Свадебный казус

— Ну и ситуация, — качая головой, констатирует Лиса, и, продолжая выглядеть так, словно погрязла глубоко в размышлениях, садится на край кровати. Джису скидывает на пол ноги и устраивается у той под боком. Обе сидели в номере Ким, обставленном преимущественно в молочных цветах — ни намёка на бежевый ужас, в котором поселился Чон Чонгук со своим непомерным эго — впору заказывать отдельную комнату для его самомнения. Нет, номер был гораздо более приятен глазу — с большой кроватью и чистым постельным бельём, светлыми стенами, блестящим чёрным журнальным столиком, куда Манобан успела поставить сумочку, с гигантским окном, обрамлённым шёлковым тюлем — всё было обставлено так мило, приятно глазу, такой прекрасный вид показывался из окна, что не воздать должное дизайнеру было сложно. Джису приятно удивила обстановка, но ей было неловко признаться, сколь растратным она считает такой номер. Она вернула взгляд к Лисе. — Если твой жених хоть мало-мальски похож на своего друга, то я против этой свадьбы. — Джису, я разделяю твоё недовольство, но, пожалуйста, прояви понимание. Нельзя заклеймить человека за подобные переживания — тем более в нашем веке. Ты как никто знаешь, на кого можно наткнуться, если не быть достаточно бдительным, — и она многозначительно посмотрела на Ким. Джису выдержала её взгляд. — Я и не порицаю за разумные переживания, — отрезала она. — Но можно ведь извиниться сразу, как осознал ошибку. — Можно. А что насчёт оскорблений? — Это была вынужденная мера. — Почему бы не извиниться первой? — Ну уж нет. Безусловно, я извинилась бы, но точно не первой. — Но почему? — Потому что именно его недопонимания привели к моим оскорблениям, и раз уж мы и приносим извинения, то пусть уж в порядке очереди. Лиса застонала, вставая. — Ладно. Ты права. И в любой другой ситуации я бы уже присоединилась к негодованию — если честно, меня и сейчас раздражает, как он с тобой поступил — но Чон Чонгук, по рассказам Тэхёна, вовсе не плохой парень, даже наоборот — он примерный человек. Может, и глуп слегка, но добрый и поддерживающий. Он помог Тэхену пройти через трудные времена и стать тем, кто он есть сейчас, и я бы очень не хотела, чтобы именно этот Чонгук был о тебе дурного мнения. Только не о самом удивительном и светлом человеке во вселенной, понимаешь? Я была в таком предвкушении, представляя, как вы поладите, что сейчас чувствую себя сбитой с толку — я знаю, что то были лишь мои ожидания, которые я не должна была возлагать на вас обоих, и всё же, я не могу не испытывать разочарования, ведь вы — самые важные люди в нашей жизни, всегда рядом, всё равно что ангелы-хранители, которые оберегали, поддерживали, защищали от плохого и опасного, и знать, что вы с первой же встречи чуть ли не возненавидели друг друга просто… Просто… Девушка задохнулась, пытаясь подобрать нужное слово. Лиса всегда тараторила, когда была чересчур возбуждена, и, наблюдая за тем, как она ходит по комнате, пытаясь поярче изъясниться, Ким мгновенно смягчилась. Может, Лиса и права. Какой смысл держать обиду на едва знакомого парня? Два взрослых человека не должны так себя вести. Всё, что на самом деле имеет значение — это большое событие, ради которого они оба сюда приехали. И видеть невесту в таком подавленном состоянии из-за несбывшихся надежд просто… — Невыносимо, — подсказала Джису, поднимаясь с кровати и перехватывая запястья взволнованной Лисы. Ким потянула её на себя и заключила в крепкие объятия. — Хорошо, — прикрывая глаза, сказала она примирительно. — Хорошо, я попрошу прощения. И постараюсь с ним поладить. Я стану его лучшим другом, если тебе от этого будет легче. Тайка обмякла в её руках и уместила подбородок на тёплом дружеском плече. Она помолчала под ритмичные похлопывания Джису, стараясь, наверняка, сдержать слёзы. — Я не заставляю, — промямлила Лиса. — Я знаю. — Ты не обязана, если не хочешь. — Знаю. В любом случае, нам придётся много видеться в будущем, так что было бы странно, находись мы постоянно во вражде. Я не хочу испортить тебе брак неудавшимся знакомством. — И всё же… — Обещаю с ним поладить, слышишь? — Спасибо, — прошептала Манобан. Они постояли так ещё с минуту, отстранились и посмотрели друг на друга с улыбкой. С такой, что даже после сотни ссор будет понятно — твой собеседник не в обиде. Джису хлопнула подругу по плечу, пытаясь взбодрить. — Пойдём поедим. За едой легче заводить знакомства. Так, по крайней мере, Ким Джису думала, когда входила в ресторан при отеле, столы которого составляли почти идеально ровный проход для посетителей. Гуськом с Лисой, чтобы не мешать гостям, они тихонько прошли за самый дальний столик, сервированный на четверых. Пустые тарелки глядели на сидящих бок о бок парней — Тэхён пихнул своего друга локтём и предупреждающе взглянул на него. Чонгук, подняв голову, лишь мельком скользнул по девушкам глазами. Они сели. Лиса, конечно же, напротив жениха, одарив того нежной улыбкой и взглядом полуприкрытых глаз; Джису, помедлив с полсекунды, заняла своё место перед Чонгуком, старательно избегая пересекаться с ним глазами. Положив на колени полотенце, она прокашлялась, разравнивая его углы. Боже, что за неловкая ситуация. Хоть сейчас вставай и беги. Джису с сожалением отогнала эту мысль и приняла из рук Лисы заботливо протянутое меню — а затем уставилась в него, слепо разглядывая картинки. Момент, когда нужно уже что-то сказать, стремительно приближался. Радужная форель в белом вине. Совершенно не оправдывая своего названия, на Джису с фотографии смотрела белая рыбья голова с выпученными глазами. Волшебно. Если во время извинений её стошнит — туши свет. Ким подняла глаза и осторожно посмотрела на Чонгука поверх меню. Он, положив книжку на стол, сосредоточенно водил пальцем по составу одного из мясных деликатесов. Густые брови слегка напряжены, губы чуть сжаты, карие глаза с длинными ресницами скользят по меню, пытаются принять решение — возможно, чисто эстетически. Красивый. Внешность у него такая — негрубая, приятная. Располагающая, можно сказать. Не хочется, конечно, приписывать его к злодеям, но его привлекательный, аккуратный, чистый вид, не дающий повода для волнений, внушал скорее некую неприязнь, чем по-настоящему располагал к себе. Хотя, может быть, Ким слишком предвзята. Слишком насторожена. Джису не успевает спохватиться, как Чон поднимает на неё взгляд. В отличие от тэхёновских, лениво прикрытых, глаза у него были большие, оленьи, и тёплого карего оттенка. А ещё смотрели так, словно своей открытостью привыкли смущать противоположный пол. И свой тоже. Как без этого. Их глаза встретились — морщинка меж его бровей разгладилась, и губы приоткрылись, словно он, сам того не ожидая, поставил Джису в неловкое положение и хотел сейчас же за это извиниться. Девушка понятия не имела, как реагировать на такой взгляд, поэтому приняла его за хороший знак. Подержав зрительный контакт ещё несколько секунд, она уже подумывала было начать разговор, невзначай подвести его к тому, ради чего вообще пришла, что поставила себе первостепенной целью — но не смогла вымолвить ни слова. Гордость мешала. Всё в Ким противилось, страстно, яростно не хотело извиняться — ведь как это так, не она же оплошала. Почему тогда делать уступки нужно ей? За размышлениями упустив нужный момент, Джису подняла вверх меню, скрывая лицо от застывшего Чона. Боже. Ну вот. Сейчас. Просто попроси прощения, бога ради. Помявшись ещё немного, Ким собралась с силами и открыла рот, чтобы наконец покончить с душераздирающим противоречием, возникшим у неё в груди, но тут, неожиданно, под боком матерелизовался официант — с блокнотом наперевес он осведомился, готовы ли они сделать заказ, а затем поочередно записал блюда, вежливо кивая на пояснения. Когда парень наконец удалился, озвучив время ожидания, Джису потеряла всю браваду, накопившуюся за время безмолвных терзаний наедине с собой. Да и Лиса с Тэхёном смеялись над чем-то, как видимо, не особо заботясь о повисшем напряжении. Их переговоры только отвлекали от поставленной задачи. Чёрт! Да просто извинись уже! Дойдя до точки кипения, Джису сделала глубокий вдох и подняла голову к сидящему напротив мужчине — но и тут ей не дали слово, потому как Чонгук, всё это время, видимо, проходя через схожие ей муки, начал говорить первым: — Я хотел бы извиниться. Джису ошалело уставилась на него, совсем не ожидая, что Чон снизойдёт до первого шага. Он некоторое время сосредоточенно смотрел в тарелку, затем поднял глаза на девушку — которая, ожидая от него продолжения, как будто окоченела. — Мне жаль, что между нами произошло такое недопонимание. Я не имел в виду ничего плохого, когда говорил, что это были резонные обвинения. Теперь я понимаю, что повёл себя грубо. Прошу прощения, что неправильно понял вас и злился за то, что вы лишь выполняли свою работу. И извините, что оскорбил вас у входа, я был слишком зол и не мог себя контролировать. Камень с души упал. Теперь, когда всё ощущалось правильным, Джису почувствовала огромное облегчение — в том числе и от возможности не извиняться первой. Это чувство корёжило её с самого спуска в лифте и накалилось, когда они с Лисой зашли в ресторан, но теперь — теперь, когда её гордость не была задета — оно лопнуло, как гигантский воздушный шар. Одновременно с облегчением Джису почувствовала вину — не за оскорбления, нет, после всего пережитого это казалось последним делом — за то, что так долго не могла собраться и произнести два простых слова. Зато теперь они вырвались из её рта почти мгновенно: — И вы простите меня. Я знаю, что была слишком груба с вами. Даже если устала, мне не стоило опускаться до личных оскорблений. Мне жаль. — Нет, всё в порядке. Вы имели право на злость. Забудем об этом. На том и порешали. Джису была весьма удовлетворена вниманием, которое ей оказали — то есть, решением мужчины пойти на примирение первым, протоптать, так сказать, первую дорожку к дружбе. Чонгук, в свою очередь, после обмена любезностями, имел весьма довольный вид, который сразу же повысил настроение всем за столом. Оба они заметили короткие переглядки друзей — те даже не старались скрывать, сколь приятно им примирение, как сильно они радуются возможности отпустить напряжение, которое так или иначе сказывалось на каждом. После извинений Тэхён, помолчав для закрепления этого действа, бодрым тоном начал шутить над каким-то пустяком — создавать, одним словом, анекдоты на ровном месте, ибо тишина могла превратно расцениваться как неловкость. Больше горячего смущения никто не испытывал — может быть, только Джису с Чонгуком, за своё детское поведение, но и то — первые несколько минут, которые неизменно следуют после любых ссор. Далее русло разговора медленно переменилось на более конкретные, обыденные темы, какие обычно рассасываются при первых встречах — род занятий, хобби, семья, друзья и так далее, пустое и слишком обширное, чтобы вдаваться в детали, но достаточно информативное, чтобы сделать первые выводы и узнать друг друга ближе. Все были вежливы, но не чересчур — держались с добродушием, и всё же аккуратно, в силу недавнего знакомства. В основном беседе не давали зайти в тупик весёлый нрав Лисы и сопутствующее ему желание Тэхёна сделать свою невесту как можно более счастливой, а потому оба старались изо всех сил не оставить единой свободной от разговора минутки. Чонгук с Джису поддерживали их пыл, как только могли. Мужчине это давалось легко — открытый к общению, как оказалось, он являлся незаменимым слушателем и ещё более лучшим рассказчиком — так, он весьма дружелюбно, не показывая ни намёка на дискомфорт, рассказал девушкам о своей работе, а именно то, что он является турагентом в солидной, расширяющейся компании Сеула, одной из немногих, что вырывается сейчас на большую арену. В общих чертах объяснил Чонгук и свои обязанности — что является лишь посредником между туристом и туристическим обслуживанием, а затем извёрг столько технических терминов, что Тэхёну пришлось его остановить. А он не так уж и плох, подумала Джису, когда сидящий напротив Чон, смеясь, объяснял что-то другу. Да, не так уж и плох. Не стоило быть такой предвзятой, идти на поводу у своей раздражительности. Ким опустила глаза к заказанному стейку и, улыбаясь краешком губ, начала аккуратно резать его на кусочки. Тема разговора с профессиональной пригодности как-то незаметно перешла к менее формальному — а именно, к увлечениям. Тэхён, занимавший Джису столь же сильно, сколько его друг, а может и больше, поделился, что любит рыбачить, и часто делал это раньше, когда с отцом ездил в Пусан. За столом начались дебаты, считается ли рыбалка видом спорта, и в самом их разгаре Ким повернулся к улыбающейся Джису, пытаясь съехать с темы: — А вы вот увлекаетесь каким-нибудь спортом? — Давайте только будем менее формальны. Можно на «ты», — Ким уже давно ждала момента для этой просьбы и была очень рада, когда оба парня согласно кивнули. — Джису, тебе нравится спорт? — Ну… Не уверена. Не то, чтобы я пылала к нему какой-нибудь особенной страстью, но мне всегда было интересно сходить на бейсбольный матч или посмотреть трансляцию с теннисного корта. Это интересно и здорово занимает время. В старшей школе я играла в волейбол, но не то, чтобы очень хорошо — сносно, можно сказать. Или даже хуже. Не знаю, как меня терпели в команде, но, наверное, особо выбора не было, да и обижать не хотелось. В общем, да, я люблю спортивные игры — возможно, кроме одной-единственной. — Да? И какой? — Футбол. Особенно мужской. — Почему же? — это короткое высказывание вызвало смешение на лице Тэхёна, и он забегал глазами по столу. — Наверное, не столько сама игра мне противна, сколько её любители. Футбольные фанаты — полные придурки. Извините за выражение. Они зачастую бывают агрессивны, чересчур зациклены на победе, и, вдобавок ко всему — туповаты. Они громкие, совершенно неоправданно, ленивые, любящие судить всех вокруг и никогда — себя. Всем вам, наверное, кажется, что я предвзята. Может быть, так и есть, только у меня нет причин такой не быть. Я смею делать выводы только из собственных наблюдений. Фанаты футбола, особенно мужчины, горазды воображать себя пупом вселенной. Они с презрением смотрят на женский футбол. И на всех женщин, способных любить футбол. И на всех женщин в целом! Их слишком много, чтобы кто-то мог возразить на их чрезмерную провокационность. Впрочем, во мне по большей степени говорит личная неприязнь. По мере этой маленькой тирады, выражение лица Тэхёна менялось, как в замедленной съёмке — от неизбежного внимания до тревоги, которую, целиком занятая объяснением, Джису соизволила заметить лишь под конец. Она испугалась — подумала было, что Ким и есть тот футбольный фанат, которого она обхаяла со всех сторон — но ошиблась, перехватив нервный взгляд, посланный в сторону Чонгука. Не за себя Ким волновался! Девушка медленно повернула голову и заметила, что брови его сведены, подбородок опущен, и всем своим видом он показывает ярое негодование. Ой. Она не хотела, честное слово. Язык её молол быстрее, чем она успевала соображать, а это просто ужасно в случае первых знакомств. Ким поспешила добавить: — Не все, конечно, такие. Я просто была знакома со многими, кто увлекался футболом, и поэтому у меня осталось именно такое впечатление. Джису бросила на подругу умоляющий взгляд, словно прося ту спасти положение — и Лиса без лишних слов встала на её защиту. — Верно, Джису обычно не обобщает, просто привыкла резко выражаться. Она умеет, конечно, притягивать неприятных личностей, от того и злится. — Да, не повезло, — замаскированно спокойным тоном ответил Тэхён. — Помню, что, разозлившись на всех, ты решила стать баскетбольным фанатом. Тебе это какое-то время даже приносило удовольствие. — Баскетбол, — медленно, смакуя слово, проговорил Чон, не поднимая глаз от своей тарелки. Ким Джису это не понравилось, и она сразу же напряглась. — Дайте и мне выразить своё мнение на этот счёт. Самыми невыносимыми в мире спорта, насколько я могу судить, являются именно баскетбольные фанаты — они высокомерны, эгоистичны, считают, что стоят на порядок выше других, хотя единственная цель в этой игре — закинуть мяч в висящее над головой мусорное ведро. Баскетбольные фанаты любят думать, что баскетбол — тяжело, тяжелее всего остального, и важнее тоже. И потому они только и делают, что осуждают других. Хотя на самом деле не видят дальше своего носа. Джису застыла, поражённая такой детской, примитивной обидой. Мол, кто обзывается — тот сам так называется. Это, конечно, верно; возможно Ким и была слишком резкой, но такой глупый упрёк!.. Ей даже не по себе стало. Её пальцы остановились на полпути к тарелке, и девушка медленно подняла голову, стараясь не слишком показывать, в какое замешательство привёл её такой ответ. Чего ей стоило прийти к примирению! Только ради того, чтобы этот парень снова начал конфликт. Просто не верится. Ким проглотила комок и заговорила осторожно: — Что ж, смею заметить, что в моей жизни такая рецензия не нашла места. Я не слишком сильно увлекалась баскетболом, но обычно все остальные были весьма вежливы и, вдобавок ко всему, не лишены чувства юмора и стиля. Впрочем, наверное, я нашла людей себе под стать. Да, я такая — вежливая, смешная до усрачки и знаю толк в моде. Джису сказала это так, чтобы не задеть, но одновременно дать понять, что не хочет развивать данную тему. Тон её голоса служил неким предупреждением, даже возможностью — возможностью остановиться на этой ноте, не ввязываться в новый конфликт. Чонгук проигнорировал её. — Что ты, я тоже склонен размышлять на основе сугубо личного опыта. И смело могу заверить, что баскетбольные фанаты — это полные придурки. Он с невозмутимым лицом закинул в рот кусок своего блюда, полностью понизив температуру за обеденным столом. Возможно, его любовь к футболу была чересчур глубокой, что он принял такой отзыв близко к сердцу, да к тому же постарался задеть в ответ. Не было сомнений, Чон своими словами подразумевает конкретного человека, и этот человек сейчас сидел напротив и крайне недовольно следил за его движениями. — Что ж, — проскрипела Джису, раздражаясь не на шутку. — К сожалению, футбольных фанатов в придурковатости никто не переплюнет. На это можно положиться. «Ты тут самый главный придурок». — Действительно? — хмыкнул Чонгук. — А мой личный опыт подсказывает, что баскетбольные фанаты ушли в этом свойстве далеко вперёд. «Нет, дорогуша, сама ты такая». — Возможно, тебе стоит больше осведомляться об этом у других людей. «Да любой тебе скажет, кто из нас баран». — И у кого же? У стильных, смешных и вежливых? «Любой — это ты и твоё эго?» Они зло воззрились друг на друга, и, не будь между ними стола, точно не постыдились бы дать один другому подзатыльников да тумаков, или вовсе — схватить за волосы и хорошенько оттянуть. К счастью, обед защищал их от глупостей, сковывал их движения и не давал сделать большего, чем убивать друг друга глазами. А это было сложно, ведь под рукой столь удобно лежал столовый нож, да вилка — острая при нужной ситуации. У Джису почти пар валил из ушей, когда Тэхён прокашлялся, привлекая к себе внимание. Он сильно пихнул друга локтём и тот от боли согнулся пополам. Ким возликовала. Может, не такую плохую себе партию выбрала Лиса. Но, переведя на неё взгляд, Джису увидела крайне разочарованное выражение лица, и от этого зрелища с Ким сразу же слетела сливочная пена радости. — Ты же пообещала, — прошептала она укоризненно, из-за чего Ким почувствовала укол совести. Остаток обеда они провели в молчании, изредка теребя не заслуживающие внимания темы. Поднимаясь к себе, Джису чувствовала, что совершила большую ошибку, но не в силах была себя за это винить.