The Baddest

      – Ты закроешь смену сегодня? Меня Узуи-сан уже ждет у входа: не хочу, чтобы он мерз еще полчаса. Пожааалуйста! – сложив руки в умоляющем жесте, блондин склонился в поклоне, на что Кайгаку только обреченно вздохнул. В помещении кроме них двоих больше никого не было, до конца рабочего дня оставалось всего ничего. Причина Зенитсу уйти с работы пораньше ему, мягко говоря, не казалась весомой, главным образом потому что он терпеть не мог этого «Узуи-сана», однако парень лениво кивнул на это просьбу, обозначая свое согласие. И Агацума чуть ли обрадованно не взвизгнул, засуетившись, не зная, что следует сделать в первую очередь: обнять друга или пойти одеваться. – Ты лучший, Кай-сан!       – Иди уже, пока я добрый. А то твой жеребец отморозит свои шары, и подкатывать к тебе будет не на чем, – дразняще высунул язык чернобровый парнишка, ловя в шутку осуждающий взгляд выбегающего из-за барной стойки Зенитсу.       – Он уже подкатил, ему больше не нужно этого делать – я целиком и полностью принадлежу Узуи-сану!       – Уволь меня от подробностей! Знать ничего не хочу о том, что касается этого позера! Проваливай давай, пока я не передумал.       – И тебе всего хорошего!       Ассиметрично висящие трубки поющего ветра звякнули от раскрывшейся двери, и парень выдохнул, закрепив бокал, который он протирал, над стойкой. И как Зенитсу умудрился сойтись с таким непонятным и мутным кадром? Кайгаку потребовался один только взгляд на этого типа, чтобы понять, что тот из себя представляет. «Напыщенный индюк, расфуфыренный петушара!» – резюмировал юноша для самого себя, увидев однажды, как этот самый Узуи-сан целует Агацуму прямо посредине улице. Но ради лучшего друга свое мнение можно было и запихнуть куда подальше – лишь бы Зенитсу был счастлив с этим почти двухметровым стихийным бедствием.       Из мыслей юношу выдернул все тот же самый, уже осточертевший ему за время работы звон металлических трубочек. В этот момент Кайгаку убирал шейкер, а потому вошедшего не видел, однако почему-то ни секунды не сомневался, что это вернулся его друг.       – Ну что забыл-то? Кто-то вроде не хотел морозить своего ненаглядного, – сразу же начал язвить парень, а потом, не услышав никакого ответа на свои подколы, вынырнул из-за барной стойки и испуганно прикусил себе язык от неожиданности. В помещение, находящееся в интимном полумраке, вошел высокий мужчина в пальто, впуская сюда с улицы морозный воздух и на ходу снимая кожаные перчатки. – Эт-это вы? Мы скоро закрываемся, поэтому…       – Меня это мало волнует. Я приехал за тобой, – бескомпромиссно заявил вошедший, равнодушно оглядывая помещение, убеждаясь, что других посетителей здесь нет. От сказанного у Кайгаку по телу толпами побежали мурашки, а пальцы крепче впились в поверхность столешницы. Уже от звуков этого голоса ему хотелось осесть на пол, растечься лужицей и быть противным самому себе за такую реакцию. Ведь он терял жалкие остатки своей раздавленной этим человеком гордости.       – Увы, после работы я еду домой – мне целую неделю выносили мозг на уроках, хочу выспаться…       – После работы ты едешь ко мне домой, – перебил его мужчина и спокойно сел перед ним за барную стойку. Когда он говорил таким тоном, возражать было опасно. И даже Кайгаку со своим непростым характером боялся сказать ему что-то поперек. Однако свое собственное подчиненное положение угнетало его свободолюбивую натуру.       – Хватит обращаться со мной как со своей личной вещью, Цугикуни-сан! Говорю же, я собираюсь ехать домой! И я сам буду решать, как поступить!       – Когда ты решал самостоятельно в прошлые выходные, ты заблевал полы в моей квартире, а на следующее утро я был вынужден отпаивать тебя таблетками.       – Э-это не имеет значения! – щеки юноши пошли красными пятнами, а язык начал заплетаться от волнения. – Вы воспользовались тем, что я был пьян!       – Ты явно был не против всего произошедшего. Или мне стоит напомнить тебе, как ты залез мне на колени на глазах у всех посетителей в баре?       – Но я не тащил вас в постель! Я вообще несовершеннолетний! Вы в курсе, что это преступление?       – Ты будешь рассказывать мне о преступлениях? Не забывай, кто я. Ты работаешь здесь без оформления, твой начальник нанимает на работу в бар несовершеннолетних – и это только начало. При желании я могу найти ворох оснований для провер…       – Все, я понял! Вы играете роль плохого копа!       – «Коп» – нет. Мой непутевый брат «коп». А я прокурор – не нужно путать. Я жду тебя в машине. Если уйдешь через запасной выход, в понедельник в вашем заведении будет осуществляться проверка под каким угодно предлогом, – сказав это, мужчина поднялся на ноги и, ни разу не посмотрев на возмущенного парнишку, направился к выходу. Желание запустить ему в затылок бокалом, а лучше уж сразу бутылкой на мгновенье вспыхнуло внутри Кайгаку, однако он сдержал свои порывы гнева, постаравшись выдохнуть со спокойствием и сосчитать мысленно до десяти. Юноша хорошо понимал: в происходящем по большей части виноват он сам и его неосторожность.       Очень тесно с этим человеком он познакомился на прошедших выходных, проснувшись в жутком похмелье в его квартире. К их общению не было никаких предпосылок: Мичикатсу Цугикуни был обычным посетителем бара, неразговорчивым, угрюмым и вообще непохожим на того, кто имеет обыкновение проводить ночи в компании милых старшеклассников. Хотя эпитетом «милый» Кайгаку вряд ли бы мог характеризовать самого себя, однако тем не менее. Мичикатсу был чопорным старшим прокурором города – человеком далеко не последним в префектуре. А тут такой интересный факт в биографии. «Мне бы его так пугать, как он меня! Чертов шантажист!» – ругался Кайгаку, презирая самого себя за неспособность отплатить мужчине той же монетой.       – Ты не спешил, – подметил Цугикуни-сан, когда парнишка залез на переднее сиденье его машины и насупился, до самого носа натянув черный шарф. Отвечать мужчине он был не намерен, а потому лишь отвернулся к окну, уставившись на горящую вывеску собственного места работы. Мичикатсу, абсолютно спокойный и не обращающий внимания на это детское упрямство, лишь молча повернул ключ в зажигании. – Если у тебя завтра есть уроки, я могу заехать за твоими вещами сейчас или отвезти тебя утром. Что выберешь?       – Выбрал бы прогулять школу, раз мне придется развлекать вас целую ночь, но уроков у меня завтра нет! – зло нахмурившись, выдал Кайгаку, даже не посмотрев на него. Лицо горело от чертового смущения, как только он представлял, что они будут делать с этим холодным равнодушным человеком по прибытии к нему домой. «И ведь все время делает вид, что ему фиолетово, есть я или нет! А сам потом такое вытворяет!..» – негодовал старшеклассник про себя, сжимая руки в кулаки в карманах куртки.       В прошлые выходные Мичикатсу тоже был холоден и бесстрастен, по привычке выпивая за столиком в самом дальнем углу бара. А вот сдавший январский экзамен Кайгаку наоборот был раскрепощен и весел – он упивался коктейлями, которые делал их третий бармен Аказа, и на все заведение вещал, как же он «задолбался учиться в чертовой школе». И все бы было ничего, но находившийся под градусом парнишка вдруг решил, что пить в одиночестве – Зенитсу к тому времени забрал его гламурный бойфренд – не самое хорошее дело, и стал искать среди других посетителей себе собутыльника. Вот и нашел на свою голову. Или не только на нее. Аж самого старшего прокурора нашел. Разумеется, о таких подробностях, пошло садясь к мужчине на колени, раздвигая при этом ноги, Кайгаку тогда еще не знал. Просто в тот момент ему захотелось немножко поиграть с частым посетителем и посмотреть на его реакцию в подобных обстоятельствах.       Отдыхающий после трудовой недели Мичикатсу подвыпившего парнишку, откровенно соблазняющего его и демонстрирующего все свое обаяние, быстро взял в оборот, решив дать то, чего тот просил: посадил в машину и увез подальше от чужих любопытных глаз. В опрятной и дорого обставленной квартире Кайгаку сразу повел себя как дома, умудрился отыскать выпивку и дошел до состояния, когда ему все было нипочем. Он послушно раздвинул ноги перед мужчиной, позволив отыметь себя во всех местах в доме. Совокуплялись они даже в коридоре, куда Кайгаку ушел, на пьяную голову решив, что ему надо уйти и проверить, закрыт ли бар.       Мичикатсу не выпускал мальчишку из своих рук, методично продолжая проникать в хорошо растянутый анус, совершенно не заботясь ни о чем другом. Сам себе мужчина не признавался, но податливый школьник, развратно стонущий под ним, возбуждал его до дрожи в пальцах. Буква закона не волновала старшего прокурора государственной прокуратуры в момент соития: Кайгаку был в постели слишком хорош, чтобы Цугикуни-сан заботился о том, сколько там ему лет – он безостановочно трахал этого парнишку всю ночь, и не хотел больше ничего знать.       Такого партнера, как этот старшеклассник Кайгаку, у холостого Мичикатсу не было никогда. Мужчина даже не знал, с чем связать тот факт, что его член был в полной боевой готовности снова и снова, в очередной раз выпуская в мальчишку новый залп. Может быть, дело было в том, что чопорный работник госструктуры первый раз в своей жизни имел школьника? Он лучше кого бы то ни было знал, чем грозит ему это сумасшедшее желание, забирающее последние остатки самоконтроля, однако все равно продолжал удовлетворять себя, используя тело мальчишки.       А потом постепенно трезвеющему Кайгаку поплохело: он стал неактивным, уже меньше ласкал своего возрастного партнера, ныл о том, что голова отяжелела, мир вокруг кружится, а в горле стоит отвратительное чувство тошноты. Готовому кувыркаться с ним по постели до самого утра Цугикуни-сану пришлось прерваться: он вытащил член из влажного входа, доведя себя до разрядки рукой, и кончил на живот старшекласснику, с каким-то странным интересом закапав спермой ямку пупка. И вот тогда-то, собственно, начались все злоключения Кайгаку в чужой квартире. Однако о том, как он блевал, не дойдя до ванны, под скептичный взгляд Мичикатсу, юноша предпочитал не вспоминать.       Чувство стыда редко, когда посещало Кайгаку, но в присутствии Цугикуни-сана, он в этом чувстве тонул с головой. И дело было не только в обстоятельствах их тесного знакомства. Почувствовав, что смущение уже начинает жечь мочки ушей, парнишка закопался в шарф глубже, глядя на вторую полосу дороги. Возможно, он все-таки возмущался больше для вида, чтобы не соглашаться на предложение поехать и развлечься слишком быстро – все-таки парню не хотелось, чтобы Цугикуни-сан думал о нем как о похотливом старшекласснике, которого интересует только интимная близость. «Хоть бы вид сделал, что ему не все равно, кто с ним сегодня домой едет», – обижался он про себя, чувствуя какую-то непонятную ревность.       Внезапно на колено, облаченное в ткань порванных джинсов, легла широкая ладонь Мичикатсу, и школьник едва ли не ахнул от неожиданности – прикосновение было таким приятным, что все тело задрожало в волнении. Хотелось большего. Рука мужчины властно погладила коленку Кайгаку, а пальцы, проникнув под разорванную ткань, коснулись обнаженной кожи. Юноша вжался в сидение, мгновенно напрягаясь и ощущая, как кровь устремляется к низу живота.       – Что, так не терпится меня нагнуть? – натягивая на лицо фальшивую усмешку, спросил старшеклассник. Ему самому уже было невтерпеж: хотелось побыстрее оказаться в прокурорской постели, привязанным к изголовью кожаным ремнем или галстуком, с широко разведенными в стороны ногами. До болезненных ощущений в паху ему хотелось, чтобы Цугикуни-сан резко вставил в него свой член, проникая до упора, и начал трахать в сумасшедшем ритме. «Черт, я реально извращенец, раз меня возбуждает то, кем он работает!..» – Кайгаку прикусил губу изнутри и, не получив ответа, снова отвернулся к своему окну.       – Да, не терпится, – неожиданно ровным тоном произнес собеседник, и парень, распахнув глаза, обернулся обратно, пребывая в полнейшем шоке. Однако лицо Мичикатсу как обычно осталось не тронуто ни единой эмоцией: он спокойно вел машину, смотря на дорогу и держа левую руку на коленке парнишки. Кайгаку глядел на него во все глаза, не зная, как отреагировать на это. – Мне не терпится наконец пересечь с тобой порог спальни. Имеешь что-то против?       – Н-нет! – поспешно заверил его старшеклассник, стараясь скрыть свой внутренний восторг. В нем внезапно родилось и загорелось сильное желание сделать этому человеку приятное, как-то удивить его. «Он не пожалеет, что выбрал меня! Я ему это еще докажу!» – роились решительные мысли в голове школьника. Его ладонь неожиданно накрыла руку мужчины, поглаживая выступающие костяшки пальцев – Мичикатсу тут же перевел на него взгляд, заставая легкую фривольную улыбку, блуждающую на губах Кайгаку. – Просто удивлен, что вы так можете, – с этими словами парень, оттянув ремень безопасности, придвинулся ближе к собеседнику, губами едва ли не коснувшись скулы. – Когда вы такой, мне хочется вам отсосать. Или трахаться с вами до потери сознания. Жаль мы не можем этого делать на вашем рабочем месте – зачитали бы мне обвинения, всаживая член по самые гланды, а? Будь вы в форме, я бы сосал послушнее.       Рука, покоившаяся на его коленке, мгновенно переместилась оттуда. Цугикуни-сан опять смотрел на него этим своим взглядом: то ли сурово, то ли с недоумением, то ли еще как-то. Осмелевший Кайгаку даже успел пожалеть, что решил ляпнуть что-то подобное. Снова было стыдно за свое идиотское поведение. Однако следующие слова мужчины заставили его сердце затрепетать, а возбуждение разыграться с новой силой.       – Мне нравится ход твоих мыслей. Не волнуйся: я что-нибудь придумаю, если тебе этого хочется.       И уже где-то через час полностью обнаженный Кайгаку с плотной темной повязкой на глазах лежал на широкой прокурорской кровати, ожидая своего «наказания». Руки были пристегнуты к изголовью настоящими, ужасно давящими на лучевую и локтевую кости наручниками, а ноги широко разведены в стороны. Член парня сочился смазкой – Кайгаку чувствовал, что если сейчас кто-нибудь сказал бы ему на ухо пару пошлостей, он бы тут же бурно кончил, не дотрагиваясь до себя. Он не видел ничего, не знал, где именно сейчас стоит его взрослый партнер, что делает и куда смотрит, и от этого по телу бежали сотни мурашек.       Кровать прогнулась с правой стороны, и парнишка затаил дыхание, подтягивая ноги к себе. Однако властная рука быстро схватила его за коленку, не позволяя закрыть вид на болезненно напряженный член. Пальцы грубо сжали головку, сдавливая ее подушечками, от чего Кайгаку ахнул и протестующе заскулил – его партнер вновь явно доминировал, действуя слишком резко. Такое воздействие на требующее внимание естество доставляло лишь дискомфорт без примеси удовольствия: все-таки парень, хоть ему и нравилось полное, не терпящее неповиновения доминирование Мичикатсу, не считал себе мазохистом.       – Л-лучше бы кончить помогли, чем издеваться!.. Я ведь вообще-то могу и не удовлетворять ваши хотелки! – запрокинув голову и пытаясь хотя бы таким образом высмотреть из-под повязки своего партнера, заявил школьник недовольным тоном. Своему скверному характеру Кайгаку не изменял, даже будучи пристегнутым к кровати: он мог и колкость выдать, когда ему что-то не нравилось, и даже начать брыкаться. Правда на Цугикуни-сана это совершенно не действовало или даже имело полностью противоположный эффект: захваты становились болезненнее, позы – откровеннее и неудобнее, затекали мышцы, удовольствие начинало граничить с неприятными ощущениями.       – Ты уже здесь, а значит, все будет так, как я хочу, – мужчина голосом особенно выделил это гордое и надменное «я», после чего ладонью обжег бедра парня звонким шлепком, от которого тот дернулся в сторону. Из горла невольно вырвался приглушенный стон: Кайгаку был готов сгореть со стыда, но от этого шлепка жар разбежался по всей коже – одного удара было мало. «Что со мной не так? – про себя обреченно взвыл парнишка, продолжая кусать и без того изъеденные губы. – Я что, сейчас подумал о том, как было бы круто, если б он меня выпорол?..» Он не успел мысленно обозвать себя каким-нибудь особо изощренным ругательством, когда его ноги рывком раздвинули в стороны. Мышца в правом бедре неприятно заныла от такой резкости. На его недовольное шипение не обратили никакого внимания: чужие руки переместились сначала на бедра, скользя вверх по обнаженной коже, а потом на ягодицы. Пальцы крепко сжались на них, разводя в стороны, и Кайгаку порадовался, что находился к мужчине не спиной – спокойно лежать с завязанными глазами, если бы его пятая точка была под пристальным разглядыванием, он бы уже не смог. – Приподними бедра.       – А еще что сделать? – в ответ съязвил ему юноша, но просьбу, больше походившую на приказ, все-таки выполнил, выпячивая бедра вперед. Знать, как он выглядит в такой позе с каменно стоящим членом, он не хотел. Послышалось сдержанное, но одобрительное хмыканье, и чужие руки перестали крепко стискивать его ягодицы, позволяя расслабиться. После этого мужчина долго не касался его, возился и чем-то шуршал – Кайгаку явно расслышал, как открылась плотная крышка тюбика со смазкой. Запахло какой-то специфичной химией. К анусу внезапно прикоснулось что-то холодное и влажное – сначала парень ошибочно принял это за пальцы своего взрослого партнера, но потом ощутил, что это что-то гораздо тверже. Оно быстро проникло внутрь, и старшеклассник невольно напрягся, обхватывая инородный предмет плотнее. Щеки уже пылали нездоровым жаром – оставалось только догадываться, какого они сейчас цвета. – Ч-что еще за фигню вы в меня впихнули?.. Кто разрешил засовывать в меня всякую…       – Помолчи. Ты слишком разговорчивый сегодня – ты мне нравился больше, когда не мог связать и двух слов, – сказав это, Мичикатсу сильнее надавил на предмет, и тот вошел глубже. Кайгаку почувствовал какие-то выпуклости, начиная осознавать, что предмет имеет странную форму – даже в неразработанный вход, смазанный, он вводился с поразительной легкостью, а эти выпуклости приятно растягивали тугие мышцы. Постепенно начиная в полной мере наслаждаться происходящим, парень приподнял бедра выше и дернулся вперед, чтобы самостоятельно насадиться глубже и понять, что из себя представляет эта игрушка целиком и насколько она велика. Кайгаку вдруг отчетливо услышал, как сдержанно рассмеялся Мичикатсу, и в это мгновенье захотелось сорвать с себя повязку. – Нравится, значит? Прекрасно. Сейчас тебе понравится это еще больше.       – Чт… А-ах!.. – его аж подбросило – звякнули наручники, сильно ограничившие его подвижность. Резким напористым движением мужчина ввел в него это нечто до упора, и мышцы входа сильно натянулись: по-видимому, игрушка увеличивалась в диаметре у своего основания, имея при этом тонкий кончик. Но Кайгаку, только-только успевший это осознать, еще даже не придумал, что бы такого выдать партнеру за это неаккуратное вторжение, как что-то щелкнуло, и внутри все задрожало. Семяизвержение произошло слишком неожиданно даже для него самого – Кайгаку только откинулся на подушки, сжимая кулаки, тщетно пытаясь выдернуть руки, дергаясь в сладких судорогах. Пластик колотил его изнутри так сильно, что парню казалось, будто его сверлят. – Тв-твою мать!.. Охуе…       – Прикуси свой длинный язык, – безжалостно полоснул его строгий голос мужчины, а вибратор сразу же зажужжал громче, распахивая его изнутри, заставляя извиваться на кровати под чужим взглядом и в голос стонать. Сейчас уже было наплевать на стыд и смущение – Кайгаку изворачивался, поджимая ноги, невольно обхватывая игрушку плотнее, отчего терпеть вибрации становилось невозможно. Внизу живота все сворачивалось от острого возбуждения – измазанный в сперме член снова стоял. Внезапно широкая ладонь легла на живот старшеклассника, надавив на него. В голове немного прояснилось, и Кайгаку, изнывая от удовольствия, вспомнил, что «главного блюда» он еще сегодня не пробовал. От этого все тело задрожало в предвкушении. – Не смей больше говорить, что сможешь обойтись без меня. Тебе не нужны неопытные дети.       – А вы не смейте решать за меня! – попробовал было возразить ему парнишка, однако в следующий момент громко вскрикнул – Мичикатсу одним резким движением вытащил из него игрушку, отчего ее выпуклости ощутимо промассировали стенки входа, заставляя Кайгаку даже задержать дыхание от таких головокружительных ощущений. Повязка с глаз исчезла, и первым, что он увидел, было равнодушное лицо мужчины, который сразу же накрыл его губы, утягивая в вязкий поцелуй. И юноша с готовностью ответил, стараясь грудью прижаться к его расстегнутой рубашке, желая близости. Перечить больше не хотелось, поэтому когда Цугикуни-сан отстранился от него, внимательно разглядывая пылающее лицо старшеклассника, тот лишь поджал губы, жалостливо заламывая густые брови. Казалось, что от прежней строптивости не осталось и следа.       – Понял теперь? Другие не удовлетворят тебя. Тебе нужен опытный па…       – Могли просто сказать, что без ума от меня и хотите встречаться – зачем ходить вокруг да около, – отдышавшись, смог все-таки выговорить Кайгаку и, недолго думая, обхватил ногами мужчину за бедра, явно намекая на поиск замены вытащенной игрушке. Мичикатсу только как-то неопределенно дернул бровями, а лицо его помрачнело – очевидно, парнишка попал точно в цель этим заявлением. Грубо подтянув его за бедра к себе, Цугикуни, не сводя с него уничтожающего взгляда, расстегнул штаны, оттягивая резинку нижнего белья и высвобождая свой давно стоящий член. На губах старшеклассника при виде чужого естества заиграла гаденькая ухмылка. – Ну наконец-то я почувствую у себя в заднице ваш член вместо чертовой пластмассы. Оттрахаете ученика старшей школы с особой жестокостью?       – Я уже предупреждал, чтобы ты следил за языком, – не меняясь в лице, напомнил мужчина, а потом, склонившись ниже, к самому уху парня, нежно убрал смоляные пряди в сторону, горячо выдыхая. – Я учту твои пожелания и затрахаю тебя до потери сознания, как ты и хотел.       О своем вольном поведении Кайгаку действительно вскоре успел пожалеть – Мичикатсу не давал ему даже перевести дух, вторгаясь меж раздвинутых ног, непоколебимо, но с явным удовлетворением смотря на то, как стонет под ним парнишка. Наручники быстро оказались сняты, так как мужчина, взявший курс на то, чтобы довести дерзкого партнера до истощения, стремился иметь его в самых разнообразных позициях. Уставший выстанывать «стой» и «нет» Кайгаку, окончательно убедившись в том, что щадить его никто не собирается, в какой-то момент решил попробовать сползти с кровати, которая была повергнута в полнейший хаос. Цугикуни это нисколько не смутило – попытку к бегству он быстро пресек и просто отымел старшеклассника прямо на полу, перехватив его запястья и заведя руки за голову.       Чувствуя, как в него снова кончают, Кайгаку уже не ругался, а попросту ныл, слезно выспрашивая то ли у Мичикатсу, то ли у каких-то высших сил, чем он это все заслужил. Мышцы ануса немилосердно горели от трения, но тем не менее, когда мужчина покидал его тело, было ощущение опустошенности внутри – ощущать чужой член в своей заднице стало необходимостью. Парень скулил, чувствуя, как партнер шлепает его по ягодицам вновь напряженным органом, вперед-назад скользя им во влажной ложбинке – Кайгаку снова и снова кусал губы, закатывая глаза в безумном наслаждении, инстинктивно виляя бедрами, будто бы прося большего.       Он был уже в полуобморочном состоянии, когда Цугикуни-сан снова заставил его забраться на кровать – точнее, попросту затолкнул его туда, притягивая за бедра назад. Член вошел резко и сразу глубоко, отчего Кайгаку захотелось зажевать сбитые простыни зубами – собственный скулеж уже давил на уши, а ощущения, вопреки всему, становились все острее с каждым новым действием мужчины. Тот остался стоять на полу, оставляя себе хороший разгон, чтобы иметь уткнувшегося носом в матрас кровати школьника в любом удобном для себя темпе. Мичикатсу то начинал ожесточенно врываться внутрь, со звонкими шлепками врезаясь в чужие ягодицы, то двигался медленно и тягуче, почти полностью вытаскивая член из горячего нутра.       Напоследок, перед тем, как все-таки отпустить мальчишку от себя, мужчина уложил его на спину и, оперативно забравшись на постель, просунул в чужой рот свое естество, погружая в самое горло, чувствуя, как от этих острых ощущений его начинает мелко трясти. Самообладание улетучилось даже у него, и их постельные игрища закончились тем, что чопорный и правильный старший прокурор Мичикатсу Цугикуни-сан, наплевав на состояние старшеклассника, остервенело толкался бедрами в его рот, вжимая весом своего тела в матрас. И когда он наконец кончил, тяжело дыша и даже низко постанывая от накатившего удовольствия, подавившийся и захрипевший горлом Кайгаку забился под ним, царапая бедра, пытаясь столкнуть с себя и заставить вытащить изо рта член.       – К-какого…черта вы!.. – просипел юноша, выбравшись из-под мужчины и озлобленно уставившись на него. Во избежание еще каких-либо безрассудных действий с его стороны Кайгаку сразу же отполз на противоположный край кровати. Мичикатсу снова смотрел на него с обычным выражением лица – как будто между ними ничего не произошло. – Я чуть не задохнулся! О чем вы вообще думали, засовывая свой хер мне в глотку так глубоко?!       Но, проигнорировав этот вопрос, Цугикуни-сан вновь приблизился к нему, хватая за руки и притягивая к своей груди, и заключил в объятия. От его тела все еще исходил жар, а кожа была влажной, однако старшеклассник не стал отстраняться, изумленный этим пропитанным странной нежностью действием, ожидая, чем мужчина все-таки объяснит ему такое внезапное проявление ласки.       – Ты прав: я не собираюсь ни с кем тебя делить. Ты будешь встречаться со мной и жить в этой квартире. В школу я буду тебя подвозить. Подработку в баре ты бросишь.       – Что?.. – не успел переварить информацию Кайгаку, но ему даже не дали возмутиться: строгий взгляд Мичикатсу предупредительно обжег его, пресекая дальнейшие возражения.       – Это не обсуждается. Я сделаю тебя полностью своим. Дело закрыто.