***
Комната Жени Сафиной была выполнена в бело-золотых цветах. Пол вымощен паркетной доской, у кровати он был устлан светлым ковром с плотным ворсом. Сама постель достаточно большая, скрытая за кремовым балдахином. Когда мы прошли в спальню, Женя покосилась на нее с какой-то болезненной обреченностью. Не знай я истинную причину, подумала бы, что подруга была просто недовольна столь ранним пробуждением и мечтала вернуться под теплое одеяло. Но я знала, и от этого на душе было гадко. Сафина подошла к туалетному столику, развернула стул и указала мне на него. Пока я стягивала с плеч теплый плащ и усаживалась на место подле большого окна, гриш прошла в гардеробную. Часть ее Женя преобразовала в мастерскую. Выстроенные ровным рядом стеллажи хранили в себе множество бутылок с краской, листы сусального золота, катушку с медью и прочие металлы, применяемые в ее работе. Однажды, демонстрируя свои богатства, она дала мне понюхать баночку с маринованными ягодами. Пахло от них просто ужасно, но сам цвет был потрясающим. Несколько выдвижных ящиков она запирала на ключ — там хранились материалы, неправильное использование которых могло привести к плачевным последствиям. Я невольно покосилась на белую форму прислуги, отглаженную и теперь вывешенную на ширму. Ее Женя подготовила еще с вечера, и теперь платье горничной ждало своего звездного часа. Собственно, прикинувшись одной из сотни служанок Большого Дворца, я планировала пробраться в резиденцию Императора и найти источник токсина, не привлекая лишнего внимания. План был донельзя прост. И мы сильно сомневались, что что-то могло бы пойти не так. — Что думаешь насчет блондинки? — Женя вернулась с подносом, уставленным десятком маленьких баночек. Она поставила его на стол, а сама, поддев мое лицо за подбородок, начала изучать поле предстоящей работы. — У тебя синяки под глазами появились, — констатировала Портная, чуть сощурив глаза. — Не выспалась, — пожала я плечами. — А причина? — Сафина хитро улыбнулась, потянувшись за первой баночкой, и соскребая пальцами немного серой глины. Причина… Я невольно поморщилась, стараясь избавиться от ощущения чужих губ на коже. В последнее время я практически не спала. Стоило только лечь на подушку и закрыть глаза, как воспаленный мозг вновь и вновь подкидывал сюжеты, главными участниками которых становились Кириган и я. И сны эти были преимущественно эротического характера. Поэтому каждый раз, с трудом вырываясь в реальность, я, красная как рак, бежала в ванную, где по часу отсиживалась в холодной воде. — Кошмары, — прочистив горло, ответила подруге. Женя хмыкнула в ответ и полностью погрузилась в работу. Я прикрыла глаза, чувствуя, как покалывает кожу. Портная перекраивала мое лицо, делая его более серым, тусклым. Она хотела добиться эффекта неприметности. Чтобы было невозможно запомнить и четко сформулировать мою новую внешность, даже столкнувшись лицом к лицу. Мы не хотели рисковать даже в таких мелочах. Окончив с формой носа и сделав его похожим на картошку, Сафина достала из конверта пучок соломы и окрасила мои волосы в русый. Они все еще были слишком короткими для полноценной прически, и нам пришлось убрать их при помощи шпилек и заколок, в конце концов нацепив на голову чепчик. — Думаю, тебя бы сейчас и мать родная не узнала, — сделав шаг назад, и рассматривая результаты своей работы, констатировала Женя. В голове мелькнула печальная мысль, что мама и так уже много лет не может меня узнать. Я повернулась к зеркалу, с удивлением обнаружив в отражении совершенно незнакомую девушку. У нее были бледно-серая кожа, крупный нос, на фоне которого тонкие губы практически не было видно. Женя спрятала все мои родинки на щеках и шее. На лбу появилась глубокая складка, которая делала меня старше на несколько лет. При этом все смотрелось на сколько гармонично, что, казалось, передо мной сидела настоящая девушка, а не я сама под чужой личиной. — Только не привыкай, — бросила Женя, отходя за формой, — Эффект спадет уже к вечеру. — Этого должно хватить, — я кивнула, снимая мундир и подсовывая руки под льняную рубашку. — Мне всего-то и нужно пробраться на кухню, и взять пару образцов для Давида. При упоминании имени прочника, Женя наклонила голову, пряча небольшую улыбку. Я улыбнулась в ответ, всем своим видом показывая, что от меня не скрылись взгляды, которые Портная бросала на фабрикатора. В итоге получила легкий подзатыльник за излишнюю осведомленность. — Идем, — Сафина, развернулась на каблуках. Она вернулась в гардеробную, откуда возвратилась с увесистым сундуком из орешника. — Вот, — передав его мне, гриш вытерла руки. — Не хорошо заставлять Ее Величество ждать. Мы вышли из покоев Сафиной. Тогда я отметила еще одну особенность ее комнаты — на двери не было замка. Такая, казалось бы, мелочь, но сколько боли и страха за этим крылось. Пройдя по светлому коридору, мы поднялись на верхний этаж, где находились покои Императрицы. Гостиная Царицы была выполнена в форме драгоценного камня. Стены отделаны светло-голубой тканью. Обставлена она была мебелью, искусно вырезанной из фьерданской березы. Безумно дорогой материал, гарнитур из которого себе, и вправду, могла позволить только царская семья. Я прошла за Женей, стараясь держаться нее и неся ее инструменты. Царица находилась в соседней комнате, служившей чем-то на подобии будуара. Она сидела за туалетным столиком, в то время, как служанка укладывала ей волосы. Золотые локоны были заколоты в высокую причёску, оголяя длинную шею. Заприметив появление Сафины, Императрица жестом приказала прислуге удалиться, а сама через зеркало бросила на Портную раздраженный взгляд. — Ты опоздала, — холодно отчеканила женщина. Женя сделала реверанс, склонившись перед Татьяной Ланцовой: — Прошу прощения, моя Царица. Та лишь пренебрежительно хмыкнула в ответ. Женя выпрямилась и, указав, куда мне следует поставить материалы, приступила к работе. Сафина закончила с лицом Императрицы спустя порядком сорок минут. Кожа на ее скулах теперь казалась неестественно натянутой, глаза слишком яркими, но точно в тон темно-синему бархату платья. Волосы лоснились и блестели, словно жидкое золото. По отдельности это было красиво, но в совокупности лишь искажало облик Императрицы. Она становилась похожа больше на фарфоровую куклу, чем на живого человека. — От Николая нет писем? — рассматривая в зеркале подкрашенные лепестками роз губы, поинтересовалась Царица. — Нет, Ваше Величество, — произнесла Женя, аккуратно разглаживая кожу на пальцах Императрицы. — От него давно нет вестей, — она недовольно выдохнула в ответ. — Я начинаю беспокоиться за сына, — царица с какой-то щемящей нежностью потянулась к рамке, где под стеклом виднелся небольшой портрет золотоволосого юноши в алом парадном мундире. Скромно стоя рядом с инструментами Сафиной, я поймала себя на мысли, что Николаю Ланцову повезло, и внешность он унаследовал от матери. Пусть мне и не довелось встречаться с ним вживую, но на немногочисленных портретах он представлял собой красивого юношу с золотыми волосами и карими глазами. И в отличии от старшего брата не унаследовал слабый подбородок отца. Окончательно превратив облик Царицы в красивую картинку, Женя начала складывать использованные материалы и инструменты в сундук. Мы с ней обменялись многозначительными взглядами, как бы напоминая, для чего все это затевалось. Я вышла из будуара, подозвав одну из горничных, чтобы она меня заменила и унесла вещи Портной в ее мастерскую. Девушка с явными признаками токсина в ее организме, кивнула и практически рванула забирать сундук. Вновь отметила про себя чрезмерную резвость местной прислуги. Выскользнув в коридор, не поднимая высоко головы, посмотрела по сторонам. Стража стояла по своим местам, неся караул и охраняя покой Императрицы. Быстрым шагом направилась в сторону лестницы, дабы как можно скорее покинуть жилое крыло. Лицо, пусть и чужое, старалась прятать. Не столько из необходимости, сколько по-привычке. Должно быть, именно поэтому не сразу заметила приближающуюся фигуру. Мы практически столкнулись лбами. Я шла быстро, смотря исключительно на пол. Он, пребывая в состоянии сильнейшего подпития, еле волочил ноги. Выйдя из-за последнего перед спуском поворота, я едва успела отскочить в сторону, чтобы не врезаться в Цесаревича. Тот поднял на меня тяжелый мутный взгляд, растянув губы в пьяной улыбке. Я склонилась в низком поклоне и не выпрямлялась, терпеливо ожидая, пока Василий Ланцов пройдет мимо, чтобы уже потом продолжить свой путь. Но он не уходил. — И кто это тут у нас? — растягивая слова, наследник престола медленно прошел ко мне. Он обхватил нижнюю часть моего лица, вынуждая поднять голову. — Страшненькая какая, — он пьяно хмыкнул, приблизившись, и рассматривая созданную Сафиной личину. — Но ничего, сейчас и ты сгодишься. — Ваше Высочество, — напряженно произнесла я, стараясь отстраниться от наследника престола, за которого сейчас говорил и действовал алкоголь. — Ну-ну, — чуть шатаясь, протянул Василий, после чего, рывком дернув на себя, и, держа за плечи, потащил в сторону полураскрытых дверей. — Просто господин. Стонать «Ваше Высочество» будет очень сложно, пока я буду тебя драть. Я шумно сглотнула, упираясь ногами в пол, чтобы хоть как-то затруднить его путь. Применять силу к Цесаревичу я не могла. Все еще ощущая его практически железную хватку на плече, судорожно искала пути отступления. Василий был не в себе, и вряд ли бы что-то запомнил. Мне требовалось лишь выкроить момент, чтобы обезвредить его и сбежать. Тем временем Цесаревич уже достиг пункта назначения, вталкивая меня в собственные покои. От неожиданности я пошатнулась, чуть не повалившись на пол. Это наследнику не понравилось, а потому в следующий миг он впечатал меня в стену, одной рукой сжимая шею, а вторую опуская вниз — к белой юбке. И в этот момент я запаниковала, впервые ощутив себя настолько беспомощной. Влажные губы скользнули по щеке, оставив мокрую дорожку. Он начал задирать юбку, холодными ладонями касаясь моей кожи. И это было совсем не так, как в тех снах, что не давали мне спать последние дни. Это было отвратительно. Мерзко. И унизительно. — Отпустите меня, — сквозь зубы проговорила я, стараясь оттолкнуть Ланцова. — Захлопнись! — приказал Цесаревич, медленно, плохо управляя собственными пальцами, стягивая с моей головы чепчик. — Ты должна радоваться, что тебя трахнет будущий царь. Я вновь дернулась, вырываясь. В следующую секунду щеку обожгло пощёчиной. Я упала на колени, схватившись за лицо. Под высокими окнами зашевелились тени, потянувшись к Цесаревичу. Когтеобразные отростки расползались по паркету, поглощая край расшитого ковра. Я качнула головой, прогоняя ведение. Ударил он сильно. На глазах проступили слезы. Василий наклонился, болезненно вцепившись мне в плечо: — Хотя, так даже лучше, — усмехнулся Цесаревич, упираясь всем весом на руку. — Будешь знать, где твое место, — он сделал шаг, подтаскивая меня к себе. Перед глазами появился характерный бугорок, скрытый тканью брюк. В следующий момент произошло сразу несколько событий. Во-первых, я разозлилась. Оттого, даже не сразу поняла, как руки сами сомкнулись на запястье Василия. Несколько быстрых, отточенных долгими тренировками у Драгомирова движений, и Цесаревич оказался сам повален на пол, болезненно прижимая к груди сломанную руку. Он сдавленно закричал, с ужасом рассматривая выпирающую кость. Я нагнулась к юноше, сжав сонную артерию, и удерживая пальцы ровно столько, сколько требовалось для потери сознания. Он отключился секунд через двадцать, обессиленно распластавшись на полу. Я выпрямилась, отряхивая и поправляя изрядно помятое платье. Натянула на голову чепчик, заправляя в него растрепанные волосы. Покои Цесаревича покидала стремительно, захлопнув за собой дверь. Мне нужно было отыскать Женю. Найти, и как можно скорее избавиться от чужого облика. Теперь бродить по Большому Дворцу с личиной было намного опаснее, чем с собственным лицом. Воздала хвалу всем Святым, когда поймала Женю. Сафина спускалась на второй этаж. Со спины оттащив ее в небольшую нишу, хранящую в себе обмундирование рыцаря дальних веков, я попросила вернуть мне лицо. Та в ответ чуть ли пальцем у виска не покрутила, но видя, в каком состоянии я была, нехотя провела перед лицом ладонью, стирая чужое обличие. Я облегченно выдохнула, рассматривая в отполированном доспехе родные черты. Удовлетворительно кивнув, устремилась вниз. Женя подорвалась следом, на ходу пытаясь выяснить, что случилось. — Потом, — отмахнулась я, стирая с лица след от пьяного поцелуя. Даже после излишне тесного общения с Кириганом было не так отвратительно. Тогда мне было противно не от самого факта близости с Александром, а от осознания, что Александр лишь маска, за которой скрывался Дарклинг. Мне приходилось постоянно напоминать себе, кем является этот человек. И раз за разом, ночь за ночью, я хотела навсегда об этом забыть. В столовой было на удивление людно. Мы замерли на пороге, настороженно переглядываясь. Я бросила изучающий взгляд в сторону раздачи еды. Мне требовалось попасть на кухню, чтобы найти источник заражения. Но в такой текучке это казалось невозможным. — Надо отвлечь внимание, — прошептала я, продвигаясь вдоль стены к раздаточному столу. Женя кивнула. Расправив плечи, полная величия, она проплыла к началу очереди, встав перед группой прачек. Те, ошарашенные такой наглостью, начали громко возмущаться. Шум и крики нарастали. Разыгранная сцена начала потихоньку обзаводиться зрителями. Выкроив нужный момент, я скользнула за темную плотную материю, служащую своеобразной дверью. На кухне было жарко, пахло маслом и свиным бульоном. Людей было не так много. Стараясь продвигаться как можно тише, я скользнула в подсобку. Света тут не было и разглядеть что-либо на полках было невозможно. Я замешкалась, не зная, что делать. Решение пришло не сразу, и я не была до конца уверена в положительном результате такого эксперимента. — Сейчас главное не заорать, — тихо проговорила я, потянувшись за ножом. Тот сверкнул заточенным лезвием, стоило мне прикрыть за собой дверь в чулан. Я стянула с головы чепец, свернув его и зажав между зубами. Быстро убрала кольцо в карман фартука. После чего, мысленно сосчитав до трех, я полоснула по ладони. Руку обожгло болью. На глазах выступили слезы — я проморгалась, давая им стечь по щекам. Рана начала кровоточить. Еще плохо понимая, как работает собственный дар, я обратилась к внутреннему источнику энергии, призывая Белый Свет в этот мир. Слабое молочно-белое сияние покрыло ладонь, залечивая порез. Не став дожидаться пока оно угаснет, я, выставив перед собой руку, начала рыться на многочисленных полках. Я не знала, что ищу. Но была уверена, что это «нечто» имело желтый цвет. Уж слишком часто он себя показывал. Период заживления раны был слишком маленьким, чтобы изучить содержимое чулана. Мне пришлось еще несколько раз резать руки, заливая пол кровью. В конечном счете, когда на большинстве баночек со специями остались багровые отпечатки, мне пришлось признать, что того, что я так упорно искала, тут не оказалось. Чертыхнувшись, взмахнула руками, отчего алые капли попали на белоснежную ткань формы. Я осторожно вышла из подсобки. Руки спрятала за спиной. Те были влажные и грязные. На ходу, бочком пятясь в сторону столовой, стащила со стола какую-то драную тряпку, вытирая о нее ладони. — Эй, ты! — я вздрогнула, инстинктивно развернувшись в сторону зовущего. Грузный мужчина в грязном фартуке быстро шел в мою сторону. Я невольно отшатнулась, наблюдая, как приближается повар. У него были красное расплывшееся лицо и маленькие «крысиные» глаза. Широкий рот изогнулся в не обещавшей ничего хорошего гримасе. — Я уже ухожу, — выставив окровавленные ладони перед собой, произнесла я. — Просто хотела вымыть руки. — С кухни убралась немедленно, — чеканя каждое слово, рявкнул повар, всей своей фигурой напирая на пятившуюся меня. — Не хватало, чтобы ты еще заразу какую принесла. Я задрала голову, смиряя мужчину напряженным взглядом. Тот сощурил глаза, отчего они превратились в две щелочки на фоне раздутого лица. Стерев с ладоней излишнее количество крови, бросила тряпку в урну с пищевыми отходами и быстрым шагом вышла с кухни.***
— Его Высочество не привык получать отказ от прислуги, — спустя какое-то время ответила я, опустив голову. Взгляд упал на вышитый передник, теперь изрядно запачканный кровью. — Не думаю, будь я в форме опричника, Царевич решился бы на такого рода действия. Несколько секунд генерал Кириган молчал, после чего проговорил: — Тебя следовало бы наказать за подобный проступок, — начал Дарклинг, отстранившись от стола и сделав несколько шагов ко мне. — Думаю, высылка к Каньону была бы вполне здравым решением в сложившейся ситуации, — предложила я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком заинтересованно. Генерал Кириган приблизился, вставая на одно колено и аккуратно беря мою ладонь. Он внимательно осмотрел обе руки, осторожно стирая багровые разводы на гладкой коже. Я следила за каждым его движением, ожидая дальнейших действий. В очередной раз поймала себя на мысли, что его прикосновения отзывались приятным теплом. — Ты прекрасно знаешь мою позицию по данному вопросу, — глухим сдержанным голосом произнес Дарклинг. — И мой ответ «нет». Сегодня, через месяц и даже спустя годы он останется неизменным. И прекрати тешить себя пустыми иллюзиями. — Иллюзии — это единственное, что у меня осталось, генерал Кириган, — ответила я, высвобождая руки и демонстративно отворачиваясь. Мне не нравилось то, в какую сторону уходил разговор. В данный момент у нас были более важные темы для дискуссии, нежели очередная попытка разобраться в собственных отношениях. — Пусть так, — Дарклинг отстранился. Он встал, прошел к камину, закинув несколько поленец в огонь. После чего достал два бокала. — Насколько я понимаю, на кухне ты так и не смогла найти яд в чистом его виде? — главнокомандующий Второй Армии снял пробку с хрустального графина, наполняя оба бокала до середины. — Но я получил отчет от Давида, и результаты его… — Неожиданные, не так ли? — перехватила я слово. — Более чем, — утвердительно кивнул Кириган, возвращаясь и протягивая мне вино. — Так, как вам удалось добыть образцы? — Скажем так, — забирая бокал и делая небольшой глоток, произнесла я, — Нам повезло…***
С грохотом поставив на стол поднос, я плюхнулась на жесткую лавку. Напротив, потирая начавшую вздуваться на затылке шишку, недовольно сопела Женя. Стычка с одурманенными токсином прачками не прошла для нее бесследно. — Нашла? — брезгливо отодвинув от себя тарелку с мучной похлёбки, спросила Сафина. Я лишь отрицательно мотнула головой, забирая с подноса кусок черного хлеба и бездумно измельчая его между пальцев. Женя раздосадовано протянула, — Зря только кафтан испачкала. — Дарклинг нас убьет, — прошептала я, прекрасно осознавая, что инцидент с Цесаревичем нам всем еще аукнется. — Я только не пойму, где мы прокололись. Все же было продуманно. Тихо, незаметно вошли и вышли. Я опустила глаза на крошки, которые уже небольшой горкой возвышались на подносе. Взгляд упал на окровавленные пальцы. Ладони выглядели просто ужасно, а места порезов, к этому времени практически полностью заживших, болезненно ныли. Поджав губы, потянулась за вторым куском. Я жутко нервничала, пытаясь хоть как-то успокоиться и занять чем-нибудь руки. Какое-то время мы просто молча сидели, каждый думая о своем. Холмик из хлебных крошек рос, а буханка в моих руках стремительно уменьшалась. Я пребывала в какой-то прострации. Волнами начали возвращаться все те чувства и эмоции, что я отодвинула в момент стычки с Ланцовым. Никто и никогда не позволял себе распускать руки по отношению ко мне. Пребывая сначала под защитой князя Керамсова, а после под протекторатом верхов Первой Армии, я была недосягаема для подобного рода насилия. Пережитое же часом ранее знатно пошатнуло мою картину восприятия мира. Но слез я себе не позволила. Сейчас было не до них. — Лина, — буквально вырывая меня в реальность, позвала Женя. Сафина уставилась на кучку крошек, нагнувшись к столу, — Смотри. Она потянулась к моему подносу, снимая и протягивая мне маленький кусочек какого-то листа. Яркий, насыщенный желтый цвет сильно выделялся на фоне измельченного хлеба. Я передала ей оставшийся кусок, сама забирая лист…часть лепестка, если быть более точной. Женя аккуратно разломила хлеб на четыре части. Практически в центре лежал смятый, изжёванный лепесток с оборванным концом. — Ты думаешь, это оно? — прошептала Сафина, практически ювелирно отдирая нежный листок от мякоти. Я настороженно рассматривала ту часть, что до сих пор сжимала между пальцев. Цвет совпадал, но запах полностью отсутствовал. Вернее, он был, но не известный нам — лакричный. Нет, что-то травянистое, едва уловимое. — Я не знаю, — честно призналась я, доставая из нагрудного кармана платок и, забрав лепесток у Портной, складывая обе его части на черную ткань. Свернув ее в несколько раз, и убрав в фартук, добавила, — В любом случае следует проверить. И, — я на секунду задержалась, выискивая глазами наиболее уцелевший кусок хлеба, чтобы так же спрятать между складок, — возьмем на всякий случай. Может, им удастся что-то вычленить. Алкемов вновь пригласили в лазарет. Мы все собрались отдельной палате, затащив и придвинув к окну стол и надежно заперев за собой дверь. Мы с Женей сидели у стены. Я оттирала запёкшуюся кровь влажным полотенцем. Сафина пыталась замочить пятно от пролитой в порыве эмоций похлебки. Некрасивый рыже-бурый развод расползся по подолу кремового кафтана. У стола поддавшись вперед к работающему алкему, стояли Давид и Инга. Целительница сжимала в руках колбу со свежим образцом крови. Фабрикатор настраивал какую-то замысловатую систему из линз и зеркал. Приглашенный субстанциал разложил перед собой платок, внимательно рассматривая принесенный лепесток. Я повернулась к Жене. Та наблюдала за Давидом. Талантливый кузнец был полностью поглощен работой, и даже не замечал какие взгляды на него бросала моя подруга. Я прежде не задумывалась, что она могла найти в этом парне. Быть может, в Давиде она видела свою тихую гавань. Воспоминания вновь вернулись к Ланцову. То, что я пережила единожды, преследовало Женю каждую ночь. Я отложила полотенце, на свету рассматривая руки. Большую часть крови с ладоней и запястий оттереть мне удалось, но багровые разводы все еще оставались. Белая форма была частично надорвана на рукаве, в ткань юбки въелись маленькие багровые пятна. —…то есть как невозможно? — обрывок фразы привлек наше с Сафиной внимание. Мы обе перевели взгляды на алкема. Мужчина в пурпурном кафтане развернулся всем корпусом к целительнице. Та демонстративно сложила руки на груди, всем видом показывая готовность стоять на своем до последнего. Давид же притянул кусок хлеба, положил его перед собой, подтягивая большую линзу к объекту изучения. — Это юрда! — заявил алкем. — Это не может быть юрда, — отрицательно мотнув головой, ответила Инга. — Юрда имеет более выраженный рыжий цвет и сладковатый запах, а самое главное — она не вызывает некроз тканей! И, знаете, это слишком большая роскошь использовать юрду в качестве приправы в хлеб, который, да простят меня Святые, делают из мельничной пыли! — Женщина, меня пригласили, чтобы выявить источник вашего яда. Я это сделал, — парировал алкем. — Ваши догадки оставьте при себе. Если, я сказал, что это юрда — значит так оно и есть. — Не хочу показаться невежливым, — отвлекшись от работы с линзами, прервал их фабрикатор, — но вы оба правы, — Инга и алкем удивленно обернулись к прочнику, тот добавил, — и оба в то же время ошибаетесь. Мы с Женей переглянулись, поднявшись и стремительно приблизившись к столу. Все четверо выжидающе смотрели на Давида. Парень под таким давлением немного стушевался, но, взяв себя в руки, выпрямил спину, уперся обеими руками в стол и заключил: — Это не отдельный и самостоятельный токсин, как мы изначально думали. При детальном изучении образцов и сопоставлении уже имеющихся данных с теми результатами, который предоставил нам господин Рыжков, — алкем одобряюще кивнул, подтверждая свое участие, — выяснилось, что это целенаправленно выведенный химико-ботанический состав. — Иначе говоря? — уточнила я, с опаской косясь на тот самый «целенаправленно выведенный химико-ботанический состав». — Наркотик, — прояснил прочник, и, обращаясь к яро спорящим до этого гришам, сказал, — основой для которого является юрда.***
Напряжение, до этого сжимающееся в тугую пружину, начало постепенно отступать. Вино, выпитое на голодный желудок, достаточно быстро ударило в голову. Я медленно выдохнула через нос, чувствуя, как расслабляются скованные мышцы, как опускаются плечи. Вместе с этим эмоции, до этого удерживаемые под строгим контролем, начали брать верх над разумом. Я ссутулилась, сжимая опустевший бокал в руках. Отвернулась, поджав губы и сконцентрировав взгляд на картине, что в золоченой рамке висела на стене между окнами. Александр отставил свой бокал на стол и потянулся за графином. Долив себе вина, он забрал хрустальный сосуд у меня, также наполнил и его. Я послушно приняла бокал обратно, и, прикрыв глаза, сделала глоток… Складное, чуть терпкое, с легким мускусным привкусом и приятным ягодным послевкусием. У меня никогда не было привычки напиваться, но я сама не заметила, как сделала еще глоток, а потом еще… В бокале осталась едва ли половина, когда я встала, чтобы поставить его на стол. — Полегчало? — Кириган развернулся ко мне, бережно забирая вино из моих ослабевших рук. — Надеюсь, вы не пытаетесь меня целенаправленно споить? — несмотря на трудность в формулировании отдельных слов в целостные предложения, вопрос я задала вполне разумный. Как мне показалось. — Именно этим я и занимаюсь, Лина, — Александр усмехнулся, раскрыв свой ужасный план. — А вы коварны, — пришлось признать мне. Я полностью повернулась к Киригану, левой рукой оперевшись на крышку стола и чуть склонив голову в бок. — И вино у вас коварное. Гриш рассмеялся, поставив свой бокал рядом с моим. Я не сразу почувствовала, как его ладони оказались на моей талии. Поняла только, ощутив раздражающий зуд в пальцах. Александр притянул ближе, перемещая руки мне на спину. Мне и самой захотелось почувствовать тепло его кожи, провести по плечам, вниз по груди, остановиться там, где билось его сердце. Убедиться в том, что она у него было. Что он человек, а не чудовище из детских кошмаров. Я потерялась в собственных ощущениях и чувствах. Разум кричал, чтобы я сейчас же разорвала эти объятия, отступила, ушла, выстроив между нами с Дарклингом непроницаемую стену. Но в тоже время стоять с ним, чувствовать его прикосновения, слышать сердцебиение было так привычно, так…естественно. Каждую ночь я тянулась к Заклинателю Теней, и каждый раз наказывала себя за эту слабость. А сейчас мне так хотелось побыть слабой. — И как я раньше не додумался тебя напоить, — протянул Дарклинг, осторожно проводя рукой по моей спине. — Не вырываешься, не пытаешься убежать, — его ладонь замерла на несколько секунд, он провел по моим волосам, снимая съехавшие заколки, — Даже не язвишь. — Такими темпами я с вами сопьюсь, — буркнула я, тряхнув головой. — А нет, я поторопился — улыбнулся Александр. — Еще бокал? — Издеваетесь? Я отстранилась, подняв на него затуманенный взгляд. Находясь так близко, я только сейчас увидела, насколько уставшим выглядел сам Дарклинг. Казалось, не только меня мучала бессонница в последние дни. Наши взгляды пересеклись. Кириган изменился в лице. Он осторожно поднес руку к моей щеке, стирая катившуюся к подбородку слезу. Я давно научилась плакать тихо, не издавая ни звука. Я не хотела доставлять лишних хлопот родным, которым и без детских истерик хватало забот. Порой, даже сама не замечала, как по щекам горячими ручейками бежали слезы. — Я предупрежу Драгомирова, что ты временно отстраняешься от службы, — бережно касаясь моего лица произнес Александр. — Тебе нужно отдохнуть. И выспаться. — Все нормально, — небрежно проводя ладонью по коже, ответила я. — Это приказ, — отчеканил Дарклинг. — Ослушаешься — накажу. — Отошлете к Каньону? — усмехнулась я, смотря в бездонные черные глаза Заклинателя Теней. — Поцелую. Я улыбнулась в ответ, давая понять, что такая перспектива меня не столько пугала, сколько привлекала. А после сама, привстав на мысочках, оставила мимолётный поцелуй на губах гриша. — Ты пьяна, — выдохнул он. — Совершенно, — подтвердила я. — Пользуйтесь моментом, ибо завтра я в любом случае буду вас ненавидеть. И он поцеловал. Осторожно касаясь, точно спрашивая разрешения, проверяя грань дозволенного. Я прижалась к нему, запуская пальцы в черные волосы. Вторая рука замерла на его плече. Осознав, что больше убегать я не планирую, он углубил поцелуй. Я ответила с не меньшим напором, вкладывая, выплескивая все эмоции, накопившиеся за долгое время. Я чувствовала, как внизу живота начинает зарождаться приятное, тянувшее чувство, теплом растекающееся по всему телу. А затем все кончилось. Кириган разорвал поцелуй. Я отстранилась, тяжело дыша. Он склонил голову, потемневшими глазами с нежностью рассматривая мое лицо. Я улыбнулась в ответ. Наши лбы соприкоснулись. Совершенно пьяно хихикнув, коснулась губами его подбородка. — Вот теперь тебе точно пора спать, — оставляя быстрый поцелуй у виска прошептал гриш. — Пока ты не наделала глупостей, о которых завтра будешь жалеть. — Поздно, — я провела рукой от его шеи до груди, а после нехотя отстранилась. Перед выходом выскользнув из его рук, я покинула покои Дарклинга. И я была пьяна. Непозволительно пьяна, но далеко не от вина. И мне следовало пойти к себе в комнату, чтобы лечь спать, а наутро проснуться с больной головой и ненавистью к самой себе… А впрочем, я устала себя ненавидеть. Пройдя мимо дверей в собственную спальню, я отправилась в библиотеку Малого Дворца. Сегодня во мне что-то щелкнуло, надломилось. Спустя столько лет я, как никогда раньше, увидела необходимость развивать собственный дар. Я была гришом. И, если прежняя княгиня Керамсова смогла отказаться от дара, то я больше не хотела отрицать свою суть. Я буду учиться. Самостоятельно, тайно…но я должна понять, что есть Белый Свет.