Эдди лежит на своей кровати, кивая головой под «Holy Diver» группы Dio на проигрывателе рядом с ним, когда слышит стук в дверь трейлера, на который он решает не обращать внимания. Он никого не приглашал, а значит, пришедший — не его проблема. Эдди прикуривает сигарету и возвращается к своему соло на воображаемой гитаре; он слишком ленивый, чтобы скатиться с кровати и достать настоящий инструмент. Стук повторяется, на этот раз громче, и искушение проигнорировать его всё ещё велико. Кто бы это ни был, он настойчив: стучит снова и снова, пока Эдди не соскальзывает с кровати и не направляется к двери.
— Чёрт возьми, — бормочет он себе под нос, услышав, как начинается следующая серия ударов.
Он ожидает увидеть очередную мамашу из пригорода, которая нашла марихуану в спальне своего отпрыска и прибывала в полной боевой готовности, чтобы обвинить в этом его, — в чем сознаваться он в любом случае не планирует. Эдди распахивает дверь и поднимает бровь, увидев вместо неё Стива Харрингтона.
«И правда мамаша из пригорода», — хвалит себя за догадливость Эдди.
— Ты заблудился? — спрашивает он, затягиваясь сигаретой и наблюдая за тем, как облако дыма уносится в липкий летний день.
— Где, чёрт возьми, ты был? — Стив, не дождавшись приглашения, заходит внутрь, вынуждая Эдди впустить его.
О, он раздражён. Он ставит руки на талию, как обычно делает, когда дети капризничают, и Эдди улыбается.
Их ситуация после Изнанки была, мягко говоря, странной. Если бы шесть месяцев назад Эдди сказали, что он сможет назвать Стива Харрингтона своим другом, то он бы зашипел на говорившего прямо как драный кот. Эдди всегда считал Стива Харрингтона баловнем судьбы, который родился в баснословно обеспеченной семье и который вдобавок воображал, что он пуп земли и каждый в этом мире ему чем-то обязан. В общем, был полной противоположностью всему, что уважал Эдди. Очередной заурядный изнеженный богатей.
Вот только всё оказалось не так.
Стив был из тех людей, кто спрашивал, какие хлопья тебе нравятся, чтобы ты мог запихнуть их себе в рот в приступе паники. Он был из тех, кто, зная, что в озере могут быть монстры, смело нырял, потому что Стив не хочет, чтобы это пришлось делать кому-то другому. Из тех, кто относился к кучке сопливых школьников, как к собственным детям, борясь изо всех сил за их безопасность. Он был тем, кто готов вернуться в альтернативную вселенную, из которой только что сумел сбежать, но только ради того, чтобы вынести, как окровавленную невесту, тело почти мёртвого человека, несмотря на ничтожный шанс на выживание.
Он был из тех, кто читал книги коматозным пациентам, выздоравливающим после многочисленных укусов демобатов, — кто бы только мог подумать, что Стив Харрингтон умеет читать? Его мягкий голос пробивался сквозь пелену сна и обезболивающих, а его лицо стало первым, что увидели затуманенные глаза Эдди, когда он осознал, что не умер.
Очевидно, он был из тех, кто появлялся на пороге твоего дома, если ты несколько дней не выходил на связь. Из тех, кто требовал объяснений.
У Стива Харрингтона были слои. И разве это не было ударом под дых?
Эдди вытаскивает сигарету изо рта и жестом указывает на внутреннюю часть трейлера. Новый, блестящий, купленный правительством «нам жаль, что из-за нашего монстра из альтернативного измерения вас обвинили в убийстве и чуть не убили, пожалуйста, подпишите наше соглашение о неразглашении» подарок, который они вручили ему, когда Векна был побеждён.
— Здесь, очевидно. У нас были какие-то планы?
Он абсолютно точно не строил никаких планов со Стивом. Эдди вообще, как ему казалось, очень здорово выработал стратегию: не оставаться со Стивом наедине, всегда строго следя, чтобы между ними был кто-то третий. Довольно часто эта участь выпадала Робин, которая сегодня была на смене, а значит и планов, согласно его беспроигрышной до этого момента стратегии, у них нет.
И он точно не гордился тем, что втюрился в парня, который несколько раз спасал его жизнь. Тут каждый знает: такие переломные моменты — идеальная среда для возникновения влюбленности; не надо его винить! Тем более он не был слепым и не мог не заметить: Стив Харрингтон был не так уж плох на вид. Однако в старших классах его бесцветной личности было достаточно, чтобы перечеркнуть шикарные волосы, глаза и потное тело на уроках физкультуры. Но Король Стив и Стив Харрингтон были двумя совершенно разными людьми. Поэтому, когда Эдди увидел, как он снимает рубашку посреди озера Влюбленных, он позволил себе всего лишь минутную слабость, которая начала стремительно выходить из-под контроля.
Он помнит, каким безрассудным был, врываясь в личное пространство Харрингтона при любой возможности, сближая их лица только для того, чтобы посмотреть, отступит ли Стив. Игривое «верно, здоровяк?» он бросал через плечо в приступе чистого идиотизма и наслаждался замешательством на лице Стива. Должно быть, узнать, что существует альтернативное измерение со своим собственным набором монстров, было достаточно, чтобы потерять рассудок и решить, что флирт со Стивом Харрингтоном — это достойное развлечение на время его изгнания.
Стив же никак не реагировал. Скорее всего, даже не замечал. Вероятно, он был слишком занят тем, что не сводил глаз с Уиллер. Но теперь Эдди лечит эту влюбленность, как одну из своих ран, тщательно перевязывая её, поддерживая в чистоте и ожидая, пока она заживет. Впредь у Эдди есть правило: ни в коем случае, ни в каком виде, ни в какой форме не связываться с ним, чтобы это не нанесло ему непоправимый ущерб.
Стив оглядывает его с ног до головы, и Эдди видит, как его взгляд задерживается на его груди, как будто он может разглядеть его раны под футболкой группы Black Sabbath.
— Нет, у нас не было планов. Дастин жалуется, что уже несколько часов пытается дозвониться до тебя, но телефон не доступен. И ты всю неделю не появлялся в Family Video, чтобы достать меня, так что мы немного волновались.
Эдди нравилось думать, что его случайные походы в Family Video были главным событием дня для Стива. Робин они определённо нравились, и перед тем как зайти, он всегда убеждался, что она работает. Они вдвоем сидели за прилавком и обсуждали фильмы, пока Стив предлагал свои варианты. Он слегка улыбался, когда Эдди тут же их отклонял, даже если они были хорошими. Иногда Робин, прежде чем Эдди успевал её остановить, отходила помогать клиентам, и они со Стивом оставались одни за прилавком в тишине до тех пор, пока Стив не отпускал дурацкую шутку, от которой Эдди закатывал глаза и отворачивался, чтобы спрятать улыбку. В последний раз, когда он был там, Стив похвалил его футболку, и Эдди весь оставшийся день, как идиот, проигрывал эту фразу в голове снова и снова.
— Ого, ты со всеми клиентами так разговариваешь? Неудивительно, что Кит никогда не давал тебе звание лучшего работника месяца.
Стив не улыбается, просто смотрит на Эдди своими большими карими глазами. Эдди вздыхает. Он знает, что Стив не уйдет, пока не получит ответы, которые придутся ему по душе. Он также знает, что Стив знает, что Дастин — козырная карта. Эддино молчание расстроило Дастина, а это уже не устраивает ни Стива, ни Эдди.
— Телефон не доступен, потому что кто-то слишком умный написал мой новый номер на стене школьного туалета. Оказалось, тот факт, что правительство сняло с меня все обвинения в убийстве, не означает, что люди действительно в это поверят. Я устал от того, что мне названивают в любое время суток, чтобы обозвать подстилкой сатаны. Что касается фильмов, я уверен: они ещё не просрочены.
— Они просрочены на два дня, — поправляет Стив.
Вот чёрт. Неужели уже пятница? Время летит незаметно, когда тебя одолевает тревога и ты в целом не пригоден к общению с людьми.
Стив снова смотрит на него — весь серьезный и обеспокоенный, и Эдди нужна ещё одна сигарета, если он собирается продолжать в том же духе.
— Эдди, я знаю, что мы не друзья. Но мы прошли через кое-какое дерьмо. Ты можешь поговорить со мной, ты же знаешь.
Вот только Эдди не может. Он действительно не может, потому что когда бы Эдди ни пытался, слова застревают в горле, и он опять оказывается в Изнанке, пытаясь быть храбрым. Но он в ужасе. Он снова прячется под брезентом и дрожит, плачет и пытается осмыслить то, чему стал свидетелем. Его тошнит до пустоты в желудке всякий раз, когда он вспоминает, как убегал.
— Эй. Эй, Эдди. — Стив успокаивающе протягивает руку вперёд, находясь ближе, чем Эдди позволял ему подобраться за долгое время.
Эдди смотрит на свою руку и видит, как ногти впиваются в ладонь. Он дрожит, слышит своё прерывистое хриплое дыхание и чувствует сердце, выбивающее в груди странный ритм стаккато.
— Нам не обязательно говорить об этом, — тихо заверяет его Стив. — Мне очень жаль.
— Это так отстойно, — вздыхает Эдди, качая головой и искренне не понимая, говорит он о монстрах и альтернативных вселенных или о Стиве Харрингтоне на его кухне, который ведёт себя мило без причины.
— Правда отстойно, — подтверждает Стив, делая медленный шаг вперёд и занимая место рядом с Эдди. Он обхватывает его руку, поворачивая её ладонью вверх, чтобы осмотреть места, где на коже остались вмятины в виде полумесяца.
— Слушай, я уйду, хорошо? Но мне нужно, чтобы ты сначала позвонил Дастину. Его не устроит, если я просто скажу ему, что ты... Что ты в порядке.
Жив. Он собирался сказать «жив».
Эдди берёт трубку, кладет её обратно на подставку и бросает взгляд на Стива.
— Думаешь, он злится?
— Что? Нет. Он волнуется. Просто позвони ему, объясни, что был занят каким-то своим дерьмом, а потом скажи, что тебе надо идти. Он сходит с ума.
И Эдди звонит.
Услышав Эдди, Дастин на том конце провода облегчённо выдыхает. Его голос слегка дрожит, когда он извиняется за то, что послал Стива, но он единственный, кто водит машину, и Стив вообще-то тоже волновался, и не мог бы Эдди иногда звонить ему, просто чтобы поздороваться?
Они не так часто видятся с тех пор, как Эдди выхватил свой диплом и убежал со всех ног. Если быть честным, это была скорее медленная прогулка, так как его травмы всё ещё немного беспокоили его. Он до сих пор не уверен, как ему на самом деле удалось окончить школу, учитывая, что он был в коме всё время до выпускного. Но он определённо не собирается сильно заморачиваться насчёт этого.
Эдди честно обещает звонить. У него в голове есть наполовину сформированная, не перестающая бушевать и требовать внимания кампания, поэтому он предлагает им как-нибудь встретиться, чтобы обсудить её. Его обещания, кажется, немного успокаивают Дастина, и он уже не так безумно звучит, вешая трубку.
Эдди поворачивается к Стиву и разводит руками.
— Видишь? Я позвонил Хендерсону. И я приду завтра вернуть эти кассеты. Так что ты можешь...
— Хочешь зависнуть? Со мной. Сейчас?
Что.
— Что?
Стив пожимает плечами, засовывает руки в карманы своих синих джинсов и внезапно выглядит меньше, чем Эдди мог себе представить.
— Похоже, тебе не помешала бы компания. И, если честно, я бы тоже не отказался.
Эдди, на самом деле, понятия не имеет, что он должен на это ответить. Насколько ему известно, Стив не нуждается в компании. У него есть дети и Робин. Но Хендерсон настаивал на том, что Стив был так же, как и он, обеспокоен, когда Эдди пропал с радаров. Так что вполне может быть, что он недооценивал, насколько Стив их странное знакомство считал дружбой.
Он хочет отказаться, потому что здесь нет ни Робин, ни Дастина, ни Макс, которые могли бы в любой момент поддержать разговор. Однако он этого не делает.
— Уверен? Я просто слушаю музыку в своей комнате.
Он направляется в спальню и очень быстро осматривает свою комнату, прежде чем впустить Стива; останавливает взгляд на увлажняющем креме возле коробки с салфетками и небрежно швыряет его за прикроватную тумбочку, когда проходит мимо. В комнате не совсем то, что можно назвать опрятным, но в основном было чисто.
Эдди прыгает на кровать, перекатывается на спину и кладет руку на живот. Он уже собирается сказать Стиву, что тот может притащить сюда стул из кухни, когда Харрингтон тоже забирается на кровать, ложась лицом в противоположную сторону, но так, чтобы его голова касалась головы Эдди. Эдди закидывает ноги на спинку кровати и замирает, чувствуя, как волосы Стива касаются его собственных.
— Не так уж плохо, — говорит Стив.
Эдди наклоняет голову.
— Что?
Эдди пытается переварить тот факт, что сам Стив Харрингтон забрался на его кровать и прижался к нему головой, как будто это ничего не значило. Эта мысль не дает ему покоя и уносит далеко в глубину сознания. Только когда он видит, как покрытая веснушками рука берёт виниловую пластинку рядом с проигрывателем, он понимает, что Стив что-то говорит.
— Подожди, тебе нравится музыка?
Стив переворачивает пластинку в своих руках и наклоняет её, чтобы она оказалась над лицом Эдди.
— Это группа на спине твоего жилета, верно?
Эдди забирает пластинку и кладет её обратно, доставая из кармана ещё одну сигарету.
— Да, Dio. Раньше он был в Black Sabbath, но они с барабанщиком ушли и образовали свою собственную группу.
— Black Sabbath, — повторяет Стив, — Та, с плохим парнем, как его... Оззи?
— Да, Оззи, — отвечает Эдди, стараясь не показывать, насколько он впечатлен тем, что Стив запомнил. — Кстати, те пятна крови так и не вывелись. С жилета.
Жилет накинут на дверь его комнаты. На внешней стороне упрямо виднеются лоскуты коричневого цвета. Это не мешало Эдди носить его и при этом не выходить за пределы трейлера. Он и так получает достаточно взглядов, прогуливаясь по городу. Ему не следует выглядеть так, будто он только что совершил преступление. Кроме существующего.
— О, прости.
— Всё в порядке, чувак. Всегда готов прикрыть твою скромную натуру.
Стив фыркает.
Прикрыв сигарету рукой, Эдди прикуривает и бросает зажигалку куда-то за кровать, отмечая, что она скользнула под комод. Он вспомнит, что она там. Возможно.
— Найдётся ещё одна для меня? — спрашивает Стив.
— Нет. Но, если хочешь, можем разделить эту, — отвечает Эдди, задумчиво вертя сигарету в пальцах.
На самом деле, у него есть ещё. В последнюю неделю он курил как сумасшедший. Ему нужно было чем-то занять руки, поэтому он наслаждался спокойствием от никотина. Но Стив Харрингтон здесь, на его кровати, их головы соприкасаются, и Эдди собирается извлечь из этого максимум, даже если потом будет ужасно больно.
Он наклоняет сигарету вниз, туда, где, по его предположению, находится лицо Стива. И улыбается, почувствовав прикосновение к коже, когда Стив берёт сигарету.
Песня сменяется. Эдди закрывает глаза и, постукивая ногой по изголовью кровати, кивает в такт.
— Нам не обязательно говорить об этом, — начинает Стив, и Эдди замирает, подавляя желание посмотреть на него, пока он говорит. — Но как ты себя чувствуешь? На самом деле.
Эдди не знает, как это объяснить. Не знает, с чего начать. Он не может заснуть. А если и спит, то только урывками. Его сны неизменно перетекают в кошмары, пока он не просыпается. Иногда Эдди всё ещё чувствует прикосновение зубов к плоти и слышит стрекотание летучих мышей. Краем глаза он всё ещё видит Крисси в её форме чирлидерши. Врата закрыты, всё в порядке, Векна мёртв, а к девочке со способностями вернулись её силы, сделав её сильнее, чем когда-либо. Всё должно быть хорошо, но он до сих пор не может заставить себя выйти из дома без оружия.
Он тяжело сглатывает и с усталым вздохом выпускает в воздух облако дыма.
— Мне кажется, что я знаю слишком много и недостаточно одновременно, — он останавливается, когда слышит, как Стив тихо хмыкает в знак понимания.
— Как твои раны? — тихо спрашивает Стив.
Эдди пожимает плечами. Он окончательно избавился от необходимости в бинтах, а швы были сняты некоторое время назад.
Теперь всё, что ему требовалось, — это иногда мазать антисептическим кремом и принимать обезболивающее. Или косяк. Или ящик пива. Иногда всё вместе, если было особенно плохо. Такие ночи всегда были самыми ужасными.
— Они адски чешутся.
— Да, у меня так же, — посмеиваясь, кивает Стив.
Эдди не видел повреждений, нанесенных Харрингтону летучими мышами. Ещё в больнице, пока все рассказывали ему о поражении Векны, он мельком увидел белые бинты под зелёной футболкой поло, однако никогда не видел его шрамы. Но он, наверное, насмотрелся на голую грудь Стива Харрингтона на всю жизнь вперёд, так что...
— Можно посмотреть?
Голос Стива снова мягкий, едва слышный из-за музыки. Эдди приходится трижды подумать, прежде чем он понимает, о чём спрашивает Стив.
— Зачем?
Он чувствует, как Стив пожимает плечом, но не сразу слышит ответ. Проходит несколько напряжённых мгновений, прежде чем Стив снова заговаривает.
— Я не видел, как они выглядят сейчас. Я видел их, когда...
«Когда я вынес твоё окровавленное и безжизненное тело из Изнанки», — предлагает разум Эдди. Стив, вероятно, понятия не имеет, как они выглядят сейчас.
Эдди колеблется, несколько раз прокручивает в голове эту идею, но потом решает, что должен уступить парню, который спас ему жизнь. Это означает, что он должен двигаться, должен сесть и разрушить чары нежной близости, которые они создали, лежа здесь.
Эдди садится, не позволяя себе повернуться и посмотреть, как выглядит Стив, распростертый на его кровати. Он просовывает руку в рукав и задирает рубашку, слегка сдвигаясь, чтобы Стив мог видеть. Раны зажили нормально, учитывая, насколько серьёзными они были. Сейчас они розовые и сморщенные, кожа натянута слишком туго на мышцах. У него будет несколько ужасных шрамов на бедре, несколько на шее и груди. Самый страшный обхватывает плечо и тянется вниз по грудной клетке.
Эдди чувствует на себе взгляд Стива, но отказывается пересекаться с ним. Он ждёт некоторое время, прежде чем одёрнуть рубашку и поднять глаза. Стив держит сигарету двумя пальцами, позволяя ей догорать. Он выглядит усталым, злым и грустным.
Сейчас Эдди хочется снять напряжение, лечь и послушать несколько пластинок.
— Я показал тебе свои, теперь твоя очередь.
Он любит, когда его рот работает быстрее, чем мозг. Стив нахмуривает брови, и Эдди на секунду подумывает выброситься из окна, прежде чем Харрингтон тянется к подолу своего поло. Его рана, должно быть, была не такой глубокой, шрам гораздо меньше и не такой зловещий. Он обвивается вокруг его талии и спускается к бедру, розовый и блеклый. Эдди также замечает дорожку тёмно-каштановых волос, ведущую к поясу его джинсов, и не позволяет себе думать о том, как Стив выглядел в его жилете — с голой грудью, весь в грязи.
— Мы подходим друг другу, — говорит Стив, кивая на бедро Эдди, где у него под рубашкой виднеется такой же шрам. От этих слов у него скручивается живот, а в груди ноет что-то мягкое, жаждущее и совершенно нежеланное.
— Ага. А теперь отдай сигарету, ты зря её тратишь.
Эдди перекатывается обратно на кровать, ждёт, пока Стив отодвинется, и игнорирует то, как сильно колотится сердце в груди, когда Стив возвращается в прежнее положение. Эдди стряхивает пепел в стеклянную пепельницу, которая ненадежно примостилась на подушке, и они надолго погружаются в уютную тишину. Странно, что Стив здесь. Это успокаивает так, как он того не ожидал, и Эдди чувствует, как всё его тело с лёгкостью расслабляется в постели. Он ощущает себя в безопасности.
Некоторое время они обмениваются сигаретой, выкуривая её почти до конца. Пальцы Эдди сгибаются в такт гитарным аккордам, позволяя своим глазам закрыться, пока он бормочет слова песни. Стив продолжает ёрзать рядом с ним, из-за чего матрас прогибается каждые несколько мгновений. Это сбивает его от вырисовывания аккордов и отвлекает от музыки.
— Какого хрена ты делаешь, Харрингтон?
— Устраиваюсь поудобнее.
Слышит Эдди, прежде чем голова Стива опускается ему на плечо, наполовину на грудь, когда он приподнимается на кровати. Эдди замирает на середине гитарного соло и хмурится.
— Личное пространство, чувак. — Он так гордится своим голосом за то, что тот не ломается, когда произносит это. — Слышал об этом?
— Не думал, что ты из тех, кто беспокоится о личном пространстве, но я подвинусь, если хочешь. — Стив фыркает и делает затяжку, дым клубится вокруг его рта, прежде чем он выпускает его, поджав губы.
А, так он заметил, как Эдди практически залез ему в лицо в Изнанке. Фантастика. Он будет мучиться из-за этого позже. Но сейчас вес Стива на его плече успокаивает. Эдди качает головой и указывает на сигарету, жалея, что это не косяк. Если он собирается лежать здесь на кровати со Стивом Харрингтоном на груди, ему нужно быть под кайфом. Стив протягивает сигарету, и он тянется за ней, как за спасательным кругом, сминая её в пепельнице слегка дрожащей рукой. Он лежит на своей кровати, а Стив Харрингтон лежит у него на груди. Это не может быть реальностью. Вполне вероятно, что он действительно умер.
Кончик его волос дергается, но Эдди игнорирует это. Чувствует это снова и хмурится. Он слегка наклоняет голову и видит каштановый локон, обернутый вокруг пальца Стива. Глаза Стива закрыты, он, по-видимому, поглощен музыкой. Это становится для Эдди маленькой победой, учитывая, что он сменил пластинку на «Paranoid» Black Sabbath. Но сейчас дело не в этом. Прямо сейчас Стив Харрингтон играет с его чертовыми волосами. Во что, блять, превратилась его жизнь?
— Эй, Харрингтон?
Стив приоткрывает один глаз, и Эдди многозначительно смотрит туда, где Стив накрутил несколько завитков на указательный и средний пальцы. Стив мгновенно отпускает их.
— Прости. Это привычка. Робин это тоже бесит. Я просто чувствую, как схожу с ума, если не делаю что-то руками.
Теперь его пальцы впиваются в одеяло, и Эдди думает о том, как он не может перестать сворачивать пальцы в невидимые аккорды с тех пор, как очнулся в больнице. Это успокаивает, занимает его руки и приносит мозгу некоторое облегчение.
— Мне всё равно. Только не тяни слишком сильно.
Эдди отводит взгляд, когда Стив смотрит на него своими широко раскрытыми карими глазами с длинными ресницами. Он чувствует робкое прикосновение, краем глаза наблюдая, как Стив осторожно накручивает на пальцы кончики его волос и снова закрывает глаза. Он очень жалеет, что соврал Стиву, что это была его последняя сигарета, потому что прямо сейчас единственное, о чём он может мечтать, — ещё одна затяжка. Впрочем, всегда есть запасной вариант.
— У меня есть косяк, если ты в настроении.
Он у него в кармане, спрятан в коробке из-под сигарет, которая не пуста. Стив приподнимает бровь, запуская пальцы в завитки у основания черепа Эдди.
— Конечно. Сколько за него?
Неужели он действительно думает, что Эдди снова будет брать с него деньги за травку после всего того, что они прошли вместе?
— Для тебя? Бесплатно. — Эдди щёлкает языком и вздыхает.
— Очень мило с твоей стороны.
— Ну, ты спас мне жизнь. По-моему, невежливо брать плату.
Впервые после больницы Эдди произнёс это вслух. Он не был готов умереть, но он близок к этому. Эдди мало что помнит, лишь иногда видит проблески событий во сне. Врачи сказали ему, что для мозга характерно подавлять подобные травмирующие воспоминания. Однако он помнит, как сильные руки обхватывали его спину и колени. Помнит резкую боль и приглушённый голос, зовущий его по имени. Помнит слёзы на изгибе его шеи. Помнит темноту. А затем знакомые строчки из «Хоббита», которые читают вслух в слишком светлой больничной палате.
Стив смотрит на него, спокойный и задумчивый. От этого Эдди хочется поёжиться.
— Знаешь, я был так зол на тебя, — признаётся Стив, качает головой и переводит взгляд на потолок. — Я же говорил тебе не геройствовать.
— Говорил, — соглашается Эдди.
Он понимает причины гнева Стива. Так же, как понимает Дастина, который кричал, кричал и плакал во время своего первого визита, когда Эдди очнулся. Его рыдания постепенно перешли в икоту, и Эдди стал ждать. В конце концов, Дастин сжал его руку и шмыгнул носом, но его глаза всё ещё были полны слез.
—
Ты молодец, —
прохрипел он, —
и я люблю тебя. Но пошёл ты на хуй, чувак.
Эдди понимает это чувство.
Стив протягивает руку и на мгновение хлопает Эдди по руке.
— Я рад, что ты жив, придурок.
Эдди улыбается.
— Я тоже.
Напряжение испаряется, унося с собой часть странной тяжести в воздухе. Эдди вытаскивает из кармана мятую пачку, стараясь держать её подальше от глаз Стива, чтобы тот не увидел, что у Эдди, несмотря на ложь, осталось несколько сигарет. Он вытягивает косяк и засовывает пачку обратно в джинсы.
— Ты же курил травку раньше? Потому что я не собираюсь развращать милого маленького Стива Харрингтона прямо здесь, в этом трейлере.
Стив закатывает глаза и быстро выхватывает косяк.
— Я не школьник. Конечно, я курил травку. В последний раз, накуриваясь с Робин, мы смотрели «Дамбо» и оба плакали восемь раз. Робин начала сходить с ума, когда они пели песню о розовых слонах, так что нам пришлось выключить.
Эдди смеётся, не в силах сдержаться, потому что представляет себе Робин и Стива, обкуренных до чертиков и рыдающих над мультяшным слоном. Эта картина настолько уморительна и он так сильно смеётся, что ему приходится схватиться за живот, чтобы унять боль от ран. Когда он наконец останавливается, и только несколько случайных смешков вырываются из его рта, Эдди замечает, что Стив смотрит на него.
— Мне нравится, когда ты это делаешь, — шепчет Стив.
— Делаю что? — Эдди улыбается, смущённый и тяжело дышащий.
Стив поворачивает голову, и Эдди внезапно осознает, что они так близко, что он мог бы сосчитать ресницы Харрингтона.
— Смеёшься. — Стив тихо отвечает, и в уголках его рта появляется крошечная улыбка. Он облизывает нижнюю губу, прежде чем прижаться ртом к косяку, и не сводит глаз с Эдди.
Эдди сегодня
испытывают. Если существует альтернативная вселенная, то, возможно, есть высшие силы, и если они есть, то
пошли они на хуй в этот самый момент.
— Ладно, здоровяк, — отвечает Эдди, стараясь говорить как можно ровнее. — Возможно, косяк был не лучшей идеей.
Его руки слегка дрожат, когда он вытаскивает косяк изо рта Стива и кладёт его на одеяло. Стив хмурится, его глаза следят за движением руки Эдди.
— Почему?
— Потому что ты несёшь больше херни, чем обычно.
Стив вздрагивает, и Эдди не знает почему, но ему становится не по себе. В глазах Стива теперь печаль, и он очень хочет, чтобы её там больше не было, поэтому он ищёт что-нибудь другое. Что-нибудь ещё.
— Как дела с Уиллер?
Это тоже не то. Он чувствует, как Стив напрягается у него на груди, нахмурив брови и отводя глаза.
— Между Нэнси и мной ничего нет, — устало говорит Стив, потирая лоб.
— Херня.
Стив снова вздрагивает.
Эдди делает мысленную пометку исключить это слово из своего лексикона в нынешней компании. Он обещает себе однажды узнать стоящую за этим историю; однако Эдди не для того наблюдал, как эти двое целыми днями смотрели друг на друга безнадежными коровьими глазами, только чтобы услышать, что
«ничего нет».
Он наклоняет голову, поднимает брови и тычет пальцем ему в лицо.
— Она прыгнула в озеро ради тебя, мужик. Ты снял рубашку, и у неё чуть слюни не потекли. Она
постоянно смотрела на тебя. И не думай, что мы с Бакли не видели тот отвратительно эмоциональный момент между вами, когда она перевязывала тебе бок.
Стив, закусивший губу с поднятыми руками над головой, был выжжен в его мозгу, и ему было лишь немного стыдно за решение припрятать эту картину у себя в памяти для личного пользования.
Эдди продолжает загибать пальцы, вынужденный использовать другую руку.
— Все те мгновения, которые вы двое провели наедине? Влюблённые глаза? Чувак, каждый раз, когда ты отводил взгляд, она смотрела прямо на тебя. Не говори мне этот «между нами ничего нет» бред.
Стив следит за руками Эдди, и на краткий миг Эдди думает, что успешно изложил свою точку зрения. Пока Стив не открывает рот.
— Звучит так, словно ты провёл много времени, наблюдая за Нэнси. Она в твоём вкусе?
Чёрт, Стив умнее, чем Эдди когда-либо считал, потому что это действительно звучит так, как будто он только и делал, что пялился на Нэнси. Он очень старается придумать причину, почему «нет, ему не интересна Нэнси»; причину, которая не включает в себя признание, будто он заметил всё это только потому, что наблюдал за Стивом. Харрингтон снова подает голос.
— Неважно. Я не хочу говорить о Нэнси. Она думала, что может умереть, а у меня был кризис...
— Кризис?
Стив краснеет, и это так невероятно очаровательно, что Эдди хочется провести пальцем по его розовым щекам. Стив отворачивается, но не двигается с места, продолжая уютно лежать на груди Эдди.
— Да. Я вроде как думал, что мне кое-кто нравится. И это был не тот типаж, который меня обычно привлекает, поэтому я был немного взволнован. Честно говоря, я даже не был уверен, что у меня есть шанс с этим человеком. Плюс — монстры и прочая хуйня, очевидно.
Очевидно.
Самое главное в словах Стива — то, что они подразумевают. Эдди знал: из всего квартета в Изнанке Стив был в курсе, что Робин
вне игры. Он не знал, знал ли Стив, что он это знает. В день, когда они принесли еду, Бакли нашла его в лодочном сарае, заламывая руки и всем видом показывая, что её вырвет в ту же секунду, как она откроет рот.
—
Охота на фрика, так?
—
Именно.
У Эдди давно было подозрение, хотя он даже толком не знал девушку. Но после череды бесконечного выслушивания жалоб Хендерсона о тупом нежелании Стива встречаться с Робин, после нескольких мельком брошенных взглядов на столик гиков в кафетерии, после вовремя замеченных грустных взглядов Робин на рыжую веснушчатую девушку… именно тогда Эдди понял, что он и Бакли — две стороны одной медали. И сыграв в захватывающую игру метафор, подтекстов и косых взглядов, она осмелилась подтвердить его догадку.
Эдди, набравшись смелости, решается.
— Мне не нравятся девушки, если ты об этом спрашиваешь.
Если Робин пришла сюда, чтобы помочь ему, фрику, может, она и не возненавидит его так сильно, если выяснится, что он ошибался.
Но Робин, вздохнув с облегчением, улыбается ему понимающей — какая бывает только у одиноких в своем несчастье людей — улыбкой.
— А мне да. Мне нравятся девушки.
Он не смог удержаться, чтобы не спросить о Стиве, обставив это как чистое любопытство: действительно ли Стив Харрингтон знает, что у него с Робин платонические отношения с большой буквы «П», или он думает, что ведет долгую игру с целью соблазнения. Робин чуть не споткнулась, торопясь заверить его, что Стив в курсе. Что он не против. Что он не опасен.
Так что, если Стиву не нравилась Нэнси, и он знал, что Робин не заинтересована в нем — оставался только один человек. И нет абсолютно никакого шанса, что Стив говорит о том, о чём он думает.
— Кто-то не из лиги Стива Харрингтона? Я в шоке, — небрежно говорит Эдди, приподнимая бровь и закидывая руку за голову.
Стив издаёт тихий смешок.
— О да, сильно не из моей лиги. Настоящий герой. Я лишь стоял там и выглядел красиво. На самом деле, этот человек вроде как спас мир.
Дело не только в том, что говорит Стив, но и в том, как он это говорит. Так робко и нерешительно, и Эдди слышит крошечную дрожь в его голосе, словно Стиву потребовалась вся его храбрость, чтобы сказать это.
Чёрт. Может, он правда говорит то, о чём Эдди думает. А что ещё он может иметь в виду?
Не делай этого. Не делай этого.
— Герой, да? Не идиот?
— О, определённо идиот. Хотя и храбрый.
Эдди не может этого делать. Не должен этого делать. Будет очень больно, когда Стив передумает, а он точно передумает, потому что именно так поступают все парни, в которых Эдди влюбляется. Хокинс слишком мал и слишком упрям в своих привычках, и никто не захочет красться и прятаться на заднем сиденье его фургона вместо поцелуев под солнцем. У Стива Харрингтона каждую неделю новая девушка под рукой, а Эдди всё ещё фрик. Даже после всего произошедшего.
Но у него больше никогда не будет такого шанса, да?
— Этот человек симпатичный? — тихо спрашивает он, опуская глаза вниз, где Стив улыбается ему.
— Очень. Глаза, в которых можно просто утонуть, волосы, которые намного мягче, чем кажутся. Храбрый, как я уже сказал. И забавный.
Теперь Стив смотрит на его рот.
— Хотя я не уверен, что он знает о своей милоте. Или храбрости. Он не слишком себя ценит.
— Он, вероятно, этого не заслуживает.
— Заслуживает.
Пластинка закончилась, погрузив комнату в тишину, за исключением их тихих голосов. Эдди должен перевернуть её, но он не может пошевелиться. Он не может прервать этот момент, но, оказывается, ему это и не нужно.
Стив двигается и приподнимается, чтобы наклониться над Эдди. Их лица сейчас так близко. Так близко, что Эдди видит щетину на подбородке Стива, и ему хочется укусить его. Стив наклоняет голову, большим пальцем скользит по щеке Эдди, и Эдди должен заставить себя заговорить, потому что не может допустить, чтобы сегодняшний день был разрушен ясностью завтрашнего, а это уже будет гораздо больнее, чем в тот раз, когда он чуть не умер.
Эдди отворачивается и крепко зажмуривает глаза.
— Нет.
Рука Стива исчезает с его щеки, словно обжегшись. Эдди наблюдает, как Стив отодвигается, задевает проигрыватель в спешке освободить пространство между ними. Он широко раскрывает глаза; тёмный румянец растекается по его шее и проступает на груди, где пуговицы на поло расстегнуты и обнажают линию волос, и боже, Эдди точно идиот, что позволил этому зайти так далеко.
— Прости. Я думал...
Стив проводит рукой в пространстве между ними.
Эдди так сильно хочет всё отрицать, но он не может заставить себя это сделать. Он был на другой стороне этого так много раз, и он не будет таким же мудаком. Он флиртовал, и он делал это нарочно, и теперь ему придется столкнуться с последствиями реакции Стива.
— Ты правильно подумал. Но нет, — заявляет Эдди, садится и подтягивает колени к груди.
Стив выглядит растерянным.
— Ты не хочешь этого, — говорит Эдди, грустно улыбаясь.
Стив недовольно гримасничает.
Господи Иисусе.
Эдди проводит рукой по лицу и вздыхает.
— Что?
— Ты не хочешь этого, — твёрдо повторяет он, указывая на себя, а затем на них обоих. — Ты Стив Харрингтон. Ты можешь заполучить любую девушку в Хокинсе. Но мы прошли через сущий ад, и твоя бывшая заигрывала с тобой, и ты вытащил меня оттуда, как какую-то девицу, а теперь мы лежим на моей кровати, как пара подростков, и ты просто не соображаешь. Ты не хочешь этого. Ты не хочешь меня.
Стив, нахмурившись, качает головой, пока Эдди говорит.
Боже, он не может сделать это прямо сейчас. Он ненавидит этот гребаный разговор, и каждый раз, когда ему приходилось его слышать, ему становилось всё больнее. А теперь ещё больнее от того, что он сам вынужден это говорить.
Я не увлекаюсь этим гейским дерьмом, это была ошибка.
Мы просто дурачились, не превращай это в то, чем это не является.
— Нет, Эдди. Ты мне нравишься.
— Мы друзья, Стив, — твердо отвечает Эдди, проводя большим пальцем по уголку глаза, где начинает зарождаться головная боль. Ему нужна ещё одна сигарета, ему нужно быть под кайфом, ему нужно не позволять себе никогда больше вот так давать слабину.
Стив не придвигается ближе, уважая строгую границу, которую установил Эдди, вытянув ноги перед собой, чтобы Стив оставался на другом конце кровати.
— Да, так и есть. Но ты мне нравишься. Я всё время думаю о тебе. Я всю неделю пялился на дверь на работе, ожидая, когда ты войдешь. Я так испугался, когда Дастин позвонил сегодня и сказал, что ты не отвечаешь...
Он обрывает себя и опускает голову, пальцами впивается в покрывало, облизывая нижнюю губу.
— Понимаю, что раньше я был придурком, хорошо? Я понимаю. Но я больше не тот парень. И ты мне так нравишься, что Робин начала швырять в меня ручки каждый раз, когда я говорю о тебе, потому что ей надоело об этом слушать.
— Ты сказал Робин?
Это что-то новенькое. Раньше о нем никому не рассказывали. Он всегда был секретом, тщательно охраняемым и скрываемым до тех пор, пока не приходило время отшутиться и притвориться, что этого никогда не было.
Стив дёргает плечом, нахмурив брови в замешательстве.
— Да, конечно, я рассказал Робин, она моя лучшая подруга. Как ты думаешь, с кем я обсуждал твоё поведение на весенних каникулах? Я думал, что схожу с ума. Ты был так близко и всё время флиртовал со мной, бросая на меня такие взгляды, и всё, что я хотел сделать — это поцеловать тебя, но я никогда раньше не испытывал таких чувств к парню, и я не знал, как с этим справиться. Она помогла. Я хочу этого, я хочу...
Он замолкает и снова качает головой, со вздохом отпуская покрывало.
— Что я должен сделать, чтобы убедить тебя? Как я могу заставить тебя поверить в это?
Это интересный вопрос. Он порождает крошечный огонек надежды, который Эдди тут же пытается потушить. Он прикусывает внутреннюю сторону щеки, закрывает глаза и вздыхает. Он не знает, что сказать, не знает, как заставить себя поверить, что Стив Харрингтон
из всех возможных людей хочет именно его.
— Приходи завтра, — тихо говорит он, отказываясь смотреть Стиву в глаза, потому что у него не хватает силы воли отказать ему, если он будет продолжать смотреть на Эдди
так. — Иди домой, хорошо всё обдумай или выкинь это из головы, если тебе нужно...
Стив издает встревоженный звук.
— И если ты всё ещё будешь хотеть этого, приходи завтра. — Эдди заканчивает.
Это кажется достаточно хорошим компромиссом. Он хочет, чтобы Стив тоже это осознал. Эдди не уверен, что сможет справиться с тем, чтобы быть ещё одним мягким ртом или тёплым телом для какого-то парня, который не может понять, чего он хочет. Но главное, чтобы это был не Эдди.
Стив на мгновение задумывается над этим, прежде чем кивнуть.
— Хорошо. Увидимся завтра.
Стив встает с кровати, направляясь к двери.
Эдди зажимает переносицу и окликивает его. Это так глупо, это легко входит в десятку самых глупых поступков, которые он совершил. А если посмотреть на его жизнь, то это о чем-то да говорит.
— Стив?
Стив поворачивается, смотрит с такой надеждой, что Эдди хочется отвернуться, но он этого не делает.
— Если ты не придешь, то мы всё ещё друзья, хорошо? Мы можем просто забыть, что это вообще произошло.
Это будет мучительно больно, но он говорит серьёзно.
Стив хмурится, качает головой и кладет одну руку на дверной косяк, делая шаг назад. Он улыбается — медленно, широко и мягко, и Эдди начинает сожалеть о том, что сегодня не будет поцелуев.
— Увидимся завтра, Мансон. Обещаю.
И вот так он уходит. Входная дверь закрывается с усталым скрежетом. Эдди ждёт до тех пор, пока не услышит звук шин по гравию, а потом прижимает к лицу подушку и кричит в неё изо всех сил, для верности молотя ногами по кровати. Это не сильно помогает.
— Боже мой, это так глупо, так глупо.
Он отбрасывает подушку с лица и переворачивается, ударяясь головой о матрас. Он смотрит на часы рядом с кроватью и видит цифры 4:18, светящиеся ему в ответ. Завтра. Ему просто нужно подождать до завтра.
Его покрывало и футболка пахнут шампунем и одеколоном Стива. Он никогда больше не сможет слушать что-либо из Holy Diver или Paranoid, не думая о голове Стива у себя на груди и его пальцах в волосах.
Куда он бросил свою зажигалку? Ему нужна сигарета.
***
Он плохо спит, но на этот раз ему не дают уснуть не кошмары, а изгиб рта Стива и веснушки на его руках. Он спит в своей футболке Black Sabbath, потому что он слабовольный, а её запах тёплый и успокаивающий, и это могут быть последние несколько часов, когда Эдди может притвориться, что у него есть шанс. Он несколько раз убеждает себя не звонить Стиву. У них был уговор, и Эдди не собирался вмешиваться в решение Стива.
Солнце выглядывает из-за горизонта, когда после часов гаданий, появится ли Стив, Эдди, который свернулся калачиком, удается задремать, зарывшись в одеяла. Завтра было странным понятием, ведь сегодняшний день уже был завтрашним днем. Кто знает, во сколько он придет, если вообще придет.
Он вытаскивает себя из спальни только после десяти, готовит яичницу, но смотрит на неё, пока она не остынет, и вместо неё ест тост. Телефон молчит. Трейлерный парк полон обычной субботней утренней суеты. Никто не стучит в его дверь.
Полуденное солнце льется в окно, и Эдди возвращается в свою комнату, снова ставит Holy Diver на проигрыватель и берет гитару. Он наигрывает соло Rainbow in the Dark, когда слышит хруст гравия за окном и ждёт. Раздаётся осторожный стук, и Эдди улыбается.
— Открыто.
Он возвращается к своей гитаре, стараясь казаться спокойным и непринуждённым, а не так, словно его сердце колотится о ребра, а живот ноет от беспокойства. Стив стоит в дверях, одетый в синие джинсы и ещё одну расстёгнутую рубашку поло.
Эдди поднимает бровь.
— Привет.
— Привет.
Эдди продолжает играть, но не сводит глаз со Стива. Он стоит, прислонившись к дверному проему, скрестив руки на груди и улыбаясь.
— Не хочешь отложить гитару?
— Зависит от обстоятельств, — Эдди отвечает, пожимая плечами.
Улыбка Стива становится шире.
— Каких?
Эдди пропускает ноту, закусывает губу и надеется, что Стив этого не заметит. Он сказал Стиву вернуться, и тот вернулся. Но всё же.
— Если ты серьёзно.
На гриф гитары ложится веснушчатая рука, накрывая руку Эдди и вытягивая её из его хватки, чтобы положить на покрывало. Стив забирается на кровать, прижимается к Эдди и улыбается.
— Я вернулся, видишь?
Эдди кивает, впиваясь зубами во внутреннюю сторону щеки, когда он наконец-то позволяет себе посмотреть Стиву в глаза.
— Так чего же именно ты ждёшь?
Стив целует его. Эдди забывает, как нормально мыслить, чувствуя сильные руки на своей челюсти. Он издает хриплый стон, когда Эдди втягивает его нижнюю губу между зубами, успокаивая её языком мгновение спустя. У Стива мягкая кожа, мягкие волосы, мягкие губы, и это лучший день в жизни Эдди.
Продолжая целоваться, Эдди укладывает Стива на подушки, ложась на него сверху. Он просовывает одну руку под подол нелепой рубашки поло и чувствует, как напрягается пресс Стива.
— Просто чтобы ты знал, — выдыхает Стив, когда они разрывают поцелуй, тяжело дышащие, и тянутся к любому кусочку кожи, до которого могут дотянуться. — Я думал об этом с тех пор, как ты прижал меня к стене в лодочном сарае.
Эдди недоверчиво моргает, возвращаясь мыслями к тому дню.
— Стив, я приставил разбитую бутылку к твоему горлу.
Губы Стива растягиваются в улыбке.
— Это было довольно горячо.
Эдди фыркает от смеха. Он бьет Стива подушкой по лицу и снова целует его, сильнее и влажнее, и ухмыляется, когда Стив со сдавленным стоном трётся о колено, которое Эдди прижимает между его ног.
— Почему ты ничего не сказал? — Эдди бормочет Стиву в рот, отстраняясь, чтобы покрыть поцелуями его челюсть.
— Почему ты не сказал? — ворчит Стив в ответ.
— Ты знаешь, что ты Стив Харрингтон, верно? — Эдди смеётся в изгиб шеи Стива.
— Это ни хрена не значит. Уже нет. И никогда не значило.
Эдди склонен не соглашаться, но Стив осыпает поцелуями его шею, а это очень отвлекает. Стив отстраняется, и на его губах появляется смущённая улыбка.
— Кроме того, я пытался что-то сказать. Каждый раз, когда ты появлялся в Family Video, я просто... Я пытался флиртовать, но ты даже не реагировал!
Эдди тут же восстанавливает в памяти каждую встречу, каждый разговор. Но остаётся с пустыми руками.
— Прости, ты называешь то, что ты делал, флиртом? Стив. Нет. Вчера, когда ты лег на мою кровать, положил голову мне на плечо и играл с моими волосами — вот это флирт. Если бы ты делал так с самого начала, мы могли бы заниматься этим уже несколько недель.
Стив краснеет до самой шеи, а Эдди ухмыляется ему в челюсть.
— Я не за этим пришёл сюда вчера, клянусь. Я волновался, но потом ты был здесь, и с тобой всё было в порядке, и я подумал, что если Робин не будет таращиться на меня и смеяться каждый раз, когда я пытаюсь заговорить с тобой, то будет легче. Так и вышло. И вот мы здесь.
— Безнадежно, Стив. Безнадежно.
— Сделай мне поблажку, ладно! Я забывал, как функционировать каждый раз, когда ты входил!
Эдди целует его, забирается ему на бедра и стягивает через голову нелепую рубашку поло, взъерошивая волосы в процессе. Осознание того, что Стив Харрингтон превращался в беспорядок рядом с ним, прямо сейчас творит чудеса с его эго. Он целует ключицу Стива, впадинку на его грудине, проводит губами вниз, туда, где шрам огибает бедро Стива, и останавливается, ухмыляясь ему.
— Так тебе действительно нравится Black Sabbath или ты просто пытаешься залезть ко мне в штаны?
— Господи, блять, боже, Эдди. Заткнись.
***
Они снова лежат на его кровати. Голова Стива, как и накануне, зеркально подпирает грудь Эдди. Стив запустил руки в волосы Эдди; их пальцы соприкасаются там, где рука Эдди лежит у него под головой.
— Ты когда-нибудь проигрывал их наоборот? — спрашивает Стив, жестом указывая на обложки пластинок, которые сейчас беспорядочно разбросаны вокруг них.
Эдди смеётся.
— О да. Всё время.
— И?
— Услышал, что встречу темноглазого незнакомца, — говорит он, приподнимая брови.
Стив издаёт притворный вздох.
— Иди ты.
Эдди серьёзно кивает и поднимает руку, чтобы убрать прядь волос, упавшую Стиву на лицо.
— И даже услышал, что он будет размахивать битой круче, чем Оззи дерзит людям.
Стив улыбается, берёт его за руку и целует в ладонь.
— Ты полон дерьма, Мансон.
— Конечно. Это проблема?
— Нет.
— Хорошо.
