The Baddest

      – Я хотел кое о чем поговорить с вами… – старшеклассник стрельнул быстрым взглядом сначала на своего собеседника, а потом в пол, густо краснея отчего-то. В классе, где они стояли, больше никого не было: кабинет был прибран и проветривался – окна были открыты нараспашку. – Это очень важная и волнительная для меня тема, и с ней я могу довериться только вам, потому что из всех учителей вы понимаете учеников лучше всего. И для м-меня вы особенный, Ренгоку-сенсей…       – Я польщен слышать такое в свой адрес от одного из лучших учеников, Камадо, – лучезарно улыбнулся ему мужчина, и у Тандзиро при виде его улыбки сердце запнулось, сбиваясь с нормального ритма. Ему в принципе было трудно находиться рядом с этим человеком в спокойном состоянии – увлекательные уроки истории превращались в простое разглядывание подтянутых ягодиц Ренгоку-сенсея, его крепких бедер и ровной спины. И сейчас отвлечься от навязчивых мыслей парню было сложно: он смотрел на расстегнутые верхние пуговицы его белой рубашки, моля неизвестно какие силы, чтобы ткань разошлась в стороны и открыла его взору гораздо больше. – Так о чем ты хотел поговорить со мной? Я внимательно тебя слушаю!       – Дело в том, что мне кое-кто нравится, – краснея и неловко переминаясь с ноги на ногу, произнес Тандзиро и поднял взгляд на слушавшего его учителя. – Мне очень трудно совладать с собой в присутствии этого человека: сердце стучит как бешеное! Он очень умный, веселый и красивый. Н-но нам нельзя быть вместе: он намного старше меня и… тоже мужчина… И еще…       – С чего ты взял, что вам с ним нельзя быть вместе, а, мальчик мой? – теплая, чуть вспотевшая ладонь Ренгоку-сенсея накрыла его руку, а взгляд с интересом впился в красное от смущения лицо старшеклассника, и Тандзиро забыл, как правильно сделать вздох. Учитель смотрел на него так проникновенно, как будто бы глазами спрашивал что-то еще – сердце у парнишки от волнения уже билось где-то в горле, а ноги с трудом стояли на земле.       – Н-но он мой сенсей… Как мн-мне быть с этим?       – Может, тебе стоит встретиться с ним вне школы, Камадо, мальчик мой? – поднявшись со своего места, мужчина медленно обошел стол и остановился напротив сидящего на стуле парня, склоняясь к нему. Спокойное лицо Ренгоку было невероятно близко к его собственному, и Тандзиро невольно принялся кусать губы, желая податься вперед и преодолеть разделяющие их никчемные сантиметры расстояния. Но что-то внутри все равно останавливало его – школьные стены или школьная форма, он не знал точно. – В школе, ты совершенно прав, вы учитель и ученик. Но вот вне ее… Что думаешь, ты принял бы предложение посетить его дом?       – Д-да… – как загипнотизированный, продолжая переводить восхищенный взгляд с чужих губ на большие глаза перед собой, с придыханием ответил школьник. На его слова Ренгоку усмехнулся, а потом, выпрямив спину, снова вернулся к своему рабочему месту и, взяв первый попавшийся листок и ручку, начал аккуратным почерком выводить цифры и иероглифы. Тандзиро, который все еще не мог убедить себя в реальности происходящего, вытягивал шею, чтобы хотя бы краем глаза увидеть, что пишет предмет его обожания. Однако мужчина практически тут же с усмешкой глянул на него, свернул листок вдвое и протянул его потупившему взгляд ученику.       – Вот, – с улыбкой заговорил он снова, – это мой телефон и адрес, Камадо. Сегодня в половину седьмого я встречу тебя на станции. Предупреди родных, что останешься у своего друга. Мы договорились, мальчик мой?       – Да, Ренгоку-сенсей!       Без десяти семь Ренгоку уже открывал перед ним дверь в свою квартиру, запуская внутрь. Тандзиро на деревянных ногах переступил через порог, чувствуя, что с каждым вздохом кислород перестает насыщать его тело – голова начинала кружиться от происходящего. В это до сих пор было трудно поверить, но он ехал на машине Ренгоку-сенсея, ехал к нему домой, а теперь еще и стоял в прихожей его квартиры. Мальчишка даже боялся думать о чем-то или как-то осмысливать эту ситуацию – было страшно представить, что он вдруг проснется в своей постели, а это окажется лишь очередным его сном. Но пока все выглядело вполне реально.       – Проходи, раздевайся, Камадо, – гостеприимно пригласил его Ренгоку, и мальчик поторопился сбросить с плеча сумку и начал стягивать обувь. Он с интересом оглядывал помещение и уже хотел идти следом за мужчиной, но тот, обернувшись к нему и осмотрев с ног до головы, лишь недоуменно поднял густые брови. – Я сказал тебе раздеваться, мальчик мой. Ты не слышал?       – А… – на этих его словах старшеклассник впал в ступор. Они молча глядели в глаза друг другу около минуты, прежде чем Тандзиро трясущимися руками принялся стаскивать с себя большой легкий свитер крупной вязки и старые джинсы. Он думал, что когда будет достаточно, Ренгоку-сенсей остановит его, однако тот почему-то не торопился этого делать. Казалось, пока Тандзиро стягивал с себя одежду, прошла целая вечность. Перед тем как снять нижнее белье, парень поднял виновато-вопросительный взгляд на своего оппонента: Ренгоку продолжал спокойно глядеть на него, ожидая, пока ученик останется полностью обнаженным перед ним. Наконец черно-зеленые боксеры были оставлены скромно лежать на полу, а старшеклассник стыдливо прикрыл пах ладошками, стараясь скрыть тот факт, как именно его тело отреагировало на своеобразную просьбу Ренгоку-сенсея. – Эм… я-я закончил, Ренгоку-сенсе…       – Не нужно таких формальностей, сейчас мы не в школе: не добавляй «учитель» или вовсе зови меня по имени – как тебе удобно. И будь добр, Камадо, опустись на колени, – бегло опалив его обнаженное тело своим внимательным взглядом, Ренгоку подошел к комоду, на котором лежали ключи, какие-то бумаги и осенние кожаные перчатки, открыл шкафчик, начиная что-то искать там. Дрожащий Тандзиро, понимая, что сердце в груди вот-вот разорвется, послушно опустился на пол, не смотря на мужчину. Когда Ренгоку приглашал его к себе, старшеклассник даже думать не мог, что ситуация примет такой оборот – Камадо хвалил себя за то, что тщательно намылся дома, приведя свое тело в порядок. Вот хлопнул задвинутый ящик шкафа, Кёджуро подошел к мальчику со спины, и его теплые руки коснулись кожи на шее. Послышалось какое-то звяканье, после чего у Тандзиро по всему телу побежали стремительные мурашки. – Ну вот, теперь все как надо!       – Ре… – договорить старшекласснику не удалось – широкая кожаная полоска на мгновенье натянулась у него на горле, отчего голос дрогнул. Камадо даже понять ничего не успел, когда на его шее оказался застегнут толстый кожаный ошейник. Довольный Ренгоку обошел его, счастливо улыбаясь результату своих манипуляций, и, нагнувшись к нему, пристигнул к вшитому кольцу на ошейнике карабин с поводком. – Чт-что это, Ренгоку-сан?..       – Как что? Ошейник, конечно же! Хозяин должен держать своего питомца на поводке, – довольная улыбка с его лица вдруг исчезла, и он выпрямился, посмотрев на Тандзиро сверху вниз. – Ты мой питомец, Камадо. Я давно мечтаю взять тебя на поводок и сказать «к ноге». Ну что, насколько же ты послушный, мальчик мой? – его рука резко натянула поводок, заставляя ошарашенного мальчишку опереться в пол ладонями и вытянуть шею.       – Ре-Ренгоку-сан!..       – Идем на кухню. Хорошему хозяину пора покормить своего питомца, – мужчина пошел дальше по коридору, дергая ошейник, и стоявшему на четвереньках, дрожащему от испуга и возбуждения Тандзиро пришлось ползти за ним по прохладному полу, невольно виляя бедрами.       Камадо Тандзиро очень мало знал о сексуальных отношениях – он был слишком правильным и принципиальным, чтобы ввести в поисковую строку браузера какое-нибудь непотребство и увидеть все воочию. Поэтому сейчас, пристроившись на полу между раздвинутых ног сидящего на стуле Ренгоку, он, погрузив в рот чужой член, неумело сосал его, шумно дыша через нос. Хочет он это делать или нет, мало заботило расслабленного и пристально смотрящего на него Кёджуро. Мужчина все еще крепко держал в руках поводок и вдобавок к этому властной рукой направлял движения головы мальчика. Сидеть на полу было холодно, а потому старшеклассник поджимал ноги под себя, пятками упираясь в свои ягодицы. От редких комментариев Ренгоку у Камадо бежали мурашки по коже – возбужденный член требовал прикоснуться к себе. И видевший состояние мальчишки Кёджуро только удовлетворенно улыбался, натягивая поводок сильнее.       – Если будешь сосать активнее, мальчик мой, я как следует займусь тобой после, – низким, хриплым от возбуждения голосом проговорил мужчина, приподнимая бедра, чтобы погрузить свое естество глубже в горячий рот школьника. У Тандзиро жгуче краснели скулы, влажные губы скользили по стволу члена, щеки впали, а взгляд был такой жалобный, что хотелось вытащить член из его рта и заласкать парнишку до головокружения. Однако желание толкаться в его горло глубже и резче, шлепать по щекам и иногда зажимать ему нос пальцами, чтобы не мог дышать и с громким чвоканьем выпускал орган изо рта, было сильнее. – Ну же, Камадо, соси его так, словно пытаешься поцеловать кого-то взасос.       – Но я-я н-не умею ц-целоваться в-взасос!.. – слегка отстранившись от влажной головки, робко произнес школьник, но сразу же вновь насадился ртом на все еще стоящий колом член, так как брови Ренгоку недовольно сошлись на переносице, как только Тандзиро отвлекся от своего дела. Словно стараясь извиниться перед ним и загладить вину за свое неподобающие поведение, парнишка принялся сосать сильнее, изо всех сил работая онемевшим языком, сжимая губы вокруг ствола плотнее. От этого сводило все лицо. Однако цель оказалась достигнута, и Кёджуро одобрительно погладил его по голове.       – Значит, ты никогда не целовался? – довольно промурлыкал мужчина и склонил голову набок, любуясь красным от напряжения лицом парня. Камадо постарался ему кивнуть, насколько это было возможно в его положении. И улыбка на губах Ренгоку стала шире. – Надо же! Выходит, губы, которые до этого никто даже не целовал, сейчас делают мне минет? Похвально! Я должен щедро отблагодарить тебя за такой подарок, мальчик мой! Ты уж прими мою благодарность, Камадо. И чтоб ни капли мимо!       Кёджуро привстал со стула и, не позволяя ему выпустить свой возбужденный орган изо рта, двинулся вперед, вынуждая мальчика отклониться назад. Они распластались на кухне прямо на полу. У Тандзиро дрожал пресс, болели голени в этой позе: Ренгоку заставил его лечь на спину из положения, в котором он сидел, а сам принял упор лежа от пола, расставив колени по обе стороны от головы школьника, практически ложась ему на лицо. В такой позе деться куда-то или отпрянуть от толкающегося в самое горло члена было невозможно. И Камадо, не имея сил сопротивляться, схватился за его бедра, послушно стараясь заглотить еще глубже. От того, как его пальцы крепко вцепились в Ренгоку, у мужчины по хребту побежали мурашки – настолько откровенная поза, в которой он попросту трахал мальчишку в рот, подливала масла в огонь. Кёджуро излился ему в горло, толкнувшись вперед несколько раз и выдохнув с хриплым стоном. Освобождать Тандзиро из-под себя он не спешил, шепотом приговаривая что-то вроде «глотай, глотай все».       Затем он грубо имел мальчика в своей спальне, поставив того на четвереньки, спиной к себе, и сжимая бедра до синяков. Каждый болезненный стон только заводил Ренгоку сильнее, и он уже чуть ли не рычал от возбуждения. Пальцы Камадо крепко сжимали простыни, руки дрожали – хотелось упасть на постель лицом, но все тот же кожаный ошейник не давал лишний раз даже опустить голову, вынуждая только запрокидывать ее. Настойчивые губы оставляли поцелуи в районе лопаток, на плечах и шее, горячие ладони гладили его по спине, пальцы надавливали на позвонки, потом снова спускались на бедра и ягодицы, с силой впиваясь в них.       – Как тебе это, Камадо, мальчик мой?.. – шептал мужчина, полностью отдаваясь этим ощущениям, в удовольствии запрокидывая голову, чувствуя, как мышцы чужого ануса сжимаются вокруг его члена. Он сам в голос стонал, вторя громким вскрикам Тандзиро. – Каждый урок, глядя на тебя, я хотел вытащить ремень из брюк и хорошенько выпороть тебя при всех! Взять тебя прямо в классе и иметь, пока под нами не сломается стол! Камадо, ты счастлив ощущать меня внутри?       – Д-да-ах!.. Ренгоку-сан, я хочу за-заниматься этим с вами прямо… ммм! Прямо в классе!.. – после его слов Ренгоку снова прижался к его спине крепкой, влажной от пота грудью, начиная оставлять на покрасневшей коже новые засосы и укусы. – Я х-хочу, чтобы в-вы всегда водили меня на поводке! А-ах!..       – Это будет проблематично, мальчик мой, но я обещаю что-нибудь придумать! А пока прими еще один залп! Я снова кончу в тебя, Камадо! – и, вытащив член из горячего нутра, мужчина вновь с разгону вогнал его туда, начиная в сумасшедшем темпе притягивать мальчишку за бедра к себе, не жалея, долбя его изнутри. Его голос, сходящий на хрип, действовал на старшеклассника возбуждающе: Тандзиро зажимал Ренгоку в себе, дрожа всем телом и стараясь двигать бедрами ему в такт, сделать проникновение более глубоким и чувственным.       – Еще! Еще! Сильнее, Ренго… А-а!.. – он громко и протяжно застонал, отчего у Кёджуро помутилось в глазах от наслаждения, а в ушах зашумело. Свело все мышцы живота, мужчина напряг подтянутые ягодицы, бедрами вжимаясь в мальчика, судорожно дергаясь, спуская внутрь податливого Камадо все, что было. Тот под ним изворачивался, как будто бы стараясь слезть с толстого, извергающего прямо в него горячую сперму члена, и тоже дергался в оргазменных судорогах. Удовольствие выворачивало его, заставляя кричать, позабыв обо всем на свете. Запачканное собственным семенем постельное белье на кровати любимого Ренгоку-сана его больше не волновало – он был готов вручную стирать его хоть каждый день, если бы мужчина имел его так постоянно.       Тандзиро наконец-то упал на постель, чувствуя, как обмякший член покинул его тело – Кёджуро лег рядом с ним на живот, изнуренно положив на него свою руку, проведя ладонью от лопаток до ложбинки между ягодиц. Тело все еще мелко потряхивало от пережитого оргазма, и парнишка влюбленными глазами смотрел на вспотевшего и растрепанного Ренгоку, лежащего рядом. Тот тоже не отводил от него томного взгляда, однако в глазах все еще плескались какой-то голод и неудовлетворение.       – Перемена десять минут, Камадо, – устало проговорил мужчина, шлепнув старшеклассника по ягодицам, – а потом еще шесть уроков. Ты научишься вести себя и получишь много новых полезных навыков. И учти: за проступки последует наказание.       В классе в разнобой раздавалось только скрябание ручек и карандашей. Окна были плотно закрыты, звуки улицы отрезаны, чтобы не мешать школьникам решению заданий контрольной по истории. Не сказать, чтобы она была очень уж сложной, однако заставить голову хорошенько поработать пришлось. Сидящий над оставленными на конец сложными заданиями Зенитсу неожиданно нервно положил ручку на стол и выпрямил спину, оглядев весь класс. Никто не вел себя подозрительно, и мобильных видно не было. Ренгоку-сесней, увлеченный своей работой, делал какие-то пометки красной ручкой. Тем не менее какой-то тихий звук, похожий на низкое жужжание какого-то жука-переростка, раздавался откуда-то.       – Эй! Тандзиро! – шепотом позвал Зенитсу сидящего справа за соседней партой друга, низко наклоняясь и прячась за спиной впереди сидящего, чтобы учитель не мог заметить его. Красный отчего-то Камадо, держащий руки под столом между ног, медленно обернулся к нему. – Я не могу решить семнадцатое задание! Мне дико мешает какой-то странный звук! Вот этот! Ты слышишь? Я хорошо слышу!       – Н-нет, Зенитсу… Я ничего такого не слышу, – заломив брови и опустив смущенный взгляд в парту, тихо ответил ему парень, поерзав на стуле. Удивленный его реакцией Агацума хотел сказать что-то еще, но голос учителя заставил его выпрямиться и замереть как штык.       – Агацума, что-то случилось? – отвлекшийся от своих дел Кёджуро и вдобавок ко всему весь класс смотрели на блондина.       – И-извините, Ренгоку-сенсей! Я не спрашивал у Тандзиро ответы на задания! Просто я слышу какой-то странный жужжащий звук, и мне это мешает!       – Да? Странно, я ничего не слышу. Но это не повод отвлекаться от контрольной! Постарайся сосредоточиться на заданиях, Агацума! И не отвлекай Камадо!       – Да! Простите!       Притихший Зенитсу снова согнулся над своим листом с заданиями, смущенный привлеченным вниманием, а Ренгоку перевел взгляд на сидящего за соседней партой Тандзиро. Довольная улыбка сама невольно пробралась на лицо мужчины: мальчик был красным, словно в лихорадочном жару, его трясло, вдобавок он зачем-то зажимал обе ладони между бедер, словно хотел попроситься в уборную. Попытавшись спрятать улыбку на губах, Кёджуро наклонился к своему дипломату, ставя его на колени и начиная аккуратно что-то в нем искать. Вытащив оттуда тонкий пластмассовый пульт с восьмью кнопками, он, зажав одну из них, вновь перевел любопытный взгляд на Тандзиро. Того в этот момент словно подкинуло на месте – парень сжался, склонившись над столом еще ниже, чтобы спрятать свое горящее лицо. Теперь тихий жужжащий звук был настолько очевиден, что Ренгоку в полной тишине класса прекрасно слышал его со своего места. Агацума вновь отвлекся от контрольной, начиная ворочать головой из стороны в сторону, и не только он: странное жужжание теперь интересовало и других учеников. Камадо, которого било крупной дрожью, резко поднял руку, а потом подскочил с места, жалобно уставившись на якобы изумленного учителя.       – Ренгоку-сенсей! М-можно мне выйти – я чувствую себя нехорошо! – громче, чем можно было, заявил парнишка и бросился к выходу, не дожидаясь разрешения. Однако он даже не успел закрыть за собой дверь, как Кёджуро поднялся со своего места, сунув пульт в карман брюк и обратившись к классу.       – Ученику плохо! Я сопровожу Камадо в медицинский кабинет! Продолжайте решать контрольные задания! – и мужчина вышел, закрыв за собой дверь. Из класса тут же ожидаемо раздались громкие перешептывания и какая-то суматоха. Беззлобно усмехнувшись наивности учеников, полагающих, что он не узнает о списываниях, Ренгоку направился вдоль по коридору, в сторону уборных, вытащив из кармана пульт и играючи вертя его в руках. «На последней скорости этот слишком громкий, – думал он, улыбаясь самому себе. – А все-таки Камадо долго держался! В следующий раз нужно вставить в него игрушку большего размера».