Cannibalization of the Apex

— Всë хорошо, — сказал Сугуру, когда еще один визг вырвался из горла Сатору — он и другое проклятие вылетели из класса в коридор в неистовстве когтей и зубов. — Ты можешь выйти, со мной ты будешь в безопасности. Несколько его сподручных проклятий вынесли из здания переломанные тела старшеклассников, вытащив их из шкафчиков, в которые их закинуло. Единственным человеком в здании был мальчик, вызвавший проклятие изначально. Оккотцу Юта посмотрел на него широкими, полными ужаса глазами. Где-то в здании его проклятие издало леденящий кровь крик. Сугуру никогда раньше не чувствовал, как кровь пульсирует у него в венах с таким возбуждением, как когда Сатору веселился с этим новым противником. Ему было сложно не улыбнуться, пока он убеждал мальчика: — Мы разберемся с этим. Оно больше никого не ранит. — Не делайте... — захлебнулся мальчик, его пальцы вцепились в ткань пиджака Сугуру. — Не делайте ей больно, она просто пытается защитить меня! Хохот Сатору сотряс стекла окон, пока Сугуру переваривал эти слова. — Интересно. — Не могу поверить, что ты не дал мне убить еë. — Ты драматизируешь. — Ты даже не забрал еë. — Парень не хотел, чтобы я этого делал. Я подумал, что это интересно. — Агхххх! С Сатору капало на пол их гостиной, создавая лужи на полу в восхитительном примере того, почему Сугуру больше нельзя было давать ему смотреть фильмы ужасов. Сугуру, сидя на диване, протянул руку, и Сатору взобрался по ней с пола на его колени и после этого перевоплотился. — Значит, ты послал его в школу? Гадость. — Он навис над Сугуру так близко, что они почти соприкасались лбами. — Ну же, они лучше знают, как помочь ему. Всë, что мы можем, это уничтожить его маленькую девушку. — Я хотел. — Подумай об этом так. Если бы тебе нужно было отделиться от меня, ты бы хотел освободиться с миром или быть съеденным другим проклятием? Сатору громко зарычал, прилипая к груди Сугуру, голубые глаза уставились на него с пластичной массы его тела. — Освободиться, наверное. — Правильно. Девочки будут тут через минуту, так что попытайся вести себя хорошо. — Им неважно будет! Как по сигналу в дверь зазвонили, и Сугуру поднялся, Сатору сполз с его колен на диван. Это был тернистый путь с Мимико и Нанако — тернистее, чем было с Сёко. Сёко была Сёко, в конце концов. Она легко пережила всë, поняла их двоих и их общий беспорядок, как никто не мог. Но Нанако и Мимико были просто двумя преданными маленькими девочками. Доверие, которое Сугуру создал, было непоправимо разорванно его собственной рукой. Оглядываясь назад, Сугуру понимал, почему отрезать себя от любого общества было плохой идеей. Но было сложно принимать обдуманные решения, когда вас сжигают на костре. Лучшее, что он мог сделать теперь, это попытаться вернуть им всë — встречами, походами за покупками и в кино. Они больше не были теми маленькими девочками, которые были рады просто заниматься его волосами. Он чувствовал себя ужасно от того, что пропустил, как они выросли. Он чувствовал благодарность, что сможет увидеть всю остальную их жизнь с чистым разумом и легким сердцем. К его удивлению, за дверью были не только Мимико и Нанако. — Хайбара, какой сюрприз, — сказал он, замечая, как он быстро оглядывает помещение на предмет присутствия Сатору, перед тем как загореться мальчишеской улыбкой в сторону Сугуру. Сатору, скорее всего, тоже заметил, увидел, почувствовал через Сугуру даже из гостиной. Кожа Сугуру стала тугой и зудящей, как затянувшийся стежок. — Извини за вторжение, Гето, надеюсь ты не против. — Мы хотели придти одни, но он настоял пойти с нами! — засопела Нанако, протопав в помещение. — Он ведет себя с нами как с детьми. — Мимико последовала за ней, кидая на Хайбару мрачный взгляд. — Это совсем не так! Я просто подумал, что раз мы идем в одну сторону... ииии они уже ушли, — простонал Хайбара, смотря, как Нанако и Мимико сворачивают в гостиную, почесывая затылок и встречаясь взглядом с Сугуру. — Извини, я знаю, что должен был позвонить, просто был сильно занят. Мне нужно поговорить с тобой об Оккотцу. Сугуру поднял бровь, шире раскрывая дверь. — Что ж, значит, проходи, посмотрим, чем я могу помочь. Это было горьким чувством, спорить о Юте со старейшинами. Спорить о том, что связь с проклятием Особого уровня не достаточная причина, чтобы казнить ребенка. Это было чем-то ностальгическим в худшем смысле. — Как у него дела? — Хайбара пообещал ему, что проследит, чтобы Юта поладил с другими первогодками. Сугуру немного тревожило, что он постучал в их дверь так скоро. — О, он в порядке, он в порядке. Он ладит со всеми. В основном он довольно тревожный, но ему становится лучше! Меня ничего особо не беспокоит, кроме… Рики, знаешь. Мы знаем процесс отцепления проклятия от него, но сейчас он всë еще сосуществует с ней. Я подумал, что у тебя бы получилось лучше, учитывая— Хайбара замолчал посреди предложения, когда они зашли в гостиную, и он наконец увидел Сатору на диване. — Хэй, Хайбара! Как дела? — сказал Сатору с абсолютно нормальными зубами и нормальным лицом. Он полностью обернулся в человеческую форму в их отсутствие, даже постарался превратить свою обычную порванную униформу в свитер и брюки, которые, Сугуру был уверен, он скопировал из его шкафа. Несмотря на отсутствие монструозности, улыбка Хайбары была напряженной, когда он кивнул Сатору. — Хорошо, прекрасно, не на что жаловаться. — Он посмеялся, и Сугуру заметил, как уголки губ Сатору совсем немного опустились. Хайбара делал всë, что мог, но он так и не справился с тем, как Сатору напал на него с той жаждой крови несколько лет назад. Напряжение в комнате доводило Сугуру. Его горло забилось от напряжения. Это были те шрамы, с которыми они должны были жить. Он собирался заговорить, чтобы прервать напряжение, когда Нанако врезалась в него, выбежав с кухни. Мимико лаконично увернулась, чтобы избежать столкновения. — Никаких рабочих разговоров, ты обещал! — Нанако обвиняюще ткнула в него пальцем. — Мы запланировали занятой день, так что вам лучше закончить с тем, что нужно, быстро! Сугуру мягко рассмеялся, оборачиваясь к Хайбаре и пожимая плечами. — Ты слышал еë, что именно тебе нужно? — Конечно-конечно, я не буду отнимать ваше время. Я просто думал... — Он вновь посмотрел на диван, где Сатору закончил свои уловки с нормальностью, чтобы ловить снеки, которые Мимико швыряла ему в пасть. — …так как ты и Сатору в довольно схожей ситуации, возможно тебе было бы проще научить его справляться с ней. Процесс идет довольно трудно, когда он так нервничает. — Ты хочешь, чтобы я был его наставником? — Если ты не против, то да. Сугуру задумался. Он никогда не видел себя наставником, учителем. Хотя до этого он долгое время не воспринимал себя вообще никак, кроме продолжения Сатору. Через призму звездной судьбы его существования будущее казалось туманным и идеально ясным одновременно. Наставничество Юты поменяло бы многое. Пока Юта так шатко контролировал проклятие, его не могли выпускать за барьеры школы. Сугуру и Сатору придется приходить к ним. Им придется задерживаться в школе дольше, чем когда они наносили короткие визиты Сёко и девочкам. Им придется снова работать в школе. Годами они удерживали свою связь со школой в лучшем случае слабой. Она ранила их, предала и затем попросила спасти. Работать на нее значило вновь обрести связь с ней. Это значило признать, что они были частью этого общества, а не просто одиночками на его окраине. Сугуру думал о том, чувствовал ли Юта себя так же одиноко, странно и чудовищно, как он сам в те первые месяцы, когда его связало с Сатору? — Сатору, ты слышал? — Он повернулся к дивану, где Нанако изо всех сил пыталась понять, смогут ли фильтры на камере телефона поймать не-существование Сатору. Тот покорно ей подыгрывал в этот раз. — Да, да, у нас появилась новая работа няньками, не так ли? — Сатору ухмыльнулся ему, ярко и остро. Голод лизнул губы Сугуру, кровь запузырилась в венах. Всë та же жажда закончить прерванную битву. — Что ж. — Сугуру повернулся к Хайбаре с улыбкой. — Вот твой ответ. Последний раз, когда они видели Юту, мальчик сидел, скрючившись под партой, пытаясь избежать бьющихся проклятий. Его глаза были огромными и беспокойными, лицо белым, трясущиеся пальцы цеплялись к руке Сугуру. После этого прошли недели. Недели, за которые его ввели в мир шаманов и класс Хайбары. Он не выглядел нисколько лучше сейчас. Те же сутулые плечи, его совершенно белая униформа сидела мешком, он цеплялся за катану как за собственную жизнь. Стоя рядом с Хайбарой и другими первогодками, он не мог выглядеть более не на своем месте. Они все посмотрели вверх, когда Сугуру сошел со своего летающего проклятого духа, Сатору лип к нему как свежая рана. Несмотря на все старания Сугуру уговорить его принять человеческую форму, Сатору остался извивающейся, кипящей массой, обвившейся вокруг его тела, шипящей и плюющейся в раздражении. Не то чтобы Сугуру его винил: двое из сегодняшних первогодок были подобраны будто бы специально, чтобы действовать им на нервы. Зенин Маки никогда не делала им ничего плохого, но Сугуру всë равно чувствовал, как что-то внутри плавилось от взгляда этих изучающих глаз. С тех пор, как Сатору умер, они оба не особо ладили с Зенинами. Это не было виной девочки, и Сугуру не слишком хорошо знал, чем занимается клан, чтобы винить семью, но связь все еще ощущалась. Факт того, что проклятая энергия Маки казалась такой же несуществующей, как и у Тодзи, не помогал. Но с Рикой было хуже. Физически она не присутствовала — хотя скоро это должно было измениться — но Сатору все еще смотрел, как стрелка компаса, прямо на Юту. Ее проклятая энергия перекрывала его так же, но одновременно совершенно отлично от того, как Сатору смешивался с Сугуру. Затмевая, не переплетаясь. Сатору бурлил из-за его плеча, скалясь на Юту. Сугуру приходилось плотно сжимать губы, чтобы не оскалиться самому. — Не волнуйся о нем, он немного капризный с дороги. — Он провел рукой по желеобразному телу Сатору, успокаивая себя, чтобы Сатору тоже успокоился. — Неплохой у тебя набор первогодок, Хайбара. Как дела, Панда? Остальные первогодки моментально запрокинули головы в сторону Панды, который поднял лапу в приветствии. Панду не смущало появление их бывших нянек на уроках. — Всë хорошо. Приятно видеть, что вы двое чуть больше выходите из своего панциря. — Я думаю, мы это заслужили, — пробормотал Сугуру, щипая Сатору за щеку, когда он перевоплотился достаточно, чтобы высунуть язык в сторону Панды. Хайбара хлопнул в ладоши, обращая внимание всех на себя. — Так! Гето, у тебя всë под контролем, верно? — сказал он, его глаза метались от Юты, который выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю, и Сатору, который, казалось, хотел на него броситься. — У нас все в порядке, — усмехнулся Сугуру, аккуратно подталкивая Сатору со своего плеча, давая ему разлиться на бетон и медленно собраться в более цельную форму. — Можно не задерживать остальных. — Верно, Оккотцу, не волнуйся. Гето очень способный семпай! Я уверен, ты многому научишься. — Хайбара хлопнул Юту по плечу — нервы у того явно были натянуты, как провода, мальчик чуть не упал от прикосновения, бросив на одноклассников взгляд оленя в свете фар автомобиля. Если Хайбара волновался, он этого не показал, но он кинул на Сугуру многозначительный взгляд, перед тем как развернуться и повести за собой остальной класс. Он никогда не был таким же сильным, как Сатору и Сугуру, не был таким же надежным, как Нанами или Сёко, но несмотря на это, Хайбара понимал людей. Если он верил, что Юта справится с занятиями в одиночку, Сугуру верил его оценке. Как только одноклассники ушли, глаза Юты моментально метнулись к Сугуру. Он кусал губы, руки побелели от того, как сильно он сжимал катану. Сатору уставился в ответ, затаившись рядом с Сугуру, прислоняясь к его ноге с ворчливой капризностью домашней кошки, что скорее всего сейчас было не очень профессионально. Это будет долгий день. — Я... он выглядит, как будто хочет сделать мне больно... — Юта затих, и Сугуру тяжело вздохнул, обхватив рукой липкую ткань униформы Сатору, пытаясь поставить его на ноги. Он добился только раздражённого щелчка острых зубов Сатору. — Не тебе. У твоего проклятия Особый уровень, а это его территория. Ты фактически объявляешь войну. — Я не— — Я знаю, я знаю. Он тоже знает. Скорее всего, он просто ведет себя, как идиот, — вздохнул Сугуру, зарываясь пальцами в волосы Сатору и почесывая, пока тот не зашипел и не взобрался по руке Сугуру назад ему на плечи, всë время мрачно глядя на Юту. — Не волнуйся об этом. Это хорошая практика для нас тоже, убедиться, что он может контролировать себя рядом с другим особым уровнем. Не то чтобы это сильно успокоило Юту. По сравнению с большим, извивающимся телом Рики, Сатору выглядел почти ручным в своей маленькой, более человеческой форме. Это не остановило его от того, чтобы начать зло комментировать сразу же, как Юта выпустил ее, с неровной хваткой, но устойчиво стоя на ногах, когда острые когти Рики легли ему на плечи. — О, иууу, и вы зовете это особым уровнем? Сугуру, Сугуру, теперь они зовут это особым уровнем. Я мог бы размазать ее, как муху. Она даже не стоит моего времени, ба, я бы просто дал тебе с этим разобраться. Невозможность вонзить в Рику когти действительно брала над ним верх — это было видно. Сугуру просто посчитал удачей, что Сатору вновь заговорил после своей изначальной обиженной позы. Рика рычала в ответ, но продолжала прикрывать плечи Юты, не желая покидать его, чтобы лезть к Сатору. Это имело смысл: Рика была рождена из любви и потребности в защите, нежелания отпускать. Сатору просто не имел для нее такого значения, как она для него. — Мерзость, это дыхание. И она еще и уродливая, Сугуру— Сугуру, я намного красивее, правда? Сугуру смерил его взглядом в ответ, и Сатору вытянул язык — ясный знак, что он не перестанет требовать внимания в ближайшее время. Даже если они были посреди занятия. Здесь ничего нельзя было сделать, так что Сугуру почесал его подбородок, давая Сатору растаять в чрезмерную волну мурчания, которое значило: «Мой шаман любит меня больше, чем твой шаман любит тебя». — Ты отлично справляешься. — Он вернул свое внимание к Юте, который цеплялся за свою катану так, будто ждал, что она загорится. — У тебя хорошая хватка. Можно расслабиться, не нужно быть таким напряженным. С таким сильным проклятием, как Рика, можно было только отвязывать его каждый раз понемногу. Хайбара, скорее всего, уже ему это объяснил и дал ему катану, чтобы помочь направлять проклятую энергию. Это было хорошей идеей, хорошим стартом. По крайней мере, Юта выглядел настроенным следовать этому плану до конца. Он очевидно любил ее — волновался о ней достаточно, чтобы любить, даже когда она пугала его. И она пугала его. Он нервничал — это было очевидно. Нервничал так же, как нервничал Сугуру, когда впервые ощутил Сатору в своей системе. Только Юта жил в ужасе годами, и этот ужас был очевиден по тому, как он дрожал и хныкал каждый раз, когда Рика опускала к нему голову — зубы в сантиметрах от его лица. Для Сугуру было очевидно, что она пытается скопировать то, как Сатору просил внимания, но для Юты каждое ее движение было потенциальной угрозой. Рика любила его, и он заботился о ней похожим образом. Если бы Сугуру мог унять его нервозность и изгнать ужас, они могли бы вырасти во внушительный дуэт. Во многом как он и Сатору. Маленькими шагами. — Не нужно делать ничего сложного сегодня, просто дай себе привыкнуть быть с ней вот так. Воспринимай её не только как проклятие. Она твой партнер; ты должен доверять ей, как собственной правой руке, — инструктировал он, наблюдая за стойкой мальчика и Рикой — тысячей острых рогов, зависшей над его трясущимися плечами. Сатору прыгал вверх-вниз, человек и уже нет. Он обнажил клыки в острой ухмылке, качнувшись вперед. — Соберись, чтобы мы потом смогли надрать тебе зад по всем правилам! — Уймись, Сатору, — предупредил Сугуру, но дрожащий смех Юты прервал предстоящий выговор. — Нет, всë в порядке. Всë... Годжо-сенсей помогает не воспринимать все так серьезно. Всплеск энергии подскочил в крови Сугуру ярко и позитивно, словно вспышка смеха, и ему не нужно было смотреть на Сатору, чтобы знать, что он весь просиял, как идиот. Годжо-сенсей. Он будет напоминать об этом неделями. В первый раз за день Сатору отделился от него, практически подпрыгивая к Юте, наполовину паря, наполовину шагая. Рика зарычала на это посягательство, но Сатору волшебным образом ее проигнорировал, и это было испытанием усердия для Юты, когда драка не началась сразу же, как Сатору хлопнул по его плечу ладонью. — Смотри, как он ко мне подмазывается. Что ж, хорошо, хорошо, думаю у меня нет выбора, я помогу. Всë ради драгоценного ученика, в конце концов. Похоже, Юта от природы умел справляться с проклятиями. — Что ты думаешь о них? — спросил Сугуру, когда они летели домой после первого занятия и мерцающее звездами тело распласталось на его коленях. Сатору надул губы, задумчиво урча, пока его глаза не замкнулись на Сугуру. — Я думал кое о чем все это время, кое-что важное. — О? И что же это может быть? — Как Рика может быть Королевой Проклятий, а Сукуна Королем Проклятий, а у меня нет никакого титула? Сугуру фыркнул, щипая Сатору, из-за чего тот взвизгнул и свернулся в клубок, раздраженно показывая ему язык. — Веди себя серьезней. — Я серьезно! Я мог бы размазать их обоих одновременно! Я заслуживаю титул! Сугуру, Сугуру, Сугуру, я заслуживаю титул! — Хорошо, хорошо. — Он прочесал пальцами его волосы, глядя, как остатки звезд мерцают на его пальцах. — Как бы ты хотел, чтобы тебя называли? — Бог Проклятий! — Большой прыжок от короля и королевы к богу. — В этом весь смысл, Сугуру, не нужно оставлять никому места быть лучше меня. — Предполагаю, ты прав. Хорошо, я добавлю это в документацию, — сказал он, поддерживая щеку Сатору в ладони, улыбаясь на то, как в ответ заизвивалась масса крови и темноты. — Даааааа. — Ты заметил что-нибудь ещё? — Он назвал меня Годжо-сенсеем! — Назвал. — Меня это обрадовало. — Я так и подумал. Сатору подарил ему еще одну яркую улыбку, перед тем как засопеть ему в живот, и Сугуру почувствовал тепло внутри себя. Они пытались избегать школу как только возможно, ради себя и вопреки всем остальным. Это помогло, в каком-то смысле. Это ухудшило все, в остальном. Это освободило их от жалости и осуждения, это тесно их скрепило. Но теперь Сатору крутился у него на коленях, счастливый и полный падающих звезд и пузырящихся новорожденных галактик, забирался вверх на плечи Сугуру, чтобы тесно вокруг него обернуться. Вынужденный быть с другими, но согретый этим. Он был прав. Это будет хорошо для них тоже. — И она вся такая: «Почему Юта проводит все время с этими стариканами», что меня оскорбляет тоже. «Почему он не проводит больше времени со мной, разве он меня не любит?» — сказал Сатору, легко избегая смертельного броска массивных когтей Рики. — Это правда то, что она говорит? — Голос Юты был напряженным, пока он всеми силами пытался донести до Рики свою волю не стирать Сатору в порошок. Провокация была следующим этапом в учебном плане Сугуру — и Сатору справлялся с этим отлично. Он легко танцевал между бросками Рики, рассыпаясь в облака и пыль, когда она была слишком близко, чтобы успеть увернуться. Ее это разъяряло только сильнее, и они двое оставляли дыры в тренировочной площадке с каждым почти-столкновением. Юте все еще не удавалось удерживать ее когти. Сатору был игривым, расслабленным, он кудахтал и подначивал ее, наполненный спокойствием и уверенностью, которые ему посылал Сугуру, и его собственной потребностью покрасоваться перед Ютой. Что-то острое все равно было у него в глубине, постоянный лязг зубов в ушах Сугуру. Он играл с ней, но его зубы все еще были длинными и острыми, и его когти все еще были выпущены, даже когда он их не использовал. Битва была управляемой, Сатору был расслаблен, но напряжение все равно пузырилось у него под кожей. — Я немного перефразировал, но в общем всë так. Эй, Юта, тебе нравятся Маки или Тоге? Она не уверена, кто из них был бы хуже. — Ч-что?! — пропищал Юта, его связь с Рикой разорвалась, когда катана стукнулась о землю. Рика издала чудовищный рык и сразу же бросилась к Сатору. Свирепая улыбка разрезала его лицо, когда он разорвал свою кожу, чтобы освободить галактику под ней. В мгновение ока его аморфное тело врезалось в ее изогнутые когти. Они врезались в тело Сатору, но не смогли удержать его, потому что он втянул их в себя, словно голодная черная дыра. За этим было удивительно наблюдать. Животная свирепость Рики против неудержимого разрушения существа Сатору. Сугуру не чувствовал ярости в нем, не сейчас. Только холодный голод, только потребность унизить и уничтожить противника, показывая, что он даже не старается. Так же легко, как он игрался, он стал венцом разрушения, в экстазе от того, что Рика дала ему возможность плохо себя вести. — Можешь остановить ее? — попросил Сугуру. Рика полоснула по глазам Сатору, и он завизжал от боли и ярости, и пальцы Сугуру инстинктивно сжались на плече Юты немного крепче, чем нужно. — Если не сможешь, я отзову Сатору, но для тебя важно знать, как удержать ее от драки. Он бы предпочел проверить это на Юте чуть позже, когда ему было бы спокойнее с Рикой. Но использовать возможность ситуации казалось умнее, чем подначить их подраться потом снова. — Я могу попробовать. — Юта вновь вцепился в свою катану, делая глубокий вдох, чтобы заземлиться. Каким-то образом он смог удержать стойку ровной несмотря на то, что его глаза были огромными, отчаянными от страха. И затем Сугуру почувствовал, как извивается и шипит нить их связи с Сатору, словно лесной пожар. Разрывающий перепонки рык разнесся эхом по площадке, когда Сатору утек сквозь когти Рики, как песок. Он подскочил с земли, меняясь в невозможную перекручивающуюся массу форм и размеров. Гремящая смесь звезд и зубов врезалась в тело Рики, разламывая его напополам. Рика издала смертельный крик, опрокидываясь и вгрызаясь в тело Сатору. Куски блестящей тьмы, на которые она начала рвать Сатору, были для Сугуру последней каплей. — Приготовься, они сейчас пойдут к нам, — сказал он. К чести Юты, мальчик не дрогнул от этой мысли, только перегруппировал стойку. Сугуру сконцентрировался на том, чтобы уцепиться за горящую прядь его связи с Сатору, чувствуя, как она тухнет в ярости, перед тем как он дал собственной холодной уверенности залить ее. — Сатору, достаточно, — сказал он, чувствуя отказ Сатору, чувствуя, как он кричит от гнева и разочарования. Подтверждая, что он услышал, он понял, но все равно настаивал на своих требованиях. Он не стал бы тянуть сильнее, если бы не пришлось, он знал, как сложно Сатору было отступить от драки с другим особым уровнем. Облегчение разлилось у него внутри, когда он почувствовал, что Сатору с нежеланием соглашается. Он оторвался от Рики и протек сквозь ее ребра. Стремительная волна темноты хлынула к Юте и Сугуру и затем обернулась в человеческую кожу. Его плечи были так напряжены, что Сугуру видел, как кости упираются в кожу совершенно не по человечески. Он все еще скалился на другое проклятие, но не двигался. Он послушал, даже сейчас. Рика не была такой. Она ринулась вслед за отступившим Сатору, ее когти всë еще блестели кровавыми звездами. Спина Сатору изогнулась, галактики забурлили. Сугуру приготовился выпустить его вновь, если Юта не сможет остановить Рику. И затем Юта вышел вперед перед ними, когти Рики остановились в полете, едва не вскрыв ему череп. Он дрожал от напряжения, хватка, которая выходила у Сугуру так легко, была для него все еще новой и незнакомой. Но всё же Рика остановилась. — Всë хорошо, Рика, всë в порядке. Ты можешь быть спокойна сейчас, — сказал Юта, тяжело сглатывая, но удерживая голос ровным. — Он больше не нападет, так что ты в безопасности. Я тоже в безопасности. Смотри, со мной все хорошо. Рика полоснула по земле, оскалившись на Сатору, который оскалился в ответ. Но никто из них не двинулся, запертые в напряжении проклятия и владельцы, в парном танце, решавшем, кто будет отдавать приказы. Какое-то время Рика всё ещё была на взводе, раздраженно рыча, но в итоге сдалась, свернувшись перед Ютой как расстроенный котенок. Сатору оскалился в последний раз, но кости под его кожей успокоились. Именно так, всë было кончено. Сатору не был полностью удовлетворен. У драки не было победителя, и он ненавидел то, что ему пришлось отступить. Он был темным беспорядком личности, перемешанной с грозовой тучей, но Сугуру хорошо знал, как с этим справляться. Он зарылся пальцами в волосы Сатору, аккуратно потянул его за плечо. Пришлось потянуть вновь, и Сатору раздраженно цокнул, перед тем как развернуться к Сугуру лицом. Через плечо Сатору он заметил, что Юта сидел на земле, массивная голова Рики у него в руках, и шептал ей что-то. Сатору был беспокоен, дергаясь и пытаясь развернуться каждый раз, когда Рика издавала звук. Сугуру понял, что начал тихо напевать, чтобы успокоить его, убеждая его, что всё в порядке, что он не дал бы ничему выйти из под контроля. — Шшш, — вздохнул он, проводя пальцами по шее Сатору, проверяя его пораненные глаза, с благодарностью находя, что ни один из них не был серьезно поврежден. — Помни, мы тут не чтобы драться. Мы тут, чтобы учить. Ты отлично справился, теперь ее можно отпустить. Сатору издал раздраженный звук, но прижался к руке Сугуру, когда тот положил ладонь ему на щеку. Его звездные зубы царапнули ладонь Сугуру, и он засмеялся, неспособный прекратить потакать ему. — Мы все знаем, что ты здесь сильнейший. Эти слова заставили закрытые глаза Сатору затрепетать на усыпанной звездами коже. Мягкое мурчание разошлось по его легким, обосновываясь в сердце Сугуру. — Кажется, будто для вас это так легко, — сказал Юта с площадки, всë еще держа Рику. Его дыхание было затрудненным, слишком быстрым и поверхностным, будто он только что пробежал марафон. — Ну, по сравнению с тобой, у меня больше десяти лет опыта, поэтому я бы не особо сравнивал. Больше впечатляет, что ты вообще смог еë остановить. Я не ожидал, что у тебя всë так легко выйдет. Тебе стоит гордиться. Скромная, но теплая улыбка появилась на губах Юты, он почесал затылок. — Наверное, если так об этом думать… C, с Годжо-сенсеем всë в порядке? — неуверенно спросил он, смотря, как Сатору прижался к груди Сугуру в какофонии тихого ворчания и свиста. — Он в норме, — рассмеялся Сугуру, выводя круги на лопатках Сатору. — Он просто требует много внимания, когда беспокоен после битвы. — О, — сказал Юта, перед тем как на его щеках появился румянец, и он быстро отвернулся, только чтобы быть встреченным Рикой, пытающийся бодать его грудь головой точно так же. — Годжо-сенсей совсем не такой, как другие проклятия, не так ли? — спросил Юта на одном из занятий, они двое сидели на периферии, наблюдая, как Сатору и Рика наворачивали круги на другой стороне площадки, демонстративно не бросаясь, чтобы выгрызть друг другу глотки. — У Рики тоже Особый уровень, но Годжо-сенсей… — Ведет себя более по-человечески? Юта кивнул, он задумчиво надул губы, наблюдая, как Рика промахивается мимо головы Сатору, хмурясь и концентрируясь на попытке успокоить ее с расстояния. Она посмотрела на него, издав громкий ворчливый звук, но спокойно вернулась в свой темп. Глаза Сугуру были замкнуты на Сатору, на его дерзкой улыбке и том, как он расхаживал перед Рикой. Он был в хорошем настроении сегодня, в человеческой форме, вместо постоянной крови и когтей. Похоже, игра в учителя хорошо на него влияла. — Да, я собираю проклятия годами, и я никогда не встречал что-то похожее на Сатору. Это понятно, на самом деле. Сатору был на голову выше остальных, когда был жив. Сильные шаманы создают сильные проклятия. Сатору был одним на миллион, поэтому его проклятие одно на миллион. Боль отозвалась в его сердце, как отзывалось всегда, когда эта определенная часть Сатору затрагивалась. Неважно, как много лет прошло; неважно, как много шуток и улыбок он получал от Сатору теперь — Сугуру никогда не мог стряхнуть тяжесть его трупа со своих рук. То, как его сияющие глаза опустели и помутнели. Раны на нем, как он лежал, словно вскрытая рыба, у всех на виду. То, как он воскрес, живой, но не по-настоящему. Все те маленькие части Сатору, которые он получил вновь, все те маленькие части, что были потеряны навсегда или искажены со временем. Тот Сатору, который был у него теперь; тот Сатору, с которым он разделил дом и свое сердце, не был тем же Сатору, в которого он влюбился, будучи подростком. Он пришел к миру с этим фактом очень давно, рана заросла, хоть и оставила шрам. Но такие разговоры посылали боль в зажившую рану на сердце, разорванном надвое. Юта смотрел на него, его глаза были усталыми, бессонными. Он стал намного сильнее со дня, когда их с Сатору послали за ним. Он больше не сутулился так сильно, больше не запинался на каждом слове. Когда он хотел что-то сказать, это обычно выходило ясно, без бормотания на половину фразы. Сугуру потребовалось столько времени, чтобы излечиться после смерти Сатору. Он был рад помочь кому-то залатать похожую рану. — Как… как Годжо-сенсей умер? — спросил Юта и моментально захлопнул рот, осознав, что сказал. Сугуру почувствовал, что сейчас задохнется. Он увидел, как Сатору прекратил подначивать Рику, и его глаза начали искать, что не так. Сугуру легко отмахнулся от него, его горло всë равно высохло, когда он заговорил. — Он был убит. — Слова были ядом на его языке, удушающий вес в его легких, который никогда его не покидал. — Он умер на задании — это должен был быть конец задания, они должны были быть в безопасности— Он погиб в битве. — Гето-сенсей, мне— — Кое-что важно учитывать, работая с проклятиями, — сказал Сугуру, обрывая извинения Юты и собственные бушующие эмоции. — То, как он умер, определило, каким проклятием он стал. Проклятия, даже такие сильные, как Сатору, обычно зацикливаются вокруг чего-то определенного. Места, феномена или просто чувства. Сатору погиб в битве, поэтому переродился, чтобы победить. Поэтому он такой... — он махнул в сторону Сатору, — воинственный. Он невероятно развитое проклятие, поэтому это не всë, что он есть, но он всë еще завязан на этом. На том, чтобы драться и побеждать и защищать то, что ему принадлежит. Это то, что делает его таким территориальным, из-за этого ему сложно ладить с другими проклятиями. Это было не всё, но то, что Сатору умирал, думая о нем, думая о том, что Сугуру в опасности, показалось ему слишком личным, чтобы поделиться. Сатору был территориальным и агрессивным, и Сугуру был его самой ценной территорией. Юта затих на какое-то время, уронив голову на руки. — Поэтому, в случае Рики… — Скорее всего, она выросла из любви, — сказал Сугуру, подперев лицо ладонью. — Любви и защиты. С этим должно быть легко работать; ты уже знаешь как. — Я знаю? — Когда ты знаешь мотивы проклятия, с ним проще работать. Я знаю, что Сатору хочет драться и побеждать, поэтому мне проще найти способы правильно ему помочь. Доверие очень важно. Ты не можешь бояться ее, и она должна полагаться на тебя. Проклятия не похожи на нас, у них нет морального компаса, они полагаются на тебя в том, что плохо, а что хорошо. Если бы меня тут не было, Сатору, скорее всего, вырезал бы пол школы в поисках хорошей драки, но я здесь. Я могу сказать ему, что это не лучшая идея, что мы вместо этого можем удовлетворить потребность, сражаясь с проклятиями. И он доверяет мне в том, как поступать, поэтому слушает, когда я что-то прошу. Ну, большую часть времени. — Он мягко засмеялся. — Но любовь… теперь это проклятие, на котором можно построить сильное партнерство. Ты любишь Рику? Юта вздрогнул, его пальцы цепко сжались на рукояти катаны. — Это… не совсем так. Больше нет, не по-настоящему. Я причина… Я причина, по которой она такая, это всë моя вина. — Он прикусил губу, перед тем как легко засмеяться. — Это странно. Она была со мной, годами, и только теперь, только теперь я чувствую будто… Я наконец-то начинаю понимать ее. Она умерла и она осталась, но… — Но не по-настоящему? — Она осталась собой, но не осталась собой. Это сбивает с толку. Это ощущается… ощущается ужасно. Это моя вина, и я все еще… это моя вина, и я все еще пугаюсь ее. Иногда я даже чувствую себя будто… — Он затих, помотав головой. — Я чувствую себя ужасно от того, что до сих пор не пытался ее понять. Я не знаю, как она всë еще может любить меня. Сугуру недолго смотрел на него, заталкивая назад воспоминания в своих легких, позабытое онемение в собственных пальцах. — Ты не плохой человек из-за того, что так себя чувствуешь, — сказал он наконец, кладя руку на плечо Юты и сжимая его. — Это— Я не хотел… ты даже не знал о существовании проклятий до недавнего времени, как ты мог не бояться? Мы не можем исправить ошибки, которые уже совершили. Мы можем только быть лучше в будущем. Теперь ты усердно работаешь, ты понимаешь ее теперь, ты прилагаешь старания. Это то, что действительно важно. Ты не можешь винить себя за то, что не мог контролировать. Ты не можешь винить себя за то, что не поступил лучше, когда не знал как. Юта шмыгнул носом, стирая влагу с глаз и кивая. — Я хочу, чтобы она была счастлива. Я не знаю, люблю ли я ее, как она любит меня, но я хочу, чтобы она была счастлива. Я хочу, чтобы она была в безопасности, под контролем, и чтобы она не ранила людей. Столько всего я мог бы сделать лучше, если бы знал… Теперь, когда я знаю как, я хочу убедиться, что она счастлива. Неважно, как. Сугуру взъерошил Юте волосы, ласково улыбаясь. — Значит, с этим тебе нужно двигаться вперед. Это то, на чем тебе нужно строить доверие. Если ты будешь работать над этим, я не сомневаюсь, что ты и Рика однажды станете такими же сильными, как Сатору и я. — Мне кажется, это преувеличение. — Юта застенчиво почесал затылок. — Я и Рика… мы не как вы и Годжо-сенсей, правда? Близко, но… но не по-настоящему. — Почему ты так считаешь? — Сугуру поднял одну бровь. Это было довольно проницательно, похоже, Юта замечал больше, чем показывал. — Со мной и Рикой, как мне объяснить, я не могу по-настоящему, я не могу по-настоящему слышать ее. Я имею в виду, я думаю, что понимаю, что могу слышать ее, видеть, что ей нужно, когда она показывает мне это правильно, но… с вами и Годжо-сенсеем, это всегда выглядит как будто вы читаете мысли друг друга. В смысле… Я и Рика… Я шаман, а она проклятье, но вы... — Он начал запинаться и замолчал, когда чуть не сказал лишнего. — Я и Сатору одно и то же, — легко закончил за него Сугуру. — Разными методами к одному результату. Я использовал свою технику, чтобы забрать Сатору, когда Рика была прикреплена к тебе извне. Ну, она прикреплена к твоему оружию сейчас, но ты понимаешь. Ты и Рика, вы никогда не станете точно такими же, как я и Сатору. Это не значит, что вы не можете понимать друг друга. Понимание это не чтение мыслей. Это время и любовь, и компромиссы. Понимать кого-то — значит желать для них лучшего. И у вас двоих уже это есть. Юта кивнул с задумчивым выражением лица. — Не поймите меня неправильно, но... Я рад, я рад, что мы не точно такие же, как вы. Я не хочу… Я не хочу оставлять Рику здесь. Это моя вина, что она такая, и я… Я просто хочу, чтобы она шла дальше, туда, куда души потом отправляются. Я не думаю, что для меня будет честно... превращать ее в это и затем просить остаться со мной, остаться чудовищем и сражаться с другими чудовищами… Рика не такая, как Годжо-сенсей. Она не вернулась, чтобы сражаться. Сугуру открыл рот, чтобы ответить, но был сразу же перебит Сатору, который бежал к ним. Рика следовала за ним по пятам. — Сугуру! Мне хватило работы няней, давай займемся чем-то еще. Сугуру улыбнулся, поднимаясь и хлопнув Юту по плечу, что, как он надеялся, было успокаивающе. — Ладно-ладно, давай продолжим. — Сатору, тебе бы хотелось пойти дальше? Сатору обернулся к нему с перил, на которые уселся. Чупа-чупс, который ему дала Сёко, громко хрустел в его зубах. Они взяли привычку приходить к ней после занятий с Ютой, и обычно спустя какое-то время к ним присоединялись Нанако и Мимико, когда они заканчивали доканывать Панду по поводу заданий, на которые посылали первогодок. Сëко ушла, чтобы сделать кофе, который они с Сугуру будут пить за сигаретами, и посмотреть, найдется ли горячий шоколад для Сатору. Они были одни, и вопрос горел, как фитиль у Сугуру в горле. Он цеплялся за то, чтобы держать Сатору рядом как можно дольше, но слова Юты заставили его почувствовать себя эгоистично. Держал ли он Сатору здесь, потому что сам Сатору этого хотел, или потому что этого желал Сугуру? Потому что Сугуру не мог отпустить. — Нет. Почему бы мне хотеть этого? — Сатору сказал это, будто это была самая простая вещь на свете, будто мысль о том, что он запер Сатору, не была камнем у Сугуру в животе. Легкий щелчок слетел с его губ, и он слез с перил на плечи Сугуру, легкий как воздух несмотря на свой размер. — Сугуру. Сугуру, Сугуру, Сугуру. Я хочу только всегда быть там, где ты. Сатору всегда делал всë таким легким и простым. Сугуру не смог не засмеяться, когда сжал в руке когти Сатору и прижался поцелуем к его зубчатым костяшкам. — Ты счастлив в этом мире, Сатору? — Счастливей всех! — Это действительно правда? — Ты бы знал, если б я лгал. В этом была простая правда. Ни больше, ни меньше. — Я всë время таскаю тебя повсюду. Ты не устаешь от этого? — Да не то чтобы. — Он тесно обернулся вокруг Сугуру, от его теплого тела ощущались уют и спокойствие. — Мне нравится охотиться на проклятия. И мне нравится путешествовать. И мне нравится делать туристические штуки и есть закуски с Сугуру. Мне даже нравится всë это с Ютой. Это весело. Но ты всë еще должен позволить мне оторваться с Рикой без игры в поддавки. Всего один раз! Пожалуйста, Сугуру, всего один раз, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, большое пожалуйста. — Он требовательно уткнулся в щеку Сугуру. Сугуру не смог не засмеяться, ероша его волосы. — Посмотрим. Если вы двое пообещаете не разыгрывать фильм про Годзиллу на площадке. Яга убьет меня, если я дам чему-то такому случиться. — Пфф, какая разница, скажи ему, что это хорошая учебная практика. Ты что-нибудь придумаешь, ты умный! Сугуру фыркнул, щелкнув Сатору по носу. Сатору засопел, уткнувшись ему в шею, бескостно повиснув на его плечах. — Тебе это подходит, знаешь? — Что? — Быть учителем. Я всегда думал, что ты закончишь им, из-за твоей вечной праведности. Абсолютная скука— Бу-э! — Сатору взвизгнул, когда Сугуру ущипнул его за щеку, высовывая язык и игриво покусывая его за руку. — Я не учитель, не по-настоящему. Я просто закрываю область, которую Хайбара не может. — Я всë равно думаю, что ты хорош в этом. — Ну, как скажешь. Между ними растянулась уютная тишина, пока Сатору догрызал свой чупа-чупс, палочку и всë остальное. — А ты хотел им стать? Ты бы стал им, если бы... — Он сгорбил плечи, не закончив предложение, но Сугуру хорошо знал, что он имел в виду. Если бы Сатору не умер и не сшил их будущее вместе, как в итоге получилось. — Я не знаю, я не думал об этом по-настоящему, — пробормотал он, даже когда воспоминания прошедших чувств смешались в нем. Черное, мутное отчаяние, кровь Сатору, пачкающая внутренний двор, безвольное тело Рико, когда его доставали из утробы проклятого духа, тонкие тени Нанако и Мимико, дрожащие за прутьями клетки. — Я не думаю, что очень для этого подхожу. — Смог бы он это выдержать? Прямой контакт с таким количеством страдающих детей. — Мне нравится то, чем мы занимаемся сейчас. — Делая вещи лучше на расстоянии. — А, это хорошо. Было бы отстойно, если бы ты не мог что-то делать из-за меня. Сугуру отказался говорить об этом, говорить о том, что было потеряно. Жизни их обоих на самом деле, в том или ином смысле. Вместо этого он обернул вокруг пальца прядь темноты, лившейся на лицо Сатору. — Как насчет тебя? Тебе, кажется, очень нравится, когда тебя зовут Годжо-сенсей. Сатору усмехнулся, прижимаясь к Сугуру еще сильнее и нежно покусывая его палец. — Ни за что, ни за что, я ненавижу быть нянькой! Это просто приятно, знаешь, это приятно. Я чувствую себя как... понимаешь? Больше как личность, меньше как монстр. Сугуру знал. Из всех балансов, которых требовало их новое существование, это было сложнее всего. Быть с другими, получать от других хорошее отношение, это помогало Сатору сохранять чувство самого себя. Но это была игра с подставными костями. Одни люди могли видеть что-то кроме клыков — другие нет. Сугуру не хотел доставлять Сатору еще больше страданий, но полный отказ от общества тоже не был верным выбором. Он хотел, чтобы его было достаточно, но он почти не считался отдельным человеком больше. Он и Сатору были одним и тем же, два существа с одним сердцем. Играть в эти кости казалось опасным, но в конце концов это было то, что им нужно, что нужно Сатору. — Я знаю, что ты имеешь в виду. Я правда рад, что ты счастлив здесь, Сатору. — О чем вы тут, два идиота, разговариваете? — сказала Сёко из-за его спины, и Сатору с зубастой улыбкой боднул голову Сугуру своей. Она отдала им кружки, фыркнув, когда Сатору умудрился моментально обжечь себе язык. Но ее глаза были на Сугуру, одна бровь немного приподнята. Вопрос, беспокойство. Сугуру поднес кружку с кофе к губам, делая маленький глоток. — Ничего особенного. Мы просто говорили о том, что очень приятно снова быть здесь.