***
От грохота, с которым Саске ворвался в кабинет её отца, Хината вздрогнула. Сопровождающие их к главному дому Неджи и Ханаби остались подслушивать за тонкими раздвижными дверьми — в целях безопасности. Они прибыли сюда прямиком из госпиталя, все в грязи и поту. — Отец, прошу прощения, что заставили ждать, Ханаби настояла, чтобы меня осмотрели в госпитале, я уверяла её, что в этом нет необходимости, — Хината склонилась в поклоне, коснувшись лбом опущенных на пол рук. — Пожалуйста, пойми, произошедшее — наилучший из возможных исходов. Саске не склонился и не извинился. — Видишь: она жива и здорова. Я могу идти? Хиаши выдохнул сквозь зубы и, отложив в сторону недочитанный свиток, одарил пару пристальным взглядом. — Ты цела? Хината улыбнулась, а Саске закатил глаза. — Я чувствую себя прекрасно, лучше, чем когда-либо! Сакура-чан сказала, что моя старая рана затягивается, не знаю как, но мне определённо стало легче дышать! Отец понимающе кивнул и перевёл ледяной взгляд на юношу. — С твоей стороны было подлостью действовать подобным образом. Надеюсь, у тебя есть веские оправдания. Саске свободно присел на подушку рядом с Хинатой, выставив колено и положив на него локоть, и немигающе уставился в глаза старейшине Хьюга. — Она была лёгкой мишенью. Сидя за столом, Хиаши выглядел, безусловно, измученным, но понять, о чём он думал, не удавалось. Всего за несколько дней в его гладких и прямых волосах прибавилось седины, а лицо покрылось новыми морщинами. Немного даже печалило, насколько отчётливо отразилось воздействие стресса на этом гордом человеке. Узловатые кисти рук Хиаши мелко подрагивали, когда он делал глоток чая. Зато всем остальным видом он демонстрировал полнейшую незаинтересованность. — Брак заключён? — Да, — не колеблясь, ответил Саске. Хината ахнула и несколько раз повторила слово «Нет!», сопровождая каждое стольким количеством эмоций, что даже Учиха не выдержал: — Пф-ф... Ладно, он и так всё понял. Факт первый: она может сказать ему «Нет». — Рад это слышать, — сказал Хиаши с тщательно замаскированным облегчением. — Значит, сможете разлучиться с минимальным ущербом. Саске внезапно двинулся, вызвав настороженность как у обитателей комнаты, так и у пары, стоящей за дверью. Он словно приготовился стремительно обнажить меч, если бы тот был при нём, но вместо этого просто поднял штанину до колена и закатал рукав. — По-твоему это похоже на минимальный ущерб? — На предплечье бледнели синяки в местах поражённых точек давления, а голень под отворотом брюк распухла от удара Хинаты, нанесённого голой пяткой. — Ты заблуждаешься, если считаешь, что она не способна за себя постоять. И идиот, раз не видишь, что она позволяет тебе помыкать собой. Факт второй: она ввязалась в драку с одним из самых неуравновешенных ниндзя в стране, и её поступок остался безнаказанным. — Что произошло? Саске и Хината обменялись неловкими взглядами и одновременно ответили: — Лёгкий спарринг. — Всего лишь недоразумение... Последовало напряжённое молчание. Хината перестала покусывать губу и нарушила тишину, точно зная, что отец задумался о вариантах избавления от Учиха. — Отец... от меня отрекутся? — Сложно отречься от того, кто самостоятельно покинул семейное гнездо. — Морщинки вокруг его глаз углубились, появилась тайная улыбка. — Если конечно ты всё-таки не подписывала никаких брачных свитков?.. — Взгляд Хиаши мог показаться пустым, однако он старался замечать каждую мелочь: от удивления и замешательства на их лицах до вздохов. Но между ними словно установилась телепатическая связь. То, как неожиданно Саске протянул Хинате коробку с салфетками, будто читая её мысли, одинаково раздражало и впечатляло. Никто из них не высказал ни подтверждения, ни возражения. Факт третий: маловероятно, что они сбежали ради женитьбы, никакого брака они не заключали, но всё же эта перспектива лучше любой истинной причины их побега из деревни. Последнее слово оставалось за Хиаши, и он мог направить ситуацию в нужное русло. Отпустить дочь с Учиха означало усложнить её жизнь, ведь они оба обладали своеобразным упрямством. Но, опять же, будь она замужем хоть за цветочным горшком, отец не перестал бы беспокоиться о ней. Попытка же препятствовать продемонстрировала бы проявление чудесной изворотливости их влиятельной семьи. Однако чувство справедливости его дочери не обманешь, тем более, если она действительно испытывает особенную привязанность к этому бессердечному юноше. Обзавестись зятем Учиха после стольких лет деления клана на ветви... Вероятно, потребуется обновить правила, навлечь гнев нескольких старейшин и бесконечные разбирательства с финансами. За тот короткий час, пока они пробыли в госпитале, Хиаши переговорил с Ибики. И как бы ни был взбешён рапортом, ему хватило времени, чтобы всё тщательно обдумать и согласиться с версией плана по спасению, раз никто не пострадал. Посильным решением было пустить всё на самотёк с минимальным вмешательством. Пусть лучше вести и сплетни о случившемся примут оборот глупой подростковой влюблённости, а расследование попытки похищения беспрепятственно продолжится за закрытыми дверьми через надлежащие политические каналы. Вполне разумно было сохранить вид безучастного во всей этой ситуации, особенно учитывая, что Хиаши играл в этом деле одну из ключевых ролей. Предполагалось, что Хината отправилась в тот бар за компанию, и что Саске должен был вскоре уйти домой с девицей, которую считали его девушкой. Планировалось привлечь Ханаби, обладающую более выдающимися способностями и безоговорочно исполняющую приказы даже перед страхом смерти. Несмотря на то, что она была младшей дочерью, женщинам в клане проклятые печати не ставили, и прими ситуация чрезвычайный оборот, Хиаши достиг бы с похитителями соглашения, чтобы защитить Бьякуган без потерь. Но произошедшее... не входило в план. Шикамару Нара с лёгкой подозрительностью где-то на задворках сознания предчувствовал нечто подобное. Хиаши же счёл такой исход приемлемым, равно как и свой собственный. Хината и Ханаби живы и здоровы. Так ли необходимо сейчас ставить перед выбором дочь, которую он едва не потерял? Что ни реши, она всё равно уйдёт, поэтому у Хиаши нашёлся третий вариант. Вероятно, его контроль оказался чересчур предвзятым и недостаточно продуманным. Он потратил так много времени, пытаясь убедиться, что Учиха держится на безопасном расстоянии, совершенно упустив из виду, что его дочь сама приближалась. Хиаши позвал в кабинет Неджи и Ханаби. — Что вы думаете? Оба сели на пол с прямой осанкой и невозмутимостью во взгляде. Ханаби заговорила первой: — О чём именно? — Сперва об истории с побегом. — Пытаясь ещё немного надавить на них, Хиаши чисто из прихоти затеял своеобразную проверку на прочность. «Да будь я проклят, если отдам её без борьбы!» Ханаби взглянула на Хинату, тут же спрятавшую лицо за волосами и продолжившую ровно складывать салфетку. Тогда младшая перевела умоляющий взгляд на Неджи. Он уставился на собственные сжатые в кулаки руки, лежащие на коленях, и спокойно сказал: — Хината-сама рассказывала мне, насколько ей комфортно в его присутствии, а после расспросов её ближайшего окружения, оказалось, и Учиха-сан относится к ней довольно хорошо — иначе, чем ко всем остальным. Ханаби согласно кивнула, поскольку собственными глазами наблюдала как за его добрым, так и за враждебным отношением к людям. Не обратив внимания на оскорбительный смешок Саске, Неджи продолжил: — Однако не стану утверждать, что история с побегом связана лишь с романтическим влечением и, тем более, столь серьёзным шагом, как брак. Пусть Саске-кун и действовал спонтанно в некоторых моментах, уверен, оба принимали решение в здравом уме. Что касается заявленной опасности случившегося, мне трудно поверить во всё это, не изучив детали. Прежде всего, если Хината-сама здесь, кого похитили вместо неё? Саске закатил глаза. — Её зовут Карин, расспроси о ней Ибики. Она не впервые прибегает к подобному. — Ясно... Но зачем ей выдавать себя за Хьюга? Раздражённый допросом, Саске выпрямился и пристально уставился на Неджи. — Слушай, я был занят в другом месте. Можешь обсудить это с командиром за чашечкой кофе с пирожными, чтобы унять своё любопытство. — Он и впрямь зайдёт завтра с официальным визитом для обсуждения дела, — вмешался Хиаши. — Организуем ужин и чаепитие. Если хочешь, можешь присоединиться. Саске вскинул бровь, и Хината с опаской отвела глаза. Соблюдая приличия, он продемонстрировал свою незаинтересованность в их предложении. — Вообще-то я бы предпочёл выспаться. Казалось, только Ханаби с полной уверенностью считала, что клан Хьюга нисколько не владел информацией о планах Тумана и разведки. Ибики был мастером своего дела и хорошо постарался, продвигая всю эту историю с побегом, чтобы никакие сведения их осведомлённости о похищении так и не дошли до общественности. Если Ханаби что-то где-то и слышала, в том числе по пути к дому, где нашли Хинату, она была достаточно умна, чтобы держать свои предположения при себе до тех пор, пока не собрала бы доказательства для построения разумной теории. Либо же она научилась умело умалчивать о своих выводах в разговорах с отцом наедине. День обещал быть долгим. Напряжение в воздухе, сгустившееся до неловкого выжидательного молчания, решила развеять младшая из сестёр. — Его я могу понять, он постоянно пялился на тебя. Меня это неимоверно раздражало, когда я считала, что он мне нравится. Ведь если ты была рядом, меня он в упор не замечал. Но вот чего я не понимаю, так это причин твоего побега, чтобы выйти за него замуж. А как же Наруто? — Наруто-кун сделал свой выбор давным-давно... — Неужели? А я думаю, это его отказ тебя так раззадорил! — Ханаби ехидно улыбнулась: — Тогда-то ты и начала страдать от приступов хандры всякий раз, когда этот парень вёл себя по-идиотски. Я должна была сразу догадаться! — Неправда! — Хината залилась ярким румянцем. — Это... всё из-за простуды! — Да? Даже в тот раз, когда ты услышала голос девушки из его квартиры? Ты же чахла в постели две недели подряд! — В тот раз... кажется, у меня болел живот?.. — Хината не сразу заметила, насколько неубедительно звучали её слабые аргументы. Нервничая она медленно разворачивала и вновь складывала салфетку, и когда сестра перестала её пристыжать, спросила: — Меня допрашивают, чтобы назначить наказание? Ради спасения имени клана, утрата одного из членов собственной семьи — слишком высокая цена, и Хиаши не собирался превращать это в традицию. — Хината-сан, возможно, я не до конца всё понимаю, поскольку вижу, что есть ещё что-то, чем ты не намерена делиться, хоть и надеюсь, что однажды ты сможешь мне довериться. Но знай: ты навсегда останешься моей дочерью. Ваше с сестрой счастье для меня превыше всего. И ты не будешь наказана за попытку обрести своё, я этого не допущу. Хината вновь склонилась лбом к костяшкам пальцев, не удержав слёз благодарности. — Спасибо, отец! Я ценю твою поддержку, правда, ценю! В кабинете воцарилась тишина. Несколько присутствующих глаз отвернулись от плачущей Хьюга, предоставляя ей некое подобие уединения. Учиха держался холодно, словно меч, постепенно теряя выдержку. Хиаши чувствовал, что юноше не терпелось уйти, но всё требовалось уладить здесь и сейчас, раз и навсегда. Единственное — он продолжал сомневаться, что ответ на обсуждаемый вопрос будет в его пользу. Хиаши не раз наблюдал, как его дочери болтали об Учиха Саске за ужинами или у генкана, натягивая сандалии, а иногда даже во время торжественных мероприятий, наивно полагая, что их никто не слушает. И сегодня впервые все трое оказались перед ним лицом к лицу. Их взаимодействие на многое открыло глаза. Даже младшей, смело заявляющей о своей, пусть и непродолжительной, влюбленности, приходилось сталкиваться с сопротивлением. В то время как старшей, будучи застенчивой и скромной, каким-то образом удалось впустить его в свою жизнь так же просто, как и сорванца по имени Узумаки Наруто. Ханаби было проще контролировать, она ничего не скрывала и частенько обращалась к отцу за советом, он знал о младшей дочери всё. Хината, напротив, стала независимой, и весьма неосознанно. Наруто помог ей набраться храбрости, чтобы заступаться за ближнего, — добродетели, необходимой для сплочённости клана. Саске же научил её постоять за себя, обернув ситуацию в своеобразный кошмар для отца. — Что вы собираетесь делать? — наконец спросил Хиаши пару, нетерпеливо ёрзавшую на онемевших ногах. — Что? О чём ты? — Взгляд Хинаты блуждал по сторонам, ни разу не остановившись на лице отца. Ранее он посчитал бы её поведение совершенно наивным и бестолковым, но теперь воочию убедился в её наблюдательности и изворотливости. Очевидно, она просто не хотела первой высказываться на тему, решающую её будущее. Даже Учиха закатил глаза, будто эта черта так же сильно его раздражала. Хиаши был вне себя от того, как хорошо этот парень читал его милую маленькую девочку, когда ему самому было трудно понять её. — Я прекрасно осведомлён, что у тебя не было намерения столь поспешно выходить замуж. Но с учётом сложившихся обстоятельств могу лишь предположить, что ты либо действительно планируешь вступить в брак, либо хочешь продолжить жить отдельно от клана и надеяться избежать навязанного замужества. Поэтому я спрошу ещё раз: что вы собираетесь делать? — Ох... — Хината задумалась, безжалостно скрутив в руках салфетку. В конечном итоге она обратилась за поддержкой к юноше рядом ней, но не нашла ответа ни в его взгляде, ни во взглядах других присутствующих. — Что касается меня, я не откажусь от своего выбора. Саске же волен решать самостоятельно. Хината, она... Всевышние боги. Она повзрослела. Из новорождённого младенца, что он буквально вчера держал на руках, выросла сильная женщина, имеющая твёрдую опору под ногами и прочный внутренний стержень. Маленькая девочка, которую он считал слабой и бесполезной, теперь избивала легендарных шиноби и тащила их домой, как раненых котят. Годами Хиаши считал её неспособной чего-либо добиться, и вот она обсуждает выбранного себе в мужья человека в его непосредственном присутствии. Поведение юноши также заметно улучшилось. В первую встречу он вёл себя неуравновешенно и тщеславно, отказался от любой формы сотрудничества с их кланом и деревней. Теперь же он неосознанно — или, скорее, сознательно — предотвратил повторение инцидента из прошлого, встав на путь искупления. Ранее потерянный взгляд теперь наполнился ясностью, он вёл себя по-взрослому рядом с ней. Он мог отказаться возвращаться в деревню и улететь на ястребе в закат, но он вернулся, чтобы быть с ней. Буквально и фигурально. Принцип слабого — бей и беги. Но сбежавший и вернувшийся, совладав с безрассудством, заслуживает шанса на исправление. В ночь, когда она родилась и получила имя Хината, её мать молилась, чтобы она благоволила и согревала жизни окружающих, чтобы стала лучом света в чьей-то непроглядной тьме. И его маленькая девочка выросла именно такой, даже если её мать уже не сможет этого увидеть. Факт четвёртый: отец остался в проигрыше. Все в комнате понимали, что бы ни ответил Саске, он склонит чашу весов в ту или иную сторону, ведь решающее слово досталось ему. Но то, что он сказал напоследок, прозвучало на удивление загадочно. — Похоже ли это на свободный выбор?***
Следующим утром Хината проснулась с чувством страха от навалившейся ранней рутины. Она осталась ночевать в родовом доме. Весь прошлый день был расписан по часам. Сначала её осмотрел семейный ирьёнин, после она попала в утешительные руки пожилых горничных, что привели её в подобающий вид для приветствия множества друзей и важных гостей, приглашённых в клановое поместье. Сегодня Хината была освобождена от всех дел. Этот день должен был стать началом её медового месяца, но Саске будто исчез. Он покинул кабинет её отца, как только открылась дверь. С тех пор они не виделись. Его последние слова могли оказаться, как окончательным вердиктом, так и безразличным отношением, и до текущего момента у Хинаты не было возможности встретиться с ним и потребовать объяснений. Неужели он хотел бросить её? После всего, в чём они не признались друг другу в том уединённом доме? Может, его оскорбил высокомерный тон, с которым она высказала своё решение, может, он посчитал, что после её заявления его мнение уже не имеет никакого значения. Она совсем не этого добивалась, просто хотела ослабить давление отца... Хината почти не спала всю ночь, что сказалось на ней бледностью, вялостью и ужасной рассеянностью. Она смутно помнила, как приняла душ и высушила волосы, а завтрак показался совершенно безвкусным, несмотря на таланты повара. Не заметив, как добралась до их жилого комплекса, Хината обнаружила, что Саске там не было. В резиденции — тоже. И когда она уже намеревалась либо воспользоваться Бьякуганом и просканировать всю деревню, либо самостоятельно осмотреть каждый её уголок в поисках Саске, секретарь в отделе распределения и назначения сообщила, что Хокаге желает видеть их обоих в своём кабинете, как только они объявятся. Хината сомневалась, что встретит там Саске. Помня его рвение вернуться к работе, была вероятность, что он посетил Хокаге ещё вчера. Тем не менее, она смахнула снежинки с волос, облизнула пересохшие губы и толкнула тяжёлые двойные двери кабинета Цунаде. — Ах, Хината-чан! — ухмыльнулась Цунаде и кивнула Наруто, чтобы тот занялся врученными ему документами. — Входи, присаживайся! — Привет, Хината-чан! Ты как-то неважно выглядишь, всё в порядке? Годайме прочистила горло: — Наруто, будь любезен. — Да ухожу я! Всего-то на секунду забеспокоился! Хината через силу улыбнулась. Она никогда не любила оказываться в центре внимания, а с тем, что Наруто выразил беспокойство о ней, сейчас и вовсе было сложно справиться. — Я в порядке. — Рад слышать! Всё наладится! — Наруто похлопал её по спине папкой с документами и направился к выходу. — Береги себя, ладно? Отправляйся в шикарный медовый месяц, ну, насколько это возможно в компании с этим занозой в заднице! — Проклятье, Наруто! — рявкнула Цунаде. Наруто захихикал и быстро ретировался, для безопасности прикрыв за собой дверь. — Фу-ух, этому ребёнку ещё лет сто противопоказано надевать шляпу Хокаге. Расслабься, дорогая, присядь. — Спасибо. — Хината выдохнула и опустилась в большое кожаное кресло у стола. — Как твои дела, как самочувствие? Сакура сказала, ты идёшь на поправку? Когда-то Цунаде была крайне заинтересована вылечить её, поскольку столкнулась с уникальным заболеванием. Но после нескольких месяцев неизменности показателей и отсутствием лекарства Цунаде занялась другими делами. Может, она решила, что травма Хинаты неизлечима, или подумала, что её экспериментальные техники окажутся обычным профессиональным риском и оставят недуг совсем невосприимчивым к ирьёниндзюцу. Хината не знала, насколько Цунаде была осведомлена, но чтобы избежать неприятностей, не следовало вдаваться в подробности о ситуации с её сердцем. Разве что Сакура рассказала ей куда больше, чем она упомянула... Могла ли её ученица самостоятельно обо всём догадаться? Был ли их с Саске туманный разговор в смотровой слишком очевидным? Велась ли уже за ними непрерывная слежка? Не потому ли Саске исчез? — Я в порядке, — подтвердила Хината, затаив дыхание и внутренне съёжившись от того, как часто и нелепо она повторяла одно и то же. — Дыхание нормализуется, даже на холоде, но я всё ещё ощущаю в теле небольшую слабость. — По ряду причин. — Понимаю. — Целую напряжённую минуту госпожа Цунаде глядела на Хинату пронзительно медовым взором, будто ждала чего-то. Не выдержав, она откинулась на спинку своего роскошного кресла и звонко постучала цветными ногтями по деревянной столешнице. — А ещё Сакура рассказала мне, что ты вышла замуж? За Учиха Саске? Что это значит? Ох нет... — Мы давно помолвлены, что в этом удивительного? — На самом деле много чего. — Цунаде усмехнулась. — Ты очень милая девушка, ясно почему он влюбился в тебя. Но что двигало тобой? Он ведь не самое идеальное воплощение хорошего парня? — В чём проблема, госпожа Цунаде? — Хината старалась не вызвать подозрений, действительно старалась. — Я... не понимаю, для чего вы задаёте мне эти вопросы... Маска непринуждённости на лице Хокаге уступила место серьёзности, что скрывалась за попыткой Цунаде воздействовать на девушку обаянием. — Проблема в Учиха Саске. В том, что из множества вариантов он выбрал именно тебя — наследницу ненавистного ему клана. Ты выучила его повадки «от» и «до», знаешь, от чего он раздражается и как держать его в хорошем расположении духа. До тех пор, пока ты не появилась в поле его зрения, нам приходилось придумывать способы для регулирования его стабильного состояния. Скучная работа, непрекращающаяся бумажная волокита, даже жертвовали заброшенными территориями, чтобы у него была возможность выпускать пар. Он мог рвануть, как печать, но ты обезвредила его. Мне всё равно, каким образом тебе это удалось, но я надеюсь, ты и впредь продолжишь это делать. Они хотят, чтобы она нянчилась с Учиха Саске? Но почему? — Я не понимаю... Мы с ним и так вместе, о чём вы меня просите? Цунаде натянуто улыбнулась. — Я ничего не прошу, — обронила Хокаге, — лишь намекаю, насколько важную роль ты играешь в безопасности деревни. Нам необходима его сила. Пройдёт время, и ему снова позволят встать в ряды ответственных шиноби, как и всем остальным. Тебе ли не знать, какой у него вспыльчивый нрав, поэтому я всего лишь хочу, чтобы ты дала ему повод остаться в деревне. Если откажешься, по крайней мере, предупреди, чтобы мы подготовились. Слова Хокаге звучали до ужаса несправедливо, особенно что касалось применяемых к нему способов контроля. Учиха Саске не был похож на «всех остальных», не был взрывной печатью, которую необходимо регулярно обезвреживать, он был человеком, которого предали все, кому он доверял. Даже после того, как с ним обошлись, он не терял надежду, что однажды сможет довериться кому-то, обладающему благородной душой. — Вы говорите это всем замужним девушкам? — мягко спросила Хината, выковыривая несуществующую грязь из-под ногтей. Цунаде поразил внезапный сарказм. Или оскорбил? Неужели скромница Хьюга осмелилась на проявление негативных эмоций? — Вообще-то... не всем. Я бы сказала то же самое Сакуре, но она и так знает, во что ввязывается, да и Наруто вряд ли организует против нас восстание. И, кстати, чуть не забыла, мои поздравления. Тихо вздохнув, Хината подняла глаза и улыбнулась. — Благодарю, Хокаге-сама. Но не поступайте с ним несправедливо. Не после того, как оставили его умирать. Не после того, какие выводы сделали о нём с учётом произошедшего несколько дней назад. Не после того, каким испытаниям подверглась его жизнь из-за приказов свыше. — Под веками скопилась влага, но Хината стойко сдерживала слёзы. — И, пожалуйста, не просите меня замыкать порочный круг, который мы едва разорвали. Знаю, вы действуете во благо, и я никогда и никому не позволила бы навредить деревне. Но вам не кажется, что вы видите в нём плохого парня, поскольку сами считаете его таковым? — Ни слезинки не скатилось с ресниц, когда Хината высоко подняла голову. Хокаге глядела с недовольством, но молчала. — Пожалуйста, освободите его. Это всё, что ему нужно. Он никогда не обманет ваших ожиданий, если вы просто доверитесь ему.***
Хината провела пару часов на втором этаже резиденции Хокаге, описывая ситуацию секретарю архива. Внезапно от звука искомого голоса у неё защемило в груди. Оставив поиски выхода, она, крадучись, словно кошка, последовала за невидимой нитью, что привела её к кабинету некоего Морино Ибики. Её сердце забилось быстрее от облегчения при звуке голоса одного человека, и от чистого ужаса из-за присутствия другого. Неужели Саске снова допрашивают? Ранен ли он? Применяли ли к нему методы извлечения информации, как в прошлый раз? В те времена они не общались, и она не знала всех обстоятельств, но с точки зрения нравственности беспокоилась, что доверяла безопасность людям, способным поступать так с одним из своих. Считалось, что это вынужденная мера, что иного способа не существует, и Хината позволила убедить себя в допустимости подобного. Увидев его полностью невредимым, она поняла, что никогда не смирится с правильностью таких методов, в них никогда не было необходимости, и кто-то должен был поддержать его, а лучше вступиться. Весь путь от лифта до кабинета Хината старательно несла на лице маску сдержанности, разбившуюся в один миг. Она стояла перед двумя потрясёнными — искренне смущёнными — шиноби и плакала, как маленькая девочка, заблудившаяся на фестивале. Она не догадывалась, кто из них вышел из кабинета и, закрыв глаза ладонями, боялась посмотреть и обнаружить там парня, на поиски которого потратила всё утро. Приятный запах костра объял её раньше, чем его руки. Физическое проявление чувств для них обоих было незнакомой и неизведанной территорией, поэтому Хината не знала, извинялся ли он, что они не виделись до сих пор, либо же пытался немного успокоить, чтобы унять её тревоги, перед тем как рассказать о своём изгнании из деревни или чём-то подобном. Но Саске молчал, и постепенно Хината поняла, что он вёл себя также, как и в тот момент, когда она заявила о согласии вступить в брак. Её приглушённый всхлип мгновенно сменился тихим хихиканьем, и она подняла глаза, радуясь снизошедшему небесному откровению, которое избавило бы её от этой неопределённости раз и навсегда. — Если тебя это тяготит, ты не обязан жениться на мне, я не против! Смущение на его лице и приоткрытые губы сменились напряжённым хмурым видом. — С кем ты говорила? Моргни. Моргни. — С тобой?.. — До того, как пришла сюда. — Саске сердито поджал губы и насупился, как в те мрачные дни, когда она улыбалась ему через улицу. — С госпожой Цунаде?.. — Это она надоумила тебя так сказать? Я спалю этой старухе язык и скормлю его её ручному поросёнку, — Саске не поскупился на грозные обещания, переходящие в тихое ворчание. Он направился к выходу, но Хината удержала его за руку. — Нет! Никто мне ничего не говорил! Я просто... вижу, что ты этого не хочешь. Что бы я не делала, ты всегда смотришь на меня с таким суровым лицом... — Я родился с таким лицом. — Залёгшая между его бровей морщинка разгладилась, плечи расслабились. Хината старалась не рассмеяться, и её настрой вселял надежду. — Тогда что она сказала? — Ну... Она хотела, чтобы я присматривала за тобой и предупреждала их, если ты замыслишь что-то плохое... — В ответ на её приглушённые слова, Саске склонился к её лицу. Прерывисто вздохнув, Хината посчитала, что он приблизился для поцелуя и, ощутив тепло чужого тела, даже не вздрогнула от его грубой реакции. — И что ты ответила? Она дважды открыла и закрыла рот. — Ты же всё равно не поверишь? — Поверю, — сказал он и с горечью в голосе отшутился: — Как бы мне не было сложно, я поверю. Но лучше тщательнее подбирай слова. Хината улыбнулась. — У меня бы не вышло. Ты же знаешь, я не умею лгать и плести интриги. — Она беспомощно пожала плечами, но, казалось, он продолжал ждать ответа. — Я отказалась. Тебе решать, верить мне или нет. Саске вернул на лицо сердитое выражение, но вряд ли всерьёз разозлился. Он глубоко задумался, прислушиваясь к своим чувствам. Для Хинаты было естественно отделять разум от сердца и оценивать вещи рационально, но, пожалуй, не каждый способен на такую незамедлительную рассудительность. Даже понимая, что этот разговор может оказаться их последним, ей хотелось услышать от Саске правду. — Прошу, будь честен, ты можешь сказать мне всё, о чём думаешь. Что тебя так расстроило? Глядя на неё так, будто она была покупкой, о которой сожалеют, он, наконец, ответил: — Видишь ли... Задачу, что стояла перед тобой, мог бы выполнить любой из клана Хьюга. Но я выбрал тебя, потому что думал дать тебе шанс ощутить свободу, чтобы ты порезвилась, чтобы нашла себя и... Я не ожидал, что ты ухватишься за меня, когда мы вернёмся. Мне не нравится, что всё обернулось именно так, но я добивался тебя сколько?.. Год? Не используй меня в качестве оправдания, раз решила всё прекратить. И если ты действительно не против, то я, наверное, тоже. Странная пустота возникла в её голове, Хината не находила слов, чувствуя лишь трепет в сердце. Глаза Саске остекленели, выражение лица стало непроницаемым и бесстрастным, казалось, невозможным определить, искренне ли он хотел этого, либо же, скрипя зубами, лгал, соглашаясь с её решением. И поскольку мозг отключился, Хината руководствовалась сердцем. — Вообще-то... Я против. Против многого. Я просто не знаю, какие слова подобрать, чтобы твой выбор был свободным. Саске разочарованно вздохнул, и колыхание её волос у лица очаровало его. Хината поймала себя на мысли, что надеется вновь ощутить, как он пропустит её пряди между пальцев или как сломается под давлением и просто поцелует её. Чёрт возьми, она согласилась бы выслушать одну или даже две дурацкие шутки, лишь бы не пришлось молча ждать, пока эта тупиковая ситуация разрешится сама собой. Он первым заговорил спокойно и буднично: — Меня уволили, заменив на проверенного человека из главного штаба. Думаю, я сделал всё, что мог, поэтому не настаивал. Я говорил с Ибики о должности в разведке. Его заинтересовала идея извлечения информации из трупов, да и, по-моему, звучит неплохо. Хотя, если задуматься, в этом деле, определённо, подсуетилась старуха. — Саске ожидал услышать её мнение, но Хината промолчала. — Постараюсь следить за своим сердитым лицом, однако, если у тебя есть что сказать — говори. Я бы предпочёл не подписывать долгосрочный контракт, раз меня здесь ничего не держит, и, признаюсь честно, я устал бегать за тобой. Уже трижды он сказал это, вернее — не сказал. Он остался здесь ради неё, только из-за неё, и он отчаянно нуждался в надёжном подтверждении, чтобы и дальше оставаться в деревне. Усугубляло ситуацию и то, что он подобрал слова, похожие на те последние, которые сказал ей перед тем, как впасть в кому, поразив её сознание фактом значимости его присутствия в её жизни. Как и тогда, Хината погрузилась в переживания, хотя, возможно, для нынешних момент был неподходящий. Может, он имел в виду совсем другое, может, их женитьбе препятствовала иная вероятность. В отличии от текущих обстоятельств, тогда она считала, что выбрала здравый подход, рассматривая ситуацию аналогично посещению занятий в Академии, подготовке к миссиям и оказанию первой помощи. Она не грезила стать его женой и даже не представляла, каково это — жить с ним в одном доме, каждый день есть с ним за одним столом и показывать ему свои шрамы на коже. На этот раз она была напугана не потому, что собиралась выйти замуж за легендарного шиноби с тяжёлым прошлым, а потому что теперь все заблуждения были позади: его просьба выйти за него замуж — не что иное, как осмысленное и осознанное решение. Эта привязанность разительно отличалась от испытываемой к Наруто. В небе не взрывались фейерверки под лирическую мелодию, не требовалось проявлять себя посредством непреодолимых препятствий, не раздавались пылкие признания в вечной любви в конце проделанного пути. И, разумеется, ей не нужно было прибегать к жалким выходкам, чтобы обратить на себя внимание, или применять активные меры, чтобы добиться разговора наедине. Узумаки Наруто всегда будет занимать особое место в её сердце. Он всегда будет лучшим другом, на которого она сможет положиться, всегда будет тем мальчишкой, что поддерживал её как никто другой и всегда, всегда будет её величайшим мотиватором. Однако Саске... Был тем, кто удобно умещался в её руках и не менее легче он вписался в её жизнь; подобно воде, не пролив ни единой капли, льющейся со всех сторон и переполнившей сосуд, не истончив стен. Пора принять истину: она боялась признать эти чувства. Они уже были женаты. Даже более женаты, чем те, кто надевал кольца и белые одежды, более совместимы друг с другом, чем те, кто делали по три глотка сакэ и наслаждались тридцатью днями медового месяца в стране Чая. Саске приложил невероятные усилия, чтобы понять её: выслушивал всё, что она говорила, спрашивал о том, что она думает. Он добровольно пришёл в книжный к стеллажам с женскими любовными романами, просто чтобы лично убедиться, почему они ей нравились. По её просьбе он посетил скучную церемонию Хьюга и терпел её сестру, которая открыто ненавидела его, и ни разу не попросил ничего взамен. Он позволил ей прийти в свой дом и приготовить ему еду, он открылся ей с никем не виданных сторон, и как бы жизнь не разводила их в противоположных направлениях, ему всегда удавалось найти золотую середину: будь то работа в резиденции, жилой комплекс или же маленький уединённый столик в безлюдной чайной. О чём её семья и друзья лишь предполагали, Саске спрашивал напрямую. Когда другие говорили ей, что делать, он предлагал ей действовать по-своему. Когда она оказывалась в западне, именно он выручал её. Он всегда находил для неё выход, даже сейчас был готов отпустить её, если брак с ним представлялся ловушкой. Он хотел быть с ней, но только если и она этого хотела — не ради сохранности репутации или чести, и тем более не ради всеобщего блага деревни. Прямо здесь и прямо сейчас, мысль быть с ним не озаряла её также ярко, как происходило с другими навязанными женихами, но она вспыхивала в голове, при всей странности и неожиданности, менее тягостно, если представить, что он был бы сыном какого-то аристократа. Раздумывая о замужестве, Хината никогда не надеялась на обыденность, она всегда сталкивалась с завышенными ожиданиями, традиционными устоями и недостатком времени. Она была готова отказаться от своих увлечений ради поминутно расписанного распорядка другой страны, лишь бы удалось скрыть от мужа, нетерпящего потворствовать, свою коллекцию засушенных цветов или склонность останавливаться во время прогулки, чтобы помяукать с бездомными кошками. Даже с пренебрежением к её тренировкам и стремлениям к самостоятельному воспитанию сильных и здоровых детей казалось проще смириться. Она не фантазировала об ином образе жизни, но факт был налицо: разве она уже не жила им? Совместными походами в магазин за хлебом, нелестным мнением об оттенке помады, беседами о детях, бумажной волоките и почивших членах семьи. И дело тут не в отсутствии выбора, не в том, что Наруто теперь с другой. Всё дело в том, что она любила Учиха Саске. Эти чувства не были привычными, и немногие могли их понять, но всё же это была любовь. — Я свободна? — её шепот заставил Саске отвести взгляд и снова измениться в лице, приняв её вопрос за окончательный вердикт. ...вот только разглядев ближе, Хината увидела, что лицо его не выражало гнева. Это была боль. Ему было больно порознь от неё, было больно от её слёз, было больно всегда, когда он, смотря ей прямо в глаза, просил оставить его в покое. — Угу, — мрачно согласившись, Саске выдохнул задержанный в лёгких воздух и неохотно направился к выходу. — Значит, теперь я могу быть эгоисткой? — Хината удержала его за руку и улыбнулась, встретившись с ним взглядом. — Могу я попросить тебя не уходить? — Другой рукой она нашла его сжатый кулак и, заглядывая под занавес его чёлки, посмотрела в его хмурое лицо. — Могу я обнять тебя, когда захочу? Могу целовать тебя, не спрашивая разрешения? Как бы это не звучало, судя по залёгшим вокруг его губ морщинкам, унаследованным от отца, её слова причиняли ему ещё больше страданий. — Мне непросто ответить, когда ты всё усложняешь. Выкладывай уже. Ей не нужно было скрывать тонкую струйку счастливых слёз, что смывали следы печальных, ей ничего не нужно было от него скрывать. — Прошу, останься и позволь мне побыть эгоисткой ещё немного. Прошу, обнимай и целуй меня. Если хочешь, я готова гладить тебя по спине и надеть кольцо, но останусь вольна заниматься тем, что люблю, поэтому, возможно, я сниму кольцо, чтобы вымыть посуду. — Она обхватила руками его лицо, смахнув слишком длинные пряди чёлки. — Пожалуйста, Учиха Саске, возьми меня в жёны. И прошу, позволь мне стать счастливой. — Ты беспощадна, — сказал Саске, а после поцеловал её так много раз, отчего слова, что он произносил, потеряли всякое значение. Он любил её — это было очевидно; и этого было достаточно.