания, — одежды колыхались в такт шагам, Ху Шень шагала рядом, и они обе быстро оставили толпу позади. — Госпожа Лин Вэнь, вы не против, если мы откинем неудобные формальности? — вместо ответа последовал сухой кивок. — Одеяния стоит сменить, но я хочу чего-то яркого. — В таком случае ты не выделишься, а только пополнишь загон с павлинами. Тут почти каждая небожительница надевает яркие и светлые тона одежды, поэтому птицы на Небесах не нужны. Павлиньего крика сплетнями достаточно, — Ху Шень не скрыла своего удивления от речей Лин Вэнь. Среди толпы остолопов, которые вызывали ядовитые чувства отвращения одним видом, Линь Вэнь первая, кто напыщено и с пеной у рта не восхваляла Небеса, не носила лицемерных улыбок, будто прятяла все эмоции, но в особенности положительные, которые мешали ей быть бесчувственной машиной. Лин Вэнь выделялась во всём, но первым делом в глаза бросались тёмные и тяжёлые цвета её одежды, которые благородные госпожи обычно не носили. — Мне не нужно выделяться среди остальных, — уголки губ приподнялись в лёгкой улыбке, — красный огонь. — К нам точно вознеслась молодая девушка, а не старуха-гадалка по чаинкам? — Ху Шень без проблем различала, где шутка, а где грубость, но манера улыбаться, походившую на ухмылку кого-то, напоминала Лин Вэнь. — Может, тебя именно поэтому и бросили в воду: люди верят в такое и одновременно боятся подобного. — Даже если так, разве пристало представительнице лис носить, например, жёлтые одежды. Смертный должен взглянуть один раз на моё изображение или статую и понять, что я Ху Шень, Богиня лисьей мудрости. Поэтому на рукавах золотыми нитями должен быть вышен узор с лисами, — руки изящно вспорхнули, и тонкие кисти рук легли на собственные плечи. Грациозные костяшки выпирали и придавали хрупкую красоту цветка. — Думаю, здесь стоит пришить к халату дополнительный воротник, который напоминал бы девять хвостов лисы. — Появятся новые пьесы либо о свержении Владыки, либо о появлении Небесной императрицы. Людские законы действуют только там, но ты почти что описываешь наряд Императрицы, — Лин Вэнь остановилась и взглянула на Ху Шень. — Ты либо любишь порисоваться, либо решила составить конкуренцию. Одежду за просто так не получишь, здесь всё оплачивается молитвами верующих. Цена будет зависеть не только от сложности пошива, но материала. Небесный шёлк бывает нескольких видов. Самый дешёвый, который не портится от времени, но от всего остального — да. Второй защищает от любых механических и слабых магических воздействий. Третьему же не страшен ни огонь, ни магия, ни грязь — он будет поддерживать любую нужную тебе форму. На всех Небесах только у двоих такой шёлк: у Цзюнь У и у Ши Уду. И у тебя, — опережая вопрос Ху Шень, Лин Вэнь загадочно пожала плечами. — Владыка Цзюнь У уже оплатил все расходы, можешь просто «получать удовольствие», — пальцы изобразили кавычки. Лин Вэнь приложила два пальца к виску, подключаясь к духовной сети, чтобы не тратить время на поход в ателье. Её мозг давно превратился в сплошную книгу, в которой хранилась вся впитанная информация. Она вела пальцем вниз по вымышленной шершавой странице, ища нужное заглавие и номер. Для паролей духовной сети небожителей была выделена целая глава, где были как личные, так и групповые. — Разве у других не возникнут вопросы? — Хуа Чен и до этого мельком видел столицу, но теперь он мог полностью рассмотреть каждую сторону. Куда бы его голова не повернулась, везде глаза слепли от богатства дворцов и усадеб. Если находиться здесь слишком долго, то можно и позабыть о бедности и страданиях снизу, а, как известно, небожители не спускаются вниз. — Когда заметят — обязательно, но здесь никого этим не удивишь. У многих есть посредники и поддержка, — Лин Вэнь мало жестикулировала и чаще держала руки по швам или перед собой, но когда она что-то объясняла, то её активность возрастала. — Либо родственные связи, — она загнула палец, — либо через постель, — второй палец сгорбился рядом с соседним, — есть ещё и другие варианты, например, какая-то договорённость, но это редкий случай, — для Лин Вэнь это было таким незначительным, что средний палец не присоединился к остальным. — Но небожители любят обсуждать каждую соринку, даже если сами все поросли сорняками, — Хуа Чен озвучил то, что Лин Вэнь решила не говорить. — Главное правило: никому не доверять здесь, и тогда нерешаемых проблем не возникнет. Тебе нужно выучить титулы каждого небожителя и знать в общих деталях их историю, — Лин Вэнь вытянула из рукава свернутый свиток и протянула его Ху Шень. — Это карта, здесь подписано, кому и что принадлежит. Все изменения в столице она фиксирует сама. Твой дворец уже занесен на карту. Кончик носа Ху Шень дернулся, и она, аккуратно держа бумагу за края, чтобы её не повредить, ловко развернула карту. Каждое здание, деревце и дороги были изображены с высоты птичьего полёта. Чернила вытекали извилистыми ручейками из каждого дворца в иерогоифы имени и титула владельца здания. Пергамент будто бы не впитывал изображение и подписи, как если тонкая прослойка воздуха разделяла рисунки и чернила. Ху Шень старалась держать руки прямо и не наклонять их в сторону. Живые чернила колыхались при движениях, словно если встряхнуть карту или перевернуть, то они, как вода, выльются. Дворец Ху Шень располагался поодаль от остальных близстоящих к дворцу Шень У, но при этом всё ещё близко к Цзюнь У. Будто человек, стоящий в первых рядах, но самый последний. В отличие от одежд, подаренных Владыкой, он был очень скромен. Ху Шень не видела его вживую, но изображение было гораздо меньше по сравнению с другими. В голове возник Ци Жун, кричащий хохотом: «Посмотри, какая конура. Идеально для псины вроде тебя». Хуа Чен мысленно несколько раз приложил его головой об землю и вздёрнул. — Я Божество литературы, а не путешествий, поэтому на этом экскурсия окончена. Всё равно потом всё увидишь сама, теперь это твой дом, Ху Шень, — Хуа Чен вспомнил Хэ Сюаня, глядя на Лин Вэнь. Они оба были не слишком эмоциональны, но Хэ Сюань был более апатичен, а в Лин Вэнь было гораздо больше агрессии. Она не говорила это прямо, но по ней было видно, как она не хочет возиться с Ху Шень и тратить своё драгоценное время и мнение. Дело было не только в том, что это не её обязанности, но и в нежелании общаться и помогать новому небожителю, который, должно быть, как ребёнок. Однако Ху Шень отступила от своей роли, поняв это слишком поздно. — Я провожу тебя до дворца Шэнь У. Мне всё равно примерно туда же.