I’m lost in a dark row of trees, In the evening’s red A cold silence, But I look up until I lose the light. The Darcys — The River
С трудом, но я успела выпрямить ногу, чтобы не завалиться и не промокнуть раньше ожидаемого. К тому же, две руки сзади удержали меня, грубо дёргая на себя и заставляя навалиться спиной на чужое тело. Я вырвала наушники из ушей, сгибая руку в локте, чтобы ударить, но тогда лапа нападающего переместилась со рта на тело, прижимая руки к торсу. Выругавшись, я начала вырываться, отчего получила ещё один приступ тупой боли, но в этот раз в живот. Это не мог быть Мэтт. Ровно минуту назад он потерял ко мне всяческий интерес, подготавливая магазин к закрытию. К тому же, он стоял за прилавком и просто не мог так быстро переместиться ко мне. Если, конечно, не перепрыгнул через него, наплевав на работу и одномоментно одичав. Я же говорила себе, что пора что-то менять. Пора прекращать погружаться в мысли настолько, чтобы они брали вверх. Только-только думала о Чесапикском Потрошителе и что теперь? Сразу же стала его жертвой? Маловероятно, что бы я не представляла. Мне не стать клумбой, частью зверя или же прототипом картины какого-либо величайшего художника, если фантазия не зайдёт слишком далеко. Мне просто нужно помнить, что это всё в голове и что ещё ни разу дело не доходило до моей смерти. Руководствуясь этим, я заставила себя перестать брыкаться. — Отлично, — раздался прямо у уха знакомый голос. — Предлагаю тебе не кричать, не сопротивляться, не биться и не пытаться бежать, ладно? Я понял. Ты не хочешь, чтобы я довозил тебя до твоего дома. Хочешь побывать в моём, Вайона? Я подготовил нечто особенное, в надежде, что будет кого пригласить. Мы прокатимся, и я верну тебя обратно целой и невредимой. Сюда, если пожелаешь. Ты же согласна? Мэтт — очевидно, это всё же был он — вытолкал меня под дождь, наматывая волосы на кулак и ведя к машине. Я свела брови, пытаясь определить, точно ли это моя фантазия. Наверняка так, ведь в них часто попадали люди, с которыми я накануне взаимодействовала. Снова попробовав вырваться, я вызвала ряд брани и сильный рывок за волосы. С такой силой Мэтт мог вырвать у меня кусок скальпа, что нежелательно. Продавец открыл дверь машины, о которой говорил, но до этого я её не видела. Дерьмо, я её не видела! Как она могла оказаться в моей фантазии? Мэтт толкнул меня на заднее сидение, тут же захлопывая дверь и садясь вперёд. Я привстала, впиваясь в его сидение руками. Он завёл машину, что-то бормоча и начиная выезжать, пока я прожигала в нём дыру взглядом, пытаясь понять, насколько он реальный. В горле образовался ком, а голова закружилась от потока предположений и возможных развитий событий. Я даже не могла спросить, в самом деле ли всё это происходит, ведь если это так, из нас двоих более сумасшедшей стала бы я. В любом случае, нужно было что-то предпринимать, если мне действительно хочется выбраться из машины. Я дождалась, когда мы выйдем на дорогу, где уже горели фонари и как только плечи Мэтта слегка расслабились, я захватила его горло рукой, начиная вжимать в кресло и душить. Машина вильнула, громко скрипя тормозами по мокрому асфальту. Мэтт рыкнул, с трудом удерживая руль одной рукой. — Мы же договорились, конченая! — взревел он, но под конец голос зазвучал хрипло. — Почему вы все начинаете истерить и отбиваться, когда я говорю, что не надо?! Почему никто не пытается просто послушаться?! Теперь парень намеренно крутанул руль так, чтобы меня метнуло в сторону. Как только я оказалась посередине, между двумя передними сидениями, мне прилетело локтем в скулу с такой силой, что я перестала чувствовать лицо, только жгучее чувство под глазом и то, что воздух становится невыносимо тяжёлым для вдохов. Эхом до меня доносился громкий кашель Мэтта, но картинка размылась. Я видела яркие вспышки фонарей, его профиль с горбатым носом и сальными прядями, падающими на глаза, жёлтые и оранжевые огни магнитолы и красные стрелки спидометра. Но постепенно цвета стали блёкнуть, пока вся картина не слилась в единый, чёрный цвет.***
В голове постоянно что-то вспыхивало. Спокойствие. Паника. Тишина. Рёв мотора. Звук капель, разбивающихся о лобовое стекло. Треклятое шипящее радио. Снова рёв мотора. Хлопки дверей. В какой-то момент я почувствовала, как на мои глаза давят влажные, холодные ладони. Я сделала глубокий вдох, понимая, что на время отключилась, а теперь снова была в сознании. Меня куда-то вели, потому что ноги еле-еле переставлялись. Судя по скрипу подо мной, я, всё ещё сжимаемая руками Мэтта, шла по дому. Он, заметив моё неровное дыхание и более ровную походку, понял, что я оклемалась. — Ты проснулась вовремя, мы уже на месте, — тихо произнёс Мэтт. Так спокойно, что стало не по себе. — Пока что не подсматривай, нужно немного подождать. Прежде чем ты увидишь то, что я сделал и оценишь, хочу немного рассказать. Тебе ведь интересно послушать? Я начала сомневаться в том, что это моя фантазия. Нет, даже мой мозг не мог подбросить что-то настолько безукоризненно жуткое и реалистичное одновременно. От осознания сердце в груди стало биться чаще. Мне захотелось вырваться и побежать. И плевать, что я не знала, где я и в какую сторону двигаться. Нужно было убираться, пока не случилось чего похуже потери сознания. Предположим, что мой мозг просто имитирует предположительный разворот событий, где Мэтт оказывается Потрошителем. Тогда в этой версии он не просто творец, а разговорчивый маньяк, способный заболтать, втереться в доверие болтовнёй и так и не заткнуться, думая, что жертве от этого легче принять свою участь. Что если в таком варианте я применю его методику против него? Сделаю вид, что заинтересована в этой игре в имитацию и не боюсь того, чем она чревата? Какова вероятность, что тогда мне удастся втереться в доверие к нему и выбраться отсюда, надеясь, что я очнусь, стоя под козырьком круглосуточного магазина? — Да, расскажи, — как можно увереннее попросила я, чувствуя, как руки Мэтта немного расслабляются. Тем не менее, он ещё не убрал их с глаз. — Хорошо. Я подумал, что сейчас времена, когда преступления — не просто хладные, бесчувственные убийства огнестрельным оружием, не имеющие никакого смысла, помимо голого получения удовольствия, а нечто большее. Сейчас преступления — это искусство, имеющее особый посыл. Я не имел художественного образования и, вообще-то, мало что смыслю в прекрасном, но ничто не поможет мне познать его так чётко, как проба. Я попробовал себя, организовав выставку, которую продолжаю пополнять, — увлечённо тараторил Мэтт. — Я коллекционирую кукол. Самых прекрасных созданий. Совершенства не существует, по крайней мере, ему нет предела, поэтому я дополняю их образы. Так сказать, вношу читаемый авторский почерк. Он свойственен творцам нашего времени. Миннесотский Сорокопут, Чесапикский Потрошитель, я в конце концов! Значит, он не был Потрошителем. Это здорово всё усложняло, внося уродливые мазки в мою картину происходящего. Ведь мысли все были только об одном маньяке, захватившем внимание. — И ты можешь помочь мне, Вайона. Ты можешь определить, чего не хватает в моей почти что готовой выставке. Быть может, не хватает именно тебя. Мэтт убрал руки от моего лица, и я тут же прижала руки к лицу, чувствуя, как по щекам начинают бежать обжигающие слёзы. Так быстро и неожиданно, что я сама удивилась этому. Дерьмо! Это просто дерьмо! Нужно убираться! Убираться как можно скорее! Меня окружали тела. Изуродованные, изувеченные женские тела, от одного взгляда на которых руки и ноги начинали дрожать. Я попала в худший свой кошмар. Я видела то, отчего хотелось вырвать себе глаза. Мне показалось, что меня вот-вот стошнит, и я упаду в собственную рвоту. Это была комната, стен которых я не видела. И не видела только потому, что вдоль них, на толстенных прутьях, словно от арматуры, были нанизаны настоящие тела. Это были голые, бледные женские тела, лишённые голов. Прутья входили в их шеи и выходили из промежности, полностью заляпанные кровью. На животах и грудях мазки крови складывались в какие-то изображения, но я не могла разглядеть, потому что в глазах всё плыло от давящего ужаса, пульсирующего по всему телу. Я не хотела этого видеть. И я не хотела в это верить. Пожалуйста, Святые, я умоляю! Это должна быть очередная игра воображения. Некоторые тела были синими или разложившимися, отчего тошнота стремительнее подступала. Они давили на меня своим присутствием, своим грёбанным существованием. Обмякшие, белые, мёртвые. И это было дело рук одного человека — продавца Мэтта, стоящего у меня за спиной и ожидающего вердикта. Какого, к чёрту, вердикта? Я попала в логово психопата, который был готов провернуть со мной всё то же самое. Я услышала собственные всхлипы, рвущиеся сквозь ладони наружу, с трудом заставляя себя заткнуться. Убрав руки от лица, сжала их в кулаки, опуская. Он хочет чувствовать мой страх. Этот псих только и ждёт, когда я начну сходить с ума от ужаса, разжигая в нём желание поскорее со мной расправиться. — Что скажешь, Вайона? — спокойно, но с ноткой любопытства спросил он. Только сейчас я заметила, что за всё время наших разговоров его интонация была немного нервной. Каждое его предложение заканчивалось высокой нотой, вопросом. Мне нужно было обратить на это внимание ещё тогда, в магазине. Я резво вытерла слёзы с лица, прежде чем обернуться на него. А когда я сделала это, заставила себя улыбнуться. Мне казалось, что так правильно. Что он не захочет трогать меня, поняв, что я такая же и не презираю его. Что нет смысла лишать жизни ту, кто может быть единомышленником. До первой нотки доверия, после которой я начну бежать. — Я не видела такого раньше, — как можно ровнее произнесла я. — Это уникально. Мэтт широко улыбнулся. Не так, как в магазине. Хищно, ужасающе. Мне снова стало становиться дурно. — Верно, уникально. И я думаю, ты могла бы стать новым экспонатом. Из груди вырвался тихий истерический смешок. Я с трудом сдержалась, чтобы не начать пятиться назад. Делая это, я могла врезаться в чьё-то тело. В гниющий труп. Всё вокруг давило на меня. Улыбка психопата, голые тела, бездушно нанизанные на прутья и измазанные собственной кровью, словно холсты маслом. Полная темнота, шум дождя, скрипящий пол, забитые окна, чёрный от сырости потолок. Мне было нечем дышать, только гнилью, плесенью и запекшейся кровью. — Точно нет. Посмотри на меня. Эти девушки, — я указала за спину рукой, не сумев заставить обернуться. — Они прекрасны. Они могут быть искусством, но не я. — Ты права, — решительно кивнул он, подходя к стулу, стоящему у стены и присаживаясь. — Сначала нужно на тебя посмотреть, Вайона. Я очень рад, что ты понимаешь это и готова пойти на это. Начинай раздеваться. Я разомкнула губы, желая возразить, но мелькнувшая ярость в глазах смотрящего заткнула меня. Я вела себя как дрожащая тварь, лишённая дара речи. Мысли в голове путались и в этом вонючем месте туго соображалось. Тем не менее, я пыталась взвешивать все слова и решения, думая, что делать. Нужно раздеться перед психом, чтобы потянуть время? Хорошо. Я попробую отвлечь его, давая то, что ему нужно. И как только он доверится мне — как и я ему, пустоголовая идиотка-социопатка — заболтаю, что я ему не нужна. Что он обязан отпустить меня и найти кого-то более подходящего. Немного помедлив и заметив, что это не особо его злит, я зацепилась непослушными пальцами за края кофты, стягивая её через голову. Почему-то в этот момент мне стало легче от того факта, что сегодня я не в поношенном белье, в котором даже перед маньяком стоять стыдно. Отбросив кофту в сторону, я ощутила холод в комнате и то, как трупы за моей спиной, даже не имея голов и глаз, смотрят на меня с презрительным удовольствием. Им хотелось, чтобы я была среди них и не только им приходилось страдать, насаженными в этом мрачном сыром месте, где никто и никогда их не найдёт. Только если я не смогу сообщить о них полиции. Отличная мотивация, чтобы выбраться отсюда поскорее. — Знаешь, о чём я подумала, Мэтт? Тебя ведь так зовут на самом деле? — медленно начала я, расстёгивая пуговицу на джинсах и параллельно разуваясь. — Какая тебе, к чёрту разница?! Так это или нет, я так сказал. Обращайся ко мне как положено! — взревел он, вскакивая на ноги и отбрасывая стул. Он, ударившись о стену, разлетелся, будто бы был сделан из чего-то невероятно хрупкого. Парень навис надо мной, словно грозовая туча и собирался ударить, но мой смех заставил его кулак повиснуть в воздухе, в миллиметрах от ноющей скулы. Мне нужно было сделать так, чтобы он поверил, что это всё нормально. Что я не боюсь и понимаю. Просто расслабиться и пребывать в хорошем настроении, как бы по-идиотски это не звучало. Я молилась, чтобы мой голос звучал обыденно и не дрожал от каждого движения этого чёртова извращенца. Наконец избавившись от обуви, я нагнулась, ровно ставя её. — Хорошо. Ладно. Только не нужно волноваться, Мэтт, я просто пытаюсь тебя понять, — спокойно проговорила я, выставляя руки вперёд, давая ему знать, что не имею ввиду ничего плохого. Я аккуратно и медленно поднесла свою руку к его, и когда поняла, что по неведомой причине он не видит во мне угрозы, отодвинула кулак в сторону. Сама я, чувствуя голыми ногами холод пола, подошла к телам, проходя от первого до последнего и делая вид, что изучаю. Мне пришлось задержать дыхание, чтобы точно никакие естественные позывы не выдали моей игры. Игры с психопатом-убийцей, чёрт меня подери. — Тебе нужно было моё мнение, Мэтт и прежде чем ты оценишь меня, я хочу высказаться, — сглотнула я, поворачиваясь к нему. Как я вообще допустила всё это? Зачем повернулась спиной, показывая, что не боюсь? — Эти мазки сделаны пальцами, верно? Оттого они плохо читаемы. Я тоже далека от искусства, но если ты хочешь, чтобы люди поняли твой замысел, основную мысль и задумку, то лучше использовать кисти. Тела гладки и, должно быть, удобно наносить слой за слоем, скрашивая изображения новыми оттенками. Боже, что я такое несла?! — Можно задать тебе ещё один вопрос? — произнесла я, кусая губу и тяня руки к ширинке своих джинсов. Какое-то время Мэтт молчал, поджав губы и размышляя. — Валяй, — бросил он. — Почему у них нет голов? Что ты с ними делаешь? В этом есть что-то особенное? Мэтт улыбнулся, гордо задирая подбородок. Как творец, когда кто-то открыто восхищается и интересуется им на его же выставке. — Я всё не могу понять, Вайона…, — начал он, а мне уже стало дурно. Он мог догадаться, какую игру я веду и за то, что я держу его за идиота, расправиться со мной хуже, чем с кем-либо из этих девушек. — Почему мне понадобился месяц, чтобы хоть кто-то в этом дряхлом бесчувственном мире понял, что я хочу донести. Ты этого ещё не сказала, но я всё вижу в твоих глазах. — Что именно ты видишь в моих глазах? — Я вижу, что тебе не тошно. Я вижу, что ты хотела бы помочь, потому что ты не как они. Ты нормальная и способна здраво относится ко всем видам прекрасного, — объяснял Мэтт, начиная расхаживать вокруг меня. Он сильно ошибался во мне, но никогда ещё ложь не казалась мне настолько сладкой и безопасной. — Тебя не трясёт, как Эмму, которую мне пришлось фиксировать наручниками из магазина игрушек для взрослых, ты не кричишь, как Катерина, которой я с трудом вырвал язык. Ты не пытаешься оскорбить меня и сделать больно, как Анжела. Знаю-знаю…тебе может быть не по себе, но не в этом ли суть искусства и того, что мы делаем? Не должно ли у нас захватывать дух при виде чего-то такого? И у меня, и у тебя захватывает. Вайона, мне нужно было пожертвовать слишком многими испорченными душами, чтобы призвать тебя в этот город и наконец услышать что-то стоящее, полезное и настоящее. Он схватил меня за запястье, чуть ли не ломая и рывком разворачивая к себе. Его голос звучал так, словно он распевался, готовился завалить меня нежностью и восхищением. Мэтту было спокойно и безопасно — по крайней мере, он так думал — а я в это время надеялась, что оставшиеся целые струны внутри меня не порвутся, являя крик ужаса и дрожь в коленях. Мой план работал, и я просто не могла напортачить. Мэтт заглянул мне в глаза, и я увидела, как в них сверкнула молния истинного безумства. — Наверное, ты права. Благодаря работе кистями я смогу выразить то, что хочу, но пока не могу, — кивнул он. — Хочешь знать, в чём сакральный смысл отсутствия голов? Я покажу тебе. Это странно, ведь раньше до этого не доходило. Нам нужно на задний двор, шевелись! Мэтт потянул меня за собой, причём так резко, что я чуть не повалилась. Он переставлял ноги куда быстрее моего, выводя меня из этой жуткой комнаты на улицу. На ходу, свободной рукой я пыталась застегнуть джинсы обратно и когда мы вышли на улицу, мою голую кожу окутал полуночный холод, сопровождающийся дождём. Света не было вовсе, и я видела лишь очертания верхушек сосен. Его участок находился где-то вне города, окружённый лесом со всех сторон. На мгновение я потеряла надежду, что смогу выбраться, но то, что он вывел меня на улицу, уже было достижением. Мы спустились на землю. Влажные острые опилки, утонувшие в некошеной траве, впивались в ступни, а по коже бежали мурашки от холода. Несколько шагов к лесу развеяли мрак, являя мне ещё одну отвратительную картину, вызывающую новый позыв тошноты. Забор разграничивал его участок и лес, а на острых концах облезлых палок этого самого забора красовались женские головы, залитые дождём. Клочья мяса небрежно отрубленных девяти голов свисали вниз; прогнившие и поеденные воронами. Разноцветные волосы свисали, прилипая к полупрозрачной коже и, запутываясь, огибая забор. — Это их головы. Мэнди, Эмма, Анжела, Сильвия, Алекс, Макс, Розалия, Катерина и Анна, если начинать слева, — начал Мэтт, ещё крепче сжимая мою руку. — Они для меня тотемы, хотя, может, скорее трофеи. Здесь их не видит никто кроме меня, а теперь ещё и тебя. Ты можешь заметить в них что-то особенное? Особенное?! Этот кошмар сам по себе был особенным и ненормальным! Я могла сказать тысячи слов на этот счёт, но тогда бы моя голова уже через несколько часов соседствовала с темноволосой Мэнди или Анной с розовыми прядями. — Мне хотелось бы рассмотреть поближе, — «и сигануть в лес через забор» — Могу я подойти? — Конечно! Конечно, подойди, — он высвободил мою руку из хватки, что стало очередной маленькой победой. — Чтобы ты слишком долго не ломала голову, как бы иронично то ни звучало, скажу сразу: чтобы запомнить момент, запечатлеть самые настоящие эмоции и весь их спектр, после отсечения я пытался воссоздать на них те выражения, что за время нашего…общения понравились мне больше всего. Посмотри на них всех повнимательнее, Вайона. Они все видят и чувствуют что-то разное, возможно, даже непонятное нам. Это ли не искусство понимать и видеть? Он страшно ошибался. Все эти девушки чувствовали одно и то же. Животный страх. Удушье, жгучие и тупые удары, биение собственного сердца, ломоту в костях. Нестерпимую боль, разрыв плоти, лезвия под кожей. Они все боялись и умирали от болей, зная, что это последние минуты их короткой жизни. Все девушки были молоды, по-разному красивы. Я не могла понять, что их объединяет, а это значило, что не могла определить, есть ли это что-то во мне. Подойдя к забору с нанизанными головами, я поняла, что имел ввиду Мэтт, говоря о воссоздании эмоций. Щёки некоторых девушек были вспороты в попытке натянуть им улыбки. Верхние и нижние веки прикреплены к бровям и щекам с помощью строительного степлера, чтобы лица казались удивлёнными. Рты некоторых из них открыты за счёт поломанных челюстей. Из одного рта, лишённого языка — видимо, это была Катерина — вылетела муха, врезаясь в меня и падая в ноги. — Ну, тебе есть, что сказать? — неожиданно раздалось прямо над ухом. Увлечённая кошмаром наяву я не заметила, как он подкрался. Я опустила взгляд, исследуя землю, в надежде, что где-то поблизости лежит хоть что-то тяжёлое. В нескольких футах от меня покоился камень, слегка поблёскивающий на лунном свете, но у меня не было мотива, чтобы добраться до него. — Думаю, что это лучшие трофейные части, которые можно было выбрать. Они выражают больше всего и сильнее всего отличаются. Но это место…здесь они скоро начнут страдать от погоды, обдуваемые ветром. Совсем скоро они станут сами на себя непохожи. Впрочем, как и их тела. Мне кажется, что стоит задуматься об их сохранении, — поделилась я, делая несколько шагов в сторону камня, будто бы я хочу получше разглядеть первую голову, которая уже посинела и стала разлагаться. — Для этого может подойти, не знаю, воск? Соль. Слышала, что соль помогает в таких случаях. Раньше им обмазывали мясо, чтобы оно долго не портилось. Мэтт хмыкнул. — Мне что, законсервировать их? Бред. Может ещё в банки запихать? — Скорее в аквариумы, — как можно серьёзнее произнесла я, крича о том, что мои намерения не шуточны. — Нужно вернуться в магазин, Мэтт. Пока мало посетителей, забрать все свечи и соль и инсценировать ограбление. — Меня уволят. — Но ты разбогатеешь, когда станешь ведущим творцом века. Они даже не узнают, где ты, чтобы в чём-то обвинить, — склонила голову вбок я. — Мы посмотрим, какой способ лучше, и я помогу тебе сохранить экспонаты на больший срок. Это ли ни моё предназначение, Мэтт? Не так ли лучше использовать меня? — Ты что, просто ищешь способы уберечь свою никчёмную жизнь?! Дерьмо. — Нет, я пытаюсь найти способы, как довести дела до идеала, — невозмутимо продолжила я. — Если не хочешь ехать сейчас, если не веришь мне, то давай вернёмся в дом? Мы продумаем всё до мелочи, а потом, когда ты будешь уверен, что я готова стать твоим главным последователем и правой рукой, мы вместе отправимся за материалами для твоего дела. Давай же, просто поведись на мою интонацию, еле заметные кивки, глаза в глаза и сладкие предложения. — Нашего дела, тогда уж, — надменно фыркнул он. — Ладно. Зайдём внутрь и ты опишешь свои идеи. Но клянусь всем, что имею, Вайона, если ты меня обманешь, испортишь моё дело или сделаешь что похуже… Он развернулся. Нужно было действовать без промедления. Пока он договаривал угрозу, адресованную мне, я метнулась в сторону того камня, обхватывая пальцами. Он оказался скользким, из-за чего вывалился из руки, но я тут же подняла его снова, убирая руку за спину и догоняя своего похитителя. Я надеялась, что он не обернётся до самого дома, чувствуя, что я у него за спиной и никуда не убегаю. Только один раз он через плечо глянул на меня, но этого было мало, чтобы разглядеть руку, убранную за спину. И когда он стал подниматься по лестнице в свой убогий сарай, я замахнулась камнем, нанося ему удар по голове. Мэтт завопил, хватаясь за голову. Я сделала шаг назад, нанося ещё один удар посильнее, от которого он начал падать, скатываясь по лестнице мне в ноги. На лицо и голое тело попало несколько капель крови, температура которых резко контрастировала с той, что была на улице. Крича от боли и хватаясь за место, откуда обильно текла кровь, он пинался, пытаясь попасть по мне и повалить. — Грёбанная сволочь! Знал же, что с тобой что-то не так! Я знал, что никто не поймёт. Ты настоящая сука, Вайона! — причитал он. — Дай мне минуту, и я уничтожу тебя. Вырву зубы, изломаю пальцы и превращу лицо в месиво! Этим самым камнем, мразь! Кровавое месиво — вот твоя эмоция! Я сделала шаг назад, поднимая камень над головой и роняя его на голову Мэтту. Послышался тошнотворный треск. Нос, кажется, сплюснулся, а кости раздробились. Новая порция крови брызнула на джинсы, словно камень бросили в бассейн с водой. Из-под камня по гладко выбритому лицу побежали ручьи алой жидкости, красный оттенок которой был различим даже посреди ночи. Парень замолчал и, скорее всего, потерял сознание, если не умер. Больше не имея возможности сдерживаться, я резко согнулась пополам, изрыгая из желудка всё, что там было. Голова шла кругом, а сердце стучало так, что я чувствовала, как оно ударяется о рёбра. Вытерев рот тыльной стороной ладони, я слегка пошатнулась, улыбаясь. Наверное, это была истерическая улыбка, но в голову ударили эндорфины, вызванные облегчением и чувством свободы. Я не знала, как долго он так пролежит и как скоро сможет встать, истекая кровью и пытаясь меня поймать. Понимая, что времени может быть в обрез, вбежала в дом, уставившись себе в ноги, чтобы не видеть изуродованных, изувеченных молодых женских тел, бездвижно висящих и разлагающихся. Я натянула на ноги ботинки и накинула сверху кофту, выбегая, в надежде, что он всё ещё лежит на месте. Когда так оно и оказалось, оббежала дом, думая, что там должен быть подъезд к участку. Так оно и оказалось. Я пустилась бежать вперёд, не совсем понимая, куда мне вообще направляться. Периодически у меня начинало крутить живот или в голове от ударов болело так, что хотелось упасть, свернуться в калачик и дождаться, когда всё само по себе пройдёт. Дождь, не прекращаясь, лился, очищая лицо от запекшейся крови, которая так чётко ощущалась. Несколько раз я, опрометчиво не глядя под ноги, попадала в ямы, подворачивая лодыжки и сдирая кожу рук при соприкосновении с гравием. В голове не укладывались события последних часов, которые сейчас казались реальнее, чем когда-либо. Я в действительности могла говорить с маньяком, видеть эти тела, бить человека камнем по голове. В горле снова встал ком, а желудок скрутило в узел. Мне пришлось сойти с дороги, чтобы опереться на шершавую кору дерева и немного прийти в себя. Скатившись по нему на землю, я прикрыла глаза, но стоило мне это сделать, как перед ними возникали уродливые женские головы, насаженные на острые прутья забора. Нужно было как-то избавиться от этого и найти дорогу домой, точнее, прямиком в участок, пока этот психопат-Мэтт не пустился за мной вдогонку или же не разделался с кем-то ещё. Подобравшись к ближайшей луже, я постаралась сфокусироваться на своём отражении. Лоб и нос были в грязи, сопли смешались со слезами, а по скуле продолжала течь кровь, которую я несколько раз размазала в попытках остановить. Опустив всё ещё подрагивающие руки в дождевую воду, я умыла лицо, надеясь, что так станет получше. После поднялась на ноги, снова выходя на дорогу и двигаясь быстрым шагом. Нужно было как можно скорее оказаться в безопасности. Продолжая двигаться и озираясь от каждого порыва ветра, сломанной ветки или же уханья сов, я не могла поверить только в то, что смогла сотворить. Вместо того, чтобы лежать на разделочном столе с отделённой от тела головой, я заболтала психопата, притворяясь похожей на него. Откуда во мне была эта уверенность, что я смогу? Как так вышло, что я спокойно говорила, невзирая на окружающие трупы и опасность в глазах смотрящего? Почему вместо того, чтобы кричать, отбиваться и растеряться, как это сделали все прошлые жертвы Мэтта, я нашла способ лишить его сознания и принялась бежать? Неужели то, что казалось фантазией, имитацией возможного, сыграло свою роль, позволяя мне быть главной в этой игре? Наверняка дело было лишь в невнимательности и неопытности нападающего, иначе бы сейчас я уже не могла думать. Мне стало не по себе. Показалось, будто лезвие касается кожи шеи, а в лоб и щёки впиваются скрепки степлера. Поёжившись, я вышла на дорогу с фонарями, которую даже смогла узнать: по ней мы с отцом, Рэйвен и Андерсоном въезжали в Вулф-Трап. Интересно, что сейчас с ними? Скорее всего, Андерсон уже спит в своей кровати, видя десятый сон. Мне бы очень хотелось, чтобы выяснилось, что всё это тоже мне снится. Логан, вероятно, уже вернулся с работы или только заканчивает. Точнее, из бара, где проходил обряд сближения с новыми подчинёнными. Рэйвен наверняка всё ещё гуляет с новыми друзьями, наслаждаясь ночью и попивая слишком сладкие или пряные коктейли. Она предвещает, как придёт домой и расскажет, как прошёл её первый вечер в городе вне дома. А Андерсон думает о том, как завтра мы пойдём в компьютерный клуб. Я залезла руками в карманы, в надежде нащупать телефон, но его не оказалось. Само собой разумеется. Даже если Блэки и не заметили моего отсутствия, то мне всё равно бы пришло хотя бы одно уведомление, которое я непременно бы услышала. Я прошла мимо таблички «Добро пожаловать в Вулф-Трап», мимо фермы, где сейчас не гуляли лошади. Приторно пахло навозом и свежескошенной травой, а где-то из-за ближайшего здания эхом доносилось ржание. Прошла и мимо кладбища, которое сейчас казалось ещё мрачнее и опаснее. Если бы Мэтт прикончил меня, а тело так и не нашли, коллекция массового захоронения Вулф-Трапа пополнилась бы моим пустым гробом. Только войдя в город до меня дошло, что я даже не знаю, где полицейский участок и как до него далеко. Казалось бы, совсем недавно я подробнейшим образом изучала все карты и места, но сейчас в моей голове было невозможно найти хотя бы одну чёткую мысль. По инерции я двинулась к центру, надеясь, что по пути набреду на полицейский участок. И где-то через пятнадцать минут я набрела. Это было небольшое, одноэтажное серое здание с большими окнами. У входа стояло две патрульных машины и внутри только в холле горел свет. Наверное, там сидели дежурные, захлёбываясь кофе и смотря какие-нибудь ситкомы. Одно лишь мгновение помедлив у входа, я всё же открыла дверь, и яркий свет снова ударил мне в глаза. Точно также, как и в магазине. Когда в глазах прояснилось, и я рассмотрела, где стойка с сотрудниками, двинулась туда. Женщина в форме с шумом отодвинула свой стул, поднимаясь на ноги и то ли с тревогой, то ли подозрением глядя на меня. Я сглотнула, понимая, что плохо умыла лицо. Осмотрев одежду, заметила, что после падений на колени прилипла грязь. Собравшись с мыслями и думая о том, что лучше сказать, я остановилась в нескольких метрах от стойки. — Чем я могу вам помочь, мисс? — будничным тоном произнёс мужчина, выглядывающий из-за стойки и, облизывая губы в крошках, поднимаясь. Я уже знала, что нужно сказать, но не могла. Просто имя, что произошло, откуда я и что я видела. Этого достаточно. Мне просто нужно сказать это, даже если это мало похоже на правду. — Мисс, что с вами произошло? На вас напали? Вы потерялись? — чуть громче произнесла женщина, выходя из-за стойки. Почему эти слова не поддавались мне? Почему мне хотелось сказать совершенно другое? — Сначала скажите, я же в реальности? Дерьмо. Знала, что скажу именно это. И знала, какие взгляды получу. — Вы что-то употребляли? — с подозрением произнёс мужчина в форме. — Мы в реальности, находимся в городе Вулф-Трап, в полицейском участке. Вы знаете, как вас зовут и какой сегодня день? Зачем пришли сюда? Пожалуйста, попробуйте сосредоточиться и рассказать, почему вы здесь. Брюс, принеси воды, — женщина сделала шаг ко мне, но я выставила руку вперёд, чтобы она не подходила. Я сама отошла и села на скамейки, предназначенные для тех, кто ждёт своей очереди для решения того или иного вопроса. Такие были во всех участках. Мы с папой были в одном таком, когда исчезла мама, а потом, когда он задержался в магазине на ровно три минуты, из-за чего машину забрали эвакуаторы. — Я Вайона Блэк. Я здесь потому что сбежала от человека, который меня похитил. Этот человек опасен, он живёт за городом и сказал, что его зовут Мэтт. Вам надо сообщить о нём, потому что внутри его дома девять тел, а на заборе девять голов, — отчеканила я, стуча пальцами по коленям. Я в реальности? Конечно. И я всё время была в реальности. Это было очевидно с самого начала. Почему? Потому что прежде чем меня схватили, я не слышала грёбанного щелчка.