Свадебный казус

Джису ещё не понимала, что её ждёт, когда утром, проспав будильник ровно на пятнадцать минут, обычно отводившихся у неё на то, чтобы привести волосы в порядок, вскочила с кровати с острым чувством тревоги. Она и предположить не могла, что, успокаивая себя возможностью привести шевелюру в порядок на работе, запустила некий механизм, решивший, что спокойных деньков у Ким было слишком много, чтобы довольствоваться ими и дальше, так что нужно сделать так, чтобы этот, один-единственный и самый важный, запомнился навсегда как худший день в её жизни. Ким Джису до смерти ненавидела опаздывать. Но что она ненавидела больше — так это спешить куда-то, а так как опоздание подразумевает собой спешку, в тот день Джису с самого утра находилась в дурном расположении духа. Все мысли её были заполнены списком вещей, которые она не успела положить в чемодан, и за которыми вернуться возможности уже не будет — она прокручивала его, когда выдавливала на щётку зубную пасту, когда клоками выдирала с головы спутавшиеся волосы, когда наспех резала себе салат из кинзы, зелёного лука и огурцов — удивительно, как находясь в таком рассеянном виде, она умудрилась не лишиться конечности, или, по крайней мере, одного из доступных выбору пальцев. Собирая этот самый список по комнате, она озвучивала его своей настольной лампе, нервируемая тем, что время течёт всё быстрее, а последние нужные вещи никак не приходят в голову. Джису отбила себе колени, когда застёгивала лежащий на кровати чемодан, и, напоследок осмотрев свою спальню, потащила его в прихожую. Она бегом вышла из квартиры, судорожно пытаясь закрыть дверь на замок и надеясь, что остальные жильцы спят, не разбуженные шумом ключей, потому что оставлять пустые апартаменты на две недели для склонной к паранойе Джису было физически сложно. Даже зная, что дом охраняем, она не могла не волноваться. В самом деле, как можно быть спокойной? Кое-как наконец справившись с дверью, она несколько раз подёргала за ручку, убеждаясь, что в квартиру точно не ворвутся по счастливой случайности — при одной мысли о возможном упущении Джису корёжило — и развернулась к лифту, чтобы наконец нажать на кнопку вызова и спуститься, но даже тут пустые тревоги заполнили её голову, не успевшую толком опустеть после утренних забот. Она выключила плиту? А кран закрыла? Блин, а косметичку-то с собой взяла? Провести две недели в Лос-Анджелесе без косметики было бы проблематично. Так, чтобы точно не беспокоиться о своём жилье без возможности что-то исправить, девушка с глубоким вздохом поворачивается обратно к двери. Когда Джису, проклиная собственную нерасторопность, уже на всех парах бежит к заказанному такси (тойота, купленная папой три года назад, попала в СТО после маленькой аварии и стоит там уже больше двух недель), она питала жгучую ненависть ко всему на свете, кроме, может быть, кроссовок, которым отдала предпочтение прямо перед выходом — в них по тротуару бежалось легче. Джису казалось, что сегодня всё нацелено против неё — скорость ветра, повышенная влажность, из-за которой и без того вьющиеся волосы распушились в большое неаккуратное облако; камешки под ногами, люди, стоящие прямо у неё на пути. Всё растворялось в кислотном раздражении, которое бурлило в области груди. Джису не любит спешить, но ещё больше не любит, когда всё не по плану. Дома в последнюю минуту вспомнила о том, что хотела дочитать сборник рассказов Жюль Верна, перепавшего ей на папином благотворительном вечере, сборы которого пойдут на построение нового детского дома. Джису тогда знатно раскошелилась — из своих средств, конечно же, не из родительских — а после ни за одну покупку не испытывала сожаления. Красный фолиант был красивым и выглядел изящно — а ему и десятка лет нет. На обложке красовался портрет писателя сплошной чёрной линией. Джису вместе с таксистом запихивает тяжелейший чемодан в багажник, усаживается на заднее сиденье с сумкой, полной не вместившихся вещей, и наконец находит в себе силы расслабиться и откинуть голову на спинку сиденья. Опаздывает. Отстаёт от графика. Обычно в это время она уже на полпути к работе, но сегодня… Сегодня весь день наперекосяк. Ким даже карманное зеркальце разбила поутру. Плохая примета не сулит ничего хорошего — даже если Джису в эту чепуху не верит. И именно сегодня в городе пробки! Безусловно, потому что этот огромный индустриальный муравейник только и занят тем, чтобы мешать людям добираться до мест их назначения вовремя. Если что миллионы человек и способны делать слаженно, так это перекрывать все мыслимые и немыслимые дороги в мегаполисах, иначе без этого бы скучно жилось. Сегодня Джису не склонна философствовать, только пускать ироничные замечания в сторону сигналящих водителей — ну что, идиот, твою тачку пропустят, если ты вожмёшь кнопку гудка ладонью и будешь терроризировать своим ором соседей? Лучше бы на газ так нажал, да протаранил бы всех впереди стоящих, чтобы все, кто находится сзади, рукоплескали тебе стоя. Повыходим из машин ради такого случая. — Откройте дверь, — тупо уставившись в окно на другие автомобили, просит Джису таксиста. Он кидает удивлённый взгляд в зеркало заднего вида. — Немного же осталось. — Вот поэтому и откройте, — вздыхает девушка, и, когда замолчавший водитель послушно разблокирывает дверь, выходит без сожалений. — И багажник тоже. Да сидите вы, бога ради, я сама возьму. С моей карты деньги спишутся. Что? Нет, говорю же, в порядке всё. Ага. Спасибо. Всего доброго. Стоило ей пройти к обочине и, тяжело вздохнув от безысходности, начать свой долгий путь к аэропорту, как колонна из машин под мерный гул двинулась вперёд — светофор починили, можно ехать. Черт возьми. Джису с грустью наблюдала за тем, как удаляется её такси, и думала, разрешилось бы всё так быстро, останься она в салоне. Что за проклятие! Не успела она приступить к смене, как уже вымоталась по самое нимогу. Больше всего ей сейчас хотелось вернуться домой, укрыться одеялом по горло и притвориться, что последних часов не существовало. Работа началась суетливо; как-то быстро втянул Джису водоворот нахлынувших событий. Не успела она переодеться и подключить к розетке захваченный из дома утюжок, как что-то в проводе перемкнуло — издав оглушительный хлопок, тот послал в хозяйку столп искр, испугав до смерти и её саму, и её коллегу, напяливающую в это время служебные штаны. Вдвоём они отскочили и уставились на прибор, решая, безопасно ли отсоединять его от розетки. Нервы Джису искрились от напряжения. Череда обкуренных людей, людей с горой таблеток не по рецепту, людей с пакетиками, содержимое которых для всех, в том числе и для самих зачинщиков, тайна, людей неадекватных, пьяных, агрессивных впервые заставила Ким Джису всерьёз задуматься о смене профессии. Не то, чтобы это было новым, или шокирующим, или обременительным — просто девушка на всё готова, лишь бы передохнуть минуту. Да ещё и этот идиот, который думает, что все вокруг должны расступиться перед ним, словно море перед Иисусом, только потому, что он опаздывает. Ха! Этот дебил считает, что у Джису нет глаз? Что она не заметила отсутствие у него на безымянном пальце кольца? Да даже если есть у него жена — Ким ей здорово сочувствует. Чон Чонгук. Рейс из Сеула в Лос-Анджелес без пересадок, бизнес-класс. Багаж не сдан, проводится обыск. О-бы-с-к. Джису ставит точку и едва удерживает себя от подписи «придурок», когда поверх блокнота смотрит на мужчину, уставившегося на настенные часы. Как будто он тут единственный, для кого время имеет значение. Да если бы не этот индюк, Ким отпустили бы пораньше, собираться к полёту — теперь же придётся писать отчёт и проводить ряд базовых процедур, чтобы отделаться от него без проблем. В то, что этот простофиля на самом деле контрабандист, верилось с трудом, из похожего у них была только излишняя говорливость. При-ду-рок, тянет про себя Джису, когда мистер Чон Чонгук отказывается выполнять инструкции, да ещё и делает вид, что ему это противно. Ну, может и противно, только ей-то тоже. Будто она горит желанием раздевать незнакомцев в маленькой комнатке два на два при минимальном количестве свидетелей. Для кого это опасней, послушайте? Джису пришпиливает мужчину к месту взглядом и заставляет-таки послушаться. Промучавшись, она передаёт дело прибывшему коллеге, который с сочувствием хлопает девушку по плечу, когда слышит о перепавшем на её голову стрессе. При озвучивании стресс слегка уменьшается в размерах — надо же, как приятно иногда просто пожаловаться на неприятные события. Это позволяет дышать спокойнее, и впервые за день Джису чувствует некий подъём духа. Не подавленный гнев или профессиональное безразличие, а вот настоящий такой, живой подъём, который отвлекает от страшной усталости, не отлипающей от Ким с самой первой секунды бодрствования. И вот, когда под конец дня Ким Джису наконец ступает на борт самолёта с мыслями о лучшем и думает, что все несчастья дня уже позади, она поднимает голову и, к своему изумлению, видит… — Придурок? — Сталкерша? Ещё чуть-чуть — и Лисе с Тэхёном точно пришлось бы бросаться их разнимать. Оба пялились друг на друга наполовину удивлённо, наполовину яростно, обвиняя один другого в преследовании и покушении одновременно, потому что так измотать нервы может лишь тот, кто желает прикончить. Взгляды их говорили одно и то же — «Что ты, чёрт возьми, здесь делаешь?» Неожиданная общность, конечно, и уж точно незавидная. — Вы что, знакомы? — поинтересовалась либо не заметившая напряжения, либо успешно его проигнорировавшая Лиса. Джису медленно опустила руку, не сводя глаз с мужчины. — Нет, — ответила она, нахмурившись. Лиса с искренним любопытством переводит взгляд с одного на другую. — Правда? А вот у меня впечатление, что ровно наоборот. — Я его не знаю, — с каменным лицом повторяет Джису, ведь по сути это правда — друг с другом они не знакомились, перебросились парой фраз в самолёте, да и на том негласно решили разделить меж собой неприязнь. Ладно, чуть-чуть таки и знакомы. Капельку. Ким быстро сообразила, что происходит. Мужчина, к которому Лиса сейчас, сознательно или нет, тянется за поддержкой, стоя меж двух огней, без сомнения, её жених — Ким Тэхён, фотографии которого Джису последние полгода была вынуждена наблюдать в чате с подругой, и думы о котором она разделяла с Лисой если не двадцать четыре на семь, то тоже немаленькое количество времени. Девушка знала всё. Восхищения им Манобан, как и искренняя симпатия, начались чуть ли не с первой встречи, и продолжились после первого приглашения на ужин, в кафе, театр. Тэхён бы удивился, знай он, сколько лично Ким Джису может о нём рассказать. Финансовый аналитик. Да, успешный, да, стабильно зарабатывает. Из Кореи, Сеул. Любимец публики, душа компании, чудесный певец, скверный танцор. Чернокнижник — это по части комплиментов. У него такая красивая улыбка, такая статная фигура, а глаза! Глаза — просто сумасшествие! Последнее, если что, точные цитаты, сама Джису выражаться подобными фразами не склонна, а о чужих женихах и подавно. В общем, Ким Джису, находясь за три девять земель от объекта ночных грёз Лалисы Манобан, знала о нём в тридцать раз больше, чем все остальные могли подумать. Она могла на зубок пересказть всё до момента первого поцелуя, первой совместной ночи, предложения руки и сердца — в общем, всё, что было бесконечно важным для её подруги. Однако эти быстро развившиеся отношения, если честно, не могли не настораживать. Не имея возможности познакомиться с молодым человеком лично, Ким доверяла повествованию о нём влюбчивой Лисы, сознание которой уже было затуманено пеленой идеализации. Робкой конечно, как и сама Манобан, аккуратной. Вся её любовь, кому бы она ни была адресована, вечно была такой. И всё же линия новых отношений отличалась от прошлых романов — даже сама виновница это понимала, интуитивно скорее, чем наблюдая и делая выводы. Имея сумбурное начало, история переросла в нечто… Иное. Более зрелое, что ли. Осознанное. Джису сморгнула, возвращаясь к настоящему. Она мазнула по жениху Лисы беглым взглядом и вернула его к Чон Чонгуку, ошарашенному такому повороту событий. Для мужчины понадобилось куда больше времени, чем Джису, чтобы принять происходящее и прийти в себя. — Мы с ней… Э-э… В самолёте вместе летели, — наконец выдал он, нарушая повисшую паузу. Девушка подтвердила сказанное кивком, кидая на Манобан выразительный взгляд «позже всё объясню». На лице Лисы проскользнуло понимание, и она улыбнулась. — Что ж, это здорово! Тогда позвольте всех вас представить. Джису, я много тебе рассказывала о нём… Ким Тэхён. Тэхён — Ким Джису. Жаль, что не получилось познакомить вас раньше, мне бы очень этого хотелось. — Двое, обмениваясь стандартными любезностями, пожали друг другу руки под воодушевлённым взглядом невесты. — Надеюсь, вы поладите, это было бы лучше всего на свете. О, и, конечно. Джису — это Чон Чонгук. Такое совпадение, что вы прилетели вместе. Чонгук — это Джису. Подружка невесты. Позаботьтесь друг о друге. Замерев на месте, оба уставились друг на друга, не спеша протягивать один другому руку — Чонгук, наверное, от неожиданности, а Джису так, чисто из принципа. Скрестив на груди руки, она уставилась на шафера, приподняв бровь — видишь, идиот, я тебя не преследовала, ты был мне не нужен, а возомнил о себе невесть что. Чувствуешь себя полным придурком? Да, привыкай к этому чувству сейчас, раз за всю жизнь не научился. Точно не помешает. Молчание затягивалось. Лиса и Тэхён переглядывались, стоя между друзьями, так, словно в равной степени не понимали, что делать дальше — неожиданная реакция привела их в такое замешательство, что первое время они тоже молчали, не зная, чем заполнить тишину. Джису стучала кончиком указательного пальца по сгибу локтя, ожидая, когда мужчина наконец очнётся и начнёт разговор первым — но он стоял с пустым лицом, не делая никаких попыток представиться. Полный идиот. Тэхён кашлянул. — Что ж… Вы… М-м-м… Не хотите пообедать? — Извиниться не хотите? — глядя прямо в лицо застывшего Чона, грозно перебила Джису. Этот толчок, казалось, помог ему мгновенно прийти в себя. — За что? — не понял тот. — За обвинение в преследовании? — При всём уважении к вам и нашему знакомству, я не собираюсь извиняться. На тот момент сомнение было резонным. — Ах, резонным? Чонгук упёрто уставился на оппонентку. — Да, более чем. — И вы действительно не считаете, что повели себя грубо? — Не считаю. Не считает. А то, что своей заносчивостью он мотает другим нервы — по боку? Не волнует? Джису вспыхнула от ярости. — Вы могли бы не вешать на первого встречного свои догадки. И извиниться, раз поняли, что ошиблись. — Хорошо, ладно, — Чонгук, сдаваясь под напором, устало поднял руки в знак капитуляции, но Ким этот жест только разозлил. — Я понял. Я приношу вам свои извинения. Довольны? — Я была бы довольна, будь вы хоть капельку искренни, — ледяным тоном отрезала Джису. — А, так вам искренность подавай. Интересно. А сами вы извиниться, я так понимаю, не хотите? — За что мне извиняться? — За те оскорбления, что вы произнесли возле входа. Тоже, между прочим, не самые лестные. Сложив на груди руки, девушка выразительно выгнула бровь, демонстрируя своё отношение к этому замечанию. Она уставилась на собеседника своим самым ты-что-совсем-баран взглядом, ожидая, что его губы, под натиском вложенного смысла, превратятся в тонкую полоску двух сшитых меж собой тряпок. Но Чонгук только хмыкнул, правильно истолковав её молчание. Словесная битва кончалась там, где начиналась немая, нацеленная напугать, смутить и сломить противника — и именно в такой эти двое были профессионалами своего дела. Оба в силу профессий, конечно, а Джису ещё характером — волевая и немногословная. Ей не в первой просверливать в чужих головах дырки, этого требует её жизнь, её взаимоотношения и работа. Играть с каким-то парнем в гляделки — проще простого. Пусть попробует её переиграть. В этот раз Тэхёну с Лисой действительно пришлось вмешаться, так как нарастающее напряжение больше нельзя было игнорировать, а сверлящие друг друга парень с девушкой не на шутку их взволновали. Манобан из разговора, как очевидно, ни слова не поняла, но суть уловила, а её жених — Джису краем глаза заметила — крепко сжал другу плечо и произнёс негромко тому на ухо несколько фраз. Чон поднял глаза, и, мазнув взглядом по Тэхёну, снова вернул его к Ким Джису. — Всё нормально? — взволнованно прошептала Лиса, и девушке пришлось отвлечься на её обеспокоенное лицо. Ким кивнула и позволила увести себя под рассеянные прощания Тэхёна и тайские ругательства Лисы.