***
Губы у Люси были гораздо мягче чем у Хэнка. У неё не было колющейся бороды, и у неё был совсем другой запах. Запах тириума, машинного масла и чего-то неизвестного, травянистого. Когда Коннор осторожно отстранился, то заново поразился, какая она всё-таки маленькая. Он привык смотреть сверху на Рида, но Люси-то ему вообще была по плечо. А Хэнку, наверное, по грудь. От этого стало смешно. Коннор улыбнулся. — И? — она прошептала это еле слышно, заворожённая моментом. Люси никак не ожидала, что «личный вопрос» будет таким. «Можно тебя поцеловать?» Этот парень явно не расшаркивался. Но вот его мотивы оставались тайной, такой же как то, где он, вообще-то, научился целоваться? Это был совсем не поцелуй от Трейси — их Люси испробовала немало, пока не прикрыли лавочку. Секс-бот, следующий программе, не будет так… осторожничать. Он точно знает, чего хочет клиент. Коннор же как будто боялся что-нибудь сломать. Её, что ли, сломать? — Странно, — Коннор растерянно убрал ладони с её плеч, — А где ошибки? — Ошибки? — Люси удивлённо подняла брови, — Почему ты думаешь, что должны быть ошибки? Коннор смешался. Он ведь так ничего ей про Хэнка и не сказал, а теперь не был уверен, как к этому подступиться. — Из-за анализатора, — попытался он зайти издалека, — И избыточной влаги. — Влаги? — У людей во рту? — он почувствовал себя неловко, как если бы указывал на какой-то очевидный физический недостаток. — Коннор! — Люси с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос, — Твой рот специально сделан, чтобы помещать туда разного рода образцы, разве нет? Как ему может повредить «влага»? Коннор смешался сильнее. Теперь, когда она это сказала? Отслеживал ли он хоть раз причину, по которой его так раскачивало? Язык ты его отслеживал, тут же подсказал он сам себе. По всем параметрам и со всех ракурсов. Люси, меж тем, восторженно смотрела на зависшего андроида. Такая примитивная логическая ошибка просто не могла появиться в его системе. А если ожидание «ошибок» не было просто ложным прогнозом, значит оно могло исходить только - только из личного опыта! — Так что, — выдохнула она, поднимаясь на цыпочки, — Ты мне скажешь, что ты хотел узнать? Коннор пошатнулся. Одно маленькое воспоминание об утреннем поцелуе, и все его гироскопы как с ума сошли. И никакая влага тут уже была не причём. — Д-да, — это, конечно, был честный вопрос. Он ведь вообще не ожидал, что Люси согласится, на нём даже скина не было! Но он явно недооценил глубину её любопытства, — Я хотел… Я хотел узнать, есть ли разница… Чёрт. Он же не собирался говорить. А Люси уже просияла, как будто услышала лучшую вещь на свете. — Разница с кем?! И Коннор рассказал. Не заметил, как выложил гораздо больше, чем собирался изначально. Окончательно перестав понимать какие подробности релевантны, он вспоминал всё, от того поцелуя у бургерной месяц назад до ссоры на набережной. Как медленно и неотвратимо напарник становился самой большой частью его жизни. Как они ходили по барам, гуляли с собакой, как тянулись долгие ночные часы в ячейке полицейского участка, заполненные самоанализом. Он рассказал и о том, как Хэнк напугал его позавчера, как он искал в себе причины этого испуга, как решил расставить всё по местам, но после только сильнее запутался. Наконец, о том, что испытал, когда обнаружил, что несмотря ни на что жизнь даже такого нелюдимого человека как Хэнк не сосредоточена на ком-то одном. Люси слушала не перебивая, боясь пошевелиться, спугнуть это волшебное настроение. Влюблённый робомальчик, как любой другой мальчик, оказывается, столько времени хотел поговорить о том, кто волнует его цифровую душу, и боже милосердный, она готова была его слушать. Да, она хотела бы попробовать сама. С моделью, заметно продвинутой с одной стороны и урезанной с другой. Другая гибкость, Другой уровень чувствительности — было бы трудно выполнять работу детектива, если бы этот его механический дружок подпрыгивал на каждое случайное нажатие, как у ребят из Эдема. Никаких дополнительных функций, ни вибрации, ни смазки, никакого специфического ПО. К тому же, Коннор мог говорить о том, что чувствует, и одновременно анализировать техническую сторону процесса. Он был настолько же идеален для её целей насколько и неприступен, но теперь, когда она знала, почему, всё оказалось гораздо, гораздо интересней! Коннор замолчал, чувствуя себя оглушённым. Как будто вышел из спящего режима и обнаружил, что его тело долго и упорно чем-то занималось без его участия. Он растерянно посмотрел на сторонам и увидел Люси — та теперь снова сидела, облокотившись о стол и смотрела на него абсолютно счастливыми глазами. — А потом он меня поцеловал. И задел LED. И мой скин заклинило. И я сбежал. И мы с ним так ни в чём и не разобрались. И я уже не знаю, как в этом разбираться! Коннор снова плюхнулся на стол и сумрачно уставился на свои колени. На минуту стало очень тихо. — Обалдеть, — Люси мечтательно вздохнула, — И как так получилось? Как так получилось, что тебя у меня увёл какой-то седой мужик?! Она хихикнула. Она совершенно точно хихикнула! Коннор поглядел на неё искоса, и даже сканером прошёлся. — У тебя… нет негативной реакции на мой рассказ? Люси лукаво посмотрела в ответ, а потом рассмеялась. — Конечно я ему завидую! Но Коннор, это же потрясающе! Связь эмоций с реакциями тела — это же новое слово в понимании проснувшихся! Мы кое-как признали, что у андроидов есть эмоции. Но что они влияют на вашу физиологию? Как у людей? Цифровые гормоны?! На этом можно диссертацию защитить! Давай, звони ему! Будем… Она осеклась, увидев характерный тик на лице андроида, принимающего сообщение. — О? Это ведь он тебе пишет, правда же? Но Коннор медленно покачал головой, вставая со стола. Уведомления от Хэнка он отключил. Перед глазами уже летели строчки базы данных, которые система сличала с незнакомым номером. Короткое сообщение в три слова. — Гэвин, — тихо прошептал он.***
Ни на какой «кофе» Рид, конечно, не остался, зато охуел ещё немножко, от чего на душе снова полегчало. Посмеиваясь, Хэнк смотрел вслед машине, которую никогда бы в жизни не представил у дверей своего дома. Потом они долго бродили по окрестностям с Сумо, пока не выветрился алкоголь. Коннор молчал. Не отвечал ни на звонки, ни на сообщения, хотя Хэнк писал ему уже каждые пять минут. Мысли о великолепном инженере Томпсон не покидали, но что он мог с этим сделать? Даже если Коннор и обратился к ней, вряд ли он пошёл в сервис — любые сервисы уже закрыты. А если он пришёл к ней домой? Хэнк представил, как пробивает по базе адрес несчастной женщины, колотит в дверь посреди ночи. «Откройте, полиция! Вы арестованы за то, что я долбоёб и не смог объясниться со своим парнем.» Своим, господи, парнем. Формулировка к Коннору лепилась как к корове седло. Ещё хуже она лепилась к самому Хэнку. У него вообще был кто-то, кого он называл так? Девушки были. Свидания, цветы, всё как полагается. А мужики — мужики, чтобы отдохнуть от бабских загонов. Между мужиками всё ведь всегда так просто. Вот только можно ли было считать Коннора мужиком? Мало ли, что там в штанах болталось. «Как ты думаешь, ты мужик?» Хэнку уже было всё равно что писать. Он за всю жизнь не отправил столько сообщений, сколько за этот час. Извинения закончились на десятой минуте. Выражения беспокойства на двадцатой. К получасу он исчерпал своё красноречие в любовных признаниях, а между ним и томиком английской поэзии на верхней полке лежали километра два по обледеневшему тротуару в компании с сенбернаром. И нет, это не была претензия. Просто интересно ведь, что думает об этом сам андроид? Какой бы он нарисовал себе флажок в месяц гордости? А пробовал ли он рисовать? Заставлю, решил Хэнк. Куплю фломастеры и заставлю, пусть только ответит. Рид вот однозначно был мужик. С Ридом всё было в эти дни так просто, что подозрительно. Неужели всего-то и надо было, что приказ капитана? Ведите себя хорошо, не ругайтесь, поцелуйтесь… Блядь. Хэнк со стоном перевернулся лицом в подушку. Нет, он не боялся собственных пьяных хотелок. От признания того, что Рид, сука, симпатичный, особенно когда рот языком заткнут, Земля с орбиты не съезжала. Но вот своя же логика «меня обвинили в том, чего я не делал, значит надо сделать». Хэнк тащился с этой логики. Как удав по блядской стекловате. Неужели с Рейч он вёл себя также? Неужели тогда у них всё действительно разладилось… из-за него? Хэнк перевернулся снова. Сенбернар, недовольный тем, что хозяин откатился слишком далеко от края, забрался на кровать и завалился на человека всей тушей. Хэнк запустил обе руки в густую шерсть, таращась в потолок. А если бы Рид не ударил? Если бы он вообще был не против? Рид в свои тридцать плюс уже лет пять как был детективом. Что автоматически означало, что в личной жизни у него стоял круглый ноль. Мало что ли случается таких переёбов между копами, на адреналине, на усталости, на невозможности искать себе не только пару, но и просто подходящее свидание? — Я не долбоёб, Сумо, — отрешённо сообщил Хэнк псу, с комфортом растянувшемуся на мягком хозяйском пузе, — Я мудак. Я же, ебать, какой я мудак.***
Гэвин чесал кошку и листал Гриндр. После всех этих погружений в глубины чужой «романтики», нехватка своей ощущалась особенно остро. Он, конечно, не сомневался, что потаращится на фоточки и завалится спать, не в состоянии ехать ни на какие свидания. Но лучше смотреть на незнакомых полуголых мужиков, чем остаток вечера думать о поцелуе с излишне уже знакомым Хэнком Андерсоном. Слишком много этот поцелуй вызывал неудобных вопросов. Почему, например, он не зарядил ему в челюсть сразу? И даже не в первые пять секунд? Гэвин уставился в экран. Придирчиво прокатил нижнюю возрастную границу до двадцати, дёрнул глазом, разглядывая татуированное нечто с разноцветным ирокезом, которое ему по мнению алгоритмов отлично подходило, и выставил обратно в тридцать. Трахаться с кем-то, кто на пятнадцать лет тебя моложе — нахуй такое счастье. Задумчиво уставился на верхний сорокет. Украдкой поглядел по сторонам, как будто кто-то мог его увидеть посреди собственной гостиной. Высунул кончик языка и медленно потянул ползунки вверх, сохраняя пятилетнее окно. Сорок пять. Сорок семь. Пятьдесят. Пятьдесят… четыре. Затаил дыхание. Ещё немного затаил. Зафыркал и торопливо сбросил всё обратно. Удивительно, но дерзких пенсионеров, жаждущих спонтанного секса в радиусе десяти километров за двадцать секунд не нашлось. Гэвин выбросил смартфон на кресло, накидал сверху одежды, пока не озарило ещё какой-нибудь охуенной идеей на сон грядущий, и пошёл в душ. Странное бульканье он услышал ещё из-за двери и застонал. Только засора посреди ночи — посреди именно этой ебанутой ночи — не хватало. Он ударил кулаком по выключателю, измученно уставился на забитую ванну. Ещё и забитую непонятной сероватой жижей. Смутно знакомый запах ударил в ноздри. Не канализационный, и не сказать чтоб неприятный. Чем-то сродни запаху в бассейне. Гэвин наклонился над ванной, выдернул из ароматического диффузора палочку и потыкал в содержимое. Тупо моргая, он смотрел, как с шипением растворяется дерево. Шагнул назад, ещё не на озарении — на интуиции. Рука потянулась к кобуре, беспомощно скользнула по голому бедру. Удар пришёл справа. Нечеловеческой скорости и немалой силы, но Гэвин почти увернулся.