Гарри Поттер и Секта Старейшин

1 марта 1991. — Твою мать, Лунатик, — проскулил Сириус, его палочка постоянно вращалась, пока он накладывал все исцеляющие чары, которые знал. — Ты не можешь так со мной поступить. — Если уж пришло моё время, — прошептал оборотень, — так тому и быть. Ни о чëм не жалею, Бродяга, я прожил достойную жизнь. — Чушь собачья! — высказал мнение пëс-анимаг. — Ты ещё должен мне два галлеона с тех пор, как я заплатил за ужин на прошлой неделе. Ты не можешь так бессовестно кинуть меня! — Сердце Сириуса упало, когда самый старый из ныне живущих его друзей потерял сознание. Рядом с Сириусом возникла Сирена. — Ты должен был встретиться со мной за завтраком, любимый, — сказала она, обнимая его. — Не поздновато ли играть в недотрогу… в чëм дело? — Ремус ранен, очень сильно, — рассеянно ответил Сириус, снова пытаясь закрыть раны Ремуса. — Ну так отведи его к одному из ваших целителей, — предложила Сирена, переходя на другую сторону кровати, чтобы взять Ремуса за руку. — Он слишком слаб, чтобы двигаться, — ответил Сириус со слезами на глазах. — Да это и не важно, его раны прокляты, они никогда не заживут. — Ох, как вы любите драматизировать, пользователи палочек, — сказала Сирена, выпрямилась и посмотрела в потолок. — Вызываю доктора Бомбея! Вызываю доктора Бомбея, срочно! Приезжай прямо сейчас! Сириус оторвался от своего занятия и уставился на свою девушку так, словно она сошла с ума, пока в центре комнаты внезапно не появились два человека. Мужчина был одет в маггловский цилиндр и фрак, а женщина — в мерцающее голубое платье, облегающее каждый изгиб её необычайно женственного тела. Поверх её рыжих волос была надета шапочка медсестры. — У нас пропадают билеты в оперу, так что давайте сразу к делу, хорошо? — произнëс мужчина, снимая шляпу и укладывая в неё пару белых перчаток, затем передал шляпу медсестре и извлëк из ниоткуда чёрную докторскую сумку. — Где мой пациент? Сирена жестом указала на раненого мужчину на кровати, отошла в сторону и встала рядом с медсестрой. — Проклятые раны? Я не видел их со времён медицинской школы, — сказал Бомбей, помахал над Ремусом крохотным серебряным прибором и каким-то образом прочёл его показания. — Вы можете ему помочь? — с надеждой спросил Сириус. — Могу ли я ему помочь? Могу ли я помочь? — недоверчиво спросил Бомбей. — Я хочу, чтобы вы знали, сэр: я Хьюберт Бомбей, врач, целитель, с отличием окончил университет Вагаду, когда это ещё что-то значило! И вы спрашиваете, могу ли я ему помочь? — Так вы можете? — снова спросил Сириус. — Конечно, могу, старина, — ответил доктор, на мгновение покопался в своей чёрной сумке и достал маленькую оранжевую таблетку. — Это быстро приведёт его в чувство. Бомбей наклонился и положил таблетку между губами бессознательного Ремуса Люпина, а затем отступил от кровати и вытащил из своего жилета карманные часы. — Подождите чутка… Три, два, один. Как по команде, Ремус выгнул спину дугой, и свет вырвался из всех отверстий и из каждой окровавленной раны. *** — Сирена, — сказала медсестра, наблюдая за работой врача с другого конца комнаты. — Который из них твой новый смертный кавалер? Или оба сразу? — Втяни свои коготки, Кэндис, — фыркнула Сирена. — Я почти никогда больше таким не занимаюсь. Красавчик с бородой был моим единственным за последние несколько лет. — Хм. Вкусняшка, — высказала своё мнение Кэнди. — А как насчёт другого? Если забыть о крови и шрамах, то он ужасно симпатичный, хоть и помятый. Он с кем-нибудь встречается? — Ремус? Свободен и одинок, — кивнула Сирена. — Он тоже в некотором роде человек-загадка. У него есть какой-то большой секрет, о котором ни он, ни Сириус не говорят, но это не первый раз, когда ему причиняют боль, просто самый худший. — Хм. — Я предчувствую проблемы в раю? — спросила Сирена, вставляя ехидную реплику, когда комнату залил свет от исцеления Люпина. — Я думала, вы с Хьюбертом счастливая пара. — В прошлом месяце я застукала его за «собеседованием» с новенькой медсестричкой, — объяснила Кэнди. — Он никогда не был из тех, кто остепеняется надолго… Ну и я, конечно, тоже, — она сделала паузу, когда свет померк, и она впервые хорошо рассмотрела раненого мужчину. — Ох. Почищенный, он стал ещё симпатичнее. Ням-ням, дайте мне немножко. *** Ремус очнулся и обнаружил, что над ним навис Сириус. Он почувствовал, что умирает, впал в забытье, а потом… он чувствовал себя великолепно. Что, чёрт возьми, произошло? — Что… ? — начал он. — Лежите спокойно, молодой человек, — сказал незнакомец в маггловской вечерней одежде, рассматривая какой-то серебряный предмет. — Странно — похоже, вы сами нанесли себе эти раны, как и наложенное на них проклятие, и у вас реакция на серебро… — Глаза незнакомца на мгновение расширились, и он повернулся к большой чёрной кожаной сумке, немного покопался в ней и достал большую латунную вилку. — Минуточку, пожалуйста, — он ударил вилкой по изголовью кровати Ремуса, затем взялся за левую ногу недавно исцелённого человека, поднял её почти до вертикального положения и упëрся остриëм вибрирующей вилки в заднюю часть колена Ремуса. — Поверните голову и высуньте язык, пожалуйста, — попросил доктор. После недолгого колебания Ремус подчинился. — Боже правый, чувак, — сказал доктор, отпуская ногу Ремуса и убирая вилку обратно в сумку. — Ты в курсе, что у тебя частично осознанная ликантропия? Я не видел подобного случая уже восемьдесят три года. — Полностью осознанная, — поправил Ремус. — С тех пор, как мне исполнилось шесть. — Нелепость, ты не более полностью осознанный ликантроп, чем я. Если бы ты осознавал свои действия, то не причинил бы себе такого вреда. Сядь прямо. Ремус незамедлительно выполнил приказ. Кем бы ни был этот человек, он, очевидно, был чертовски хорошим целителем. Оборотень не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя так… хорошо. Уж точно не с тех пор, как Грейбек обратил его. Он смотрел, как лекарь снимает куртку и вешает её на… ничего. Жилет просто повис в воздухе. И тут его осенило. Этот парень, должно быть, один из людей Сэм. Теперь целитель стоял у него за спиной, обхватив Ремуса обеими руками, а его ладони были сцеплены за шеей оборотня в полном захвате Нельсона. — Обе ноги на полу, если хотите, — сказал целитель, поворачивая туловище Ремуса влево, а затем толкнул вперёд, пока его левое плечо не коснулось правого колена. — Очень хорошо. Другие мои пациенты могли бы пройти у вас курсы следования указаниям. Давайте посмотрим, сможете ли вы продолжать в том же духе. Возьмитесь за каждую мочку уха противоположной рукой. В этом не было особого смысла, но Ремус всё ещё чувствовал себя хорошо, поэтому подчинился. — Отлично, — произнëс целитель над его правым ухом. — Теперь сделайте глубокий вдох и задержите его. Как только Ремус сделал этот глубокий вдох, целитель резко повернул туловище Люпина вправо. Ремус закричал. *** Сирена пыталась не обращать внимания на его крики, говоря себе, что доктор Бомбей — лучший в мире, именно поэтому семья пользовалась исключительно его услугами. Тем не менее, за те три года, что она встречалась с Сириусом, тихий и спокойный Ремус Люпин стал для неë почти родным человеком. Слышать его боль было, мягко говоря, душераздирающе. Наконец крики прекратились, и Ремус оказался на четвереньках на полу. — Что это было, чëрт возьми? — прохрипел он. — Твоё магическое ядро было слегка искривлено на ранних стадиях твоего состояния, старина. Мне пришлось выпрямить его, чтобы ты мог воспользоваться всем богатством своего дара, — сказал Бомбей своим обычным весёлым тоном. — Моего дара? — Вот именно, — согласился Бомбей, доставая из сумки ещё один инструмент. — Пора тебе измениться. И на этот раз постарайся сделать всё правильно, ладно? — Измениться? — прогремел Ремус, его кроткий характер был подавлен болью, которую он недавно пережил. — Я не могу измениться, по крайней мере, без луны, и я бы никогда не стал обращаться в окружении людей. — Луна тут ни при чём, старина, — пренебрежительно ответил доктор, — это чистое суеверие. Тебе нужно измениться, чтобы твоё ядро не искривилось снова. Сконцентрируйся на волке и сделай это. — Я не могу! — заявил Ремус. — Я надеялся, что до этого не дойдёт, — вздохнул Бомбей, вонзая золотой предмет в плечо Ремуса. Мужчина снова закричал. — Боль прекратится, когда ты изменишься, — сказал Бомбей. — Что ты делаешь, чёрт возьми? — Сириус дëрнулся, чтобы остановить это новое нападение на своего друга, но обнаружил, что не может пошевелиться и стоит рядом со своей девушкой. — Позволь доктору выполнять свою работу, любимый, — прошептала Сирена. — Он знает, что делает. На их глазах Ремус изменился. Не в волчью форму, с которой Сириус был знаком, а в нечто иное. Ростом выше двух метров, широкоплечий и покрытый тёмно-рыжей шерстью. Его голова изменилась, но всё же оставалась больше человеческой, чем волчьей; он поднял глаза к потолку, и его крики превратились в вой. Бомбей убрал своё устройство, не выказывая никакого беспокойства по поводу новой формы своего пациента. — Чувствуешь себя лучше? Сирена увидела, как у Кэндис внезапно подогнулись колени, ей пришлось ухватиться за стул, чтобы не упасть на пол. Глаза молодой ведьмы расширились, и она смотрела на Ремуса немигающим взглядом, она облизывала губы, словно голодная пума, которая только что увидела долгожданную добычу. Сирена не сдержала улыбку. У Кэнди был фетиш на шерсть? Кто бы мог подумать? *** Ремус уставился на свои руки. Он изменился, но это было уже не то. Потом он понял, что задумался. Это был не зверь, а он сам. Он смотрел, как целитель убирает инструменты и надевает куртку. — Полное выздоровление. Теперь, когда ты знаешь, как изменяться, ты полностью владеешь своим даром, старина. Больше никаких воплей на луну… если только ты не увлекаешься подобными вещами. — Я… я всё ещё… я, — пророкотал Ремус, его голос в этой форме был совсем другим. — Конечно, ты. Когда тебя исцеляет Бомбей, ты остаёшься исцелённым. А теперь подумай о том, чтобы снова стать человеком. Ремус на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, он был человеком. Ни боли, ни стресса, просто переход из одной формы в другую. — Спасибо, — прошептал он. — Не беспокойся, я выпишу тебе счёт, это будет достаточной благодарностью, — мужчина повернулся к своей спутнице. — Готова идти, Кэндис? Рыжеволосая пересекла комнату, снимая на ходу шапочку медсестры и передавая еë доктору, когда оказалась рядом с ним. — Я ухожу, Хьюбби. — Кэндис? — спросил доктор. — Я чувствую необходимость в частном уходе за больным, — сказала она, придвинулась к Ремусу, сменила его изодранную одежду на сапфирово-синюю пижаму для отдыха, и левитировала его обратно на кровать, которая вдруг оказалась застелена шёлковыми простынями. Бомбей покачал головой и вздохнул. — Вот так я теряю большинство медсестёр, — и он исчез. *** 31 июля 1991. — Гарри, — сказала блондинка, когда ввела сына в комнату и жестом пригласила его сесть за стол напротив директора. — Это профессор Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства Хогвартс. Альбус наблюдал, как Гарри Поттер… — нет, Гарри Стивенс, поправил он себя — осторожно сел и положил на пол рядом со своим стулом странного размера кожаную перчатку и такую же огромную биту из серебристого металла. Гарри был одет в синюю футболку и джинсовые шорты, на голове у него красовалась странная кепка. Было очевидно, что мальчик не хотел ставить свою мать в неловкое положение перед гостем. — Здравствуйте, сэр, — сказал мальчик. — Приятно познакомиться, я много слышал о Хогвартсе. Похоже, это отличная школа. — Добрый день, Гарри, и поздравляю тебя с днём рождения. Прости, что прервал твою игру. — Ничего страшного, сэр, игра всё равно почти закончилась, — мальчик пожал плечами и улыбнулся. — Я удивлён, что ты слышал о Хогвартсе, — тихо сказал Альбус, пытаясь проникнуться чувством к мальчику. — Неужели мы так сильно впечатлили твою маму? Гарри на мгновение принял растерянное выражение лица, а затем посмотрел на свою мать. — Я не знал, что она бывала там раньше, сэр, я в основном знаю о вашей школе из историй, которые мне рассказывали мой крёстный и дядя Ремус, а также из экскурсии, которую тётя Эндора провела для нас в прошлом году. Дамблдор удивлённо поднял глаза, гадая, о какой «экскурсии» говорил мальчик. — Я знал, что Сириус искал тебя, но я не знал, что твоя мама разрешила ему общаться с тобой, или что Ремус вообще знал, где ты находишься. — Сириус связался со мной несколько лет назад, желая воссоединиться с Гарри, — вмешалась Саманта Стивенс. — И куда бы ни пошёл Сириус, Ремус всегда следует за ним по пятам. — Это правда, даже когда они были учениками, — сказал Дамблдор с улыбкой. — С ними обоими очень весело проводить время, — сказал Гарри. — Почти семья, но вряд ли вы захотите выйти ночью на задний двор и застать там дядю Ремуса и его новую подружку, играющих в Красную Шапочку и большого злого волка, — мальчик вздрогнул при этом воспоминании. — Поверьте мне на слово. — Понимаю, — сказал Дамблдор, хотя это явно было не так. — Они, особенно Ремус, рассказывали мне, какие предметы вы предлагаете в Хогвартсе, — продолжил Гарри, — и, честно говоря, профессор, к сожалению, ничто из того, чему учит ваша школа, не поможет мне в том, чем я хочу заниматься, когда вырасту. — Образование, полученное в Хогвартсе, открывает двери к бесконечному разнообразию профессий, Гарри, — мягко сказал Альбус. — Кем бы ты хотел стать? — Я хочу быть астронавтом, хочу полететь на Марс, — заявил мальчик с лёгкой улыбкой, которая говорила о мечтах. — Для этого мне нужны математика и естественные науки, а также хорошее знание английского языка, истории США и мира и другие общие предметы. Судя по тому, что рассказали мне Сириус и Ремус, в Хогвартсе не преподают ни один из этих предметов. Дамблдор на мгновение отбросил своё замешательство по поводу заявленных целей мальчика и незнакомых терминов и попробовал привести другой аргумент. — По моему опыту, карьерные цели одиннадцатилетнего ребёнка, какими бы впечатляющими они ни были, имеют тенденцию радикально меняться к тому времени, когда он становится взрослым. — О, я знаю, профессор, — кивнул мальчик. — Моя сестра всё время смеётся надо мной по этому поводу и говорит, что если я хочу полететь на Марс, я должен просто сделать это. Но я хочу сделать это правильно, и я не хочу, знаете ли, не говорить об этом. Только его опыт в политике не позволил Альбусу показать своё изумление тем, как непринуждëнно мальчик говорил о «полёте на Марс». Это ведь никак не могло быть возможно… не так ли? — Думаю, я бы хотел познакомиться с Хогвартсом, — сказал мальчик задумчиво. — Я действительно хотел бы знать, откуда родом мои биологические родители… и посмотреть, что случилось с местом, которое бабушка помогала строить, спустя тысячу лет… но быть вдали от моей семьи десять месяцев в году… Этого я бы не хотел. — Понимаю… — Дамблдор кивнул, в некоторой растерянности, так как ни разу не слышал подобной причины, когда посещал чей-то дом. На самом деле обычным ответом было восторженное согласие. — Возможно, мы могли бы убедить твою семью переехать в… — Нет, профессор, — сказала Саманта Стивенс с лёгкой усмешкой. — Это не вариант. — Вы принимаете студентов дневного отделения? — оживлëнно спросил Гарри. — Ну, обычно нет, — замялся Альбус. — В прошлом бывали исключения, но… — Отлично! — с энтузиазмом воскликнул мальчик. — Значит, я могу делать и то, и другое! — И то, и другое? — недоверчиво спросила Саманта. — Что ты имеешь в виду? — Тётя Эндора в прошлом году научила нас с Таб темпоральным перемещениям. Я могу ходить в Хогвартс, а затем зацикливать день, чтобы пойти в настоящую школу. Дамблдор на мгновение отвлёкся от размышлений о том, что может представлять собой темпоральное перемещение, предположив, что Хогвартс, возможно, не является «настоящей» школой, а затем начал складывать слова воедино. — Путешествие во времени? — ахнул он. Путешествие во времени в руках одиннадцатилетнего ребёнка? — Что ж, твои недели будут долгими, но полагаю, это может сработать… — Саманта кивнула. — Если только ты будешь успевать по дому и твои оценки не начнут падать. Конечно, нам с твоим отцом нужно будет это обсудить. — Путешествие во времени? Вы же не можете всерьёз думать о том, чтобы вложить ребëнку в руки маховик времени. Саманта и Гарри повернулись, чтобы посмотреть на директора. — Маховик времени? — переспросил Гарри. — Это что-то вроде устройства для перемещения во времени? — спросила Саманта. — Нет, Гарри сделал бы это обычным путём. Моя мать позаботилась о том, чтобы он знал механику этого действия. Это несложно, и пока он не выйдет за пределы своей жизни, не должно возникнуть никаких серьёзных проблем, а посещение вашей школы не должно этого требовать. — Но как насчёт изоляции? Какие средства защиты могут помешать ему вступить в контакт с самим собой? — в отчаянии спросил Альбус. — Что, если его перемещённое во времени «я» увидят? — Почему я не могу вступить в контакт с самим собой? — спросил Гарри. — Вы не можете изменить то, что произошло; вы не должны создавать парадокс. — Профессор, — мягко сказала Саманта. — Акт путешествия во времени по своей сути вызывает изменения. На квантовом уровне блокирование одного солнечного луча — такое же важное событие, как убийство вашего дедушки. — Зачем мне убивать своего дедушку? — спросил Гарри. — Я уже пару раз приглашал себя на ночёвку. Иногда мы планируем засаду на Табату, и более поздний «я» знает, сработает ли это. Дамблдор в очередной раз поразился тому, как непринуждëнно эти люди используют свою силу. Тем не менее, если это поможет мальчику попасть в Хогвартс, то у Тома не будет шансов на победу, когда он вернётся… Ничего не оставалось, кроме как принять то, что свалилось ему на голову. — Итак, — сказал Альбус, изо всех сил стараясь не думать о том, какую силу он приглашает в свою школу, — мы можем ждать тебя в Хогвартсе первого сентября? *** Гарри, Табата и Адам вошли в гостиную, где их ждали родители. Бабушка тоже была там, вместе с тётей Эндорой, как отметил Гарри. Затем в комнату ворвались дядя Морис и дядя Артур. О-о, подумал Гарри. Дядя Морис очень не любил дядю Артура. Требовалось что-то очень серьёзное, чтобы затащить этих двоих в одну комнату. Ладно, сказал себе Гарри, глядя на лица взрослых. Значит, вечеринка без сюрприза. Неужели его решение насчёт Хогвартса всех разозлило? Затем его осенило, что он ещё не упомянул о своих планах Таб… как она это воспримет? — Садитесь, дети, — сказал Даррин. Трое детей заняли свои места. Табата откровенно любопытствовала, что происходит, семилетний Адам не совсем понимал, что к чему, но был рад, что его включили, а Гарри просто размышлял, не совершил ли он ошибку. — Двенадцать лет назад, — сказал дядя Морис, его голос был тихим, но каким-то образом разносился по всей комнате, — одна молодая женщина искала работу преподавателя в школе пользователей волшебных палочек в Британии. Чтобы получить эту работу, она сделала ложное пророчество. В итоге это сфабрикованное пророчество привлекло внимание преступника к нашему Гарри. Табата и Адам с беспокойством посмотрели на Гарри. — Так вот как бабушка нашла меня? — Да, Гарри, — сказала бабушка Клара, кивнув. — Я почувствовала, как мой внук умер в результате насилия. Я отправилась на место его гибели, чтобы провести расследование, а по прибытии обнаружила, что на тебя вот-вот нападут. — Вы пришли к нам, и мы были очень рады, что среди нас появился ещё один член семьи, — продолжил дядя Морис. — Мы узнали о ложном пророчестве, когда Клара и твоя мама пошли поговорить с главой школы пользователей палочек. Палочники верили, что пророчество истинное — как тот человек, которого ты сегодня встретил, так и злодей, напавший на твою родню. Гарри кивнул. Интерес Дамблдора к нему как к студенту внезапно обрёл смысл. — Злодей? — перебила Табата. — Я думала, что тëтушка Клара позаботилась о нём. — Позаботилась, — призналась Клара. — Но я не убила его. Я отделила его душу от тела. — С тех пор злобный «такой-то и такой-то» живёт, вселяясь в случайных животных и случайных смертных, достаточно глупых, чтобы поверить его обещаниям о власти и сокровищах, — объяснил дядя Артур. — Если это можно назвать жизнью. — Как только Клара и твоя мать услышали о пророчестве пользователей палочек, они отправились в Совет ведьм, чтобы проконсультироваться с нашей Книгой Пророчеств, — продолжила рассказ тётя Эндора. — Там они узнали, что пророчество, в которое палочники вложили столько времени и сил, было ложным, но их вера в эту ложь привела к появлению пары истинных пророчеств, которые хранит Совет. У Гарри по спине пробежал холодок от этой новости, в то время как Табата и Адам, стоявшие по обеим сторонам от брата, взяли его за руки. — Что в них говорится? — спросил он. — В первом сказано, что ты и злодей в конечном счëте столкнётесь в славной битве, что бы это ни значило, — объяснил дядя Морис. — Второе немного туманнее, но суть его в том, что ты победишь его, как бы он ни старался. Гарри на мгновение замолчал, обдумывая то, что ему сказали. — Я не хочу никого убивать. — Гарри, — тихо сказал дядя Морис. — Никто из нас не хочет, чтобы ты кого-то убивал. Пророчества не высечены на камне, ты это знаешь, я рассказывал об этом на занятиях в прошлом. Магия мира попытается осуществить предсказанные события, но мы, по крайней мере, не рабы магии. — Мы не стали рассказывать тебе о пророчествах раньше, потому что не хотели влиять на твоë решение узнать о пользователях палочек из твоего наследия, — объяснила его мать. — Теперь, когда ты принял решение посещать их школу, ты должен это знать. — Гарри, — сказал Даррин Стивенс, впервые выступая на этом собрании. — Я ничего не знаю ни об этих пророчествах, ни о том, что реально или важно в таких ситуациях. Зато я знаю, что ты — Гарри Стивенс. Семья Стивенсов не ищет ссор, но если кто-то другой что-то начинает, мы заканчиваем это. Мы с твоей матерью обсуждали твою идею учиться в обеих школах, и, честно говоря, для меня это звучит безумно, но если ты этого хочешь, я поддерживаю тебя. И если, пока ты там, этот злой волшебник придёт за тобой, не дай ему шанса причинить тебе вред. Используй то, чему тебя научили, и уничтожь его, жёстко. *** Дискуссия продолжалась более двух часов, прежде чем детей отпустили, чтобы взрослые могли продолжить спорить по незначительным вопросам. Адам направился в телевизионную комнату наверху, чтобы посмотреть любимое шоу, а Табата последовала за Гарри в его комнату. Она закрыла за собой дверь и без предупреждения изо всех сил ударила Гарри по левой руке. — Ай! — Сказал Гарри, отступая назад и потирая руку. — Что за чёрт? — Ты, задница! — прошипела она. — Ты вот так просто решил, что поедешь учиться в Англию? Ты даже не посчитал нужным поговорить со мной о том, что покидаешь нас? — Хогвартс находится в Шотландии, — поправил её Гарри. — И я никого не покидаю. Я буду петлять по дням и ходить с тобой здесь в шестой класс. Таким образом, я смогу заниматься и тем, и другим. Глаза Табаты сузились. — Ты станешь старше меня. — Нет, не стану, это так не работает, и ты это знаешь, — указал Гарри. — Даже если мне удастся немного постареть, я всё равно буду выглядеть как ребёнок, ты же знаешь. Мама говорила, что ей было почти двести, прежде чем люди решили, что она достаточно взрослая, чтобы пить. — Хм, — протянула Табата с подозрением. — Я просто хочу знать, откуда я пришёл. Когда в прошлом году мы посетили строящийся Хогвартс, нам обоим было весело, и я хочу посмотреть, на что похожа школа теперь, когда она построена. Будет забавно снова встретиться со Шляпой, и возможно, я научусь там чему-то новому. — Я приду к тебе в гости, не думай, что не приду. — Таб, я бы обиделся, если бы ты этого не сделала. Приведи Адама, повеселимся от души. *** 22 августа 1991. — Клянусь тебе, Сириус, — сказал Ремус Люпин, тяжело опускаясь на стул с чашкой кофе в руке. — Она пытается меня убить. Всё, чего она хочет — это секс, секс, секс. Никаких отношений, никаких обязательств, никаких договорённостей. Просто секс. Блэк неловко заёрзал на стуле. Он ненавидел подобные разговоры. Единственное, что он ненавидел больше, чем говорить о своих чувствах, — это слушать, как другой мужчина говорит о СВОИХ чувствах. — Это звучит так, будто ты должен поговорить с Кэндис, Лунатик, — рискнул он. — Я имею в виду, почему ты мне это рассказываешь? — Почему я тебе это рассказываю? — ответил Люпин с лëгкой усмешкой. — Чёрт возьми, Сириус, я говорю это ВСЕМ. Сириус посмотрел на своего друга проницательным взглядом. — Ненавижу тебя. Я-то думал, что у тебя девчачьи чувства, а ты хвастаешься своей сексуальной жизнью. — Прости меня, Сириус, — рассмеялся Люпин. — Это просто самые долгие отношения, которые у меня когда-либо были. Я даже не догадывался, что на свете есть люди, увлекающиеся оборотнями. — На каждую причуду найдутся свои любители, — сказал Сириус, пренебрежительно махнув рукой. — Наверное, да, — рассмеялся Ремус. — Когда Гарри должен быть здесь? — С минуты на минуту, — ответил Сириус, прежде чем вздохнуть. — Мы поведём нашего мальчика за школьными принадлежностями. Жаль, что Джеймс и Лили не дожили до этого момента. — Да, — согласился Ремус, чувствуя, как настроение в комнате начинает погружаться в печаль. — И всё равно, секс, секс, секс. — Тебе обязательно продолжать рассказывать о своей сексуальной жизни? — Если бы мне так везло с дамами, как тебе, то наверное, нет, — усмехнулся Ремус. Плохое настроение испорчено, миссия выполнена. — Но для меня это всë ещë в новинку. — Ну-ну, не напрягайся, — снисходительно предложил Сириус. — О, это не напрягает. Семь-восемь раз за ночь, кажется, делают её счастливой. Сириус моргнул. — Семь-восемь за ночь? — Ну да, — кивнул Ремус. — Но в последнее время я всë чаще испытываю усталость; в конце концов, она не даёт мне спать всю ночь. — Каждую ночь? — Послушай, — запротестовал Ремус, — я знаю, что не такой опытный, как ты, Бродяга, но я делаю всё, что в моих силах. — Ремус, — вздохнул Блэк, — я не пытаюсь тебя оскорбить. Ты серьёзно? Семь раз за ночь? — Больше, если я отдохну, — признался Ремус. — Это какая-то странная фигня с выносливостью оборотня? — спросил Сириус. — Выносливость оборотня? — повторил Ремус, явно сбитый с толку. Сириус закатал левый рукав мантии и подставил руку к лицу друга. — Укусишь меня? Ну пожалуйста? — Что? — Давай, всего один укус… Только не слишком больно, — Сириус сделал вид, что отворачивается. — Сириус! — воскликнул Ремус. — Я не собираюсь тебя кусать! — Да ладно тебе! — обиженно сказал Сириус. — Только чуть-чуть. Поделись богатством! — Сириус, я уже даже не заразный! — Чёрт возьми, Лунатик! Укуси меня! — Вы двое такие странные. Сириус и Ремус замерли на месте, обнаружив Табату и Гарри, которые стояли в дверях и выглядели не на шутку встревоженными тем, чему они стали свидетелями. — Не то слово, Таб, — согласился Гарри. — Я не знаю, что здесь происходит, или почему Сириус хочет, чтобы его укусили, и я уверен, что не хочу этого знать. — Ах, Гарри, Табата… — начал Ремус. — Мы просто дурачились, — запротестовал Сириус, — никакого безумия, просто посмеялись и всë. — Да, конечно, — согласился Гарри. — Так странно, — сказала Табата, покачав головой. *** Ремус оторвал взгляд от списка: — Ну вот, почти всё. — Осталось только купить тебе палочку… — заметил Сириус, с тревогой поглядывая на витрину магазина. — Ладно, что происходит? — спросил Гарри. — Что? — невинно спросил Сириус. — В каждом другом магазине, где мы бывали, вы оба с нетерпением врывались внутрь, рассказывая нам истории о своих первых визитах тысячу лет назад, но сейчас… — заметила Табата. — Совершенно очевидно, что вам не хочется туда идти. — Едва ли тысяча лет, Табата… — Ремус фыркнул, прежде чем принять смущённое выражение. — Неужели это так заметно? — Не то чтобы у нас были проблемы с Олливандером, просто он… Он… — сказал Сириус, подбирая слова. — Он нас пугает, — признался Ремус. — Он сделал это, когда мы получали палочки в наш первый год, и оба раза, когда мне приходилось разговаривать с ним впоследствии, он продолжал это делать. Гарри просто стоял и смотрел между ними, пытаясь понять, честны ли они с ним или это всего лишь одна из их шуток. — Вам было бы лучше, если бы мы с Таб зашли сюда одни? — О, это было бы здорово! — Сириус пришёл в восторг. — Мы закажем обед, пока вы будете там, — согласился Ремус. — Хорошо, — вздохнул Гарри. — Эй, Ремус! — Позвала Табата. — Да, Табата? — Не кусаться! *** Перед ними стоял старик, его большие бледные глаза сияли в полумраке магазина, как две луны. — Здравствуйте, — сказал Гарри, с интересом рассматривая мужчину и гадая, что же сделал этот торговец, чтобы так напугать пару таких шутников, как Сириус и Ремус. Большинство владельцев магазинов в Косом переулке казались уникальными персонажами. Гарри не терпелось узнать, что же такого особенного в этом человеке. — О да, — ответил мужчина. — Да, да. Я думал, что скоро увижу вас. Гарри Поттер, — это был не вопрос. — У вас глаза вашей матери. Кажется, только вчера она сама была здесь и покупала себе палочку. Десять с четвертью дюймов, изящная, сделана из ивы. Хорошая палочка для работы с чарами. Старик, мистер Олливандер, придвинулся к Гарри поближе. Гарри захотелось, чтобы старик моргнул. Ремус был прав, этот парень был жутким, эти серебристые глаза… — Ваш отец, с другой стороны, предпочëл палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Гибкая. Чуть более мощная и отлично подходит для трансфигурации. Кажется, я сказал, что ваш отец предпочëл еë… но на самом деле палочка выбирает волшебника. — Меня зовут Гарри Стивенс, сэр, — тихо сказал Гарри. — И так было с тех пор, как я себя помню. Хотя я ценю истории о моих биологических родителях, на самом деле я не думаю о них как о матери и отце. Олливандер подошёл так близко, что они с Гарри оказались почти нос к носу. Гарри мог видеть своё отражение в этих затуманенных глазах. — Понимаю, здоровая позиция, мистер Стивенс, одобряю. Старик коснулся лба Гарри длинным белым пальцем, проведя им по безупречной коже в форме буквы «Z». — Не знаю, почему, но по какой-то причине я ожидал найти у вас на лбу шрам, мистер Стивенс. Мне жаль говорить, что я продал палочку, которая, как я думал, сделала это, — тихо сказал он. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Мощная палочка, очень мощная, и в чужих руках… эх, если бы я знал, для чего эта палочка выходит в мир… Он покачал головой, а затем, к облегчению Гарри, заметил Табату. — Честное слово… — его серебристые глаза расширились, а затем он перевёл взгляд с Табаты на Гарри и обратно. — Вам не нужна палочка, — сказал он почти обвиняющим тоном. — Как таковая, нет, — признался Гарри. — Но школа требует еë наличия. Старик шумно сглотнул. — В мой магазин никогда не заходили Старейшины. — В этом нет особого смысла, правда, сэр? — спросила Табата. — Гарри особенный, он владеет обоими видами магии. — Хм, — сказал Олливандер, явно встревоженный. — Я чувствую себя взволнованным. Палочка — тонкий инструмент… — Что ж, сэр, — вмешался Гарри, более чем довольный тем, как всë обернулось, и теперь старик был тем, кто боялся. — Как вы сказали, «на самом деле палочка выбирает волшебника». Олливандер моргнул, а затем кивнул. — Хорошо сказано, мистер Стивенс, — он вытащил из кармана длинную рулетку с серебряными метками. — Какая у вас рука с палочкой? — Ну, я правша, — сказал Гарри. — Но он может и переключиться, — услужливо подсказала Табата. — В самом деле? — сказал Олливандер, явно понятия не имея, что значит «переключиться». — Вытяните руку… правую руку. Вот так, — старик положил на руку Гарри свою заколдованную рулетку, и она начала самостоятельно перемещаться по его телу, измеряя Гарри от плеча до пальцев, затем от запястья до локтя, от плеча до пола, от колена до подмышки и вокруг головы. Пока Гарри измеряли, Олливандер объяснил: — В основе каждой палочки Олливандера лежит сердцевина из мощной магической субстанции, мистер Стивенс. Мы используем волосы единорога, перья из хвоста феникса и сердечные жилы дракона. Нет двух одинаковых палочек Олливандера, точно так же, как нет двух одинаковых единорогов, драконов или фениксов. И, конечно, вы никогда не добьётесь таких хороших результатов с палочкой другого волшебника. — Достаточно, — сказал Олливандер, и рулетка упала на пол. — Хорошо, мистер Стивенс. Попробуйте вот эту. Бук и сердечная жила дракона. Девять дюймов. Красивая и гибкая. Просто возьмите палочку и помашите ею. Гарри взял палочку и немного помахал ею. Палочка как будто дёрнулась в его руке и выпустила золотой луч энергии, что прорезал потолок магазина, оставив зазубренную полосу, края которой всё ещё светились странным золотистым цветом. Поток энергии мгновенно погас, когда Олливандер выхватил палочку из его руки. — О… Боже, — выдохнул Олливандер. — Так и должно было быть? — Невинно спросила Табата, тыча в ещë светящийся разрез на потолке. — Это было что-то вроде светового меча. — Боже мой, юная леди, ни в коем случае, — старик, казалось, собрался с духом, чтобы подготовиться к тому, что может последовать дальше, и предложил Гарри другую палочку. — Клён и перо феникса. Семь дюймов. Довольно хлëсткая. Попробуйте… Гарри поднял палочку, и из неë вырвался поток багровой энергии, образовав у его ног лужу, прежде чем пол под ней растворился и исчез. Эту палочку мистер Олливандер тоже отобрал. — Нет, нет, нет, — в отчаянии твердил он, — вот, чёрное дерево и волос единорога, восемь с половиной дюймов, упругая. Давайте, попробуйте. Гарри попробовал. Эта палочка выбросила три зелёные искры, затем из кончика повалил дым, и магазин наполнился запахом гари. Олливандер осторожно взял палочку из руки Гарри и внимательно осмотрел её. — Сердцевина сгорела. Никогда о таком не слышал… — Мистер Олливандер предложил ещё одну палочку, и ещё одну, и ещё. Груда испробованных волшебных палочек на прилавке поднималась всё выше и выше, а разрушение лавки старика близилось к катастрофе. Но чем больше палочек Олливандер доставал с полок, тем более озабоченным он казался. — Никто никогда… — Олливандер судорожно сглотнул. — Сложный клиент, да? Не волнуйтесь, я никогда не подводил ни одного из моих покупателей. Подходящая палочка находится… где-то здесь. Интересно, а теперь… Да, почему бы и нет… Необычное сочетание. Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, красивая и гибкая. Гарри взял палочку и ощутил внезапное тепло в пальцах. Он поднял палочку над головой, с размаху рассëк ею пыльный воздух, и из палочки вырвался поток ослепительной белой энергии, прорезавший потолок и стены магазина, в результате чего оторванная часть здания вывалилась на улицу. — Плавный ход, Экс-Лакс, — поддразнила Табата своего брата. — Может, палочка и выбирает волшебника, но, похоже, ни одной из них не нравится ворлок. Олливандер воскликнул: — О, чёрт возьми! — он выхватил палочку у Гарри и осторожно вернул её в коробку. — Мистер Стивенс, это ваш лучший выбор, вы это почувствовали, не так ли? — Да, сэр, — честно ответил Гарри. — Мне казалось, что она часть меня. — Ваш уровень силы слишком высок, чтобы использовать эту палочку. Вы бы нанесли неисчислимые разрушения, прежде чем научились бы ею пользоваться. Вам нужно иметь волшебную палочку для учëбы в Хогвартсе… но… — Извините, — сказал Гарри, жестом собирая магазин обратно. Глаза Олливандера округлились, когда он снова стал свидетелем силы мальчика, на этот раз контролируемой. Мужчина зашёл за прилавок и рылся там некоторое время, прежде чем вернуться с ещё одной палочкой. — Это сосновый штифт, который я использую для обучения своих учеников основам изготовления палочек, — объяснил старик. — У него вообще нет никаких магических свойств и поэтому он должен быть безопасным в ваших руках. Для человека с вашими способностями, вам не составит труда сделать вид, что это настоящая палочка. Я продам вам и палочку, которая вам подошла, и этот штифт, за семь галлеонов. Это позволит вам иметь и палочку, которая требуется Хогвартсу, и ту, которую вы сможете использовать, не вызывая Армагеддона. Гарри усмехнулся и кивнул. — По-моему, звучит справедливо. *** 1 сентября 1991. — Какой чудесный поезд, — сказал Даррин с благоговением в голосе. — Я и не знал, что такие красавцы ещё в строю. Табата покачала головой, удивляясь невежеству взрослых. — Это всего лишь поезд, папа, ты ездишь на них каждый день. — Дай своему отцу поностальгировать, Табата, — назидательно сказала Саманта. — Гарри, тебе очень идëт эта мантия. — Выглядит как платье, — произнëс Адам, повторяя колкость, которую Табата использовала в отношении Гарри последние две недели. — С какой стати я вообще подумал, что это хорошая идея? — спросил Гарри, глядя в небо. — Цена семьи, Гарри, — рассмеялся Даррин. — Они всегда смущают. Итак, ты собрал все свои вещи? — Да, несмотря на то, что некоторые крадут их, — нахмурился Гарри, нащупывая в карманах свою волшебную палочку. Табата внезапно осознала, что она была особенно злобной в отношении палочек, и стала повсюду ходить за Гарри с зачарованной палочкой, увенчанной сверкающей пятиконечной звездой. «Биббити-боббити-бу!» — так стали называть Гарри и брат, и сестра. Как бы Адам ни боготворил своего старшего брата, она по-настоящему гордилась тем, что смогла так испортить его. — Хорошо. Я думаю, мы увидимся с тобой сегодня вечером. — Пока, папа, — ответил Гарри. — Удачи, дорогой, — сказала Саманта, поправляя причëску Гарри. — Помни, я знаю, что искушение будет огромным, но постарайся не выпендриваться. Вокруг тебя будут сотни впечатлительных детишек, и демонстрация того, насколько они ограничены, не добавит тебе друзей. — Я знаю, мама. Увидимся вечером за ужином. — Пока, Гарри, — прощебетал Адам. — Ты же достанешь мне эти игрушки Ванди, хорошо? — Посмотрим, что я смогу сделать, мелкий. Табата встала перед старшим братом. — Не забывай, кто ты такой, дурачок. Меня не будет рядом, чтобы защитить тебя от хулиганов. — Таб, ты заноза. Мы увидимся сегодня вечером; поверь, ты даже не успеешь соскучиться по мне. — Хм, — сказала она. — Если мне придётся спасать тебя, я тебе до конца дней буду это припоминать. — Я тоже тебя люблю, Таб. *** Шляпа опустилась ему на глаза, и Гарри стал ждать. — Добро пожаловать обратно в Хогвартс, юный господин Гарри. — Привет, Шляпа, — ответил Гарри. — Как поживаешь? — Неплохо, спасибо, — ответила шляпа. — Значит, с твоей точки зрения, прошёл всего год с момента вашего визита? — Да, мы хотели вернуться, но тётушка Эндора сказала, что ей не нравится зацикливаться на времени, в котором она побывала несколько раз. Что-то вроде того, что ей будет неловко от некоторых нарядов, которые она носила. — Так ты намерен посещать Хогвартс и свою маггловскую школу одновременно? — спросила Шляпа. — Да, — признался Гарри. — Я поступил в класс с углублëнным изучением математики; в этом году мы будем проходить алгебру. — Предмет, о котором я ничего не знаю, так что не обращайся ко мне за помощью с домашним заданием, юный хозяин, — засмеялась шляпа. — Пришло время разобраться с тобой. Есть ли у тебя предпочтения между домами твоих бабушек и дедушек? — Нет, — сказал Гарри, покачав головой. — Я не хочу никакого особого отношения. Отнеситесь ко мне так, как отнеслись бы к любому другому студенту. — Так я и сделаю, мой юный господин, — сказала шляпа. — Превосходный ум, стремление к знаниям… Рейвенкло тебе подошёл бы. А какие амбиции… Дом Салазара станет для тебя хорошим домом; ты мог бы даже вновь ввести понятие честного честолюбия в Дом Змей, — Шляпа сделала паузу, прежде чем продолжить. — У Хельги ты был бы как дома, а Дом Годрика научился бы следовать твоему примеру… И вновь шляпа сделала паузу, прежде чем продолжить. — Несмотря на твою силу, ты стремишься проявить себя не только в магии. Я вижу в этом твоего отца-маггла. Он хороший человек; тебе не мешало бы равняться на него. Именно амбиции сделают тебя тем, кем ты станешь, юный хозяин Гарри. Затем, впервые заговорив вслух с тех пор, как шляпа была надета Гарри на голову, она воскликнула: — Слизерин! *** Северус Снейп устроился в своëм кресле со стаканом огневиски. Поттер в Слизерине? Как это могло случиться? И что он собирался с этим делать? Взмахом палочки он активировал зеркало в своих покоях, которое позволяло ему наблюдать за происходящим в общей гостиной его дома. Старшеклассники уже собрались для традиционного издевательства над новыми студентами, а префекты пятого курса были заняты тем, что вели первокурсников самым извилистым путëм, чтобы они заблудились, как только ступят за пределы своих общежитий. Традиция. Он улыбнулся про себя. Затем он вспомнил, что ожидало полукровок, таких как мальчик Поттер. Что он собирался делать? Что бы сделал мальчик Поттер, если бы его спровоцировали? Первокурсников — маленьких, растерянных и испуганных, — наконец привели в общую комнату. Их было десять: четыре ведьмы, пять волшебников… и Поттер. *** В гостиной было темно, гораздо темнее, чем обычно. Старосты седьмого курса стояли по обе стороны камина и ждали, закутанные в мантии, их лица были скрыты в темноте капюшонов. Они дождались, пока первогодки войдут в комнату, и начали. — Более тысячи лет назад четыре самых могущественных волшебника и ведьмы в мире собрались вместе, каждый со своим взглядом на будущее. Слабая Хаффлпафф пришла, чтобы воспитать таких же, как она, и предложить им некое подобие структуры. Претенциозная Рейвенкло утверждала, что всему можно научиться из книг. Высокомерный Гриффиндор пришёл только за тем, чтобы потешить своë самолюбие. И лишь величайший из них всех, смелый Слизерин, пришёл, чтобы повести всех нас в светлое будущее, — сказала девушка-префект. — Остальные завидовали Слизерину и его видению мира, и вместе они сделали всё возможное, чтобы опорочить его и превратить его жизнь в ад. В конце концов они изгнали его и солгали, заявив, что он ушёл, потерпев поражение, — заключил парень-префект. — Мы живём с этой ложью каждый день, — продолжила девушка. — Все остальные в этой школе боятся и подозревают нас на каждом шагу, как студенты, так и персонал. Просто потому, что вы попали в Слизерин, вы теперь считаетесь злом для тех недальновидных глупцов, с которыми мы делим этот замок. Наша преданность друг другу — единственная защита, которая у нас есть от предрассудков и невежества низших домов. — А теперь, первогодки, взгляните на нашего основателя, — сказала она, раздвигая шторы над камином, чтобы показать анимированный портрет Салазара Слизерина. Человек на портрете был древним, одетым в зелёную с серебром мантию, его лысая голова отражала какой-то источник света вне кадра, он сидел в изысканном кресле, его длинный тонкий палец был прижат ко рту, он был неподвижен, но глаза портрета светились жизнью и отражали разум. — Приготовьтесь предстать перед величайшим из основателей, но прежде вас рассортируют по статусу крови. Чистокровные в левой части комнаты, полукровки и предатели крови — в правой, — сказала девушка в мантии, выжидательно глядя на них. Последовала небольшая пауза, пока студенты расходились по указанным префектами сторонам. Две девочки одиноко пробирались в ту часть комнаты, где было заметно более скудное убранство, опустив головы от стыда, в то время как остальные юные волшебники направились в роскошную часть. Кроме одного. — У вас какие-то проблемы, мистер…? — Стивенс, — ответил Гарри, не двигаясь с места. — Я не очень понимаю, что значит чистокровный и полукровка, или почему мы должны быть разделены по этому статусу. — Янки? Почему ты здесь? — Мне предложили место здесь, и я согласился, как и все остальные, как я подозреваю. Что означает вся эта кровавая чепуха? — терпеливо спросил Гарри. — Если все твои прадедушки и прабабушки волшебники, значит, ты чистокровный. — А, ясно. Нет, тогда не чистокровный, — Гарри сделал паузу, размышляя, стоит ли ему заявить о своём биологическом наследии или о наследии своей семьи. Думая о семье, он решился спросить: — Кто ты, если твоя мать — ведьма, а отец — простой смертный? — Грязнокровка! — прошипел парень-префект, угрожающе шагнув вперёд. — Грязнокровка? Серьёзно? — Гарри улыбнулся, не выказывая никакого страха. Девушка-префект опустила руку на плечо своего коллеги. — Нет, это должен решать основатель. Шагни вперёд, грязнокровка Стивенс, шагни вперёд и предстань перед величайшим из основателей. — Хорошо, — сказал Гарри, пожав плечами. — Подождите! — выкрикнул мальчик с прилизанными светлыми волосами. — Я Драко Малфой, а ни один Малфой никогда не следует за грязнокровкой. Два префекта обменялись взглядами, пока девушка не пожала плечами. — Ладно, Малфой, представься основателю нашего дома. Гарри наблюдал, как белокурый фанатик встал на указанное место перед портретом. Явно подготовившись, мальчик поклонился в пояс. — Приветствую вас, о, великий Слизерин. Я Драко, сын Люциуса и Нарциссы, внук Абраксаса и Эвелин по отцовской линии и Суон и Друэллы по материнской. Я представляюсь, чистокровный и гордый, для вашей оценки. Портрет никак не показал, что услышал выступление блондина. — Я представляюсь, чистокровный и гордый, для вашей оценки. — Успокойся, Малфой, — тихо сказал парень-префект. — Основатель говорит, возможно, раз в поколение. — Он не может игнорировать меня! — вскричал блондин. — Я наследник дома Малфоев! — Сядь, идиот, — прошипел префект. — Теперь, грязнокровка, тебе показали правильное обращение, как думаешь, сможешь ли ты последовать примеру, предложенному Домом Малфоев? — Я должен был делать заметки, — сказал Гарри с усмешкой, подходя к портрету. — Приветствую вас, великий Слизерин, я Гарри, сын Даррина и Саманты, внук Адама и Филис по отцовской линии и Мориса и Эндоры по материнской. Я представляюсь, очевидно, с грязной кровью и большим стыдом, для вашей оценки. — Привет, Гарри, — с улыбкой отозвался старик на картине. — Привет, дядя Сэл, рад снова тебя видеть. — Как твоя бабушка? Всё ещё среди живых? — Да, я видел её только вчера, — Гарри усмехнулся. — Ты выучил современный английский? — Я почти не разговариваю с нынешними студентами, в основном потому, что они перестали слушать меня много веков назад, но я всё ещё слушаю их. Я провожу в этом полотне больше времени, чем в любом другом. В разговорах молодёжи есть что-то такое, что поддерживает мой интерес. — Я когда-нибудь ещë посещал замок? — К сожалению, нет. Значит, тебя определили в мой дом? Не могу дождаться, чтобы рассказать об этом Годрику с Хельгой, они обзавидуются. Обитатели гостиной Слизерина стояли, разинув рты и уставившись на портрет Слизерина. — Хватит глупостей, — продолжал портрет. — Если кто-то попадает в мой дом, он или она — слизеринец, независимо от своего происхождения. Ни один ученик старших классов не мог вымолвить ни слова, потрясённый тем, что портрет, который не разговаривал на памяти живых, теперь говорил. Говорил и защищал грязнокровку? Говорил о грязнокровке как о… родственнике? — Думаю, мне лучше позволить вам продолжить с оценками других, дядя Сэл, у нас ещë будет время поговорить. С этими словами мальчик пересел к двум девочкам, отделённым от остальных статусом крови. — Привет, — сказал он, садясь между ними. — Я Гарри. — Милли, — ответила более крупная девочка. — Трейси, — представилась та, что пониже ростом. — Как ты это сделал? — Что сделал? — спросил Гарри. *** Когда портрет заговорил, Северус Снейп пролил свой напиток себе на колени. Портрет основателя говорил и ОТРИЦАЛ статус крови? Северус никогда не был так рад, что в самом начале своего пребывания на посту главы Слизерина он решил позволить префектам седьмого курса проводить церемонию посвящения. Он не знал, как бы он сам отреагировал на то, как только что изменилась вселенная. Поттер. Поттер, зачисленный в Слизерин, вызвал это… каким-то образом. Дрожащей рукой Снейп снова наполнил свой стакан. Ему нужно было решить, что он чувствует по этому поводу. *** 12 сентября 1991. Мадам Хуч обняла хнычущего Невилла Лонгботтома и повернулась лицом к классу. — Никому не двигаться, пока я не отведу этого мальчика в больничное крыло! — Сказала она, сверкнув глазами. — И чтобы ни одной метлы в воздухе, иначе вы вылетите из Хогвартса прежде, чем успеете сказать слово «квиддич». Пойдëм, дорогой. Лонгботтом с заплаканным лицом, сжимая запястье, захромал прочь вместе с мадам Хуч. Как только Хуч и Лонгботтом вошли в замок, Малфой расхохотался. — Вы видели его лицо, этот огромный шишак? Гарри нахмурился, когда несколько его товарищей-слизеринцев начали смеяться. — Заткнись, Малфой, — огрызнулась гриффиндорка Патил. Гарри попытался вспомнить её имя… Парвати? Что-то вроде того. — О, заступаешься за Лонгботтома? — поддразнила Пэнси. — Никогда бы не подумала, что тебе нравятся маленькие толстые плаксы, Парвати. — Смотрите! — сказал Малфой, бросаясь вперёд и хватая что-то из травы. — Это же та дурацкая штуковина, которую бабка прислала Лонгботтому. Стеклянная сфера заблестела на солнце, когда он поднял её. — Я думаю, что еë надо спрятать так, чтобы Лонгботтом не достал… как насчëт… верхушки дерева? — Тебе обязательно всё время быть таким мудаком, Драко? — спросил Гарри со вздохом. — Я серьёзно, зачем издеваться над ребёнком? Ему и так паршиво. Наступила пауза, во время которой большинство его соседей по дому почувствовали себя слегка неловко. — С первого вечера в гостиной вы все жалуетесь на то, что слизеринцев оскорбляют и обвиняют чуть ли не во всех смертных грехах, но что мы видим сейчас, когда впервые оказываемся с детьми из другого дома и рядом нет учителей? Драко делает подлый ход, а вы все хихикаете, как шестилетние малыши. Какого чёрта? — Ты здесь не главный, Стивенс! Магглолюбец наподобие тебя, которому ничего не нравится, даже не должен быть в Слизерине! — прогремел Малфой, его глаза сузились. — Может, после сегодняшнего дня ты и не будешь. Гарри улыбнулся. — Ты мне угрожаешь, Драко? Ах, я уязвлён и, о, так напуган. Ты так сильно ранил меня своим едким остроумием, — он протянул руку. — Перестань быть таким придурком и отдай мне штуковину Лонгботтома. Малфой развернулся, чтобы швырнуть сферу в стену замка, без сомнения, желая повредить или уничтожить её. Гарри ускорил своё восприятие времени и выхватил стеклянный шар из руки своего соседа по дому, прежде чем тот успел совершить бросок. — Боже, какой же ты мудак, Драко, хуже того, ты неэффективный мудак, — сказал Гарри, когда блондин споткнулся, внезапно обнаружив, что ничего не бросает. Гарри пересёк расстояние между группами студентов. — Эй, Парвати, верно? Девочка подозрительно кивнула, а рыжеволосый мальчик позади неё внезапно вытащил палочку и направил её в лицо Гарри. — Успокойся, рыжий, я пытаюсь быть милым, — вздохнул Гарри. — Вот шарик Лонгботтома, что бы это ни было. — Напоминалка, — сказала кудрявая шатенка слева от Парвати. — Спасибо, вот напоминалка Лонгботтома. Не могли бы вы передать еë ему? — Гарри поднял руку симпатичной индуски и вложил стеклянный шар ей в ладонь. — Хорошо, — прошептала Парвати, начиная краснеть. — Спасибо, — сказал Гарри, отворачиваясь, чтобы вернуться к своим соседям по дому, затем остановился и улыбнулся. — Помните, слизеринцы — такие же дети, как и все остальные. У нас почти никогда больше не бывает человеческих жертвоприношений в подземельях. Абсолютная тишина была ему единственным ответом, а несколько гриффов даже побледнели. — Это была шутка, — заметил Гарри. Студенты из дома его дедушки хранили молчание. — Да бросьте вы! — Сказал Гарри, качая головой и возвращаясь к своей метле на слизеринской стороне. — Великий Гугли-Мугли, да что с вами такое? *** 31 октября 1991. В Большой зал вбежал профессор Квиррелл, его тюрбан съехал набок, а на лице застыл ужас. Все замерли, глядя на то, как он подбежал к креслу профессора Дамблдора, облокотился на стол, и задыхаясь, произнëс: — Тролль… в подземельях… подумал, что вы должны знать. Квиррелл потерял сознание и рухнул на пол. Поднялась суматоха. Профессору Дамблдору пришлось выпустить из своей палочки несколько громко взорвавшихся фиолетовых фейерверков, чтобы снова наступила тишина. Минерва встала со стула и с палочкой в руке произнесла заклинание подсчёта учеников. Её глаза расширились, когда она прочитала число, образовавшееся из дыма, выпущенного из её палочки. Недоставало девять студентов. Она почувствовала, как леденеет кровь. Она едва не пропустила объявление Альбуса. — Всем учащимся немедленно проследовать в свои общежития, — авторитетно заявил директор. — Префекты отвечают за ваши дома. — Прошу прощения, директор, — раздался одинокий голос из-за слизеринского стола. Внезапно все взгляды в Большом зале устремились на Гарри Стивенса. — Поскольку профессор Квиррелл совершенно ясно дал понять, что тролль находится в подземельях, не подвергает ли ваше последнее указание дома Слизерин и Хаффлпафф риску столкнуться с большим парнем? Несколько профессоров внезапно пришли к тому же выводу. Минерва покачала головой — как она сама об этом не подумала? — Если уж на то пошло, разве кто-нибудь не должен проверить профессора Квиррелла? — продолжал мальчик, жестом указывая на лежащего мужчину. — Мы же не можем просто оставить его лежать на полу, его могут затоптать, если людям придётся куда-то идти. То, что у нас сегодня небольшое волнение, не означает, что нам нужно паниковать, согласны? *** — Я рада, что ты это сказал, — прошептала Пэнси Гарри через стол, наблюдая за тем, как персонал начинает разбегаться. — Я не думаю, что кто-то ещё уловил связь. Гарри пожал плечами. — Мне просто показалось это логичным, кроме того, кому захочется увидеть тролля? Они ужасно пахнут. — Ты испугался, — с издëвкой произнёс Драко с другой стороны от Пэнси. — Кто в здравом уме не испугался бы тролля, Малфой? — спросил Тед. — Перестань быть таким мудаком. Гарри с трудом сдержал ухмылку. Не каждый день кому-то удаëтся привнести в культуру совершенно новое оскорбление. Рыжеволосый гриффи назвал Драко мудаком после первого урока полётов, а рейвенкловка Патил сделала это накануне днём, когда Драко выкинул очередную глупость. Теперь ему не хватало только, чтобы кто-нибудь из Хаффлпаффа назвал Драко мудаком. Хаффлпаффцы были единственными, кто ещё этого не сделал, и Гарри очень хотел получить полный комплект. — То, что ты называешь страхом, Драко, — сказал Гарри, потянувшись за ещë одной булочкой. Если уж они зависли здесь, почему бы не закончить трапезу? — Я называю здравым смыслом. Тролль достаточно велик, чтобы дать фору Хагриду, и как известно, они убивают и едят людей. — Я точно не хотела бы столкнуться с одним из них, — сказала Милли с содроганием. — Ты, наверное, просто боишься повстречаться с родственником, Булстроуд, — бездумно произнёс отпрыск Малфоев. На несколько секунд в секции первого курса за столом Слизерина воцарилось молчание. — Знаешь, Милли, — сказал Гарри, нарушая тишину, — если хочешь, я подержу его, пока тебе не надоест колотить по нему. Иногда хорошая порка — единственное лекарство для того, у кого рот аллигатора соединён с задницей чирикающей птички. — Задница чирикающей птички? — спросила Милли, бесцеремонный комментарий Гарри пробился сквозь её ярость по отношению к придурку Малфою. — Это хорошее описание для него, спасибо, Гарри. Отшлёпать его вряд ли получится; он просто нажалуется своему отцу. Малфой начал что-то бормотать, но Гарри прервал его. — Серьёзно? Побежишь к папочке, чтобы донести на нас? — Мой отец… — Беру свои слова назад, — тихо сказал Гарри, изо всех сил стараясь не рассмеяться, — Ты вовсе не мудак. У члена, по крайней мере, есть яйца. Ты же просто жалкое ссыкло. Волна смеха прокатилась по первокурсникам Слизерина, а Драко почти лишился дара речи от ярости. Его ответ был прерван, когда к их столу приблизился призрак Гриффиндора. — Мистер Стивенс? Гарри поднял глаза на призрака, в то время как большинство его одноклассников отшатнулись. Они всегда так делали, что показалось Гарри странным, учитывая, что, будучи волшебниками и ведьмами, они выросли, имея возможность видеть блуждающих духов и разговаривать с ними. Пользователи палочек были странными людьми. — Здравствуйте, мистер де Мимси-Порпингтон, как дела? — Один из моих друзей попал в беду с этим проклятым троллем, и хотя я отправил нескольких моих мëртвых собратьев сообщить персоналу, они вряд ли доберутся до верхних этажей вовремя. Гарри нахмурился. — Верхние этажи? Я думал, тролль в подземельях. — Действительно, — согласился почти обезглавленный призрак. — Однако, похоже, что зверь вовсе не там. Барон предложил мне обратиться к вам. Юная гриффиндорка ещë слишком молода, чтобы присоединиться к нам в этом старом замке. — Гриффиндорка? — прошипел Драко, наконец-то обретя голос. — С какой стати мы должны даже пальцем пошевелить, чтобы помочь… — Заткнись, нюня, — отмахнулся Гарри. — Где твоя гриффи? — В туалете для девочек на четвёртом этаже, — ответил призрак, похоже, испытывая такое облегчение, какое только может быть у мертвеца. — Дерьмо, — сказал Гарри, качая головой. — Я знал, что мне следовало просто пойти домой на ужин. Прежде чем кто-то из однокурсников успел спросить, что он имел в виду, Гарри исчез со своего места. Первогодки обменялись растерянными взглядами. — Он только что аппарировал? — спросил Винни. — Невозможно аппарировать внутри Хогвартса, — заметила Трейси. — Тогда что мы сейчас видели? — спросила Милли. *** Гермиона Грейнджер вжалась в стену, чувствуя, что вот-вот упадёт в обморок. Тролль надвигался на неё, на ходу сбивая раковины со стен. Это был конец. Она собиралась умереть; умереть от рук огромного чудовища, в существование которого не поверит ни один здравомыслящий человек. Она умрёт в одиночестве, без друзей, и никому не будет до этого дела… Расскажут ли они вообще её родителям? Тролль поднял свою дубинку, и Гермиона затаила дыхание, собираясь закричать о несправедливости этого жестокого мира, когда между ней и троллем внезапно возник маленький мальчик. — Ладно, — громко сказал он. — Этого достаточно. Просто прекрати. Тролль замер на месте. Неужели это всё? Всё, что ей нужно было сделать, — это сказать огромному существу остановиться? Это не имело смысла. Из огромной пасти тролля донеслись какие-то нечленораздельные звуки. Мальчик, стоявший между ними, склонил голову набок. — Мне всё равно, кто и что тебе приказал, ты остановишься, пока не причинишь кому-то вред, или я остановлю тебя силой. Думаю, мы оба знаем, что ты этого не хочешь. Тролль опустил дубинку и повесил голову, изображая стыд. Теперь от существа исходило ещё больше звуков. — Эй, — сказал мальчик, поворачиваясь лицом к спасëнной. — Он просит прощения за то, что напугал тебя. Гермиона моргнула. Это был тот янки из Слизерина, который вернул Невиллу напоминалку, и он несколько раз сидел с ней на зельеварении, прежде чем Снейп рассадил всех по местам. Гарри такой-то. — Ты можешь разговаривать с троллями? — риторически спросила она. — Да, — признался он. — Это у нас семейное. Ты в порядке? — Думаю, да, — она на мгновение огляделась по сторонам, изо всех сил стараясь не смотреть на тролля. — Ну и бардак. — Да уж, — согласился янки. — Не могла бы ты закрыть глаза на секунду? Это была странная просьба, но он только что спас ей жизнь… неужели он собирался… поцеловать её? — Хорошо, — ответила она. Герои именно так и поступали, об этом не раз говорилось в её книгах. — Ладно, теперь можешь открывать, — сказал мальчик после одной или двух самых долгих секунд в её жизни. Гермиона открыла глаза и обнаружила, что комната полностью отремонтирована, а тролль больше не воняет, как один из грязных туалетов в любимом кемпинге её отца. Он заставил её закрыть глаза, чтобы убрать комнату? Так или иначе, она чувствовала себя слегка… разочарованной. Тролль издал ещё несколько звуков. — Тише, тебя просто отмыли, — успокоил Гарри монстра. — Как… — Гермиона вытаращила глаза, окинув взглядом девственно чистый туалет. — Что… Здесь чище, чем было до прихода этого… тролля! — Спасибо, — сказал Гарри. — Я был бы признателен, если бы ты никому об этом не говорила; я не должен выпендриваться. Это было бы плохо для морального духа или что-то в этом роде, — он пожал плечами. — Хорошо… — согласилась ошеломлённая гриффиндорка и снова посмотрела на тролля, а затем внезапно отвернулась. — Что не так? Гермиона наклонилась ближе к слизеринцу и прошептала: — Она голая. Мальчик Стивенс поднял голову, его глаза расширились: — Вау, ты права. Без всей этой дряни на ней это стало заметно, не так ли? — Он махнул рукой, и тролль внезапно оказался в ярко-жёлтом сарафане и туфлях в тон. — Что думаешь? — спросил он у тролля. — Этот наряд очень нравится моей сестре. Женщина-тролль посмотрела вниз и провела руками по ткани, затем издала звуки, которые Гермиона начала ассоциировать с речью троллей. — В смысле, не твой цвет? — недоверчиво спросил Стивенс. Тролль заговорила снова, еë нижняя губа задрожала так, что Гермиону это несколько обеспокоило. — Прекрасно, — пробормотал мальчик, снова махнув рукой, и наряд тролля сменился на пёстро-зелёный. — Лучше? Тролль озвучила своё согласие с новой одеждой. Гарри покачал головой. — Девчонки. Они все сумасшедшие. — Подбирать одежду в соответствии с естественным цветом кожи — вовсе не безумие, — запротестовала Гермиона, прежде чем посмотреть на тролля. — Ты выглядишь очень мило. Женщина имеет право знать, чего она хочет. — Несколько минут назад она хотела тебя слопать, — напомнил слизеринец, прежде чем вздохнуть. — Нам лучше отвести тебя к учителям. Почти Безголовый Ник сказал, что он сообщил персоналу о твоей беде, так что тебя будут искать. Мальчик направился к двери и сделал два шага, прежде чем заметил, что девочки с ним нет. — Что не так? — Я до сих пор… Я так испугалась… Не мог бы ты… — она протянула руку. Прошла секунда, но слизеринец понял, о чём она просит. Он снова вздохнул и взял её за руку. — Теперь всё в порядке? Пошли. Затем тролль снова заговорила и протянула руку. *** Жизнь подготовила Северуса Снейпа ко многим вещам. Его обучение в качестве мастера зелий сделало его невосприимчивым к чувству брезгливости, которое испытывало большинство людей, сталкиваясь с наиболее висцеральными аспектами жизни. Время, проведённое в качестве слуги Тёмного Лорда, научило его терпению к боли, с которым мало кто мог сравниться. Время, проведённое в качестве агента Альбуса Дамблдора, дало ему абсолютный эмоциональный контроль и ясное мышление, с которым этот контроль был связан. Когда появился призрак и сообщил Минерве, что тролль находится не в подземельях, а на четвёртом этаже и угрожает гриффиндорской первокурснице, Северус испытал небольшое разочарование. У девчонки Грейнджер был потенциал, даже если её распределили в Гриффиндор. Потеря потенциала — это всегда плохо. По молчаливому согласию четыре декана отказались от поисков и направились на четвёртый этаж. Девочка, несомненно, была уже мертва, и за неё следовало бы отомстить. В тот момент, когда они находились на движущейся лестнице между третьим и четвёртым этажами, они увидели девочку и тролля. Между ними, держа девочку за руку, а другой рукой обхватив массивный указательный палец тролля, стоял смущённый Гарри Стивенс. — Этот тролль… в платье? — пискнул Филиус. — Да… Так и есть, — согласилась ошарашенная Помона Спраут. — Этот цвет ей очень идёт. — Да, — согласилась Минерва. — Ей идут земляные тона. Северус и Филиус обменялись недоумёнными взглядами. Нет, сказал себе Северус. Ничто в жизни не могло подготовить его к этому. *** На кухне Стивенсов появился явно расстроенный Гарри. — Привет, дорогой, — сказала Саманта, передавая последнюю тарелку Даррину, который заполнял посудомоечную машину. Затем она заметила лицо своего старшего сына. — Что случилось? — Девчонки, — просто ответил Гарри. — Они сумасшедшие. Все до единой. Держаться за руки на людях и хотеть одежду правильных цветов. Безумие! С этими словами мальчик повернулся и вышел из кухни. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, пока Сэм не нарушила её, повернувшись к Даррину. — Может, тебе следует поговорить со своим сыном? — Что я могу ему сказать? — спросил Даррин с усмешкой. — Поздравить с ясностью мысли? Я имею в виду, что я был вдвое старше его, прежде чем пришёл к подобному умозаключению. Саманта нахмурилась. — Тебя в последнее время ни во что не превращали? — Ухожу, ухожу, — засмеялся Даррин, — но знаешь, ты только доказываешь его правоту… *** 1 ноября 1991. Квиррелл ворвался в свой класс после очередной неудачной попытки пройти мимо этой проклятой трёхголовой собаки. Волдеморт был вне себя от гнева. Это не предвещало ничего хорошего для Квиррелла. — Здравствуйте, — раздался детский голос, нарушая концентрацию Волдеморта. Не имея возможности видеть сквозь ткань тюрбана, он молча приказал Квирреллу повернуться лицом к собеседнику. — Мистер Стивенс, — ответил Квиррелл, задаваясь вопросом, почему мальчик пришёл к нему именно сейчас. После волнения с троллем накануне вечером занятий не было, зачем мальчику понадобилось прийти в его класс в такое время? — Добрый вечер, профессор, — сказал мальчик, его глаза блестели в свете газового фонаря. — У меня всего несколько минут; я иду домой на ужин, а мама терпеть не может, когда я опаздываю. Я просто подумал, что было бы неплохо поговорить с вашим другом и покончить со всем этим притворством. — С моим другом, мистер Стивенс? — нерешительно спросил Квиррелл, гадая, что мальчик имел в виду под фразой «иду домой». — Я не уверен, о ком вы говорите. — Парень у вас на затылке, профессор, — объяснил мальчик. — Знаете, его аура выделяется, как маяк. Ничего похожего на вашу ауру, так что он довольно заметен. Полагаю, это тот самый Волдеморт, верно? — Дай я поговорю с ним… — прохрипел Волдеморт. — Господин, вы уверены? — спросил Квиррелл. — Вы ещë недостаточно сильны. — У меня достаточно сил, чтобы справиться с мальчишкой, — сказал Тёмный Лорд. Квиррелл протянул руку и начал разворачивать свой тюрбан, поворот за поворотом снимая ткань, пока головной убор не упал. Квиррелл на мгновение покачал головой, а затем медленно повернулся на месте. Мальчик так и остался сидеть на одной из ученических парт, лениво болтая ногами. Волдеморт несколько секунд смотрел на ребëнка, которого винил в потере своего тела, прежде чем прошептать. — Гарри Поттер… — Гарри Стивенс, — поправил мальчик, не выказывая ни малейшего страха. — Видишь, каким я стал? — спросил Волдеморт. — Просто тень и пар… Я обретаю форму лишь тогда, когда могу разделить чужое тело… но всегда находились те, кто готов был впустить меня в свои сердца и умы… Кровь единорога укрепила меня в последние недели… — Да, это отстой, — дерзко перебил Волдеморта мальчик. — Слушай, впускать этого тролля в замок было по-настоящему идиотским поступком, поэтому я решил поговорить с тобой о том, что мы должны сделать, чтобы убрать с дороги наши пророчества. Я знаю, что нам суждено встретиться в потрясающей эпической битве, но, как всегда говорит мой отец, «чтобы сражаться, нужны двое», а против меня у тебя нет ни единого шанса. Так что если ты готов немного смягчиться, перестань быть таким мудаком и убивать людей, а я, так уж и быть, оставлю тебя в покое. — Что? — прошипел Волдеморт. — Мама с папой сказали, что я не должен, знаешь ли, выпендриваться, пока я здесь, и я понимаю их точку зрения, к тому же мне и так весело, понимаешь? Знакомиться с новыми людьми, узнавать о том, как они живут и как жила моя семья в этом обществе, и всё такое. — Я тебя уничтожу, мальчишка, — прорычал Волдеморт. — Потом я верну себе собственное тело и… — Ты собирался использовать философский камень, который профессор Дамблдор якобы спрятал в той потайной комнате под подземельями? — спросил мальчик. — Что? — Волдеморт поперхнулся. — Как ты узнал об этом? — Дамби сказал, что никто не должен ходить на третий этаж, если только не хочет умереть ужасной смертью, — пожал плечами мальчик. — Я просто обязан был проверить, о какой опасности он говорил. Там есть дверь, которая едва запирается, трёхголовая псина, которая на первый взгляд ведёт себя злобно, но на самом деле просто большой щенок, жуткая лиана, которая пытается тебя схватить, несколько летающих ключей, гигантская шахматная доска с воинственными фигурами, ещё один тролль и логическая загадка с зачарованным огнём. Пройдя все испытания, вы окажетесь в пустой комнате с некой приподнятой платформой в середине, как будто туда что-то должны поставить, но для этого ещё слишком рано. Так что мне пришлось отправиться на поиски того, что прятал директор. Это оказался философский камень. Профессор Дамблдор хранил его в ящике стола в своей спальне, завернув в фиолетовый носок. — Вы утверждаете, что сделали всё это всего за два месяца? — Спросил Квиррелл с того места, где он стоял, отвернувшись от мальчика. — Я сделал это в первую ночь, перед тем как отправиться домой, профессор, — сказал мальчик, оглядывая лицо Волдеморта, чтобы поймать взгляд профессора защиты. — Не то чтобы это было трудно или что-то в этом роде. — Как только я заполучу камень… — сказал Волдеморт, прокручивая в голове планы. — Как только ты получишь камень, ты испытаешь крайнее разочарование, — сказал ребёнок Поттер. — Это подделка. — Что?! — прогремел Волдеморт. — Ну, называть его подделкой несправедливо. Это настоящий философский камень, вот только «настоящие философские камни» на самом деле не делают НИЧЕГО. Когда я впервые обнаружил его, мне стало интересно, удалось ли кому-нибудь на самом деле создать работающий камень, потом я нашёл записку от Николаса Фламеля, из которой узнал, что это всего лишь розыгрыш. — Что ты имеешь в виду? — Ник — Старейшина, он проворачивает эту аферу уже около шести сотен лет, — объяснил Поттер. — Он общается с моим двоюродным дедушкой Артуром, и они всегда смеются над глупыми волшебниками, которые верят, что какой-то камень может сделать то, что положено делать философскому камню. Его жена Перенель считает, что это жестокая шутка, но соглашается с ней, — мальчик подался вперёд и продолжил таким тоном, словно делился большим секретом. — Лично я считаю его придурком. Волдеморт моргнул. — Старейшины существуют? — Конечно, — кивнул мальчик. — Нас не так много, но мы настоящие. Покачав головой, Волдеморт сознательно проигнорировал тот факт, что мальчик назвал себя членом Секты Старейшин. — Это не имеет значения, я достану камень, а если он не поможет, я найду другой способ вернуть себе тело. — Тело — это всё, что тебе нужно? — спросил мальчик, жестикулируя левой рукой. — Ну на. Волдеморт споткнулся, внезапно обнаружив, что смотрит на мальчика с несколько иного ракурса. Квиррелл рухнул без сознания, и Волдеморт несколько секунд ошеломлённо смотрел вниз на тело, которое он раньше разделял, а затем перевëл взгляд на то, в котором он был теперь. Перед ним появилось мерцающее зеркало. Волдеморт стоял, разинув рот, рассматривая очень знакомое ему изображение. Он смотрел на своё собственное тело — тело, в котором он всё ещё видел себя, когда представлял себя в своём воображении. Тело, которым он владел до ритуалов, до жертвоприношений, до всего этого. Он смотрел на шестнадцатилетнего Тома Реддла. Как это было возможно? — Профессор Квиррелл будет в порядке через несколько минут, — сказал мальчик, возвращая зеркало туда, откуда оно взялось. — Я уверен, что это просто шок от того, что тебя так резко выдернули из него. Ну что, по рукам? Я возвращаю тебе твоё тело, а ты перестаëшь быть таким засранцем. Больше никаких убийств, хорошо? Прежде чем Волдеморт успел ответить, за спиной мальчика внезапно появился пожилой мужчина. — Гарри, — тихо сказал новоприбывший. — Дядя Морис? — спросил мальчик, слегка вздрогнув. — Что ты здесь делаешь? — Язык — это инструмент, молодой человек, инструмент, которым джентльмен пользуется умело и изящно. Этот человек вполне может быть гигантским анальным сфинктером, но утончённый мужчина никогда не употребляет такие выражения, чтобы указать на очевидное. Нам придётся обсудить язык, который ты использовал в присутствии юных леди из твоего класса. — Да, дядя Морис, простите, — пробормотал мальчик, опустив голову. Мужчина улыбнулся и взъерошил растрёпанные волосы мальчика. — Не переживай, Гарри, — он обратил своё внимание на разинувшего рот Волдеморта. — Итак, это тот, кого пророчества называют твоим противником, да? Человек по имени Морис подошёл к вновь воплотившемуся Тёмному Лорду. — Совет ведьм поручил мне следить за тем, как юный Гарри исполняет свои пророчества. Как он это сделает, — решать ему, и, честно говоря, я не согласен с тем, что он позволил тебе жить после всего, что ты сотворил. Однако выбор за ним, и я никогда не посмею перечить ему. Он предложил тебе шанс. Я бы посоветовал тебе ухватиться за него обеими своими жалкими ручонками, размахивающими палочкой, и держаться изо всех сил. — Он уничтожил меня! — Ответил Волдеморт, сам удивляясь тому, что говорит. — Кто сказал тебе такую чушь? — спросил Гарри. — Мне было меньше двух лет, что я мог сделать? — Это бабушка мальчика Клара расправилась с тобой, когда ты ему угрожал, — терпеливо объяснил Морис. — Учитывая, что она с тобой сделала, неудивительно, что ты ничего не помнишь. По правде говоря, ты должен быть благодарен моей свояченице за то, что это она помешала тебе причинить вред маленькому Гарри. Если бы моя дорогая жена увидела, как ты угрожаешь ребëнку, ты бы до сих пор расплачивался за это болью и ужасом. — Не мальчик? — спросил Волдеморт. — Но пророчество… — Пророчества, старина, пророчества. Их по крайней мере два, и настоящие, а не та белиберда, предложенная безработной шарлатанкой, которой ты поверил. Они говорят, что ты и он встретитесь друг с другом в битве. Учитывая, что наш Гарри — полностью реализованный Старейшина, а ты… — сказал мужчина тоном, полным презрения, — нет. В самый лучший день твоей жизни у тебя не будет ни единого шанса против него. Он проявляет гораздо больше милосердия, чем ты мог бы ожидать от любого другого члена нашей семьи. Ты попытался разрушить ложное пророчество, в которое поверил, напав на него прежде, чем он смог причинить тебе вред. Ты потерпел неудачу. Теперь юный Гарри пытается разрушить известные ему пророчества, предлагая тебе шанс уйти. Я бы посоветовал тебе воспользоваться им. Волдеморт тупо кивнул. Седовласый мужчина наклонился, чтобы оказаться лицом к лицу с Тёмным Лордом. — Зная, с чем столкнулся мой внучатый племянник, я провёл небольшое исследование о тебе, Том Реддл. Исторически сложилось так, что твоей первой реакцией на человека, которого ты не мог контролировать, было пойти за его семьёй. Я бы посоветовал тебе не совершать этой ошибки. Есть только один член семьи юного Гарри, который не в силах уничтожить тебя одним взглядом. Если тебе каким-то образом удастся причинить вред этому единственному уязвимому человеку, ты подвергнешься адским мукам. Будь умным маленьким волшебником и убегай. Мужчина повернулся, чтобы уйти, но затем остановился. — Я полагаю, у тебя есть последователи, запрет Гарри на убийства распространяется и на них. Ты заплатишь за их преступления своей кровью. Волдеморт наблюдал, как пожилой мужчина положил руку на плечо мальчика Поттера. — Ну всë, Гарри, нам пора. Слишком долго я не мучил твоего отца. — Да, дядя Морис, — радостно кивнул мальчик. — До свидания, мистер Волдеморт. Надеюсь, мы больше не увидимся. Вам лучше прихватить с собой профессора Квиррелла. Мальчик махнул рукой, и Волдеморт внезапно оказался где-то в другом месте, а Квиррелл по-прежнему лежал у его ног. Какая сила! Как эти люди могли обладать такой мощью? Волдеморту нужна была эта сила, он хотел быть таким же могущественным. Он должен был найти способ взять эту силу в свои руки… Тёмный Лорд пнул единственного оставшегося приспешника. — Поднимайся, Квиррелл. Нам нужно составить планы.