The Undone and the Divine

      Зачастую он не мог считывать эмоции, помимо очевидных гнева и скорби. Вероятно, это было не для него. Даже перестав быть Верховным Адептом, мужчина не в состоянии был изменить некоторых черт своего характера. К сожалению, человеческая природа была одним из тех предметов, которым ещё предстояло научиться. И Чжун Ли недоумевал, почему чувствует себя так… неловко из-за этого.       С их последней встречи прошло несколько дней, но консультант так и не смог выбросить её из головы. То, как Кэ Цин разочарованно смотрела на него, давая понять, что он вёл себя, как последний урод. После их разговора он ощущал чуть ли не физической дискомфорт. Судя по всему, жизнь человека шла рука об руку с чувством вины.       Ничего удивительного в том, что он незамедлительно терял терпение по отношению к Ху Тао, не было. Но тогда оно действительно лопнуло моментально. В любой другой день Чжун Ли не стал бы чувствовать себя виноватым: она вечно его раздражала, заваливала тонной работы, подкалывала на каждом шагу, вечно подшучивала. Да как при таком поведении можно было оставаться спокойным? Она постоянно играла с огнём, и должна была вообще быть счастлива, что он в порыве гнева буквально не разнёс тут всё.       И всё же параллельно с логичными доводами звучал голос Кэ Цин. Голос разума этой юной и нетерпеливой особы. Она была той единственной, кто мог его осадить, указав на частички его собственного отражения, которые он предпочитал не замечать. И он позволял ей использовать эту силу против него. Скептичная, критикующая, вспыльчивая и заботливая Кэ Цин. Мужчина никогда бы и не предположил, что она подвергнет анализу его поведение так же, как делала раньше с его взглядами на жизнь. Но, с другой стороны, это было в её духе. Так почему же именно эта из встреча так повлияла на его эмоциональное состояние?       Почему он сейчас пребывал в состоянии когнитивного диссонанса? Ведь подобное общение совсем не выходило за рамки их обычных стычек.       Моракс никогда в себе не сомневался, равно как и не был способен на проявление нежности.       Даже по отношению Гуй Чжун.       Сердце было архонту ни к чему, ведь стало бы лишь слабостью завоевателя. Когда Гуй Чжун покинула его, он не пролил ни слезинки, хотя помнил, что она неоднократно плакала из-за него.       Ох…       Слёзы. Продукт человеческой хрупкости, на который он никогда не знал, как реагировать. Когда Кэ Цин расплакалась прямо перед ним, он ощутил растерянность, осознав, что не имеет и малейшего понятия, как поступить. Наблюдать, как такая сильная, непоколебимая и до жути упрямая женщина не иначе как распадалась у него на глазах, было… невероятно тяжело.       Любой другой на его месте знал бы, что предпринять. По крайне мере, к такому выводу пришёл Чжун Ли.       Но вопрос был исчерпан. Что бы ни случилось, изменить это уже было нельзя. А прокручивать в голове сложившуюся ситуацию казалось бессмысленным.       Прошлое следовало оставить в прошлом, но всё же…       Бывший архонт всё чаще смотрел назад, а не вперёд. Шесть тысяч лет возложили на его плечи бессчетное количество воспоминаний, которые не давали ему покоя, а время всё так же неумолимо шло вперёд.       Мысль об отдыхе внезапно пришла на ум. Вероятно, нужно попробовать поспать… Чего он не делал уже около пяти месяцев. Если он собирался понять человеческие чувства, нужно было начать воплощать в жизнь привычки смертных.       Празднества снаружи бюро явно будут мешать ему погрузиться в сон, для которого обычно были необходимы тишина и покой, но и погружаться в атмосферу всеобщего веселья он не желал. Всю работу брюнет уже закончил, а книги, которыми его обеспечила Ху Тао, — прочёл. Поэтому сон казался единственным возможным вариантом времяпровождения.       Проходя по коридору, он услышал знакомый голос, напевавший мелодию.       У директора что, были гости в такое позднее время?       Чжун Ли вздохнул.       Ему стоило попросить её вести себя потише, хотя он сомневался, что она прислушается. Ведь она никогда этого не делала.       Отодвинув дверь, консультант уже приготовился было к очередной порции головной боли, но удивился, обнаружив Ху Тао на коленях у отцовского алтаря.       Ох…       Директор тут же повернулась к нему, широко улыбаясь.       — Приветик, Чжун Ли, — махнув рукой, поприветствовала она. — Пришёл поздороваться с папой?       В какое неловкое положение он себя поставил. Какое-то неизвестное чувство, проснувшееся в груди, подсказало ему, что необходимо сгладить сложившуюся ситуацию осторожно (как будто он так умел).       — Нет-нет. Простите, директор. Я… не хотел мешать.       Он попятился назад, положив руку на створку двери, но Ху Тао поднялась. В ту секунду её багровые глаза вынудили его замереть. Улыбка так и не сошла с лица начальницы, но во взгляде читалась тоска.       — Уверен? — сказав это, девушка тут же потупила глаза. — Прости. Конечно, уверен. Мне не стоило спрашивать.       Чёрт. Иногда он мечтал, чтобы у него совсем не было сердца.       Чжун Ли шире распахнул дверь.       — Напротив. Я почту за честь.       Ху Тао вновь посмотрела на него удивлённо… и как-то восторженно. Она почти что метнулась к нему, схватив за запястье и с тихим смешком потянув сесть к пьедесталу, на который были возложены свежие цветы и запечатанные письма.       Запечатанные…       Он вспомнил, как однажды директор поделилась с ним, почему никогда их не открывала. В тот раз, как-то горько усмехнувшись, она покачала головой и нехарактерно печальным голосом ответила:       — Потому что… Если я их прочту… Я больше никогда от него ничего не услышу.       — Разве он не хотел бы, чтобы ты двигалась вперёд?       — Конечно, но, если честно… Я ещё не готова с ним попрощаться.       Она понимала цикл жизни, как никто другой, отдавая себе отчёт в том, что любое начало подразумевало и конец. Но… консультант предполагал, что любые истины сходили на нет при столкновении с личным. Ху Тао была близка с отцом, а умер он недавно, что, безусловно, сказалось на её сознании.       — Ты же помнишь Чжун Ли, да? — оживлённый тон ворвался в его мысли, и он почувствовал, как она положила свою ладонь поверх его руки. — Вы двое постоянно разговаривали об ужасно скучных вещах! Меня всегда раздражало, что вы меня игнорировали и даже не извинялись за это!       Она драматично надула щёки.       — И я всё ещё не простила тебя, знаешь ли. Если не хочешь вечно быть у меня в немилости, лучше попроси прощения. И у нас уже нет на это времени. По правде говоря, ты же уже мёртв!       Несмотря на браваду, голос девушки звучал грустно. Но она приободрилась, схватив брюнета под руку.       — Но Чжун Ли заботиться обо мне, как ты и просил. Хотя… — её лицо приобрели вдумчивое выражение. — Я солгу, если скажу что мы всегда ладим. Он частенько вставляет палки в колёса, не давая даже немножко повеселиться. И хочу, чтобы ты знал, что ты ошибался на счёт его чувства юмора. Не думаю, что когда-нибудь слышала, чтобы он смеялся от души. Так странно!       Ему еле удалось сдержать раздражённый стон.       — Директор Ху…       — Но он может быть милым, когда захочет. Даже если и не знает об этом.       Милым?       Подобранное Ху Тао определение вряд ли было применимо к нему. Знай она о его прошлом, точно бы так не думала.       Брюнетка отпустила многострадальное предплечье, приложила ладонь к его уху и склонилась, прошептав:       — Ты скажешь что-то или будешь продолжать сидеть?       Чжун Ли медленно выдохнул через нос, чудом сохраняя спокойствие и через силу улыбаясь алтарю.       — Прекрасно вновь иметь возможность пообщаться с Вами, директор. Мы неплохо справляемся. Боюсь, что с момента Вашего отбытия прошло не так уж много времени, а потому у нас особо ничего не поменялось. Вы, наверняка, знаете, что Ху Тао стала образцовой начальницей, и Вы были бы горды ею.       Вероятно, неудовлетворённая его подходом Ху Тао ткнула мужчину в бок локтем, как бы намекая не останавливаться.       Его челюсть заметно напряглась, а брови сошлись на переносице.       — Как… поживаете?       Ху Тао хохотнула.       — Ну, он всё-таки мёртв, Чжун Ли.       На этот раз тихий вздох все-таки слетел с губ.       — Тогда что ты хочешь, чтобы я говорил?       — Эй! Следите за тоном, мистер! Мы не должны ругаться на глазах у отца, — она даже попробовала грозно посмотреть на него, как обычно делала, стараясь выглядеть серьёзной. Но вскоре её плечи расслабились, и она мягко улыбнулась. — Не смотри на меня так. Я прекрасно понимаю, что он нас не слышит.       Девушка вновь перевела взгляд на алтарь, и её тело показалось таким далёким, хотя и находились в считаных сантиметрах. Было до ужаса нелепо видеть её отстранённой, в особенности, в канун Праздника морских фонарей. Она же говорила о нём, не прекращая. Перечисляла, что собирается сделать…       Разве ему не следовало радоваться этой задумчивости? Тому, что она, наконец, стала вести себя спокойнее?       Нет… Это было неправильно. Он слегка склонил голову.       — Простите, директор. Я знаю, что это имеет большое для Вас значение.       Хотя Ху Тао и не отрывала глаз, в которых накапливались слёзы, от алтаря, она улыбнулась.       Люди оказались куда сложнее, чем он полагал. Чем больше он жил среди них, тем лучше понимал, почему Гуй Чжун так ценила и обожала их. Она утверждала, что они живут инстинктами, и что руководствуются, скорее, чувствами, нежели рассудком. И ответ на любой вопрос приходил спонтанно, но… в этом Чжун Ли пока не преуспел.       И всё же, он взял ладонь Ху Тао, слегка сжав её.       — Разве ты не говорила, что хочешь посмотреть на морские фонари сегодня?       Наконец, она посмотрела на консультанта с меланхоличной улыбкой.       — Хотела, и хочу. Я даже попросила паромщицу сходить со мной, но та сказала, что приболела. Другие тоже отказались и… — девушка опустила голову. — Без него всё совсем не так, понимаешь?       Теперь до него дошло. И прежде, чем мужчина мог себя остановить, он сказал:       — Я могу пойти с тобой, если хочешь.       Никогда бы он не подумал, что простое предложение может повлечь столько сожалений.       В ту же секунду энергия Ху Тао вернулась, и она вскочила, хватая его за плечи:       — Правда?! Правда, правда?!       — Если мы не опоздаем…       — Так чего же мы ждём?!       Смена настроения Ху Тао была, мягко говоря, резкой, ударяя по нему, словно плеть. Девушка решительно обхватила его руку и потащила за собой, а он покорно поддался. Чуть ли не вприпрыжку, она тянула высокого мужчину за собой, и не успел он и глазом моргнуть, как они уже покинули комнату.       Ху Тао оказалась… удивительно сильной для девушки её комплекции.       — Обещаю, ты не пожалеешь! Я даже позволю тебе рассказывать свои истории о кораблях!       Пока она неслась вперёд, он неоднократно умолял её замедлить темп, чтобы она ничего себе не сломала. А когда он чуть ли не снесла проход, то мужчина всерьёз задумался о вероятных убытках, которые могла повлечь прыткость юного директора. Чжун Ли потребовалась вся его ловкость, чтобы суметь прикрыть за ними дверь, не сбавляя темпа.       В большинстве случаев, Ху Тао можно было описать, как энергичную девушку, но сегодня её живость дошла чуть ли не до истерии. Он полагал, что такое поведение естественно, если брать во внимание её недавнюю отдачу работе и отсутствие общения с тех пор, как…       Как умер её отец.       Чжун Ли не смог своевременно заметить эффект, который это событие произвели в жизни директора, недооценив многогранность человеческих чувств. Да и она не давала повода для волнений, всегда ходив с высоко поднятой головой. Горечь не была одной из тех эмоций, которые были свойственны Ху Тао.       Потому он полагал, что его жертва не стала напрасной. И он позволил юной хозяйке ритуального бюро таскать его за собой среди прилавков, словно домашнее животное. Девушка чувствовала себя всё более комфортно, чего нельзя было сказать о консультанте. Но он собирался смириться с обстоятельствами… в качестве исключения.       Впрочем, вскоре он отметил, что наслаждается открывшимся видом на гавань, где море сверкало отблесками тысяч фонарей. Захватывающая смесь: люди, создавшие праздник для адептов, и никак не ответившие им божества. Мужчина предположил, что его вечер прошёл бы куда более скучно, останься он дома. В конце концов, будучи архонтом, он почти что не удосуживался бросить взгляд на пейзажи Ли Юэ, на заходящее на западе и встающее на востоке солнце, неутомимое и вечное, в отличие от него. Все эти мгновения красоты растворялись в необходимости вовлечения в новый конфликт. Он купал страну в крови и ржавчине, не глядя на то, какой его земля была в действительности.       То же самое можно было сказать и о людях. Если Чжун Ли и мог чему-то поучиться у Ху Тао, то это было осознание того, что в душе люди скрывали куда больше, чем показывали на поверхности.       Переключив внимание на неё, чувство вины сменилось на восхищение. И брезгливость — она самозабвенно лопала жареную рыбу-тигра.       — Интересно, почему она никогда не получается такой вкусной дома? — бормотала брюнетка, облокачиваясь о перила и глядя на пристань.       — Наверное, потому что всегда выходит горелой, — ответил он с лёгкой улыбкой, надеясь, что она не обидится на эту подковырку.       Вместо этого она хохотнула, поднимая голову и опирая щёку на ладонь:       — Слух подводит меня? Неужели вечно серьёзный Чжун Ли решил отпустить шуточку в мой адрес? Хм, стало быть, ты научился у меня кое-чему.       Она не была совершенно неправа, говоря о том, что у него едва ли было чувство юмора (один из пунктов, над которому ему стоило поработать, если он планировал и дальше оставаться в бюро). Хотя, сначала нужно было привыкнуть ко всем тем розыгрышам, которые на нём практиковала начальница.       — Полагаю, что и старая собака способна выучить новые трюки.       Ху Тао заговорщицки ему подмигнула.       — Заметь, не я это сказала.       Чжун Ли слабо усмехнулся. Ему стоило принимать подколы, ведь именно так он, в итоге, сможет отпустить прошлое.       — Без понятия, что на тебя нашло, но очень надеюсь, что это надолго. Тебе явно не помешает быть повеселее время от времени.       В словах озорной брюнетки присутствовала доля истины, и он на удивление легко воспринял её, как данность.       — Я постараюсь, директор. Взамен, может, ты пересмотришь избрание меня в качестве подопытного для всех шуток.       Плечи Ху Тао опустились, и она притворно надула губы.       — Но ты реагируешь забавней всех… — её взгляд упал на землю, а затем девушка вновь посмотрела на него. — Ладно-ладно. Думаю, что в последнее время действительно не давала тебе спуску. Наслаждайся свободой, пока можешь.       Не знай он её так хорошо, то с лёгкостью воспринял бы последнюю фразу как угрозу.       Чжу Ли шагнул ближе и протянул ей руку:       — Мы пришли к соглашению, я полагаю?       Она драматично вздохнула, порывисто прижимая его ладонь.       — Вечно эти контракты с тобой… Ну, ладно. Даю своё слово. Доволен?       Вероятно, в Ху Тао всё-таки был некий шарм: то, что временами казалось раздражающим, могло выглядеть… милым.       Он выгнул бровь, отпуская ладошку директора.       — «Удовлетворён» — более уместный термин.       Она пристально взглянула на него, словно пытаясь убедиться… в чём-то. Он не мог с точностью понять.       — А ты всё такой же, Чжун Ли.       Брюнетка хихикнула, оттолкнулась от заграждения и стала тараторить, как будто бы хотела сменить тему:       — Ой! Чуть не забыла: вчера приходил очень необычный клиент, пока ты… Не знаю, чем ты там обычно занимаешься в свободное время.       И снова о работе. Часть его уже начинала скучать по легкомысленной болтовне о том и о сём, и тому, как она внимательно слушала его рассказы. Мужчина был счастлив видеть перемену в их отношениях. Если бы он был в принципе способен признать тот факт, что заботился об этой девушке рядом с ним.       Но… не мог.       — Мне никогда раньше не предлагали такой оплаты за услуги. Ой, я забегаю вперёд. Вот, как дело было…       Он не намеревался превращать её рассказ в фоновый шум, но это произошло само собой, унося его сознание прочь отсюда.       Перемены…       Форма воды постоянно изменялась, спеша адаптироваться к любому узору и вместилищу. Полная противоположность тому, как вёл себя он… вернее, Моракс. Но даже самый крепкий алмаз может быть срезан, если столкнётся с достаточным упорством.       Нужно было лишь отпустить прошлое, однако эта концепция не казалось ему такой уж лёгкой. И пока он был здесь, вместе с Ху Тао, мысли консультанта были с кое-кем другим, кого он оставил, инсценировав собственную смерть. Оранжевый свет фонарей напомнил ему об одном адепте, которому он должен был давно выразить почтение или, по крайне мере, попрощаться.       Сяо был его старым соратником, немногим из тех, кто остался в живых. Гуй Чжун любила его, как сына, и вела себя с ним соответствующе, а он, Рекс Ляпис…       Но поздно уже было думать об этом, ведь так?       Изменения жестоко обрушились на него, когда он оказался в мире, который больше не нуждался в его силе. Гань Юй нашла себе место, которое, вероятно, не всегда укрепляло её здоровье, но всё же это было занятием по душе. Он гадал, были ли у неусыпного якши занятия, отвлекавшие его от ужасов, без сомнения, преследовавших его в кошмарах.       Чжун Ли мог лишь посочувствовать.       И понадеяться, что Сяо и теперь смотрел на морские фонари, подавляя удивление, которое каждый раз возникало у него в глазах. Если они смогли оставить позади былое (а они смогли), им лучше было не пересекаться вновь. Но все ходили под одним небом, и знай они, что он вернул себе жизнь, вернул свободу…       Тогда, вероятно, мужчина смог бы позволить себе долгожданный отдых, не беспокоясь о тех, кого однажды любил…       Любовь никогда не была тем, что он чувствовал, а лишь чем-то показным. Не могла быть. Как архонт, он не способен был принять такой эмоции. Но теперь? Оглядываясь назад, Чжун Ли не раз приходил к выводу, что у него не было на это права.       И вновь посмотрев на Ху Тао, он понял, почему был лишен подобной возможности. Консультант едва ли мог понимать людские чувства, не говоря уже о способности ощущать их. Только когда пала Гуй Чжун, он понял, что она значила для него. Если ему вновь придётся ощутить это по отношению к Сяо, Гань Юй, даже Ху Тао…       Лучше было соблюдать дистанцию. Вот, что держало его вдали от остальных — страх потери, равно как и боязнь привязанности. И неважно, как сильно он хотел, чтобы всё складывалось иначе, чтобы не было всех этих сожалений о том, чего он так и не успел сказать…       Всё же были вещи, которые навсегда останутся неизменными.       Отзвук смеха Ху Тао показался далёким, и брюнет ощутил себя одиноким.       Чжун Ли сцепил ладони: слишком часто он рефлексировал последнее время. Янтарно-золотистые глаза искали хоть что-то, что могло бы привлечь внимание, которое он, вероятно, должен был уделять сопровождавшей его девушке, но…       Он не был уверен, была ли она достаточно сильным отвлечением.       А та, на ком взгляд остановился, могла послужить таковым. Он не понимал, почему раньше её не заметил.       Нефритовое Равновесие Цисин заметно выделялась в толпе. Помимо красоты, она несла в себе какую-то яркую ауру. Внутренняя сила, подчинявшая толпы, могучая и провокационная, но в то же время и хрупкая. Слабость, пряча которую, она скорее умрёт, чем покажет остальным. Он не до конца понимал, был ли это вопрос гордости, либо она думала, что так лучше для блага Ли Юэ.       Кэ Цин, не отрываясь, смотрела на корабли на линии горизонта, не так уж и далеко от места, где стояли они с Ху Тао. Девушка была сконцентрирована, но обычно искрящиеся фиолетовые глаза будто потухли. Ничего удивительного, ведь в последнее время на неё столько всего обрушилось.       Чжун Ли не мог помочь ей более, чем уберечь от очевидного физического вреда. Что же до морального состояния, тут он был бессилен. По правде сказать, он не исключал, что больше поспособствовал ухудшению её состояния, чем улучшению. Мужчина уже совершал те же самые ошибки раньше. Сначала с Сяо, потом, чуть меньше, с Гань Юй… Любой из его последователей отдал бы за него свою жизнь, а ему…       Повелитель Камня воспринимал это, как должное. Но их бессмертная преданность не имела срока давности даже после его кончины. Так, его мысли вновь вернулись к адептам, хотя Нефритовое Равновесие должна была отвлечь его.       Было любопытно, как Кэ Цин справлялась, хотя он не был оптимистично настроен. И сомневался, что разговор с ним — это именно то, что ей сейчас было нужно.       Ху Тао внезапно потянула его за руку:       — Ой, ты только посмотри! Это же леди Нефритовое Равновесие! Нам нужно пойти поздороваться!       Не успел он открыть рот, чтобы поспорить, как:       — Леди Нефритовое Равновесие! — директор крикнула энергично размахивая ладонью. Кэ Цин резко вскинула голову, поворачиваясь в их сторону с нечитаемым выражением лица. Он предположил, что это было удивление. Ху Тао настойчиво потащила брюнета по направлению предмета его мыслей, быстро сокращая дистанцию. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, она отпустила свою жертву и бросилась обнимать Кэ Цин, будто они были старыми подругами. Мечница явно не ожидала подобного приветствия, а потому замерла и нервно хихикнула.       Иногда директора ритуального бюро было слишком много… ну, в большинстве случаев.       — Как я рада снова увидеться, а мы ведь только что говорили о Вас!       Разве?       — Даже не знаю, как отблагодарить Вас за покровительство!       Покровительство?       Кэ Цин улыбнулась, аккуратно освобождая свои плечи от рук Ху Тао.       — Не за что, директор, правда, — она слегка отодвинулась назад, скрестив руки на груди. — Впрочем, сейчас не время говорить о делах. Я рада видеть вас здесь, хорошо проводите время?       — Ах, просто супер! Еда даже вкуснее, чем в прошлому году, и фонари… — девушка широко распахнула глаза, будто резко вспомнив о чем-то. — Ой! Я совсем забыла, что собиралась сделать фонарик!       Она начала пятиться назад, поднимая ладони в знак извинения:       — Я-я сейчас вернусь! Никуда не уходите, леди Нефритовое Равновесие!       — Я и не собиралась, — едва слышно ответила Кэ Цин.       Скорость, с которой директор умчалась прочь, была поистине впечатляющей, и Чжун Ли проследил, как она скрылась из виду. На мгновение он задумался, не следовало ли ему последовать за ней, чтобы убедиться, что она не выкинет ещё какой-нибудь номер. Но, с другой стороны, если бы она нуждалась в его компании, то наверняка потянула бы за собой.       И у него накопилась парочка вопросов в связи с недавним разговором двух девушек. Он развернулся к Кэ Цин, которая, казалось, упорно не хотела смотреть ему в глаза.       — Так, ты теперь наш клиент, — у него было предположение, почему так получилось. — Слишком рано планировать собственные похороны, не находишь?       Ирония сказанного дошла до консультанта лишь после того, как он закончил предложение. Но слова нельзя уже было забрать.       Кэ Цин покачала головой.       — Дело не в этом. Даже если я и ходячий мертвец, то не в моём стиле так легко сдаваться, — она, наконец подняла взгляд, в котором промелькнула та самая искорка. — Стоит заметить, что Нин Гуан огорчилась бы, услышав это.       Он давно размышлял над тем, специально ли она подвергала себя опасности: как на работе, так и в жизни. При её любви к тотальному контролю всех и вся никогда нельзя было сказать, что она действует легкомысленно. Но он знал, что скрывается внутри, хотя, возможно, ему не следовало бы.       Выражение лица Чжун Ли смягчилось, и на губах заиграла отстранённая улыбка.       — В любом случае, сейчас не время это обсуждать. Давай не будем затрагивать эту тему. Сегодня праздник, не хочу портить настроение.       Он, безусловно, понимал её чувства, но всё же хотел прояснить несколько моментов с их предыдущей встречи:       — Ты поговорила с…       — Я ведь сказала, что не хочу это обсуждать, — резко отрезала она твёрдым голосом. Но за боевым тоном чувствовалось волнение.       Вздохнув, он решил закрыть тему.       Вскоре воздух между ними будто отяжелел, что часто случалось за последнее время. Наверное, стоило вновь зацепить Нефритовое Равновесие его взглядами на жизнь: обычно она живо начинала спорить. Найти слова, на удивление, оказалось сложно. Мужчина обладал обширными знания практически во всех сферах, но понятия не имел, чем именно успокоить нервничавшую девушку. Нужно было срочно что-то придумать. Так, сейчас Праздник морских фонарей. Древняя традиция Ли Юэ. Какими интересными фактами о праздновании он мог поделиться?       Он услышал, как она сглотнула прежде, чем вновь заговорить:       — Ху Тао сегодня просто лучиться счастьем. Думаю, очень мило, что ты… — она запнулась, бросая на него беглый взгляд, а затем вновь отводя его. — Н-не бери в голову. Я просто рада, что ты стараешься.       Поднятая тема заставила его занервничать, и даже произнесенный комплимент звучал несколько агрессивно.       — Я задолжал ей, — признался он.       На самом деле, он должен был ей в тысячу раз больше, потому что она заботилась о нём точно так же, как и он о ней. Без содействия её покойного отца было бы не так просто вписаться в человеческое общество. Без нынешней должности он должен был бы… остаться на предыдущей.       Маленькая деталь, которую несложно было принять, как должное. Ху Тао заслуживала лучшего.       Кэ Цин дразняще ухмыльнулась:       — Наверное, это нелегко… осознавать свою неправоту.       Честно говоря, он заслужил эти слова, хотя и был счастлив, что они запомнились мечнице. Даже если она и просто выплюнула их ему в лицо.       — Не напрягайся так, я просто шучу, — добавила она, облокачиваясь о перила и устремляя взгляд на горизонт. — Так, ты хорошо проводишь время? Я не услышала твоего мнения по этому поводу.       Он ответил не сразу. Вернее, не захотел отвечать. Гордость была странной штукой, неизменной и бескомпромиссной, даже в такие невинные моменты. Хотя она и играла куда меньшую роль в жизни скромного консультанта, нежели могучего архонта, ему сложно было расстаться с ней.       — Если не брать в расчёт роль маленького аксессуара директора Ху, то я доволен, что смог её порадовать.       Кэ Цин не дала никакой ответной реакции, наверное, ожидая продолжения от него.       Чжун Ли же всё чаще позволял девушке доминировать в их беседах, и нынешняя перемена казалось странной. Может, она хотела услышать больше о нём? Сделав шаг вперёд, он расположился подле неё и посмотрел на корабли, которые были удостоены её пристального внимания.       — Я уже много лет не был на Празднике морских фонарей. Путешествовал вдали от дома, и вечно возникали неотложные дела. Теперь смотрю на эту гавань, здесь всё преисполнено ностальгии. Блеск фонарей, тихие всплески волн, столько всего изменилось, но в то же время… как будто всё осталось прежним.       О, он мог бы продолжить всесторонне воспевать происходящее вокруг, но воспоминания о былых видах, запахах и звуках были неполноценны без людей, с которыми он их разделил.       — Я всё думаю… — он сумел остановиться прежде, чем закончил мысль. — Нет, ничего.       Повернувшись к собеседнице, Чжун Ли заметил, что она разглядывает его с неприкрытым любопытством, которого он раньше никогда не замечал. Мужчина прочистил горло:       — А ты, полагаю, тоже ждёшь кого-то..? — его вопрос вывел девушку из транса, и Кэ Цин быстро мотнула головой, увеличивая расстояние между ними.       — О, нет, я одна. Вообще-то, сюда меня притащила Гань Юй, сказав, что я задолжала себе наслаждение последней ночью фестиваля. И спросила, хочу ли я сходить вместе к её старому другу, но… — Нефритовое Равновесие вздохнула, отбросив локон, упавший на лицо. — Наверное, неудивительно, что я не лажу с другими адептами, и в особенности, с ним. Этот якша и я сразу невзлюбили друг друга, и я… подумала, что лучше Гань Юй лишний раз не наблюдать нашей грызни.       Она замолчала, вдыхая морской воздух, а затем добавила:       — И… вот я здесь.       Каким облегчением было услышать, что Сяо и Гань Юй не забывали друг о друге. Несмотря на очевидную любовь якши к уединению, даже ему время от времени необходима была компания.       — Не то чтобы я возражала против одиночества… — её голос звучал мягко, но несколько формально.       Эта… эмоция не совсем входила в спектр его понимания, но ради неё он, пожалуй, попытается найти верный ответ:       — Ты не одна.       Кэ Цин приподняла брови, и через мгновение стала выглядеть умиротвореннее.       — Полагаю, что так.       И всё же тема разговора будто бы причиняла ей дискомфорт, не смотря на подобранные консультантом слов. Но, хотя бы, он делал очевидные успехи.       Или надеялся на это.       Кэ Цин подалась назад, сцепляя руки в замок:       — Могу я задать личный вопрос?       Зависело от того, насколько он личный.       — Да.       Он покорно сдался. Возможно, в последнее время он стал слишком открытым в сравнении со столетиями молчания.       — Как бы правильно сформулировать… — начала она чуть ли не шёпотом. — Мне о тебе известно совсем немного. Поэтому, если будет звучать предвзято, останови, но… — её челюсть заметно напряглась. — Ты постоянно кажешься таким невозмутимым в отношении… ну, всего. И я ни разу не слышала, как ты повышаешь голос до… — она вздохнула. — До того самого дня. Я не была уверена, какой вывод из этого сделать, и что мне думать о тебе. И теперь я всё гадаю, было ли моё первое впечатление о тебе ошибочным.       Кэ Цин замерла, дав ему время перебить её, если бы он захотел. Но Чжун Ли промолчал, будучи завороженным тем, как его главный критик смог прочитать то, что было скрыто в глубине души.       — Ты же на самом деле… совсем не отстранённый человек?       Как всегда, проницательно. Но он бы не был о себе такого высокого мнения. Наличие сердца и сердечность были двумя разными вещами. Поэтому брюнет не знал, что ответить. Судя по всему, растерянность отразилась на его лице, когда он в замешательстве раздумывал, опровергнуть или нет её слова.       — Она многое для тебя значит, да?       Заданный вопрос вынудил его напрячься.       — Директор Ху, я имею ввиду.       В уточнении не было необходимости.       Часть его до смерти хотела отрицать, что предположение Кэ Цин правдиво. Но тогда он был бы нечестен.       — Это… не было бы профессионально, — выдал он первое пришедшее в голову оправдание. — Она моя начальница, и достаточно раздражающая, если я могу говорить прямо.       Мечница подняла голову, глядя в небеса и завела руки за спину.       — Ладно, не буду тебя заставлять переступать через себя.       Развернувшись спиной к морю, девушка ухватилась ладонями за ограждение и подпрыгнула, усаживаясь на деревянную поверхность.       — Возможно, тебе легче будет ответить на такой вопрос. Почему ты становишься таким вспыльчивым рядом с ней?       Чем был вызван такой интерес к директору? Ху Тао дала понять, что они недавно общались, но… всё равно картинка не складывалась.       Он слегка нахмурился:       — Разве это не очевидно?       Вопрос казался риторическим. Половина Ли Юэ не могла сладить с её странностями, и его отношение к экстравагантным выходкам едва ли считалось меньшинством среди бытующих мнений.       — Аргументировать это тем, что она тебя раздражает, недостаточно. Разве я не раздражаю тебя точно так же?       Её усмешка сейчас — безусловно, да. Но Кэ Цин и Ху Тао были несопоставимы, ведь Кэ Цин сложно было сравнивать с кем-либо, в принципе.       — Не совсем, — он вернул усмешку. — Надеялась, что соглашусь?       А, снова это надутое выражение лица.       — Меня вообще не волнует, что ты обо мне думаешь.       «Зачем тогда спрашиваешь?», пронеслось в голове у Чжун Ли.       — Уверяю, моё мнение о тебе, по большей мере, положительное, — поспешил добавить консультант, и его улыбка стала скорее искренней, чем игривой.       Кэ Цин скрестила руки на груди, недоверчиво хмыкнув.       — Что ж, ладно… Но мне всё равно любопытно по поводу Ху Тао. Она общается с тобой ближе всех. Может, ты поэтому… сорвался? — на последнем слове она запнулась, подбирая выражение, которое бы не прозвучало слишком резко.       — Ты на правильном пути, — признал он. — Не уверен, чего она добивается, но эти её розыгрыши…       — Например? — спросив это, девушка слегка подалась вперёд.       — Разные подростковые забавы, которые от неё и ожидаешь. Ох… я никогда не забуду взорвавшуюся перечницу. Или день, когда она завесила проходы полиэтиленом, или… — он покачал головой, приложив два пальца ко лбу. — Я даже представить не могу, как ей эту удалось, но однажды она умудрилась прикрепить всю мебель бюро к потолку и…       Чжун Ли потерял нить рассказа, когда Кэ Цин рассмеялась, поспешно прикрывая рот руками и складываясь пополам от нахлынувших эмоций. По крайней мере, она пыталась быть вежливой.       К удивлению мужчины, он почти что огорчился, когда этот мелодичный звук сошёл на нет. Она будто бы стала совсем другим человеком, такой беззаботной. Это был первый раз, когда он услышал её смех. Он видел её ярость, отчаяние, но эта сторона девушки казалась чем-то неизведанным.       Брюнет слегка отвернулся, пряча улыбку:       — Так, значит, ты находишь это смешным?       — Прости, — ответила она, вновь не успев сдержать смешок. — Прости, это… это действительно несмешно.       Трудно было поверить в искренность этих слов, потому что через секунду она вновь билась в истерике. Вероятно, эмоция была заразительной, ведь он еле сдержался, чтобы самому не засмеяться.       — Мой ответ тебя удовлетворил?       Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя, но широкая улыбка всё ещё играла на губах, когда она заправила непослушные волосы за уши.       — Да-да. Больше не буду допытываться, — она попыталась сесть прямее, но вновь расслабилась, повернувшись к нему. — Если тебе это поможет почувствовать себя лучше, то у Нин Гуан тоже есть хобби, основная задача которого — смутить меня любым возможным способом. Поверь, ты не единственный подопытный. Это вписывалось в портрет Воли Небес, который так упорно описывала Кэ Цин: холодная, но озорная женщина. Несмотря на то, что всё его нутро противостояло мысли о том, что Нин Гуан действительно была такой, как описывала мечница, он отдавал себе отчёт в том, что его представления могли быть ошибочны.       Ведь мужчина не был уверен, что размышляя о ней, до конца осознавал, что это Тяньцюань, а не иная женщина.       — Правда? — просто спросил он. — Уверен, у тебя тоже есть парочка интересных историй.       Она хмыкнула, кивая головой.       — Не думаю, что когда-то оправлюсь после случая, когда она рассказала дядюшке Тяню о моей коллекции Рекс… — её глаза стали размером с блюдца, стоило ей осознать, что именно она сказала. — З-забудь.       Но было совсем не сложно догадаться, что за слово она хотела произнести. Как ни странно было бы услышать такое от отъявленного скептика, но это явно звучало, как… со всем великодушием он назвал бы это… обожание бога.       — Ах, Рекс..? — наигранно упрекнул он, забавляясь.       Девушка легонько толкнула его в то время, как её лицо становилось пунцовым.       — Эт-т-то не то, что ты подумал! Т-ты специально трактуешь мои слова неверно!       — Рекс Ляпис?       Его собственное имя, вероятно, послужило для неё мотивацией пододвинуться ближе.       Стоило титанических усилий сохранить спокойное выражение лица, когда она, не отрывая взгляда, поспешно спрыгнула с перил, цепляясь каблуками за нижние перекладины. О, он никогда ещё не видел ей настолько выбитой из колеи.       Уперев руки в бока, она недовольно запыхтела и задрала голову вверх, чтобы не терять зрительный контакт.       — Я ведь сказала, это не то, что ты подумал!       Чжун Ли попятился назад, а девушка стала напирать.       — И что же это за коллекция, леди Нефритовое Равновесие?       Вот теперь он понимал нездоровое стремление Ху Тао увидеть, как он выходит из себя, и почему она постоянно дразнила его.       — Эй, ты такой же, как она! — Кэ Цин издала раздраженный рык, который прозвучал в разы менее пугающе, чем должен был. Будто домашняя кошка пыталась сымитировать львицу. — Постоянно дразнишь!       Он бы охотно продолжил, не заметь краем глаза приближение Ху Тао из-за угла.       Как не вовремя.       Директор с довольным выражением лица подошла к ним, держа в руках сделанный на скорую руку фонарик.       — Я вернулась! — объявила брюнетка с широкой улыбкой, которая быстро сменилась на вопросительное выражение, когда она заметила что у Кэ Цин разве что пар из ушей не шёл. — Я… что-то пропустила?       Мечница замерла, бросив на Ху Тао отчаянный взгляд.       — Нет! Совсем ничего! Ты ничего не пропустила!       Молчание в сложившейся ситуации звучало бы куда убедительней её восклицаний. Вероятно, Кэ Цин была дорога её репутация скептика.       Чжун Ли прикусил щёку.       Сложившаяся ситуация была чересчур… иронична.       Его плечи стали трястись, и мужчина прикрыл рот, изо всех сито стараясь подавить зарождавшуюся эмоции, понимая, что вряд ли продержится долго.       — Эм, Чжун Ли? — когда его ушей достиг голос Ху Тао, что-то внутри будто щёлкнуло.       Молчание было прервано неистовым хохотом, вынудившим его обхватить живот рукой. На глаза навернулись слёзы, а лёгкие отдавали болью. Вырвавшееся на свободу чувство не поддавалась контролю, и что страшнее всего, он не хотел его контролировать. — Невероятно, — ахнула директор. — Как тебе удалось его рассмешить?