Переменные

      — В Киберлайф провели слепое исследование полицейских пар по всей стране, и пришли к выводу, что как минимум четверть таких тандемов состоит из любовников. Это было учтено в моём дизайне.       Положив подбородок на сложенные руки, Коннор с новой, не характерной для него ленностью, одним пальцем перекатывал монету с края на край столешницы. Хэнк подпер щёку рукой и помешал в кружке ложечкой.       — Четверть? Пиздец. Не удивительно, что раскрываемость в такой жопе. Хоть кто-то в этой стране ещё работает? Ну-ка не ржи на меня!       Коннор, который лишь чуть-чуть улыбнулся, спрятал улыбку за руками, выставив монету как щит, но Хэнк уже сам смеялся. С лица не желало сползать идиотское умиротворение. Когда в последний раз он просыпался не один? Под локоть, будто прочитав мысли, толкнулась собачья голова. Не в компании одного сенбернара, виновато поправил он себя и в качестве извинения спустил на подставленный язык кусочек запрещённого пончика. Коннор появления Сумо не заметил. Зажав монету между пальцами, он теперь с задумчивым видом вглядывался в рисунок реверса, и Хэнку как никогда хотелось знать, что происходит в этой непостижимой голове. Прошедшая ночь медленно укладывалась в мыслях. Не похожая ни на что из его прошлого, но много ли хорошего он помнил о прошлом?       Жить с Коннором означало отвечать на вопросы, ебаться с Коннором — означало ровно то же самое. Может быть не так много, зато в самые острые, неожиданные, неподходящие моменты. Что мы делаем? Зачем? Что ты чувствуешь? Что чувствую я? Последний быстро стал Хэнковым любимым за его охуенность, а ещё охуеннее было то, что Хэнк умудрялся изворачиваться и отвечать на него тоже. А попробуй тут, не извернись, когда знаешь, что без ответа всё замрёт, а потом рискует продолжиться в том направлении, в каком не покажет никакая порнуха. Хэнк, он ведь никогда не трахался хитровыебнуто. У него столько ёбли-то в жизни не было, чтоб изощряться. Ну как у всех, по пьяни на вечеринках, на неловких свиданиях через тиндер, тоже не так чтоб трезво. Потом, как все, женился, и вообще наступила стабильность, такая, блядь, основательная, что теперь имя той стабильности не хочется произносить, даже в мыслях.       У Коннора стабильности взяться было неоткуда. Ещё у него не было стыда, совести, предубеждений и устоявшихся предпочтений. Зато полно любопытства, нетипичных реакций и очень нетипичных идей. Хэнку казалось, его разобрали и собрали обратно, но как-то не совсем по инструкции. Потому что когда у тебя в штанах начинает нагреваться от слов «сервопривод коротнуло», это уже не девиация, это, знаете ли, ёбаный пиздец. А ещё — а ещё Хэнк-то всерьёз полагал, что ебать тут будет он.       Коннор, кажется, почуял его взгляд, потому что поднял глаза.       — Что?       Улыбнулся. Лукаво так, исподлобья, невинно. От этой, простите, невинности крышу теперь сносило на раз, и хорошо всё-таки, что Хэнку было не шестнадцать, потому что надо бы ещё на работу, лишаться её вот теперь, когда и жизнь таким дерьмом уже не казалась, было бы совсем тупо. Особенно, по охуенной причине «стояк-неваляшка». А так ничего, терпело, если не засматриваться. А уж на подвиги двигало — Хэнк даже пробежался сегодня на улице метров двадцать, там, где никто не видел кроме собаки, и Сумо до самого дома подозрительно заглядывал хозяину в покрасневшее то ли от натуги, то ли от понимания собственной дурости лицо.       Его ответа терпеливо ждали. Хэнк медленно покачал головой.       — Просто думаю, как мне теперь жить с тем, что я лишил девственности робота.       Коннор не сдержал смешок. Кто кого чего лишал, вопрос оставался открытый, но его человек упрямо брал ответственность за всё на себя. Это было приятно, на самом деле — от кого ты ещё сочетание такое услышишь? «Девственность робота». Вчера он серьёзно опасался, что перегнул, слишком уж быстро напарник заснул. Как будто не заснул, а отключился. Люди, всё-таки, не прочные. И компонентам, если что, мощность не скинешь, и не заменишь потом. Но Хэнк отоспался, и вроде бы был доволен, и даже ходил живее обычного. А главное, теперь это был ещё больше его Хэнк. Обтроганный со всех сторон. Отмеченный его касаниями, со скином, и, когда не видел этого — без. Делать это в открытую Коннору смелости не хватило, и теперь было стыдно, как будто украл — и украл у Хэнка. Но вид своих серых пальцев, спускающихся по человеческой спине, проминающих мягкую кожу, стоил любого стыда. Коннор повернул голову набок, пряча висок с диодом. Он расскажет, обязательно, только не сейчас, когда так хорошо и спокойно, а от маленькой тайны стыдно, но и бегут по контурам щекочущие импульсы.       — Это действительно было настолько иначе? — спросил он тихо.       Хэнк задумчиво смотрел в стену.       — Не знаю. Кажется, я уже не помню, как это бывает между людьми. Не уверен, что хочу вспоминать.       Коннор опустил глаза. Хэнк часто это повторял. Как ему отвратительны люди, и что, может быть, андроиды действительно лучше, и смогут построить лучший мир. Но сколько в этих словах было искренности, а сколько — просто горечи, он разобрать до сих пор не смог.       — Тогда в чём дело? — это вышло ещё тише. Он почти надеялся, что Хэнк не услышит. Но тот услышал, конечно. Утром здесь были слышны самые слабые звуки.       — В том, что я не знаю, как это было для тебя? И никогда не узнаю по-настоящему, так ведь?       Коннор заморгал. Робко он посмотрел вверх и наткнулся на тёплый-тёплый взгляд. Вал эмоций хлынул и затопил, половина из них — незнакомых. Опять. Да сколько их ещё будет?       — Я тоже никогда не узнаю, как это для тебя, — пробормотал он, справившись с собой.       Хэнк поднял брови. С такой стороны он об этом ещё не думал. Он медленно кивнул.       — Наверное, это честно, а?       Коннор встал так резко, что он невольно подобрался. Стукнула о стол монета и там осталась. Удивлённо и чуть-чуть напряжённо Хэнк наблюдал, как напарник обходит стол и останавливается прямо над ним.       — Ты можешь закрыть глаза? — попросил Коннор очень серьёзно, — И не открывай, пока я не скажу. Только честно. Это важно.       Хэнк нахмурился. Но так ли часто Коннор говорил, что ему что-то важно? Он вздохнул, пожал плечами, скорее для себя, сложил руки на животе и выполнил просьбу. В стул между ног тут же упёрлось колено. Блядь. Важно, важно, важно, важно — повторял он про себя, борясь с нервами. И захлебнулся. Поцелуй был резким, напористым, глубоким. Пришлось сперва зажмуриться крепче, чтобы не нарушить «важность» от внезапности. Хэнк потянулся рукой, но Коннор неожиданно грубо дёрнул его запястье вниз. Не смотреть, не трогать, стоп-слова у андроида тоже, конечно, предусмотрено не было. Как-нибудь обойдётся — беззаботно поплыли мысли, пока его руки уводили к спинке. Им ещё на работу. Не мог же робот забыть, что им на работу? Целовался Коннор вообще своеобразно. Вбивался сразу и почти не пускал навстречу. Из-за анализатора? После «сервоприводов» Хэнка было таким не отвратить, но нет, доступ закрыт, введите пароль. Ну и не всё сразу, думал он, растекаясь по стулу. По одной важности за раз. Целоваться с Коннором, с утра, на своей кухне — днём раньше он и представить себе не мог.       Коннор провалился. Он забыл, что делает, забыл, как, забыл, что всё держится на одном согласии Хэнка, и только когда очнулся, стало страшно. Но глаза Хэнка оставались закрыты. Кажется, напарник держал обещание. Торопливо Коннор тронул висок, возвращая скин, сброшенный со всего тела. Во рту было мокро, как ни блокируй, от влаги било предупреждениями — как люди живут так всё время?! Вестибулярку разболтало в хлам. Ну вот, ещё одно преступление против самого важного человека на свете.       — Открывай, — прошептал он, не зная, куда девать глаза.       Хэнк открыл. Хэнк поморгал, созерцая особенно яркие, как оно бывает, краски. Хэнк посмотрел наверх, увидел, как Коннор вытирает рот рукавом рубашки — Хэнка, между прочим, вчерашней рубашки — и чуть не ёбнулся.       — Важно? — выдохнул он, и в голос против воли проникла ирония.       — Важно, — пробурчала своенравная техника, свободная от кислородной зависимости, — Нам пора в участок.       Ни слова больше не сказав, Коннор вымелся из кухни. Пошатываясь.       Хэнк плюхнул воды из графина прямо в недопитый кофе, чтоб доверху, и выхлебал в несколько глубоких глотков, чувствуя, что придётся таки снова идти в душ.       Охуеть.

***

      Заезжая с утра на стоянку департамента, Гэвин изо всех сил убеждал себя, что не нервничает. Одно то, как легко удалось смотаться накануне, настораживало, но последняя шуточка Андерсона? Нет, будь Хэнк сам по себе, Гэвин может и не парился бы. Но старый хрен был вдвоём с роботом, а у одинокого маленького него был только табельный ствол, и тот лежал в шкафчике, а шкафчик был за турникетом и через зал, а до турникета ещё нужно было пересечь приёмную, и на всём этом долгом пути была масса мест для засады. Может и не стоило доколупывать этого пупса так сильно, но кто ж знал, что шефу захочется так разнообразить его жизнь к праздникам. И в конце-концов, что он такого им сделал-то? Не устроят же они ему тёмную в сортире из-за пары подъёбов? Хотя бы с Мишель всё обошлось. Мог и не срываться. С другой стороны, его девочка явно нервничала в новой клинике, и для чего ещё подлизываться к Хэнку Андерсону, как не для спокойствия тревожной кошечки?       — Привет, сержант.       Тяжеленная рука рухнула на плечи, дёргая из размышлений, и у Гэвина шерсть дыбом встала, а то, что сам он не кот, он вспомнил только за турникетом. Рука, по правде говоря, тоже была как рука, тяжёлой она показалась от неожиданности, и вовсе ни с какого ни со страху. Нервно глянув через плечо, и через эту блядскую руку на оставшуюся болтаться над турникетом омелу, Гэвин тихо выдохнул, и только теперь уставился на прилипшего к нему Хэнка.       — Чего хотел-то? — спросил он настороженно.       Хэнк воззрился на неблагодарного засранца.       — «Спасибо, лейтенант, что помог мне свалить с работы на полдня раньше, и даже не спросил, какого хуя»?       Гэвин сглотнул.       — Спасибо. Лейтенант.       — Здравствуй, Гэвин.       А вот и робот. По крайней мере, до сортира они ещё не дошли. Робот, однако, был тоже не просто так. Стоял и протягивал ему, нет, им обоим… стаканчики.       — Пасиб, — Хэнк взял кофе и поглядел так вопросительно.       Гэвин медленно сомкнул пальцы на горячем пластике.       — Ты уверен, что мне безопасно это пить? — не удержался он. Чёртов манекен изогнул свою идеальную бровь.       — С моей стороны было бы очень недальновидно травить тебя в стенах департамента, Гэвин. Здесь повсюду камеры.       Оборжаться и не жить. Робот, впрочем, и не смеялся. Даже не улыбался, ублюдок. Шея и бок уже горели от близости чужого тела, нет, от того, чьё это было тело, но Гэвин пока держался, и даже не отскакивал на другой конец зала с паническим воплем и угрозой засудить за изнасилование. Ментальное, пока что, слава богу. Вместо этого он пригубил кофе, ища самообладание в любимом запахе. Пригубил и удивлённо поглядел на этикетку, а потом — на андроида.       — Откуда ты…?       Вот теперь робот улыбнулся, причём, кажется, гордо.       — Я знаю вкусовые предпочтения всех офицеров, регулярно посещающих кафетерий.       Андерсон, сука, ещё и бедром пихнулся, и хмыкнул.       — Видишь? Дружить с андроидом полезно. Ты возьмёшь или нет? Или тебе так по кайфу со мной обниматься?       — Что?       «Куда возьму?!» Чуть не вырвалось. Гэвин ошалело повернул голову и только сейчас заметил в «обнимающей» руке нетерпеливо постукивающий его по груди планшет. Блядь. Он взял гаджет, и рука, и бедро тут же убрались к ебене матери. Гэвин шумно вздохнул. Омела-хуела. Спать надо больше. Хэнк даже внимания не обратил, булькая своим кофе.       — Читай, чем мы втроём вчера занимались. Через пять минут к Джеффри. И говорю там я, вы, бойскауты, молчите в тряпочку, ясно?       Он указал пальцем на андроида, потом на человека, чуть выразительней.       — Компенсируй, — напомнил с нажимом, и зашагал к своему столу. Коннор бодро вытянулся в своей любимой стойке «вольно» с руками за спиной.       — Я отвечу на вопросы, если появятся.       Гэвин глянул страдальчески, но послать не решился, слишком уж отчётливо ещё ощущался на шее позорный жар.       Что за тайны такие вдруг у Андерсона от шефа, он не понял, но «компенсировал» с лёгкостью. Кому охота трепать языком с утра пораньше? А тут и рассказали всё за тебя, и похвалили, вдобавок, за меткую стрельбу. Как будто его результаты в тире были от кого-то секретом. Смотреть с галёрки было даже интересно. О панибратских отношениях Хэнка с капитаном знали, конечно, все, но было что-то такое сегодня в старой развалине, так что он и развалиной-то не выглядел. Прямее держались плечи, почудилась тень выправки. Голос звучал твёрдо, чтоб не сказать — угрожающе. Он даже как будто причесался. А ещё запах — его не было. Вчерашний перегар развеялся, а добавки, судя по всему, не поступило. Но не мог же человек так измениться просто от того, что один день не бухал?       — Есть идеи, куда дальше? — Гэвин первым дошёл до стола Хэнка и развернулся, — Лейтенант.       Хэнк прищурился, подходя следом. Но не искать ведь теперь подъёб каждый раз, когда к тебе обратились по званию? Даже если он там есть.       — Да хуй знает, — он со вздохом облокотился о спинку кресла и рассеянно стянул с него длинный рыжий волос, — Есть желание вломиться на завод?       — Втроём, — сполна оценил идею Гэвин, — Как раз в один бак там поместимся. Как там шеф хотел? Станем ближе к Рождеству?       — Ага, — Хэнк мрачно намотал собачий волосок на палец, — ближе уже будет некуда.       Они переглянулись и очень похоже скривились. Со своего места на лестнице у кабинета Коннор видел хорошо. Было непривычно видеть этих двоих просто разговаривающими. Слов он не слышал. Вот Хэнк что-то спросил. Вот Рид достал телефон, развернул на нём изображение и протянул Хэнку. Хэнк поднял брови, разглядывая картинку, а возвращая телефон, улыбнулся. Коннор отвёл глаза. Даже им всего-то достаточно было перестать ругаться, и они сразу выглядели гармонично. Человек с человеком, и никаких сложностей.

***

      — Можешь дать ключ от склада?       Хэнк удивлённо обернулся, соображая, где был Коннор всё это время, что он не замечал.       — Придумал что-то?       — Ещё не знаю, — его напарник очень внимательно разглядывал пол под ногами.       — Пошли. Может, придумаем вместе.       Коннор кивнул и быстро зашагал к подвалу. Хэнк посмотрел на второго.       — Рид?       — А? — Гэвин как-то не ожидал приглашения.       — Пошли давай, — Хэнк кивнул в спину андроиду.       — Да я подожду, — Гэвин посмотрел туда же и снова напрягся. Склад с уликами, это, конечно, не сортир, это намного хуже. Тёмные углы вне зоны подсветки, доступ по паролю, и полная звукоизоляция. Камеры? Так ли страшны андроиду камеры, как он изображает?       — Не страдай хуйнёй, — вот нормально ведь общались. Хэнк почти ласково уцепил придурка повыше локтя, и твёрдо выдвинул в сторону коридора, — Это приказ.       Гэвин выдернул руку, мрачно зыркнул, но пошёл.       — Чего это ты сегодня такой бодрый? — не выдержал он, уже подходя к дверям и спиной чуя чужое дыхание, — Выебали что ли как следует?       Хэнк уставился в наглый затылок.       — Ты, зато, сильно недоёбанный, — участливо откликнулся он и наклонился на ходу, — Помочь?       — Иди на хуй! — дыхание на шее вдруг ощутилось отнюдь не метафорически, и Гэвин шарахнулся вбок. Коннор поймал влепившегося в него человека, аккуратно восстановил в вертикальном положении и вежливо отставил от себя.       — Если вы закончили сравнивать интенсивность вашей сексуальной активности, я бы попросил обеспечить мне доступ к залу.       Он говорил ровно, как всегда в присутствии чужих, но глаза смотрели на Хэнка так выжигающе, что тот виновато уставился себе под ноги, не в силах сдержать улыбку. Да, цапается тут, как мальчишка. Но когда ещё вот так увидишь ревнующего андроида?       Нет, Коннор не ревновал. Он такого слова-то не знал! Хорошо, знал, семантически, но андроиды его конфигурации не ревнуют. Ещё, правда, андроиды его конфигурации не сидят часами в постели в полном бездействии, разглядывая спящего человека. И оптический модуль у андроидов его конфигурации не теряет фокус от надевания чужой рубашки. Не зря, всё-таки, Маркус требовал исключить из правового поля слово «девиант», заменив его политкорректным «пробуждённый». Потому что есть пробуждённые, а есть RK800. Андроид, только и мечтающий, чтобы его человек дотронулся до него без скина.       Хэнк и Рид ведь собачились постоянно. Иногда доходило до пика и наставленных пистолетов, иногда больше походило на переругивания старой женатой пары из классического ситкома. Никогда это не задевало Коннора, наоборот, он всегда был готов обеспечить напарнику поддержку в его вялотекущей войне. До сегодняшнего утра. Сказать кому, что он почувствовал, увидев, как Хэнк выводит Рида из-за турникета — сразу отправят на полную перезагрузку.       «Да хорош меня лапать!»       «Ты чуть стенд не свернул!»       Конор стиснул челюсти, застыв перед стеллажом и вспоминая, что хотел посмотреть-то. Хэнк что, всегда так часто прикасается к другим людям? Чёрт.       — Ну чего там? — смеясь, чуть ли не хихикая, его напарник первым вывалился из коридора и увесисто навалился рукой на плечи. У Коннора чуть голова не взорвалась.       Как может одновременно вспыхивать столько противоположных реакций на присутствие одного объекта? Иррациональная обида никуда не делась. Обида, тревожность, злость. И рядом — желание прибить к стеллажу и напомнить, кого Хэнк должен вот так вот обнимать, и почему — только Коннора.       — Коннор? — Хэнк медленно убрал руку, таращась на покрасневший LED.       — Что это с ним? — Гэвин подошёл от входа. В андроидах он не разбирался, но красный для техники — это всегда ведь плохо? Рука сама потянулась к кобуре.       — Не вздумай, — Хэнк знал это движение по себе и крепко перехватил паникёра за запястье.       — Андерсон! — с нажимом процедил Гэвин, пытаясь высвободить рабочую руку.       Коннор искал способ минимизировать ущерб. Для стеллажей, Хэнка, и даже Рида, как бы мало его ни заботило благополучие последнего. Он повернул голову и посмотрел на их сцепленные руки.       Чокнутая машина шагнула прямо к ним, и Гэвин тщательно проклял перед смертью душу Андерсона, обрекая ублюдка на муки до схлопывания вселенной. Предплечье повыше хватки человека сжала рука робота, как-то так размеренно сжала, спокойно, но это было уже больно. Одним чётким движением андроид отделил руку своего ебанутого напарника от руки Гэвина. Сгрёб ворот Хэнка в руке. И засосал, как у блядского алтаря стояли. У Гэвина дёрнулся глаз.       Хэнк выматериться не успел, да и ничего не успел. Коннор стянул его рубашку на шее с такой силой, что с тем же успехом мог брать прямо за горло. К счастью, длилось это недолго. Короткий, доходчиво злой поцелуй, и его отпихнули на стеллаж. Такой же злой взгляд, на него, на Рида, и Коннор отвернулся. Хэнк со стуком закрыл рот. Хэнк облизал губы. Очень медленно Хэнк скосил глаза туда же — на Рида, но того, кажется, тоже проняло. «Вы совсем уже охуели?» — вопрошал снизу взгляд, но только взгляд. Рука подрагивала на рукояти пистолета, но из кобуры уже не тянула. Хэнк философски пожал плечами и растёр помятую шею. Охуел он ещё ночью, дальше падать было некуда. Теперь разве что подниматься, в новом статусе, извините, бойфренда. У тостера. Ревнивого, как пятнадцатилетняя чирлидерша. Кто ж подумать мог!       Коннор что-то выдернул с полки и повернулся, невозмутимый, как подкрадывающийся пиздец. Только лампочка ещё мигала, но хотя бы в жёлтом спектре. Утешало.       — Вот, — он продемонстрировал людям пару пластиковых карт. Оба машинально потянулись, оба огребли по пальцам, не защищённым одноразовыми перчатками.       — Отпечатки? — а вот теперь андроид смотрел на них просто как на идиотов, и заслуженно. Хэнк мотнул головой, собираясь с мыслями.       — Куда смотреть-то?       Две клубные карты «Эдема» были совершенно одинаковы на вид, утратившие ценность раньше, чем истёк срок действия.       — Адрес, — Коннор опустил взгляд. Стало легче, но эти двое ещё стояли так близко. Его что, теперь всегда от этого так сбивать будет?! Очень надеясь, что сбой — это всё-таки сбой, он сбросил на маскировку диода пару лишних гигабайт, обещая себе глубокую самодиагностику вечером.       — Я хотел увидеть адрес. Он один и тот же.       — И? — Гэвин, спрятав руки в карманы, наклонился над вещдоком, который лично же и выкопал из-под туалетного столика наследницы. Вторую карту эти двое нашли без него, ещё на первой точке.       — И я проверил. Это единственный из трёх клубов в Детройте, который ещё ни во что не переоборудовали. Он просто закрыт.       Люди переглянулись снова, скептически.       — Ты думаешь, у них там теперь секта пластиковых антисекс-маньяков? — Хэнк с подозрением смотрел, как синеет LED. Слишком плавно синеет, — Но ведь там могут начать реконструкцию в любой момент. Не дохуя надёжное убежище.       — Ну, — Гэвин подал голос, сам не веря, что поддерживает робота, — У нас есть нелегальный секс-бот, у нас есть закрытый секс-клуб. Было бы тупо вообще не посмотреть?       Коннор посмотрел на Хэнка долгим взглядом.       — У нас три… секс-бота, — нехотя сообщил он.       Гэвин вытаращился на Хэнка тоже.       — Чего?       Тот вздохнул.       — Поехали. По дороге расскажу.