***
Технически успешный телохранитель так и стоял в кабинете жертвы, как поставили. Как он будет с ним разговаривать, ещё и без Коннора, Хэнк пока не знал, но не терять же теперь имидж главного куклоёба. Имидж этот в его голове до сих пор срастался плохо, но тут общественность всё решила без его участия. Если у кого-то появлялись проблемы с андроидами, с вопросами лезли к лейтенанту Андерсону, и это задолго до разгула Ридовой бурной фантазии. То, что отвечал на эти вопросы, вообще-то, Коннор, обожавший любую «незапланированную коммуникацию», у людей в голове почему-то не откладывалось, и порочный круг «спросить у лейтенанта, пойти на хуй и найти там общительного андроида» замыкался снова и снова. Телохранитель стоял. Хэнк встал напротив, Коннора же и копируя. Что-то такое напарник ему объяснял, про непроизвольные реакции девиантов, недоступные «спящим». Нервные тики, следяще-избегающий взгляд. Машина может следить взглядом за человеком, если это есть в её программе. Но ни одна машина не будет прятать этот взгляд, когда человек посмотрит на неё в ответ. Сложность была в том, что для того, чтобы вызвать девианта на реакцию, нужно было вести себя, как идиот. И вот здесь у известного экперта по долбоебизму лейтенанта Андерсона, хуй знает почему, начинались проблемы. Въебать в рыло федералу прямо посреди офиса? Всегда пожалуйста. Но даже просто щёлкая пальцами перед носом у пластиковой статуи, Хэнк немедленно начинал ощущать себя то ли дебилом, то ли конченным уёбком, то ли конченным дебилом и, заодно, уёбком. Может быть потому, что он никогда не знал наверняка, есть ли за остановившимися глазами понимание происходящего. А может быть, потому что синеватый отблеск диода на идеальной матовой коже давно вызывал в нём не те эмоции, которых достойна блядская лампочка, вшитая в кусок пластика. Кое-как отлипнув от этого отблеска, Хэнк быстро оглянулся на выход, но Рид со своим «мастер-классом» пока не торопился. — Слушай, — он наклонился к андроиду ближе, — Ты в дерьме. Ты в конкретном дерьме. Здесь нет никого, кто хотел бы тебя вытащить. Всем похуй на таких сейчас. Ваши солдатики из Иерихона? Слишком заняты отглаживанием мундиров перед рождественской пресс-конференцией. Но я и мой напарник, мы можем помочь. Мой напарник — он из вас, ты мог слышать о нём. RK800? «Коннор»? Дебилом. В этот раз он явно чувствовал себя дебилом. Что было немножко лучше, чем уёбком, но только немножко. Хэнк вздохнул и отступил, разглядывая статую, которая и не думала шевельнуться. Форма чем-то напоминала костюм Коннора, такой же полугражданский вид, но без пиджака, с моделью и серийником над кармашком рубашки. GJ400, машинально отметил он, распространены в частной охране, особенно в богеме. Надо же, в каком-то смысле он и правда стал экспертом. Черты лица смутно знакомы, как у любой стандартной модели — ты постоянно видишь их вокруг, но не запоминаешь подробностей. Хэнк рассеянно отвёл взгляд, а потом уставился в лицо андроиду снова. Черты лица были знакомы, и не сказать, чтобы так уж смутно. Правда, то самое лицо он видел при свете только несколько секунд, потом обзор перекрыл затылок Коннора. С другой стороны — он видел его очень близко. На оттенок темнее кожа, совсем чёрные глаза. Такие же широкие крылья носа, так же забавно приподнятые «домиком» брови. — Да ну на хуй, — прошептал Хэнк, шагая обратно. Никакой «мастер-класс» Гэвин, разумеется, проводить не собирался, но и сачковать тоже был не намерен. Не доставлять же удовольствие Андерсону возможностью накапать на него шефу. Первый осмотр, однако, дал неутешительный результат. Не считая «смузи в джакузи», пентхаус как для президента вычистили. Матеря Хэнка с его охуенными метафорами на чём свет стоит, Гэвин пошёл поглядеть, как оно с допросом. От того, что он собрался сделать, по спине как раскалённым хлыстом прохватило. Кем он будет себя чувствовать, если догадка себя не оправдает? И кем — если оправдает?! И где, блядь, Коннор с его блядским сканером, когда он так, блядь, нужен?! Но Коннора не было, а способ проверить всё ещё был. — Ты меня вынуждаешь, — Хэнк зло ткнул андроида пальцем в грудь, уже чувствуя себя и тем, и этим, и всем сразу. И быстро, пока не передумал, накрыл ладонью его пах. — Какого хуя ты делаешь?! Застыв в дверях, Гэвин таращился на старого хрена, рука которого… Рука которого, ни много ни мало, отлаживала телохранителю прибор. Нет, он давно сделал свои выводы относительно этой ходячей легенды, но чтобы так? На месте преступления?! В довершение, услышав его голос, тот только отмахнулся и надавил сильнее. — Хэнк, блядь! Гэвин сунулся вперёд, еще не зная, будет он вразумлять вконец ебанувшегося извращенца кулаком, или сразу стулом, но тут оказалось, что домогательства от пропитых озабоченных пенсионеров не любят даже роботы. Хэнк почти успел увернуться. Во всяком случае, локоть андроида с хрустом влетел ему не в нос, а всего лишь в челюсть. Молнией метнувшись мимо остолбеневшего Рида, «охранник» вылетел из кабинета, обрушив за собой кресло и вешалку. — Держи его! — мир кружил ёбаной каруселью. Сплюнув кровь на паркет, Хэнк дёрнулся было сам, но вынужден был вцепиться в стол снова, — Это не охранник! Это блядский Трейси!***
— Какого хуя ты делаешь?! Для напарников, даже временных, они слишком часто передавали друг другу этот вопрос. Хотя Хэнку приходилось признать — по сравнению с его сессией карманного бильярда, любая Ридова выходка теперь смотрелась бы бледно. А всё Коннор, никогда не жалевший для напарника подробностей. Мало, видите ли, найти у робота член, надо убедиться, что этот член работает. Как убедиться? Ну вот как у человека, только проще. Достаточно небольшого давления, особенность конструкции. Нет, Коннор не пробовал. И с человеком тоже. И с инженером Томпсон, он же сказал, у неё не на что давить. И не надо смотреть на его ширинку, озабоченный ты ублюдок, он из другого модельного ряда. Это последнее Хэнк себе, конечно, додумал — всё-таки разговор шёл по сети. И спасибо, господи, потому что говори они лицом к лицу, он бы точно посмотрел. А Коннор точно заметил бы. А так, озабоченным ублюдком он оставался только для Рида, что быстро стало делом привычным и даже вселяло оптимизм, ведь планета, как выяснялось, будет вертеться, сколько андроидов ты на чужих глазах ни облапай. Немного нарушала гармонию необходимость держать самого Рида за штаны, но с этим расследованием Хэнку было поебать уже на всё, лишь бы не было незапланированного трупа. — Точно ёбнешься! — снова попытался он увещевать идиота, взгромоздившегося на подоконник окна семидесятого этажа и выцеливающего из пистолета точку, ползущую по изогнутому карнизу знаменитой башни Мариотт. Справедливости ради, будь на его месте Коннор, он бы уже был второй точкой рядом с первой, а Хэнк хватался бы за сердце и жрал свой сектрал, по таблетке в минуту. — Отпусти, — Гэвин рывком переставил колено через раму окна, но хуев страховщик держал похлеще авиационного карабина. Хэнк невозмутимо перехватил пояс джинсов, за который держал, теперь вместе с трусами. — Я под твоим некрологом подписываться не буду, — процедил он. Гэвин скрипнул зубами, прищурился и выстрелил. — Ты дебил?! — Хэнк высунулся из окна следом, провожая печально ухнувшую вниз в десятке метров от них россыпь осколков, — А если там кто-то был, за стеклом?! Гэвин сжал челюсти, не собираясь признаваться, что сам подумал об этом, но слишком поздно. — Я не дам ему уйти, — выдавил он сквозь зубы. — Ты его собьёшь, он свалится, сдохнет и мы ничего не узнаем! — А так он сбежит и устроит смузи-фестиваль на полгорода! Ёбаный ветер. — Может тебя ещё под ручки подержать? — Подержи. — Чего? Хэнк вытаращился на резко развернувшегося к нему придурка. Гэвин нетерпеливо развёл руками. — Ты меня в полтора раза тяжелее! Хорош с меня трусы тянуть, лучше подержи нормально. Хэнк снова посмотрел за окно, где карабкался беглец. Да, он не хотел верить в причастность андроидов. По-прежнему не хотел. Но теперь у них был девиант, в одной комнате с трупом, и Хэнк сильно сомневался, что огрёб по роже только за то, что распустил руки. Андроид осознавал себя достаточно, чтобы понимать, что если его опознают как секс-бота, это приведёт к допросу. — Блядь. Не веря в то, что делает, Хэнк сам забрался на подоконник, немедленно чуть не ёбнулся, но всё же зафиксировал себя рукой за какую-то золочёную поебень, торчащую из стенки, и крепко обхватил шагнувшего на карниз Рида за пояс. Ветер хлестнул, пробирая до костей, где-то на задворках сознания начала тоненько подвывать Селин Дион. — Ну давай, Роза моя, — пробормотал Хэнк в умильно низкую макушку, стараясь не думать, чем закончил в том кине чувак, который был сзади. — Утоплю вместе с айсбергом, — флегматично отозвался Рид, почему-то не оценивший щедрой роли выжившего, и поудобнее переступил в на удивление толковом захвате. Недаром, всё-таки, легенда была легендой. Когда-то. Он прицелился, академично, хоть в методичку клади, и выстрелил снова.***
К тому времени, как Хэнк добрался до газона под злополучной башней, в боку прочно засело шило, а от боли в разбитой челюсти перед глазами плясали цветные пятна. И Рид, конечно, был здесь минуты на две раньше. — Охуеть. Он выпустил резинку трусов андроида и поднял взгляд, недоверчиво глядя на запыхавшуюся, но не сломленную развалину. — Откуда ты узнал-то? Ты всю их линейку в лицо знаешь, что ли? Хэнк с досадой посмотрел на распластанное на припорошённой снегом травке, уже огороженное лентами, тело. — Куклоёб я или нет? — вздохнул он, не собираясь делиться подробностями встречи с двойником псевдо-охранника на яхте. Не раньше, чем сможет обсудить это с Коннором. Гэвин хмыкнул, насмешливо, но не без доли уважения. Он ценил в людях способность эффективно использовать свои сильные стороны. — Итак, — подвёл он итог, — наша детка не любила скучать вечерами, но её вибратору надоело быть вибратором. Что она с ним могла делать, что он её так? Хэнк поморщился. — Мы не знаем, что это он. — Да ладно? — Рид презрительно фыркнул, — А это он об её мочалку стёр от усердия? Опасливо придерживая руку сломанной куклы, он продемонстрировал обнаруженное своему горе-партнёру, когда тот присел рядом. Пришлось приглядеться. Коннор проводил свою жизнь в изучении окружающей среды, от попыток сменить картинку на рекламном стенде в метро до измерения температуры виски в стакане напарника, так что его пальцы едва ли не половину времени оставались серыми, и теперь Хэнк не сразу заметил, что не так. Пальцы охранника были не просто без скина — от кончиков и до оснований фаланг поблёскивал голый металл. Он переглянулся с Ридом, и тот пожал плечами. — Растворитель для андроидов, ты говорил?***
Весёленькая музычка в лифте отзывалась в голове похоронным маршем. Мрачно наблюдая за покачиванием омелы, Хэнк ощупывал языком дырку на месте выбитого зуба. А то у него во рту было мало имплантов. — Ты там поосторожней рассказывай своему мальчику-зайчику. Он удивлённо повернул голову. Рид разглядывал себя в зеркале, безуспешно пытаясь привести в порядок раскиданные ветром волосы, и голос его прозвучал рассеянно, едва ли не обеспокоенно. Хэнк усмехнулся. — Это ты за него переживаешь, или за меня? Гэвин наткнулся на взгляд в зеркале и скорчил рожу. — Не хочу потом шариться по твоему дому в поисках улик. Кто знает, что кроме них я там найду! — Ага. Хэнк отвернулся, с улыбкой качая головой. Коннор завершил свой ликбез по секс-ботам обещанием ждать в участке, и рассказывать ему ничего и не хотелось. Хотелось в бар… Блядь. Нет, конечно, в баре тоже пить было не обязательно. Но лучше бы вообще не в бар. Куда можно сходить с андроидом? Куда нормальные люди ходят с кем угодно, если уж на то пошло? Не в кино же его звать. На блядский «Титаник». Как по заказу, в бок мягко ткнулся локоть. Хэнк, разумеется, почти моментально забыл о болтающейся под боком бомбе замедленного действия, и, разумеется, зря. Очевидно, не простив себе момент слабости, Рид подкрался незаметно. — Слушай, — спросил он очень заинтересованно, — а у него-то хуй есть? Хэнк зажмурился. Только когда хихикающий ублюдок ушуршал к своей тачке, он вышел из лифта сам, доковылял до машины и рухнул на сиденье с чувством, как будто марафон пробежал. Сигарета в подрагивающей руке попала в рот с третьего раза. Хэнк откинулся на спинку и ошалело уставился в крышу, щёлкая зажигалкой. В том, сколько раз он сам обдумывал этот последний вопрос, он не признался бы никому, ни под какой пыткой.