***
Следующий «звоночек» не заставил себя долго ждать. Где-то спустя три или четыре дня с нашего с Женей разговора, в лазарет попал юноша. Молодой лакей собрал у себя целый консилиум из целителей, которые скучковались около несчастного парня и методично осматривали увечья неизвестного происхождения. Это было утро. После очередной тренировки у Драгомирова я поковыляла к Малому Дворцу. Кажется, в тот день Дубровский сломал мне лучевую кость на левой руке. По крайней мере, именно с запястьем целительница работала дольше всего. Сама я лечить не могла. То есть, в теории, наверное, и могла, но не знала как. Нехватка академических познаний в Малой Науке в последнее время ощущалась особенно остро. Инга сидела напротив, медленно сращивая перелом. Это была немолодая женщина с темно-рыжими волосами. Около ее глаз уже начали собираться морщинки, которые она умело прятала за большими очками. Инга была первой, к кому я когда-то обратилась с травмами после Драгомирова, и как-то так получилось, что чаще всего после тренировок лечила меня именно она. Молодой человек, хромая, медленно прошел мимо нас. Выглянув из-за плеча целительницы, я настороженно оглядела юношу. Лицо его приобрело какой-то нездоровый оттенок. На лбу и щеках выступила испарина. Руки дрожали, словно его знобило. Мой взгляд скользнул от ссутуленных плеч к трясущемся кистям, а после остановился на потемневших, практически черных пальцах. — Что за? — прошептала я за несколько секунд до того, как несчастного подкосило, и он повалился на пол. — Инга, кажется, у нас проблемы. — Ох, Святые! — целительница опустила мою руку, разворачиваясь. Увидев тело, бьющееся в неконтролируемом припадке, она подскочила с места, ринувшись к парню. Ее примеру последовало еще несколько человек. Общими усилиями они подняли лакея и перетащили его на ближайшую койку. Юноша не приходил в себя. Из его носа хлынула кровь, которая залила всю одежду. Его трясло, из горла вырывались хриплые, какие-то хлюпающие звуки, точно он задыхался. Поставив у койки таз, парня в несколько рук наклонили к полу, удерживая за плечи. Темно-желтая, желчная рвота выбилась из его рта. Я поднялась, осторожно проходя в сторону собравшихся гришей. Они толпились вокруг юноши: кто-то держал лакея за корпус, кто-то начинал снимать с него одежду, изучая пожелтевшую кожу, кто-то рассматривал темно-фиолетовые, скрюченные в судороге пальцы. — Предположения? — внимательно рассматривая черные, гниющие надрывы на ногах, задала вопрос Инга. — Чума? — подвал голос гриш, осторожно касаясь язвы. — Малярия? — сказала девушка, рассматривая пожелтевшие глаза. — Яд, — не удержалась я от предположения, прижимая к груди поврежденную руку. Инга бросила на меня удивленный взгляд, но кивнула, видимо, принимая высказанную гипотезу. Я обошла гришей с другой стороны, таким образом, чтобы видеть тело пострадавшего. Юноша был худой, даже какой-то изнеможенный, точно его морили голодом. Под глазами залегли тени. Лицо и тело были в крови и рвоте. На шее, груди, плечах проступила темно-синяя паутинка вен. Множество чернеющих надрывов уродовало кожу. Я сделала шаг назад, сдавленно дыша. В горле образовался ком, а на языке явственно ощущалась кислота. В нос ударил жуткий запах гниения и крови. Отвернулась, старательно рассматривая плитку на стенах зала. Нужно было отвлечься, ибо разворачивающаяся перед глазами картина больше напоминала страшный сон. Медленно возвращаясь на свое место, я слышала, как лакей закричал. Сдавленный рык, сквозь зубы выбивался из его груди. Так кричат обреченные: те, кто уже не в состоянии контролировать себя, но и не могут справиться с раздирающей их болью. Когда в лазарет вбежал сердцебит, вызванный, чтобы замедлить сердце лакея, погружая того в коматозное состояние, я все еще была там. Теперь, когда юноша, наконец, успокоился, и мирно лежал, целители изучали увечья. Инга послала за алкемами — им нужно было разобрать состав рвоты на компоненты, чтобы определить наличие или отсутствие яда. — Никогда такого не видела, — Инга осторожно, проводила пальцами по моей руке, снимая припухлость. Окончательно срастив перелом, целительница обессилено отпустила кисть. Она задумчиво всматривалась перед собой, явно мыслями пребывая где-то очень далеко. — Кожа желтая, глаза, ротовая полость. А конечности гниют на живую. Я даже боюсь представить эту боль. — Как он? — разминая руку, поинтересовалась я. — Мы сделали все, что могли, — устало выдохнула целительница и, посмотрев на лакея через плечо, добавила, — Теперь все зависит от организма. Молча кивнула, соглашаясь. После, поблагодарив Ингу, я покинула лазарет. Мой путь лежал к господину Драгомирову за очередной порцией ментального унижения. Шла медленно, вновь и вновь прогоняя в памяти увиденное. В голове шумел целый рой навязчивых мыслей. Я пыталась их структурировать, выстроить в цельную картинку, но ничего толком не получалось. Опасения Жени по поводу поведения прислуги. Дерганная горничная, которая никак не могла перестать чесаться. Хлеб в Большом Дворце, вкус и запах которого вызывали много вопросов. Жадно проглатывающие пищу разнорабочие. Мальчишка-лакей, который в конвульсиях корчился на больничной койке. Черные пальцы, желтая кожа… Желтый… Женя упоминала этот цвет… «И глаза…белки желтеют. Я даже сначала не поняла. А потом как-то заметила, и напряглась» Я шумно выдохнула, растирая пульсирующие виски. Остановилась, как-то даже обреченно рассматривая здание Малого Дворца. В последние дни я всячески старалась избегать этого места. Даже сама напросилась на перевод в Школу. Каждый день часть опричников отправлялась к детям. Маленьких гришей охраняли, как зеницу ока — за ними было будущее Равки. Драгомирову такая инициатива тоже пришлась по вкусу. Для него это стало хорошей возможностью избавиться раздражающей его девчонки. Для меня — способ прятаться от Киригана, пока все не успокоится. В первую очередь успокоиться должна была я. После того поцелуя я чувствовала себя гадко. Было мерзко от самой себя. И от того, что потом я и сама его поцеловала. Дура! А прикосновения рук Дарклинга до сих пор чувствовались на коже, как бы я не пыталась их оттереть. Его голос все еще звучал в моей голове, и улыбка, и глаза… Я раздраженно тряхнула головой, прогоняя навязчивые мысли. Что бы между нами не произошло в тот день, оно не должно повториться. Ни-ког-да!***
Первое, что я почувствовала — нежный, полный потаенной страсти поцелуй. Чужие руки, медленно скользили по телу, оставляя за собой волну мурашек. Длинные пальцы, ласково коснулись щеки, провели ниже — к подбородку, потом переместились на шею, притягивая голову ближе. Горячие губы оставляли смазанные поцелуи, спускаясь все ниже. Я тяжело задышала, пребывая в каком-то странном полуосознанном состоянии. Мысли путались. Собственное тело перестало мне принадлежать. Теперь оно покорно подчинялось тому, что с ним делали, отвечая на каждую ласку. Страсть медленно переполняла меня, с каждым его прикосновением становясь все сильнее, и все больше туманя разум. — Алекс...Алек...Саша — полустон-полухрип непроизвольно вырвался из груди. — Шшшш, хорошая моя, — обжигая горячим дыханием шею, приказал гриш. Он скользнул губами по моей скуле, притягивая за талию к себе, и прошептал, — Мы же не хотим никого разбудить. Я прикрыла глаза, наслаждаясь этой близостью. Тихо простонала, чувствуя, как губы гриша замерли где-то в районе груди. Его рука медленно огладила бедро и продолжила свой путь вверх. Я поддалась вперед, желая самой прикоснуться к чужому телу. Дарклинг отстранился, ласково водя по разгоряченной коже. Его пальцы замерли, дойдя до солнечного сплетения, и полностью накрыв это место. На губах застыла победная улыбка. Он уже не скрывал горящий каким-то нехорошим огнем взгляд. — Моя девочка, — протянул Заклинатель теней, вновь увлекая в поцелуй. — Сокер… Сокер… — Сокер! Если ты сейчас же не откроешь, я выломаю эту дверь к чертовой матери! — услышала я отдаленный голос, когда реальность начала волнами стирать ночные грезы. — На счет три я захожу. Распахнув глаза, я рывком оторвала голову от подушки, притягивая к подбородку одеяло. Испуганно огляделась, как-то даже не сразу сообразив где я, и что вообще происходит. Нахмурившись, посмотрела в окно, где луна только начала свое движение к земле. На дворе стояла глубокая ночь. Я сидела в собственной постели, поджав под себя ноги и тяжело дыша. Кожа горела, между ног было какое-то странное ощущение, а в груди покалывало. Треск ломающегося замка заставил вздрогнуть. Я полностью развернула корпус ко входу, ошарашено смотря на Ивана, который стремительно ворвался в мою спальню, захлопнув дверь с такой силой, что та чуть не сошла с петель. Сердцебит, изрядно запыхавшийся и взволнованный, приблизился практически в плотную, темной фигурой нависая надо мной. Я проползла к краю кровати, зажигая настольную лампу. Тусклый свет резанул сонные глаза. Я зашипела, растирая пальцами веки. Проморгавши, села по центру, прикрыв грудь и голую шею одеялом. Непонимающе смотря на сердцебита, задала вполне резонный вопрос: — Ты совсем одурел? — Ты почему дверь не открываешь? — вместо ответа выдал этот…нехороший человек. Я сдавленно выдохнула, поначалу даже не понимая, как на такую претензию реагировать. Возмущение росло с каждой секундой, готовое вот-вот обрушиться на сердцебита. Подходящие слова у меня, конечно же, нашлись: — Сейчас ночь, Ваня! Ты вообще в курсе, что нормальные люди в это время суток спят? И я тоже сплю… Спала, пока кое-кто не решил снести мне дверь, — выпалила я, откидывая взъерошенные волосы назад, после чего, все-таки беря эмоции под контроль, уже спокойнее поинтересовалась, — Я надеюсь, ты пришел меня обрадовать и сообщить, что Ярл Брум, наконец, помер? — Я думал, тебе плохо стало, — проговорил гриш, поднимая на меня сосредоточенный взгляд. — У тебя сердце билось, как сумасшедшее. — Ванечка, — сдавленно хохотнула, медленно осознавая всю комичность ситуации, — плохо мне станет, если биться оно перестанет. Иван нахмурился. Промолчал, странно глядя на меня. В его глазах читалось нескрываемое беспокойство, которое медленно начало сменяться облегчением. Я невольно повела плечами — мне было не по себе от все этой ситуации. Реальность все еще казалась какой-то фикцией, а оборванный сон никак не отпускал. В следующее мгновение многострадальная дверь вновь была подвергнута жестокому обращению со стороны гришей. Она жалобно скрипнула, впуская в мою спальню Федора. Корпориал замер на входе, удивленно глядя на представшую перед ним картину. Я приоткрыла рот от удивления. Слова застряли в горле. На тот момент я была способна только вопросительно поднять брови, как бы ожидая хоть какого-то внятного объяснения всему происходящему. Его мне так никто и не дал. — Кхм, — кашлянув, перевела взгляд с одного гриша на другого и обратно, после чего голосом полным негодования все-таки спросила, — А с каких пор моя спальня превратилась в проходной двор? — У вас тут дверь сломана, — окончательно превращая все происходящее в фарс чистой воды, на пороге появился незнакомый мне юноша в фиолетовом кафтане фабрикатора. Он наклонился у замка, внимательно изучая нанесенные повреждения, и выдал, — Я могу починить, если хотите. Я обессиленно упала на спину, притягивая к лицу подушку, которая прекрасно заглушила мой крик. Спустя пятнадцать минут, половину из которых я пыталась выпроводить всю эту троицу за дверь, чтобы переодеться и привести себя в порядок, мы все стояли в военном зале Киригана. Иван и Федор расположились по обе стороны от меня. По левую руку Федора держались Инга и Давид. В руках фабрикатор держал закупоренную колбу с какой-то мутной темно-оранжевой жидкостью. Напротив них возвышался Драгомиров. Наемник стоял, сложив руки на груди и хмуро смотря на целительницу. Рядом с ним Женя Сафина раскладывала на столе карточки с именами всех тех, у кого за последние несколько часов были выявлены симптомы, схожие с теми, что сегодня наблюдались у несчастного парня. Я старательно рассматривала пол, стены, искусно вырезанные колонны из черного дерева. Нервно растирала большие пальцы на руках. Я все еще не до конца понимала, что здесь делаю. На Киригана, стоящего прямо напротив, не смотрела. Щеки горели от одной только мысли о недавнем сне. И я понимала, стоит мне хоть раз взглянуть на Дарклинга, красными в этой комнате будут не только кафтаны корпориалов, но и я. — Двадцать пять человек, — положив последнюю карточку в центр композиции, подвела итог Сафина. Она сделала шаг назад, поравнявшись с майором, и сказала, — Все из Большого Дворца. В основном мужчины в возрасте от семнадцати и до сорока, — Портная развернулась корпусом к главнокомандующему, — Это подтвержденные случаи, но я думаю, пострадавших в разы больше. — Удалось определить источник эпидемии? — задал вопрос Дарклинг, уперевшись руками в стол. — Пока нет, — Инга отрицательно качнула головой. — Изначальная версия о Морском поветрии не подтвердилась, слава Святым. Мы провели ряд анализов, но так ничего и не добились. Если это и инфекционное заболевание, то явно сильно мутировавшее. Более точного ответа я пока не могу вам дать, мой суверенный. Вперед выступил Давид. Он достал из кармана складную подставку и, разобрав ее поставил, на стол. После в металлическую конструкцию была помещена стеклянная колба. — Алкемы получили образцы рвоты и крови нескольких пострадавших, — вставляя в соседнюю выемку еще одну колбу, начал фабрикатор. — При сравнительном анализе было выявлено схожее по составу вещество. Токсин, — пояснил он, — скорее всего органического происхождения. И в этом состоит проблема, — фабрикатор нахмурился, снял очки и несколько раз прокрутил их в руках. — Органика слишком быстро распадается. А это лишает нас возможности определить природу токсина. Я подняла взволнованный взгляд на Ивана. Сердцебит внимательно смотрел на Давида. Собственно, все в комнате были обращены в сторону фабрикатора. Новости о том, что причиной массового заражения был токсин, а не инфекции немного, но успокаивали. То, что никому не удалось понять, как он попал в организм, наоборот — заставляло напрячься. — Иными словами, у нас двадцать пять случаев заражения неизвестным токсином, — подытожил Кириган, выпрямляясь. — Источник явно находится в резиденции Императора. И мы должны сделать все возможное, чтобы найти его и ликвидировать до того, как эта дрянь доберется до Малого Дворца. Мы не можем рисковать безопасностью гришей. — Быть может, есть смысл перевезти детей за город? — предложил Федор. — Мы не сможем гарантировать их безопасность за пределами Малого Дворца, — в ответ ему произнес Иван. — Как оказалось, и в его пределах тоже, — была вынуждена признать я. И почувствовала, как рука Ивана скользнула к моей ладони, несильно сжав пальцы. Растерянно повернулась к нему, понизив голос до шепота, — А что я не так сказала? Ваня еще раз сжал руку. Я на него шикнула, высвобождая пальцы и делая шаг к Федору. Краем глаза заметила, как напрягся Кириган. — Как бы я не хотел признавать это, но Сокер права, — наконец, подал голос хранивший до этого молчание Драгомиров. Я сначала даже не поверила своим ушам. — Собственно, для этого я вас здесь и собрал, — произнес Дарклинг. — Расследование будет вести оперативная группа. Все строго конфиденциально — лишние волнения нам не нужны. Как и вмешательство Императора, — последнее слово он как-то по-особенному выделил, — Я бы поручил возглавить операцию Незяленской, но Зоя все еще у Каньона. Иван, — обратился генерал к сердцебиту, — ты за главного. — Благодарю за оказанное доверие, мой генерал, — поклонился корпориал. — Я вас не подведу. В ответ Кириган молча кивнул. Я обернулась к Сафиной. Женя стояла, полностью погруженная в себя. Взгляд ее был направлен в сторону молодого фабрикатора. Тот смущенно переминался с ноги на ногу, смотря исключительно на выставленные колбы. Инга наоборот с нескрываемым интересом наблюдала за Драгомировым. Тот, ухмыляясь, противостоял ей в этом немом поединке. И провалиться бы мне прямо здесь и сейчас под землю, если в военном зале Дарклинга не начали летать искры. — На этом пока все, — генерал Кириган махнул рукой, показывая, что мы свободны. Первыми зал покинул Драгомиров. После удалились Инга, затем — Давид. Федор и Иван вышли практически одновременно. Мы с Женей помедлили, сперва поравнявшись друг с другом. Я думаю, у каждой были свои догадки, которые перед тем, как озвучить на общем совете, хотелось бы обсудить вдвоем. — Лейтенант Сокер, задержитесь на пару минут. У меня есть к вам разговор, — стоило мне только занести ногу за порог, приказал Кириган. Женя кивнула на прощание. Она развернулась и прошла вдоль по слабо освещенному коридору, чтобы, остановиться у входа в мою спальню. Там, присев на корточки перед дверью, Давид проводил какие-то странные манипуляции с моим замком. Портная склонилась около парня, о чем-то его расспрашивая. Я невольно улыбнулась, понимая, что никогда бы и не подумала, что мою прекрасную во всех смыслах этого слова подругу может заинтересовать тихий фабрикатор. Давид казался немного не от мира сего, но…любви ведь не прикажешь? Прикрывая за собой дверь, медленно вернулась в военный зал. Шла, буквально, как на казнь. Кириган остановился у одного из книжных стеллажей. Он внимательно изучал корешки на толстых фолиантах, казалось бы, и не замечая моих передвижений по залу. Я прошла к столу, обогнула его, остановившись рядом с колбами, оставшимися после Давида. Осторожно сомкнув пальцы на стекле, приподняла пробирку, поднеся ее к глазам. — Драгомиров настаивал на твоем включении в группу, — как бы невзначай бросил Кириган, забирая одну из многочисленных книг с полки. — Он использует любую возможность отослать меня подальше от Дворца, — встряхивая жидкость, ответила я. А про себя добавила: «и от всех вас» — Конечно, — усмехнулся гриш, поворачиваясь ко мне лицом. — Именно поэтому, когда я поинтересовался, куда пропала лейтенант Сокер, он клялся, что это именно ты буквально на коленях умоляла о переводе на самую отдаленную от Малого Дворца позицию, — я шумно сглотнула, понимая, что майор сдал меня со всеми потрохами. Дарклинг подошел ближе, положив раскрытую книгу на стол, и вкрадчиво поинтересовался, — Долго от меня прятаться планировала? «Всю сознательную жизнь» — подумала я. Но на вопрос так и не ответила. Вместо этого полностью сосредоточилась на колбе. И вновь этот странный желтый цвет. В голову закралась одна шальная мысль. Скорее даже догадка, подтвердить или опровергнуть которую одновременно и хотелось, и было страшно. В конце концов решив, что смерть от неизвестного токсина не так страшна, как выяснение отношений с Дарклингом, я откупорила колбу и принюхалась. Запах был знакомый. Медово-бальзамический. Маслянистый...Запах конфет, которые я ненавидела в детстве. — Сокер, совсем с ума сошла? — колбу у меня выхватили, тут же закрывая ее пробкой. Дарклинг поставил пробирку на место и вернулся ко мне, разворачивая за плечи и вжимая в крышку стола. — Если уж так тянет на тот свет, могла бы и меня попросить. Гуманнее будет. Я покачала головой, судорожно вспоминая, где последний раз могла столкнуться с лакрицей. К самим конфетам я не подходила со времен выпуска из лицея. Духи, отдушки, крема — пыталась восстановить в памяти все предметы, которые могли бы так пахнуть. Может специи… Я замерла, подняв ошарашенный взгляд на Киригана. Тот стоял напротив, взволнованно всматриваясь мне в лицо. — Я знаю, как токсин попал в организм, — произнесла я, судорожно выдыхая. — Эта, — я показала пальцем на колбу, — пахнет лакричником. В Большом Дворце что-то подмешивают в еду. И это «что-то» имеет точно такой же запах. — Что ты хочешь этим сказать? — генерал Кириган осторожно провел рукой от моего предплечья вниз. — Людей кто-то травит намеренно, — ответила я, растирая руки, чтобы прогнать зуд от усилителя.