Я (не) хочу тебя любить

      Кирилл сжал в руках свой красивенький синий диплом и поднял взгляд на сцену, где торжественно вручали красные дипломы. Столько пафоса из-за картинок, ужас просто. Но зато стояли лучшие студенты в ровную линию, нарядные такие, с красными ленточками «за отличную учёбу», улыбались, правда по лицам их так и читалась просьба отпустить уже отмечать, ну да ладно.       Для Кирилла всё это действо скрашивалось одним единственным человечком, который стоял в не совсем своих серых облегающих джинсах, в чёрной заправленной рубашке с небрежно расстёгнутыми верхними пуговицами. Да, рядом стояла Яна в строгом чёрном платье и на шпильках, и Марина в каком-то розовом недоразумении, по мнению Яны, по мнению Кирилла очень даже симпатичное нежно-розовое платьице с пышной короткой юбкой. Но всё же основное внимание было приковано к серым глазам, которые точно смотрели на Кирилла, хоть и вряд ли могли нормально видеть его в тёмном зале.       Кириллу, если честно, плевать было, видит ли его Никита или нет. Главное же, что смотрит! И почему-то именно в этот момент Кирилла посетило озарение, что всё было не зря. Не зря они пару раз чуть не подрались из-за какой-то чепухи, о которой и не вспомнить уже. Не зря сопели по разным углам квартиры, поругавшись в очередной раз из-за усталости. Не зря Кирилл стоически терпел все метания Никиты, которые возникали поначалу чуть ли не через день. Не зря успокаивал его долгими весенними вечерами и уверял в том, что они всё делают правильно. Не зря.       Много раз Кириллу казалось, что отношения с Никитой — худшая затея из всех, что его когда-либо посещали. Прям с того самого вечера и начало казаться, когда Ира в ночи додумалась читать им лекцию о том, как важно быть нормальными и почему педики это плохо. Пьяная, естественно, но легче от этого тогда не стало. Она умудрилась обвинить Кирилла во всех грехах, даже в тех, которых не существует, и всё уговаривала Никиту одуматься и вернуться к ней. Кирилл там сам чуть не одумался, пока это всё слушал. Даже Яна не могла остановить поток того бреда, что несла Ира. И Кирилл бы понял её и пожалел, всё же у девушки парень геем оказался, а это вам не хухры-мухры. Но слишком уж она осознанно толкала свои речи. Да и на трезвую голову продолжала желать сдохнуть всем педикам.       Кирилл думал, что хуже затеи быть не может, когда он буквально выкрадывал Никиту из его дома. Кирилл не дурак, не отпустил Никиту одного домой после Питера. С ним поехал и с Игорем, которого Яна любезно попросила помочь. Никита всю дорогу ныл, что так торопиться не нужно, он сам всё соберёт и приедет, поговорит с родителями, и далее до бесконечности. Кирилл не слушал. Зачем? Во-первых, дома не безопасно, отец Никиты так и пил, желая уничтожить всё живое. А во-вторых, Кирилл просто не собирался давать шанс в очередной раз слиться. Знает он Никиту. Того на минуту стоит оставить, как он тут же вспоминает о морали и нормальности.       Со сборами им повезло. Дома никого не было, лишь алкогольный душок, да бутылки пустые по всему залу валялись. Не сильно приятное зрелище, поэтому собрались они в рекордные сроки. Покидали всё, что увидели, в сумки и погрузили в машину. Никита всё надеялся, что соседи у него не слишком любопытные и не поднимут панику, особенно, когда они компьютер вытаскивали. Как воришки, ей-богу. Но обошлось без последствий. А родители удовлетворились коротким звонком. Мама Никиты удовлетворилась. Порадовалась за него, что он съехал от побоев, и пожелала не возвращаться в эту алкогольную обитель, попросила только звонить хоть иногда. Отцу Никита так и не рискнул звонить, как и рассказывать кому-либо из родни о своей ориентации. Это явно лишняя информация.       Уживались они без особых проблем. Два парня, оба программисты, по углам расползлись и не мешают друг другу. Что может быть лучше? Правильно только уютные вечера в объятиях друг друга. Правда ровно до тех пор, пока Кирилл родителям не признался. Ира ещё примерно в тот же момент рассказала своей группе об их поездке. А они и до всех остальных донесли. Не критично, конечно, Кирилл подозревал, что слухи могут поползти, и чуть заранее организовал и себе, и Никите прикрытие в виде Маши с Ангелиной. Правда Никите пришлось знакомиться с родителями Ангелины и строить из себя усиленно верующего, но это так мелочи.       Не мелочами была его истерика по поводу того, что Кирилл рассказал. Беспочвенная такая, глупая. Мама у Кирилла даже не удивилась, лишь махнула рукой со словами, что и так догадывалась. Папа воспринял холоднее. Хмурился долго, молчал, думал, но в конце концов смирился. А Никита ещё месяц ходил и доставал Кирилла своим «зачем». А у Кирилла план был. Почти невозможный, но не настолько чтобы не попробовать.       Аплодисменты вызвали тихий прилив радости. Осталось пережить классические напутствия «в добрый путь» и свалить уже из родных стен на все четыре стороны. В случае Кирилловой компании — к нему домой отмечать. Шумно, с размахом, с радостью и океаном алкоголя со всякими непотребными заданиями в какой-нибудь бутылочке.       В холле было шумно и многолюдно. Студенты, родители, друзья, другие непонятные личности, и все счастливые такие, что аж тошно. Нет, Кирилл за любую движуху, вы не подумайте. Но во-первых, выпускалось четыре группы, а народу как на параде. А во-вторых, Никиту, в комплекте с остальными отличниками в актовом зале, держали отдельно от всех. Как экспонаты в музее. Их было-то всего семь человек, а хвастались ими, будто это не колледж на окраине, а как минимум Кембридж. Хуембридж, ага. Они ведь даже не колледж закончили, а техникум. Переименовали, сволочи, в последнем полугодии. Не терпелось им, видите ли.       От мыслей Кирилла отвлекла тёплая рука, сжавшая его руку, и улыбка, светлая такая, ясная, влюблённая. Кирилл с каждым днём плыл от неё только сильнее, вопреки всему здравому смыслу. Ну, вроде, вместе, должно же потихоньку отпускать, а оно наоборот всё сильнее становилось. Да и сам факт, что Никита — Никита! — прилюдно взял его за руку, заставляло сердце биться быстрее. Кирилл аж в своей преисполненности засомневался. Ну, люди вокруг, смотреть же будут, осуждать. Заразился, блять, от Никиты. Гейство, может, и не передаётся половым путём, а вот страх за своё очко очень даже да.       Ему вот Никиты там хватает и чего-то ещё ну совсем не хотелось. Нет, это всё было неплохо, но зачем людям такие огромные члены? Вот десять в длину и два в ширину вполне достаточно, знаете ли. Его заднице точно. Они, безусловно, смогли с этим справиться. Но вспоминать это слишком стыдно и не надо, пожалуйста, Кирилл не хочет вновь переживать тот адский стыд.       Никита очень долго отпирался, хоть Кирилл и сам просил, преисполнившись. Экспериментатор хренов. Он заставил Никиту пройти все стадии от «я не буду совать в тебя эту чёрную херню», до «давай я лучше в тебя эту чёрную херню засуну, а не член». Но Кирилла никто ещё не смог победить в упёртости. А может, всё-таки в упоротости. И теперь у него есть одна ахуительная история, которую не расскажешь внукам. Никому её не расскажешь, на самом деле.       У них «ой, блять» вместо тысячи слов использовалось. А уж сколько раз за вечер Никита сказал «Кир, может, не надо?» лучше и не считать. При том что не он стоял в крайне унизительной позе и мечтал, что это будет так же приятно, как и с вибратором. Остались-то они, конечно, красные, потные, довольные и счастливые, особенно Никита, но повторять сие действо не рисковали слишком уж часто. Мороки слишком уж много. Да и зачем, когда их руки не для скуки, а рот не требует смазки? Впрочем, он что-то задумался.       А их группу уже для фото выстроили. И снова Никита рядом. За руку держит, плечом касается, хоть и место рядом есть. Когда только успел так преисполниться? Но Кириллу нравилось. Совершенно точно и без каких-либо «но». У него режим «любить» включён был, без возможности выключить.       С Никитой комфортно. Несмотря на все его загоны и гомофобию, которая всё равно иногда прорывалась. От слова «фобия», разумеется. Он всё ещё иногда вздрагивал и напрягался, когда Кирилл подкрадывался к нему со спины, обнимал и в шею целовал. Будто их кто-то может увидеть и осудить в пустой квартире, где даже тараканов не водилось, не говоря уже о живности покрупнее. Но это было сущими мелочами по сравнению с их вечерами в объятиях друг друга.       Не в этих ванильных с примесью муси-пуси, Никита вам не этот, не «сладенький». Обозначение для женственных геев, конечно, божественное, но что вы от Никиты хотели? Спасибо, что слово «гей» наконец смог начать выговаривать. А так он мужик мужицкий, конечно. И обнимать его получалось только прижав к какой-нибудь поверхности и отрезав пути отхода. Впрочем, Никита сам себя загонял в углы. Да и не сопротивлялся. А Кирилл не заморачивался. Если его натуральной душонке так проще, то почему нет? Главное, что рядом и не пытается сбежать. Кирилл вот даже юбочек себе с чулками набрал.       — Кир. — Никита осторожно потянул за руку задумавшегося друга.       — Шо? — Кирилл с улыбкой повернулся к своему сероглазому счастью.       Вокруг шастали счастливые выпускники, родители, преподаватели, смешиваясь в одну сплошную вакханалию. Кто-то с группой пытался сфотографироваться, кто-то с друзьями, кто-то с учителями. Улыбались все ходили, переговаривались. А Никита взгляд опустил и с ноги на ногу неловко переминался. Но руки не отпускал. И какая только муха его укусила?       — Помнишь, ты говорил, что… — Никита вздохнул. — Ну, тогда в Питере… — Он робко поднял взгляд. — Ну… что дашь шанс, если я тебя, ну… — Никита закусил губу, оглядывая холл. — Ну…       — Если ты о прилюдном поцелуе, то я шутил. Я ж не идиот, чтобы…       Договорить Кирилл не смог. Никита вдруг резко прижался своими губами к его. Да не на секунду, а нормально так. От души душевно, как говорится. С чувством, с толком, с языком. Кирилл чуть не оттолкнул его рефлекторно. Не потому что неприятно, просто люди, все дела. Кирилл вот стесняется на людях целоваться. Даже с девушками. А тут парень! Да не просто, а Никита!       И так это было… Ну вот как в фильмах показывают. Стоят двое влюблённых, целуются так самозабвенно, а вокруг них люди ходят и будто не замечают их, и музыка такая романтичная. А если ещё дождь добавить, превратить людей в серую массу, а героев в яркое пятно, то вообще красота. В голове у Кирилла красота. Или дыра вместо мозга, ибо ни черта это не как в фильме происходило.       Шум, гам, их пару раз задели, толкая, а ещё явные перешёптывания, чьё-то «ву-ху», и громогласное «еба-ать». Не то «ебать», когда ты из подъезда выходишь, а тебя там Мерседес, розовой ленточкой обвязанный, ждёт, и даже не то «ебать», когда выходя из подъезда вляпываешься в какашку, а Мерседес в это время дарят той сучке крашенной с восьмого этажа за то, что насосала. Это «ебать» скорее было похоже на то, когда из подъезда выходишь, а там Ктулху с Годзиллой дерётся и пропасть под ногами прямо в ад ведёт.       — А теперь, — Никита отстранился и потянул за собой Кирилла, — валим, пока пизды не получили.       Кирилл даже опомниться не успел. Никита со смехом побежал на выход. В целом, здравое решение, а то представители старшего поколения уже начинали ворчать что-то про непотребщину и «совсем совесть потеряли, пидорасы!». Глупые, не знают, что тут веселее. А ещё приятнее. Но об этом Кирилл им не расскажет. Пусть живут себе грустные без удовольствия.       Улица встретила зеленью и тёплым летним ветерком. И всё ещё толпами людей, которые активно производили никотиновые облака. А Никита всё бежал. Радостный такой, Кирилла за руку крепко держал. Ну а что? Сюда они больше не вернутся, как и все те, кто сейчас в холле радостно беседуют. Друзья и так знают, а с одногруппниками общаться не так уж и обязательно.       — Да стой уже. — Кирилл притормозил Никиту недалеко от подъезда и слегка согнулся, пытаясь отдышаться. Нужно, наверно, курить меньше. И на физкультуру надо было ходить, а не фастфуд в себя засовывать.       Ну да ладно, он об этом потом подумает. Он хотел Никите кое-что сказать, пока они одни. А то сейчас как понабегут друзья и прочие желающие отметить, не до разговоров будет. А сказать надо. Прямо вот очень. Даже не смотря на такую выходку Никиты. Кирилл был на двести процентов уверен, что это единоразовая акция. Он же всё ещё опасался за свою задницу на людях. И старался держаться от Кирилла на максимальном расстоянии. Желательно на расстоянии примерно от километра. Кирилл понимал, не лез, но хотелось-то всегда рядом быть.       — Короче. — Кирилл глубоко вздохнул и шагнул к Никите, не забыв при этом оглянуться в поисках случайных прохожих. — Ты никогда о переезде не думал?       — Я как бы и так к тебе переехал. — Никита нахмурился.       — Я не об этом. — Кирилл слегка поморщился и кивнул в сторону лавочки около подъезда. — Типа совсем переехать. Из страны.       Никита молча опустился на лавку. Птички так красиво щебетали и ветерок тёплый, лёгкий, приятный… О них бы сейчас думать, а не о других странах. Он, конечно, не был уверенным патриотом, но и о переезде не думал. Зачем? Ему и тут нормально. Вышку вот может пойти без экзаменов получить. Лежат пару сертификатов из вузов. Работа в целом есть. Сейчас ещё и больше работать начнёт и вообще красота настанет. Друзья здесь, родители какие-никакие. Да и привычно тут, на самом деле. Всё знакомое, насиженное. А там? Без разницы где. Там же всё чужое. И нет никого и ничего родного.       — Ну, серьёзно. — Кирилл заметил замешательство Никиты и решил продолжить. — Работа на удалёнке есть, образование уже есть, там можно вышку получить, она там в разы лучше, чем у нас. А если повезёт, то какая-нибудь местная компания на работу возьмёт. Ну и к геям там нормально относятся, сможем не скрываться.       — Там это где? — Никита недоверчиво глянул на Кирилла.       — Ну… В Австралии.       — А ты уже всё решил, да? — Никита встал с лавки и скрестил руки на груди. Нашёлся инициатор.       — Да ничего я не решил. — Кирилл встал следом и заглянул в категоричную серость глаз Никиты.       Положительных моментов в их отношениях, безусловно, хоть отбавляй было. Но на одних плюсах же не уедешь. Приходилось иногда и с минусами мириться. С категоричностью Никиты, например. И с его нежеланием что-то менять в жизни. Будто Кирилл ему не что-то безобидное предлагает, тот же вибратор на нём испытать, а с вертолёта прыгнуть без парашюта. Не было в нём прекрасного духа экспериментаторства.       — Да конечно. — Никита недовольно фыркнул и достал сигарету.       — Да правда! — Кирилл всплеснул руками. — Я просто предлагаю, как идею. Родители мои всё равно о нас знают, готовы помочь если что. Да и в один момент всё равно не получится бросить тут всех и всё и уехать. Люди к этому не один месяц готовятся. Просто если захочешь, можем попробовать. Нет, значит нет.       — Я подумаю.       Никита смерил Кирилла взглядом и отвернулся, затягиваясь. Можно было бы и высказаться по поводу этой инициативности, но… В пизду её сегодня. Поругаются ещё. А они обязательно поругаются. Сегодня лучше просто отметить. Успеют ещё поспорить.

***

      Кирилл устало стянул куртку с кроссовками и с нескрываемым удивлением оказался в объятиях Никиты. Не то чтобы сами объятия удивили, это они часто практиковали, но обычно Никита скрывался где-то в тишине квартиры, усиленно стуча пальцами по клавишам.       Ситуация, ставшая уже привычной за полтора месяца. Они не поругались, нет. Просто такое положение дел нормально, когда один учится пять дней в неделю, а второй эти дни работает, учась исключительно по субботам. Никита сразу сказал, что в рот ебал ещё и с вышкой упарываться круглосуточно. Ему и субботы хватит, а остальное лучше на курсах доучит у действующих программистов, чем сидеть на парах у тех, кто зарождение пентиума застал в сознательном возрасте. Кирилл вот тоже такого же мнения был, но…       Но он не терял надежды переехать к родителям. Самостоятельно туда дёргаться сложно, поэтому пришлось подстраховываться очной учёбой, чтобы если что, то родители смогли выслать ему приглашение как ребёнку, что всё ещё находится на их обеспечении. А Никиту он подтянул бы как своего партнёра. И пусть он пока ещё не давал явного согласия, но и не отказывался от этой идеи.       — Холодный такой. — Никита уткнулся тёплым носом в прохладную не очень-то и дружескую щёку.       — Ну так не май месяц на улице. — Кирилл посильнее вжал в себя Никиту.       Ласковый он такой оказался… Не сразу, конечно. Никита долго и упорно строил из себя ледышку в форме мужика, а потом в один прекрасный момент сдался. Кириллу на радость, разумеется. Он-то тот ещё любитель потрогать, а Никита всё шарахался. Только где-то месяц назад сам взял и приставать начал.       — Есть пошли. — Никита отстранился, скромно улыбаясь.       — Тебя хозяюшка за попу укусила что-ли? — Кирилл усмехнулся и скрылся в ванной.       — Молчи лучше, а то я твою покусаю. — Никита скрылся на кухне.       А Кирилл и не против, если честно. Только поесть сначала нужно, а то он всё ещё студент вечно голодный. И организм у него всё ещё растущий. Главное, что не вширь. Хотя, с такими нагрузками на учёбе ему это не грозит. Да, учился он в самом обычном, среднестатистическом вузе, но до него ещё нужно доехать, а пары любят ставить в разных корпусах. Вот и бегают бедные студенты, фигуры свои сохраняют, а столовая им в этом помогает. Отвратительнее еды Кирилл ещё не пробовал. Съедобно, конечно, но не вкусно. Но это всё лирика. Его там Никита на кухне ждёт. Наверно.       Кирилл замотался в халат и надел тапочки. Быстрый душ нихрена не согрел. Более того, ему теперь ещё холоднее стало. Отвратительно просто. Почему люди ещё не изобрели халаты с автоподогревом, а? Кирилл вот первый в очередь встанет за такими.       Никита, к удивлению, ждал его на кухне. И на стол уже всё поставил. Не романтический ужин при свечах, конечно, но и макароны с котлетами не для томных вечеров придумывали. Тут ведь главное наесться, а романтический вечер они себе завтра с пивом устроят. Ну а что вы хотели? Какая пара — такая и романтика.       Никита весь ужин сидел какой-то странный. Молчал, улыбался как-то скромно, глазки в пол опускал. Ну точно как кот нашкодивший. Вопрос только, что успел натворить. Ну или ещё оставался вариант, что Никита опять себе что-то передумал. Давно этих загонов не было, кстати. Последние месяца полтора они существовали в мире и согласии, даже не ссорились по всякой фигне, как это у них бывало. Потом мирились, правда, и очень жарко, но всё же. Кирилл совершенно не хотел вновь выяснять отношения. Сколько можно-то? Уже всё вдоль и поперёк обговорили.       — Кир, я хотел… — Никита опустил глаза, нервно дёргая свою футболку.       — Ой нет. — Кирилл помотал головой. — Даже не пытайся сейчас начать про правильность и нормальность мне рассказывать.       — Я не об этом. — Никита вздохнул, не поднимая головы.       — И если поругаться со мной собрался, то в другой раз давай. Я устал сегодня. — Кирилл встал из-за стола и отнёс тарелку в раковину.       Вот хер ему, а не ссора очередная. Ведь нельзя же поругаться с человеком, если он на это не настроен, правильно? Кирилл вот думает, что правильно, и собирается избегать этой проблемы до победного. И пусть Никита взял его за руку и куда-то повёл. Он деревом прикинется. Или плинтусом. Или стеной. Ни один нормальный человек не сможет поругаться со стеной. Да и не интересно это. Ты вот орёшь на неё, орёшь, а она что? Стоит. Молчит. Скука смертная. А если человеку вдруг весело со стеной ругаться, то это уже шиза и с таким в психушку отъезжают. Впрочем, Кириллу с такими рассуждениями давно уже в неё пора.       — В общем вот. — Никита завёл Кирилла в теперь-уже-их комнату и опустил голову, густо заливаясь краской.       Объяснил, так объяснил, блять. Кирилл удержался от недовольного цоканья и оглядел комнату. Главное сокровище стояло, как и утром. Системный блок тихо гудел, мигая яркой подсветкой, оба монитора стояли в целом состоянии, клавиатура приветливо перемигивалась всеми цветами радуги, да и остальная периферия стояла как и стояла. И комната, собственно, мало чем отличалась от утренней. Разве что кровать была заправлена, но не выпрашивает же Никита таким образом похвалу за это? Тем более на ней культурно так лежала смазка и вибратор. Тот самый, чёрненький.       — Ты решил воспользоваться этим изобретением сатаны и сломал его? Или это тонкий намёк идти попу свою готовить? — Кирилл изогнул бровь и повернулся к Никите. — Дай больше конкретики, заяц.       — Кир… — Никита, кажется, покраснел ещё сильнее. — Я… — Он тяжело вздохнул. — В общем… Я хочу, чтобы это сделал ты.       Никита аж зажмурился, будто его сейчас за такие слова как минимум изобьют. А Кирилл немногомного завис. Всё с той же изогнутой бровью. Только звук отвисающей челюсти нарушал такую прекрасную тишину. Впрочем, Кирилл опять драматизирует. Он ещё не настолько стар, чтобы челюсть открывалась с каким-либо звуком. Да и вообще, с чего он взял, что Никита говорит именно о том самом, ну, о чём Кирилл мечтает последние полгода точно.       — Что ты хочешь? — Кирилл слегка наклонил голову.       — Кир…       Никита сглотнул и в целом, кажется, мечтал провалиться под землю. Кирилл вздохнул и обнял это создание. Нервничает — пиздец. Он вот даже когда сам попробовал в Кирилла эту хтонь заморскую засунуть не так сильно переживал, как сейчас. Никита благодарно уткнулся куда-то в шею, бурча в неё что-то совершенно неразборчивое. Кирилл честно пытался разобрать хоть слово, но кроме «брлммотммлб» ничего не понял. Да и что-то внятное из этих букв не хотело составляться, ещё и шевеление губ в непосредственной близости от нежной кожи толкало тележку с мыслями нахуй в совершенно другом направлении. Кирилл вот решил преисполниться и поменьше материться, но как тут не материться, когда ну очень всё интересно, но нихуя не понятно?       Нет, Кирилл не совсем идиот и в состоянии срастить нервного Никиту, который только и делает, что краснеет весь вечер, и этот прекрасный натюрморт на кровати. Или это по другому называется? Кириллу, если честно, пофиг, он человек-деревня, хоть и москвич коренной. Лежит себе и лежит, картину маслом можете смело писать. Вот даже плебейское «рисовать» не сказал, растёт человек. А по морю суда ходят, а не плавают. Капец, образованный, да? О чём он? Ах, да.       Никита.       Понимать Кирилл, может, и понимал, но для достоверности хотелось бы услышать это от него самого. Из первых уст, так сказать. А то засунет он вот эту прелесть в Никиту, а окажется, что тот совершенно другое имел в виду. Неудобненько получится. Ещё и его в ответ поиметь могут, а он не то чтобы готов вновь проходить через муки подготовки ради недолгого удовольствия. Ну точно не в пятничный вечер.       — Ты… — Никита изо всех сил вцепился в Кирилла, пытаясь выдавить из себя хоть что-то по делу. — Мне. Ну…       — Да понял я, не страдай. — Кирилл ухмыльнулся и прижал к себе посильнее это создание гомофобное.       Внешне Кирилл, конечно, строил из себя дохуя серьёзного и взрослого человека в данный момент, а внутри целая паника вперемешку с радостью разрастались. Ну давно он мечтал засунуть что-нибудь в Никиту, что вы ему сделаете? Обычное человеческое желание справедливости. А то чё это в него засовывают, а он нет? Но в то же время чужая попа это чужая попа. Не своя то есть. Ебать какое умозаключение, конечно, но Кирилл слова все от радости растерял.       Кирилл осторожно дошёл с Никитой до кровати, выключая по дороге свет. Последнее было обязательным условием их близости. Никита соглашался максимум на сильно приглушённый свет. Кирилл долго ходил и смеялся с этого. Будто в темноте происходит чудо и дружеский член исчезает. Но в конце концов смирился. Темнота — друг молодёжи, ну.       Раздеть себя Никита позволил достаточно спокойно. Может, темнота на него так подействовала, а может, руки Кирилла, которые так уверенно скользили по телу, или губы, которые слишком нежно целовали и уносили в какую-то страну удовольствия. Кирилл не отставал, раздеваясь сам и возбуждаясь просто от того, что Никита своей эрекцией утыкался куда-то в бедро. Святой молодой организм, как же мало ему нужно для счастья.       Напрягся Никита ровно в тот момент, когда Кирилл развернул его на живот и красноречиво похлопал по попе. Да так напрягся, что по одному только сопению Кирилл мог понять все мысли, что крутились в данный момент в голове Никиты. Впрочем, кроме «блять», там вряд ли было что-то ещё. Но на колени он всё же встал. Вид — охуеть не встать. То есть один орган очень даже «встать», а вот остальное в желе растекалось от такого шедевра. Кирилл осторожно коснулся рукой копчика Никиты, заставляя его вздрогнуть, и провёл ей ниже. Мягко так, не торопясь, ощущая, как Никита всё сильнее начинает напрягаться, хотя вроде наоборот должно это всё работать. Особенно чувствовалось напряжение в том самом месте, куда по логике ничего засовывать не нужно, но умные люди подумали и засунули. Ещё и штуки специальные для этого изобрели. Люди — красавчики, конечно.       У Кирилла проскочила мысль, что, возможно, и не надо издеваться над бедолагой, раз он так переживает. Но Кирилл слишком уж преисполнился, чтобы лишать Никиту такого удовольствия, поэтому нащупал тюбик со смазкой и выдавил немного на пальцы, согревая эту скользкую субстанцию, а сам нагнулся к Никите, целуя его куда придётся, расслабления ради.       — Один раз не пидорас, расслабься. — Кирилл осторожно коснулся пальцами сжатых мышц, начиная мягко массировать.       — Кира, блять…       Никита прикрыл глаза, мысленно высказывая всё, что думает об этом гении успокоения. Никита не идиот, понимает, что лучше не зажиматься, но оно само как бы. Ещё и поза такая позорная, что лучше бы он согласился неделю в костюме горничной по дому ходить. Да, с максимально короткой юбкой, которая ничего не прикрывает и чулками. Кирилл вот ходил. Сам виноват, нечего было спорить на такое. Впрочем, Никита остался в восторге, да и Кирилл не жаловался, так что спор можно считать удавшимся. Но сейчас не об этом, да.       Пальцы у Кирилла шаловливые такие, ужас. И гладили и давили мягко так, а вторая рука в это время совсем непотребство творила, поглаживая член. Никита по-честному хотел попробовать, но это же шло против всех его принципов. Остатки натуральности умоляли не совершать этой ошибки и не проваливаться окончательно в яму гомосексуальности, но Кирилл каждый раз так радовался, когда в него что-то засовывали… Не прям вот так сразу, конечно, сначала морщился недовольно, пыхтел что-то, а потом так стонал, так одеяло пальцами сжимал и даже на ногах пальчики у него поджимались от удовольствия. Ну не изобразить такое ради того, чтобы партнёра не обидеть. Никита знает, он в имитировании мастер. И тоже вот чуда чудного захотелось.       А Кирилл игрушку в руку взял и смазку по ней размазал. Пальцами он там до бесконечности может разминать. Никита, конечно, подрасслабился, но Кирилл не изверг, чтобы оп и палец в него целый засунуть. Да и конечность свою жалко, мало ли сожмётся, а вибратор покрепче будет, за него не страшно. Но вообще, вибрация лучше расслабляет, чем пальцевые массажи. Ну, Кирилл так по своему опыту говорит. В себя он же так и не смог палец засунуть, а вот игрушку смог. И в Никиту сможет.       Но для начала, Кирилл включил самый слабый режим и провёл вибратором по члену Никиты. Прямо от головки и выше, выше. Чтобы привык, почувствовал, как это приятно. Кирилл уже, если честно, в себя хотел чего-нибудь засунуть. У него вместе с вибрацией рефлексы срабатывали, как у собак Павлова. Докатился. И руки, как назло, заняты, не помочь себе. Обидно. Досадно. Но вибратор уверенно утыкался Никите прямо ну, туда, и отступать как-то глупо что ли было. Раз уж начал, то надо кончать. То есть заканчивать. У Кирилла всё ещё проблемы с мышлением от такого вида имелись.       Кирилл, если честно, немного терялся. У него Никита в весьма интересной позе стоит, вибратор в одной руке, член во второй, причём не свой и… кажется, самое время задуматься как до жизни такой он докатился. Нет, серьёзно. Год назад он провожал родителей, о девушке красивой мечтал, а сейчас… Нет, он не жалеет. Вот вообще ни разу. И если бы ему дали возможность исправить всё, то он бы не исправлял. Разве что сам купил бы себе вибратор и…       И да, Кирилл просто оттягивает момент. Он же знает, что поначалу оно не особо-то и приятно. Давит, тянет, наружу просится. А Никита — существо нежное, испугается ещё, передумает, дёрнется… Но он же сам попросил? Сам. А значит, пусть познаёт все стадии. Кирилл, конечно, не изверг и не загнал вибратор сразу на всю длину с разгона, но достаточно уверенно надавил, медленно проникая им в святую святых.       Кирилл хотел начать спрашивать Никиту о его самочувствии, ну, в лучших традициях ванильного порно кинематографа, но так завораживало медленное исчезновение игрушки в недрах друга… Выглядело оно явно лучше, чем звучало. Никита стоически терпел эти муки, не издавая лишних звуков, а Кирилл, дурак такой, опять растерялся. Ему бы успокоить друга, сказать что-то приятное, а он сидел и смотрел, медленно погружая вибратор. И очень сильно жалел, что у человека всего две руки, а не три. Сейчас ещё одна очень пригодилась бы. А без неё приходилось ёрзать, мысленно уговаривая свой член потерпеть и не возмущаться отсутствию внимания.       Никита, будто почувствовав мысли Кирилла, взял дело в свои руки. Ну, в смысле член свой своей рукой обхватил. От Кирилла толку как-то мало в этот раз было. Он так старательно засовывал эту хтонь вибрирующую, что рукой своей второй не так как нужно работал. Никита не совсем дурак и понимал, что в начале могут быть не самые приятные ощущения, и нужно просто переждать. Но лучше пережидать с комфортом, да? Вот и Никита думает, что да.       Кирилл не протестовал, у него своя проблема слишком уж просила внимания. Нетерпеливая какая. Хотя какое терпение, когда тут такой вид. Чтобы Никита и на коленях стоял, утыкаясь лбом в матрас и кое-как удерживая себя одной рукой в более-менее устойчивом положении? Да он скорее в жопу даст, чем встанет так перед кем-то со спущенными штанами! Хотя подождите…       Соберите этот кисель, который когда-то был мозгом, пожалуйста.       Кирилл понимал, что Никита сейчас буквально ощущает вибрирующую палку в непредназначенном для этого отверстии. А ещё он понимал, что пора ставить памятник за неподобающие формулировки, но сначала Никите хотелось сделать чуть приятнее. Поэтому Кирилл уверенно начал подыскивать нужный угол. Сколько раз он ворчал на Никиту, что ну не в ту сторону он двигает это всё дело, лучше не считать. А сейчас самому за себя стыдно было. Ну вот нихрена это не просто, когда хочешь побыстрее и чтобы дискомфорта поменьше. Нервно очень, если честно. Аж ладошки вспотели.       Кирилл чуть в ладоши не хлопнул, когда услышал от Никиты звуковое оповещение о том, что нашёл нужное место. Ну, в смысле, простонал он. Немножечко с шоком, рука вот даже его замерла на члене. А Кирилл ликовал. Он вот тоже в первый раз обалдел от ощущений. А уж как Никита попой пошевелил, заставляя Кирилла и дальше шевелить этой штукой… Поплыл Кирилл, короче.       Его еле-еле хватало на доставление удовольствия Никите. Рука на своём члене творила что ей вздумается, подстраиваясь то ли под ту, что сжимала колечко вибратора, то ли под Никитину. Не до неё Кириллу было, он Никиту слушал. И смотрел на него во все глаза. Как же не хватало света, кто бы только знал. Подсветки от компьютера было совершенно недостаточно, чтобы полностью разглядеть это прекрасное творение.       Никита руку опорную повернул поудобнее, закусывая ребро ладони, чтобы стоны позорные не особо изо рта вырывались, второй рукой по члену своему скользил, и попой своей двигал совершенно автоматически. Кирилл плыл. Так отчаянно, что даже страшно. Ему Никита доверился. Открылся полностью. Отдался в надёжные мужские руки. Никита! Гомофоб, борец за натуральность, с армейским воспитанием, человек, не признающий никаких перемен! И постанывает сейчас от того, что ему массаж простаты вибратором делают. Самый прямой из всех, что может быть. Кирилл вот планету хочет попросить остановить. Но не для того, чтобы сойти, а для того, чтобы подольше остаться в этом прекрасном моменте.       Настолько прекрасном, что Кирилл чуть оргазм Никитин не упустил. Зрелище настолько не оторваться, что он сам ну, этого, того самого, вы поняли. А вообще, Кирилл опытным путём выяснил, что чёрную прелесть лучше сразу вытаскивать, иначе неприятно становится. Никите, может, и приятно, он не знает как там у него, но всё же вытащил. Не в данный момент же выяснять как ему. Он вон вообще тряпочкой на кровать улёгся.       И Кирилл рядом улёгся, совершенно некультурно вытирая руку об покрывало. Всё равно стирать, чего начинаете. Никита дышал так мило, с глазками прикрытыми, что Кирилл в очередной раз растёкся и волосы осторожно ему поправил, которые он наконец немного отрастил. И улыбка такая на губах у Никиты расцвела, что у Кирилла бабочки сердце облепили и давай крылышками своими трепетать.       — Я, кажется, тебя люблю.       — Кажется? — Никита приоткрыл глаза, смотря на слегка нахмурившегося Кирилла.       — Я это вслух сказал, да? — Кирилл улыбнулся на кивок Никиты.       У них как-то не доходило до вот таких вот признаний. Ну, не по-мужски это! Хотя нет, вполне по-мужски, просто необходимости не было. Да и не до этого, если честно. Один от своей ориентации в шоке, а второй в шоке от того, как первый в шоке. Какие уж тут признания. Тут бы взгляд лишний не кинуть, чтобы не спугнуть. А сейчас… Да пусть горит оно всё синим пламенем.       — Не кажется. — Кирилл нагло забрался на Никиту и улёгся на него своей не маленькой тушкой под недовольный выдох. Или посмертный, кто ж разберёт это сдавленное дыхание. — Люблю.       — Кир…       И всё же звуки были больше похоже на жалкую просьбу о помощи, поэтому Кирилл нехотя сполз немного в сторону, оставляя на Никите руку с ногой. Ну так, на всякий случай. Мало ли переклинит его, убежать удумает. А Кирилл желе, ему не до поимки всяких беглецов.       — Я согласен уехать.       Кирилл аж глазами неверяще хлопнул. Это же… Ну, покруче его признания в любви будет. На такое не соглашаются с первым встречным. Не уезжают с теми, с кем свою жизнь не планируют связать. Да, всякое бывает, может, они устанут друг от друга через год или два, разойдутся, как в море корабли. Но разве это так важно, когда в данный момент оба настроены на долгую и счастливую жизнь вместе?