Карточный долг

Время до Нового года пролетело быстро. Только что, вроде, начиналась осень — и вот уже они украшают ель. Карлос с Еленой звали их к себе в Афины на православное Рождество, но Рокэ не слишком-то хотел видеть брата, так что ничего еще не было решено. Рабочая рутина поглотила его с головой. Дел и правда накопилось навалом. Нужно было срочно пересматривать тарифные сетки сотрудников, иначе дора Лусия угрожала вывести своих ребят на забастовку. Это давно назрело, уж сколько Рокэ ей это обещал, но увеличение зарплаты тут же влекло за собой удорожание готового продукта, так что впереди маячил еще и пересмотр всех действующих контрактов. Они много работали и мало разговаривали. Гвен, когда была не занята детьми, не поднимала головы от ноутбука. — Что попросишь у Санты на Рождество, — пошутил Рокэ однажды вечером, когда они в кои-то веки остались наедине. Дети уже спали, Кончита и горничные ушли. В доме было пусто и тихо. — Новую спину, — не отрываясь от бумаг бросила Гвен. Она что-то там выделяла маркером в договоре, видно, не устраивали ее формулировки. — А ты? Их отношения так и не наладились в полной мере, не было в них такой необходимой Рокэ семейственности, зато работалось им вместе теперь даже спокойнее, чем раньше. Пожалуй, это было не так уж и плохо. Серо, но не плохо. — Новую задницу, — улыбнулся Рокэ. — Эта уже квадратная по форме стула. — Добро пожаловать во взрослую жизнь, — с легким злорадством пропела жена. — Она такая, привыкай. Могу хорошего остеопата посоветовать. — Говно какое-то ваша взрослая жизнь, — хохотнул Рокэ. Перед сном он зашел в прачечную. Растяпа горничная забыла положить ему свежую футболку завтра на утро. Заодно постаскивал с сушки и другие высохшие вещи. Взгляд упал на кусок черного кружева. Рокэ давненько не раздевал Гвен, так что понятия не имел, какое белье она носит. Это были маленькие черные стринги, и от них что-то шевельнулось в голове, какие-то забытые воспоминания. Он погладил просвечивающую, ажурную ткань. Мягкие, нежные. Да! У него тоже были похожие когда-то. В памяти всплыл вечер накануне расставания с Ричардом, их сумасшедший поход по торговому центру, ювелирный салон, магазин белья. Это были чудесные светлые моменты. Он приложил трусики к своей талии, примерил… Нет, конкретно эти будут маловаты. Внутри осталось чувство легкого сожаления, что Гвен не оценит, решись он однажды надеть на себя что-то подобное. Это чувство легкого сожаления по чему-то классному и несбывшемуся так и не улеглось в нем. Зудело под кожей, мешало спать по ночам. Прошло еще две недели, прежде чем Рокэ наконец-то смог дать этому зуду имя. Ричард Окделл. Рокэ хотел его. Хотел, как можно хотеть мужчину, и еще иначе — как собеседника, как партнера по играм, друга, наставника. Как человека, рядом с которым жизнь никогда не была серой. Он соскучился. В канун католического Рождества Рокэ послал Ричарду открытку в мэйле. Картинку выбрал нейтральную, из слов — милый детский стишок про снег и ангелов. Он особенно не ждал, что ему ответят. «Хороших праздников тебе», — написал Ричард. Рокэ представил, как тот на пару минут покидает пышное с помпой празднество, выходит, например, на припорошенный снегом балкон, потягивает шампанское из узкого высокого бокала и пишет ответ. Образ вышел чарующий. Он пошел чуть дальше и представил, как Ричарда окликает вертящаяся сейчас рядом с ним Селина Арамона, и поморщился. Нет, Окделл непременно должен быть в этот миг один. «Где ты сейчас?» «Мадрид. А ты?» «Алвасете», — Рокэ постучал углом смартфона по столу. — «Приедешь? У меня есть бутылка хорошей Вдовьей слезы»