Избито солнечное сплетение

      Переменчивый сентябрь уступил свое место дождливому октябрю. Листья на деревьях желтели и опадали, разноцветными корабликами бороздя океаны-лужи. Дворцовый парк опустел. Птицы уже улетели на юг, немногочисленные белки во всю готовили свои дупла к морозной зиме. Большой Дворец, несмотря на богатство и помпезность украшений, начал казаться каким-то серым и тусклым.       Генерал Кириган вместе с опричниками и гришами только утром вернулись из Сикурска. На южных границах Равки вновь начались беспокойства, и Дарклинг захотел лично проконтролировать работу местного командования. Вопрос о противостоянии шуханцев и гришей всегда стоял особо остро для последних. Люди народа Шу на протяжении всей истории хотели узнать секрет Малой Науки. Методы они выбирали, находящиеся за гранью человечности. Я, потерявшая родителей во время таких экспериментов, отчетливо понимала, что они собой представляли.       Во время ревизии была обнаружена целая группировка наемников, которые уже около месяца переправляли детей с подтвержденным даром в Шухан. Казнены они были на месте. Дарклингом. Не моргнув и глазом, генерал Кириган призвал Тьму и Разрезом снес головы семерым шуханским наемникам. Впервые при свете дня увидев, на что способен главнокомандующий Второй Армии, я несколько ночей провела на улице, устав бороться с кошмарами, не желая доставлять лишних неудобств окружающим. Все и без того были вымотаны поиском, а после и закладом сквозных лазов. Оставалось только надеяться, что теперь ход через горы наемникам был закрыт.       Теперь, вернувшись в Ос Альту, Кириган практически сразу направился к Императору. Он намеревался усилить охрану границ с Шуханом за счет перевода части полков от Каньона. Я же отвела коня в загон, передав всю заботу о нем профессионалам, и медленно шла в сторону Малого Дворца. Ноги все еще болели после продолжительной езды, и каждый шаг отдавался болью в копчике.       Стянув с головы шапку, пальцами оттянула короткие темные волосы. С некоторых пор пришлось отказаться от косы. Во время одной из первых тренировок мне на наглядно-прикладном уровне объяснили, что длинные волосы при ближнем бое могут сыграть на руку противнику. Теперь я ходила с каре к ужасу Жени и на радость себе.       — Ваня! — разглядев знакомую фигуру, крикнула я и ускорила шаг.       Иван вместе с Федором медленно шли в сторону учебных полигонов. С недавнего времени Федор руководил практическими занятиями у подрастающего поколения корпориалов. Учителем он был строгим, но справедливым. Дети души в нем не чаяли, и сердцебит отвечал им тем же, при этом надеясь поскорее вернуться на линию фронта. На все расспросы он отшучивался, что сражаться с дрюскеллями в разы легче, чем пытаться угомонить толпу одиннадцатилеток.       — А вот и главная звезда нашего разговора, — улыбнулся Федор, размыкая объятья, в которые я нырнула, встретив доброго друга. — Иван уже все уши прожужжал про то, как ты в одиночку вытащила девочку из грота.       — Сама причем чуть шею не свернула, пока в ту яму лезла, — недовольно сказал сердцебит. Легонько пихнула того локтем в бок. Корпориал притворно скривился и схватился за пострадавшие ребра. — Сокер, за покушение на гриша и наказать ведь могут.       — Я посмотрю, как ты будешь докладывать Киригану, что пострадал от рук маленькой и беззащитной меня, — ухмыльнулась я, прислонившись головой к плечу Федора и хитро поглядывая на пострадавшего корпориала. Повернув голову к Каминскому, пожаловалась на общего товарища, — И ты представляешь, так каждый раз. Этот нехороший человек третирует меня уже второй месяц.       — И снова я плохой, — Иван закатил глаза, сложив руки на груди. — Сокер, отлепись уже от несчастного.       Я показала гришу язык. На меня посмотрели, как на идиотку. Где-то сбоку послышался тихий смех Федора. Сердцебит был частым свидетелем наших перебранок и считал их довольно-таки забавными. Как я уже однажды говорила, у гришей какое-то специфическое чувство юмора.       — Я вообще уже ухожу, — выставив руки в сдающемся жесте, заверила я. — У меня дел по самое горло, а вы еще отвлекаете. Нехорошо, товарищи-гриши.       — Невыносимая женщина, — обреченно выдохнул Иван, но я спиной чувствовала, что в этот момент он улыбался.       — Не забудь пригласить меня на вашу свадьбу, — рассмеялся Федор, уводя друга в сторону полигонов.       Выйдя на центральную дорогу, что вела прямиком к главному входу в Малый Дворец, я заприметила Сафину. Та шла по соседней дорожке, тянущейся к резиденции Императора. Женя спешила, видимо, вновь подгоняемая фрейлинами королевы. Царица не давала покоя рыжеволосой девушке, которая одним своим видом напоминала ей об утраченной молодости. Поравнявшись, кивнули друг другу в качестве приветствия. На ходу жестами объяснились, что увидимся вечером в бане. Нам обеим было, что друг другу рассказать.       Я вернулась к себе. Скинула запылившуюся форму, походный рюкзак. Кортик аккуратно положила на книжный шкаф. Приняв ванну, расчесала короткие волосы и переоделась в свежую одежду. Отсутствие необходимости делить комнату еще с несколькими людьми и пользоваться общим душем развращали. Все же к хорошему привыкаешь быстро. Стоя перед зеркалом, застегнула практически черный камзол, потом поправила пряжку, где вместо двуглавого орла красовалось солнечное затмение.       Разгладив штаны, я вышла из комнаты, намереваясь спуститься вниз, где располагалась столовая. Опричникам не было нужды покидать территорию Малого Дворца. Все необходимое для жизни и работы личной гвардии Дарклинга находилось рядом. Хоть мы и не были гришами, с ними делили кров и хлеб. Но в восторге от такого соседства были далеко не все.       Закрывая дверь на ключ, чуть не врезалась в Киригана. Тот шел темнее тучи. Волосы взлохмачены, глаза чернее черного, движения резкие, злые. Он двигался быстро, не замечая ничего на своем пути. Не желая ненароком попасть под горячую руку, я вжалась в стену, испуганно «ойкнув». Генерал как будто не заметил этого маневра и продолжил путь дальше по коридору, пока с силой не захлопнул дверь в свои покои. Кажется, где-то с потолка посыпалась штукатурка.       Я замерла посередине коридора, не зная, как поступить. Будь я хорошим солдатом, не раздумывая отправилась бы по своим делам. Вот оно мне надо, это? Я спокойно себе живу, служу на благо Родины. Но, как показала практика, я была отвратительным солдатом. Слишком много человечного было во мне, что раз за разом заставляло идти в разрез с уставом.       — Рано или поздно, мне за такую инициативность снесут голову, — пробурчала я себе под нос, разворачиваясь в сторону покоев генерала Киригана. За тот месяц, что я ходила под его командованием, мне неоднократно доводилось ступать на территорию Дарклинга, но каждый раз был как первый.       Осторожно постучав, приоткрыла дверь, вместе с этим делая неуверенный шаг. Первая из нескольких комнат, в совокупности образующих личные покои Дарклинга, представляла собой военный зал. Окна отсутствовали, стены были завешаны огромными картами Равки. Карты являли собой старинные рисунки, нанесенные чернилами на шкуры животных. Каждый раз проходя мимо них, хотела подольше задержаться, рассмотреть, изучить четкие линии, которые вырисовывались горами, реками, долинами.       Кириган стоял у круглого стола, который представлял из себя еще одну большую карту. Самую новую. Только на ней был изображен Тенистый Каньон. На полу валялись маленькие деревянные фигурки, изображающие макеты крепостей и уменьшенные копии армейских полков. Их будто смели одним сильным движением. Вокруг Киригана клубилась Тьма. Она буквально ощущалась физически.       — Генерал, — тихо сказала я, желая привлечь внимание гриша.       Тот тяжело выдохнул. Плечи обессиленно опустились. Кириган начал брать контроль над расползающимися от него тенями. Черные щупальца медленно таяли в свете лампы.              — Уйди, Сокер, — приказал Кириган таким тоном, что ослушаться было смерти подобно.       Но я вполне безрассудно посчитала, что дважды молния в одно место не бьет, а потому я, один раз шагнув за Грань, обрела некое подобие бессмертия. Иного объяснения тому, что вместо разумного отступления, я наоборот прошла в глубь зала, у меня не было.       — Что сказал Император? — задала я вопрос, встав рядом, и смотря исключительно на карту. Встречаться взглядами с Кириганом сейчас, откровенно говоря, было страшно.       — Я непонятно выразился, лейтенант? — отчеканил генерал. Я промолчала, решив, что, даже если он будет кричать, я не уйду, трусливо поджав хвост. Кириган, кажется, ход моих мыслей понял. По крайней мере голос теперь звучал больше уставшим, чем злым, — Ты ведь так просто не уйдешь, да?       — Если бы вы видели себя со стороны сейчас, поняли бы, что мое нахождение здесь — это вопрос государственной важности, — проговорила я, рассматривая, как нарисованное «Неморе» пересекает дорогу Ви.       — И где ты видишь взаимосвязь, Лина?       — У вас такое выражение лица, точно вы вознамерились половину Ос Альты стереть с карты, — и тише добавила, — мой генерал.       Кириган усмехнулся, корпусом развернувшись ко мне. Я краем глаза видела, как он задумчиво наклонил голову, как свел черные брови к переносице, отчего между ними залегла глубокая складка.       — И несмотря на это, ты все равно ослушалась моего приказа, — вполне обоснованно заметил Дарклинг.       — Я действую сугубо из чувства глубокого патриотизма, — я подняла взгляд на Киригана, непроизвольно поджав нижнюю губу. — Император отказал в переводе подкрепления, я права?       — К сожалению, — кивнул гриш. Он стоял мрачнее тучи: злой, расстроенный, обреченный и безумно уставший. Отказ Императора стянуть силы на юг для поддержки Второй Армии лишь еще большим грузом свалился на главнокомандующего. Кириган грустно ухмыльнулся, — Царь не видит смысла посылать людей из-за единичного нападения на деревню. То, что это просто первый раз, когда шуханцев поймали на месте, не дав перевести детей, его уже не волнует.       — Мы можем что-то сделать? — я осторожно прикоснулась к его руке, чуть вздрогнув, стоило почувствовать энергию усилителя. — Если стянуть несколько взводов с другой точки?       — Равка со всех сторон окружена врагами, которые так и ждут момента, чтобы разорвать ее на куски. У нас недостаточно ресурсов, чтобы ликвидировать все прорехи в обороне.       Я промолчала, прекрасно понимая, что он прав. Мы были в состоянии перманентной войны с обоими соседями. Равка оказалась зажата между молотом и наковальней. И все это происходило в условиях разделения страны на две части. О слухах о желании Западной Равки отделиться я старалась не думать. Рябин, который в середине прошлого месяца пересек Каньон, в одном из своих писем говорил о новой волне сепаратистских листовок. С каждым годом ситуация накалялась все больше.       — Лина, — Кириган сделал небольшой шаг, сокращая расстояние до минимума. Он положил руки мне на предплечья, медленно скользя ладонями до самых запястий. Переплел наши пальцы. — Я не могу понять, что тобой движет. После всего, что ты видела, разве ты не боишься? Не считаешь монстром? Я видел, как ты смотрела на меня после казни. И знаю, где ты проводила следующие ночи. И после все равно пришла…       Я хотела было сказать, что меня все это не волновало, но запнулась на полуслове. Считала ли я Дарклинга монстром? Вопрос был поставлен в корне неверно. Продолжала ли я считать его таковым? Правильного ответа у меня не было. Меня запугивали самим фактом существования Черного Еретика. Меня учили его бояться, презирать, ненавидеть. Дарклинг был главным кошмаром моего детства. Таким он и оставался по сей день.       Генерал Кириган, что стоял напротив меня, больше не вселял страха. Я не хотела бежать от него, прятаться, молясь, чтобы больше никогда не видеть его глаз, не слышать его голоса. Мне хотелось подойти, обнять и, уткнувшись в грудь, забрать всю ту боль, что он держал в себе. Странное, не похожее ни на что чувство. Дедушка всегда говорил, что сострадание к врагу неотвратимо приводит к поражению. Боюсь, он вновь оказался прав.       — Мои руки тоже в крови, генерал Кириган, — помедлив, ответила я. — Вы Дарклинг. Вы защищаете всех гришей Равки. В вопросе о сохранении тысячи жизней любые методы можно оправдать при желании.       Он печально улыбнулся и тихо сказал:       — Александр, — на мой полный непонимания взгляд Кириган пояснил, — Имя, которое мне дали. Не титул, который я принял. Я хочу, чтобы ты знала это. И когда мы вдвоем, ты будешь обращаться ко мне только так.       — Это неправильно, генерал Кириган, — покачала я головой.       — Считайте, что это приказ, лейтенант Сокер.       Я нерешительно кивнула. И, погруженная в собственные мысли, даже не сразу заметила, что лицо Дарклинга оказалось в опасной близости. Когда его губы накрыли мои, сердце пропустило удар. Кажется, на несколько секунд я забыла, как дышать. Его руки переместились мне на талию, плотнее прижимая к телу. По коже прошла волна мурашек, а потом я решила, наконец, ответить на поцелуй. Робко, больше испуганно. Я уперлась ладонями ему в грудь, чувствуя, как бьется его сердце.       Прервав поцелуй, я опустила голову, боясь встретиться с ним взглядами. Волосы прикрывали побагровевшие от смущения щеки, но я знала, что это не укрылось от проницательного взгляда Киригана. Он все еще продолжал обнимать, а я так и не убрала руки от него. Это было похоже на глупую детскую игру: какая-то часть меня требовала близости, а другая страшилась ее.       — Лейтенант Сокер, мне показалось, или вы покраснели? — наклонив голову, поинтересовался Дарклинг.       — Вы просто ужасный человек, Александр, — было ему ответом.       — От тебя это даже приятно слышать, — прикасаясь губами к волосам, прошептал он. После, точно через силу отпуская и делая шаг назад, произнес, — Иди. Я не могу больше тебя задерживать… Только, если ты хочешь остаться…       — Мне правда пора, — сказала я. Секунда на раздумье, быстрый шаг, и один мимолетный поцелуй, ставший еще большей неожиданностью для нас обоих. — Теперь точно пора.       Покои Киригана я покидала в спешке. Щеки стыдливо горели, губы хотелось вымыть с мылом и оттереть мочалкой до тех пор, пока не исчезнет малейшее напоминание о поцелуе. Я пребывала в смешанных чувствах, не зная, не давая себе четкого понимания, что только что произошло. Было только липкое ощущение на теле, что все это неправильно. Я хотела отмыться, стереть его вместе с кожей. Вместе с чувством вины перед родными, которые жизнь положили, чтобы не дать Дарклингу возыметь контроль над Каньоном, и неприязнью к самой себе.

      ***

      Дождавшись пока в мраморную чашу наберется достаточно воды, я закрыла кран. Зачерпнула ковш и окатила вымощенную камнем лавку. Вода, смывая застоявшийся конденсат, волной стекла на пол. Вылив оставшуюся воду на спину, села рядом с Сафиной, подтянув к себе ноги. Уперевшись в стенку, блаженно прикрыла глаза.       — Сегодня прямо хорошо растопили, — протянула Женя, стягивая с лица холодное полотенце. На щеках выступил яркий румянец, рыжие волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу. — Охх, давно я тут не была.       — Хоть косточки прогреем, — в тон ей сказала я, потянувшись за щеткой с жестким ворсом. Несмотря на то, что после вечернего построения я успела забежать в ванную и хорошенько там отмыться, чувство, что кожа все еще покрыта какой-то липкой пленкой, не проходило. — В Сикурске холодать тоже начало. Мы несколько дней в горах провели. Выслеживали шуханцев. Там вечерами зуб на зуб не попадал.       — Надеюсь, ты нашла там того, кто согревал тебя этими холодными ночами, — томно проводя длинными пальцами по шее, медленно, растягивая гласные, произнесла Женя. Потом не выдержав и рассмеявшись, легонько толкнула меня плечом. — Я помню, Святоша, до свадьбы «ни-ни». Бедный Иван. Но он крепкий — держится.       — Почему все так уверены, что между нами что-то есть? — методично соскребая старую кожу с ноги, задала я вопрос.       — Хочешь сказать, ничего нет? — Сафина вопросительно вскинула бровь. — Такие искры летят, а вы как подростки: трахаете друг другу мозги, когда могли бы… — она не договорила, многозначительно улыбаясь.       — Ты неисправима, — я снова потянулась за ковшом, поливая покрасневшую от трения и жара кожу.       — Я идеальна! — заявила Портная.       Сквозь густой пар было тяжело что-либо разглядеть. То, что в помещении появились еще люди, мы поняли только по приглушенным голосам со стороны двери. Шлепая босыми ногами по воде, группка девушек-гришей медленно прошла мимо нас. Сильные, уверенные в себе, могущественные. Они творили волшебство, жили на порядок дольше отказников. Я грустно улыбнулась, понимая, что, как отказник, всегда буду для гришей вторым сортом. А Женя что-то еще говорила про нежные чувства сердцебита.       — Сафина, как проходят дни королевской грелки? — едко ухмыляясь, спросила проливная, омывая противоположную скамью. Ей не требовался ковш - быстрый пас рукой, и вода сама перелилась из чаши на камень, а после, гонимая силой гриша, брызнула нам под ноги. — Все еще пытаешься отмыться? Поверь, уже бесполезно.       Я бросила взволнованный взгляд на Женю. Та сидела с идеально ровной спиной. От былого веселья не осталось и следа. Лицо, точно высеченное из камня, было спокойно. Она равнодушно смотрела на проливную. Даже улыбнулась ей снисходительно.       — Что, язык прикусила? — не унималась девушка, подбадриваемая своими подружками. — Или набираешься сил для ночи? Я слышала, король очень темпераментный. Для своего возраста. Напомни, сколько ему. Пятьдесят?       — Рот свой закрыла, — не выдержав, процедила я. Флер очарования быстро спал, явив перед нами примитивную свору деревенских дур. Найдя противника, который ничего не мог им ответить, они попросту тешили свое эго.       В углах зашевелились тени. На несколько секунд показалось, что в помещении стал тухнуть свет. Должно быть, от жары у меня закружилась голова. Сжав пальцы, прикрыла глаза. Вновь осмотрелась — Тьма, порожденная собственным воображением, рассеялась.       — Королевская шлюшка нашла себе подружку, — подала голос еще одна из компании гришей. — Она уже научила тебя, как ублажать старых мужиков? Им нравятся, когда молоденькие девочки берут в рот их вялые отростки.       — Какой у тебя, милая, богатый жизненный опыт, — задумчиво протянула я, чувствуя, как Женя сжала мое колено, чтобы остановить. Но я была слишком зла, чтобы терпеть подобное отношение к своим близким. — Такие подробности. Если у меня будут вопросы по данной теме, я непременно обращусь к тебе. Впрочем, нет - тема слишком уж ограниченная. И, как я вижу, не только она.       — Да как ты смеешь?! — взвизгнула та.       — Пойдем отсюда. Они того не стоят, — тихо сказала Женя, поднимаясь и, гордо держа голову, покидая затуманенное помещение.       — Так, а ты назови свою цену, Сафина. Мы и тебя, и подружку твою снимем, — бросила проливная вдогонку, перед тем как за нами захлопнулась дверь, отсекая гришей. Теневые кляксы стекали по стене.       Женя прошла по узкому коридору, ведущему в купальню. Сбросив мокрое полотенце, девушка забралась в купель, наполненную холодной водой. Набрав поглубже воздуха, она опустилась на дно. Я встала рядом, убирая с лица слипшиеся волосы и ожидая, когда Сафина вынырнет.       — Что они имели ввиду, говоря про тебя и короля? — облокотившись на деревянный борт купели, решительно спросила я.       Сафина перекинула пламенные волосы через плечо, демонстрируя дорогие серьги. Она грустно улыбнулась и пожала плечами:       — Короля связывают тесные отношения со многими служанками. Я, по крайней мере, заработала на этом парочку драгоценностей.       Я шокировано смотрела на подругу, не веря тому, что только что услышала. Будучи не единственной женщиной в армии, я знала, что бывали случаи, когда старшие по званию пользовались своим положением по отношению к хорошеньким девочкам. Такая практика была широко распространена и среди высшего сословия. Но жертвами насилия зачастую становились девушки из бедных семей, чью честь некому было защитить. Женя не была одной из них. Она гриш. Уникальная по своей природе. Такое не укладывалось у меня в голове.       — Ты же не всерьез…       — Нет, — Сафина, отплыла от бортика, зачерпнув ладонями воду, и, умывая лицо, добавила, — Самое худшее, что об этом все знают. Если бы ты чаще была во Дворце, это не было бы такой неожиданной новостью.       — Неужели Дарклинг ничего не сделал? Он должен был тебя защитить.       — Он это и сделал, Сокер. Больше, чем ты думаешь, — в следующую минуту печаль в ее глазах исчезла, сменившись хорошо знакомой хитринкой. — Не будем больше об этом. Залезай сюда, а то стоишь красная, как вареный рак.       С этим она подплыла, сдернув с меня полотенце и отбросив его в сторону. Чувствуя, как кожа начала покрываться мурашками, я быстро взобралась по лесенке и перемахнула в купель. Опустив ногу в холодную воду, замерла на краю, готовя тактическое отступление.       Женя, заметив мою попытку ретироваться, рывком дернула меня вперед, и обе мы в обилии брызг ушли на дно. Одновременно вынырнув, и придерживаясь руками за борт, посмотрели друг на друга. Убирающие купальню слуги равнодушно наблюдали за тем, как две мокрые курицы смеялись, брызгая друг в друга водой.