***
Огрон собирал шалаш, чтобы было хоть какое-то место, в котором он мог бы подремать или спрятаться от возможного дождя. Заострив с одной стороны концы палок, он втыкал их вокруг дерева, а потом связывал все верхушки веревкой (что имелась в кармане штанов), создав в итоге таким образом каркас. Потом в горизонтальном направлении расположил на нем тонкие веточки, листья, траву, скудный лапник и немного еще зеленого мха. Получилось недурно. Не мощная крепость, конечно, но какое-никакое укрытие от врага. Да и поляна, на которой маг сделал шалаш, находилась в низине холма, окруженная еловым лесом и тем самым являлась скрытой. Неспроста Огрон выбрал это место: за несколько часов, как обнаружить его, он пережил схватку с шипастой лианой, которая тихо и незаметно подкралась к мужчине, расцарапала все предплечья и хорошо полоснула по груди, оставив уродливую глубокую царапину. Хватило некоторого количества магии, чтобы кое-как залечить раны. Но Огрон понимал, что тратить ее постоянно он не может, поэтому решил скрыться где-нибудь. Ему повезло, и теперь, уже полностью закончив строительство маленького жилища, он залез в него, прикрыв за собой вход. Маг лег на землю, не позаботясь о том, чтобы что-то постелить — даже мох, к примеру. Его это вообще не волновало, в отличие от одной мысли: что с Флорой? Скитается ли где-то, шарахаясь от каждой тени и от каждого шороха? Или мучается от ранений, катаясь по грязи от боли? О таком было неприятно размышлять, но красноволосый понимал, что нельзя отрицать подобного исхода. Чтобы отвлечься от тяжелых дум, Огрон представил, как фея, такая маленькая, хрупкая и по своей натуре весьма добрая, обрабатывает его царапину на груди, успокаивая тихим нежным голосом; как касается его лица, обросшего небольшим количеством жесткой щетины, своими теплыми ладонями; как невесомо целует синяки и говорит, что все будет хорошо, что скоро закончится война, и все будут счастливы. Станут ли счастливыми они? Он тревожно переворачивался то на один бок, то на другой, но мысли о русоволосой не покидали его разум. Ее образ четко стоял в голове: уставшие и даже немного потускневшие зеленые глаза, губы в дрожащей слабой улыбке, связанные под платок волосы, худая, но выносливая фигура. Маг тосковал по Флоре, а еще он жалел ее, — по его мнению, она не заслужила такого жесткого жизненного испытания. За что ей, самой скромной, воспитанной и тихой, никого серьезно не обидевшей, эти страдания? За ее отзывчивость и помощь другим, включая бывшего врага? — Я найду тебя, Флора. Любой ценой, обещаю, — прошептал сам себе мужчина. Он сжался и стал пытаться уснуть, но кто-то, пробираясь сквозь еловый лес, заставил его вскочить, схватить оставшуюся лишнюю от каркаса палку с заостренным концом и сквозь лапник вглядываться в сумеречную округу. — Лейла? Она передвигалась, шатаясь от ели к ели и держась за область живота. Часть ее волнистых волос была обкромсана, а топ и бриджи в некоторых местах порвались. Из нутра вырывались хрипы вперемешку со стонами. Фея Морфикса сильно пострадала от нападения мутированных растений и теперь шла, надеясь завалиться в укромном углу. — Лейла! Она каким-то помутненным взглядом обратила свое внимание на мага. Пухлые губы исказились некрасивым образом, как только девушка поняла, кто именно ее окликнул. Даже в таком паршивом состоянии фея не хотела находиться поблизости с Огроном. — Что с тобой? Ты тоже ранена? — Тебя это… Это… Не… Касается… — Ты страшно хрипишь. Молчи, ничего не говори. — Не смей… указывать мне… — Зачем ты так со мной? — спокойно спросил мужчина. — Я же не желаю тебе плохого. — Правильно… Будь у тебя… магия, ты бы… — Уничтожил вас всех, верно? Неправильно, Лейла, неправильно. — Заткнись… — Давай, успокаивайся, а потом залезай в шалаш. Я попробую снова исцелить тебя. — Я лучше переживу еще одну битву, чем… — Залезай, я сказал! Он, осторожно взяв Лейлу под руку, с некоторыми трудностями, — ибо та, не смотря на бессилие, все равно сопротивлялась, — затащил в укрытие, положил на землю и напрягся, призывая остатки магии, чтобы начать исцеление. — Не строй из себя… — Я даже не буду слушать тебя. — Ты все равно… не изменился… — Правда?! Тогда вылезай на улицу и продолжай дальше шататься! Она гневно посмотрела на мужчину, но на этот раз промолчала. Лишь только зашипела, когда началась регенерация: рана на животе затягивалась, отбитые ребра теряли ощущение боли, а царапины на руках испарялись. Вскоре тело было окончательно излечено. А вот волосы так и остались обкромсаны — не хватило на них сил. — Если ты не веришь в то, что люди способны меняться не только снаружи, то это не мои проблемы. Я прекрасно понимаю, что натворил тогда, отняв у тебя любовь всей жизни. Но и вы, Винкс, поступили с нами не лучшим образом. Хотя, все было… справедливо. — Справедливо?! По-твоему, это было справедливо?! Ты убил не только Набу, но и мою душу, мое спокойствие и мое желание двигаться дальше! — А вы умертвили Думана. — Лучше бы ты стер с лица Вселенной Флору., — прошептала фея Морфикса. — Что ты сказала?! Огрон невероятно взбесился и сейчас хотел одного: свернуть тонкую шею Лейлы и выбросить ее тело в ближайшее болото. Но он почти сдержался, выпустив пар в виде удара кулаком по стволу дерева. Это действие позабавило девушку: никчемный маг защищает такую же никчемную фею, запятнавшую репутацию Винкс своей выходкой. — Никогда, — слышишь? — никогда не произноси подобного! — Что ты привязался к ней? Тоже хочешь убить ее, втершись в доверие? — Тоже? Лейла в ужасе прикрыла рот ладонью, поняв, что нечаянно проговорилась. Она наблюдала, как меняется выражение лица Огрона, как напрягаются складки меж бровей и как злобно сверкают голубые глаза. Мгновение — и маг крепко держит фею за запястья, нервно шевеля губами. — Теперь я никуда не отпущу тебя. Будешь находиться под моим присмотром. — Не посмеешь! — Похоже, сама Судьба пересекает меня с тобой, и не зря. — Отпусти. — Нет. — Отпусти, чудовище! — Чудовище? А ты, разве, не оно, раз желаешь плохого Флоре? Ты само добро и свет в бесконечной тьме? — Ты не лучше. — Согласен, но я никогда не лицемерил перед друзьями. Лейла подумала, что маг в чем-то прав: не смотря на все темные дела, Черный Круг был крепче, чем Винкс. Феи, конечно, тоже вытаскивали друг друга из передряг, но делали это скорее от чувства какого-то долга, чем конкретно от душевной доброты и сострадания. Они только на первый взгляд казались дружной командой, — не разлей вода, — а по факту каждая жила в своем личном мирке. Может, из-за того, что они были сильными и многое могли сделать вместе, то поэтому и не расходились, практически всегда проводя время вместе — посещая вечеринки, концерты, королевские балы и прочие мероприятия? Или их беспокоит то, что закончится слава, если все вдруг станут жить, как многие другие — с собственными семьями, бытовыми и рабочими проблемами, без великих боев и новых превращений? — За что ты ненавидишь Флору? — прервал мысли феи мужчина. — Лучше ты скажи, что от нее тебе нужно? — Хочешь откровений перед сном? А, ну да, ты же призналась в своем желании. Теперь моя очередь, — он отпустил запястья. — Говори, не тяни. — Ты знаешь, что если разбить хрупкую вазу, то он нее останутся осколки? — И? — Когда я увидел Флору в тот день, то не поверил своим глазам: уставшая, депрессивная, поблекшая. Уже не такая, как раньше. Я не заострял на это особого внимания, пока однажды она не начала разговаривать со мной о своих проблемах. — Ты слушал ее нытье и не прогонял? — Вы все разбили ее душу, словно ту вазу. А теперь я хочу собрать эти осколки и вернуть ту девушку, что знал раньше. — Ты что-то чувствуешь к ней? — Я не знаю! Что ты спрашиваешь, я же чудовище для тебя — жестокое и бессердечное! Я же, по-твоему мнению, не имею права на любовь! — Не повышай на меня голос, чертов псих! — Да, я псих! Псих, потому что действительно что-то чувствую к Флоре! Услышала, что хотела?! Огрон встал и быстро вылез из шалаша. Отойдя на некоторое расстояние от него, он прислонился к одному из почерневших деревьев и прикрыл глаза, коря себя за то, что сболтнул лишнее Лейле. Хотя, пусть она думает, что хочет, ибо уже неважно. Это не страшно. Страшно не признаться фее Природы, если вдруг с ней что-то случится. Тогда он будет винить себя, что не сумел защитить ее, как не смог когда-то спасти друзей; что не смог искренне помочь восстановить искалеченную душу, окутав теплотой и вниманием. Он размышлял и размышлял, не переставая представлять образ русоволосой. И откуда только такое влечение к ней? Может, потому, что они чем-то схожи? Оба ведь по-своему добрые, чуткие, не предающие своих и…терпящие моральные побои от жизни. Два одиноких человека, не нашедших своего места. — Теперь я знаю, — сказала фея Морфикса, наконец-то найдя Огрона, — что точно что-нибудь сотворю с Флорой. Не убью, так сделаю калекой. И пусть это будет местью за смерть Набу! — Ты совсем с ума сошла?! — А ты?! Как ты вообще смеешь со мной так разговаривать после того, что сделал?! — Как обычно — языком и ртом. — Ты ее больше не увидишь. Никогда. — Лейла жутко улыбнулась, а потом убежала за поворот низины, оставив мага в разъяренном состоянии. Он вернулся в шалаш, сел у основы каркаса, — дерева, — и, обхватив голову руками, стал думать: что теперь делать? Вдруг эта бешенная найдет Флору быстрее него и действительно лишит жизни? Хотя, они обе без магии — вряд ли сильно покалечат друг друга. Но, зная Лейлу, можно сделать вывод, что она, со своим спортивным духом и жгучим характером, уж точно сломает русоволосой или руки, или ноги. Ему тут же захотелось вскочить, оббежать все по мере сил, но он решил потерпеть до утра. Нельзя было раскидываться физической энергией, не обдумав все как следует. Поэтому, снова ударив кулаком ни в чем не виноватый ствол дерева, Огрон повалился на землю. Подложив руки под голову, он через какое-то время заснул тревожным сном.***
Она проснулась от солнечного света, проникающего через трещины пещеры. Во рту были сухость и неприятный кисловатый привкус. Флора провела языком по нёбу, а потом поежилась — в каменном укрытии присутствовала утренняя прохлада. И так как не имелось ничего для укутывания, фея решила пробежаться, чтобы согреться, а заодно и поискать какой-нибудь водоем. От мыслей о последнем она воодушевилась, раздвинула лианы и зачем-то опустила глаза вниз. Флора взвизгнула, увидев мертвого кролика, лежащего прямо у входа. Его глаза покрылись мутной пленкой, но все равно нельзя было сказать, что он лежит тут слишком давно. У русоволосой сложилось впечатление, что бедное животное оказалось тут незадолго до ее пробуждения. Так же, как и бутылка воды, спички, немного хлеба в упаковке и нож, аккуратно разложенные рядом с тушкой. Фея Природы смекнула, что это все кто-то специально оставил для нее. А вот кто именно? Явно не Винкс, если только Муза, но она бы или разбудила Флору, или осталась с ней до пробуждения. Специалисты тоже отпадают, хотя были мысли насчет Ская. Огрон… Огрон мертв, и его не стоит приплетать к утреннему сюрпризу. Больше подумать не на кого. Разве что, может, какая-нибудь таинственная сердобольная личность принесла кролика и остальное. Но это тоже под сомнением. Урчание живота внезапно напомнило Флоре о том, что она давно уже ничего не ела. Она не стала брезговать тушкой, — ибо голод не тетка, и животное все равно мертво, — а потому, разведя костер из заранее припасенного хвороста, начала разделывать острым ножом мясо, сдирая шкурку и ломая косточки. Бордовая кровь лилась на землю, но фея старалась не смотреть на нее. Все равно потом прикроет этот испачканный клочок земли сухими листьями. Она нашла максимально плоский камень и раскалила его на огне, а потом положила на его поверхность кусочки крольчатины. Без соли и специй, конечно, но и так достаточно не плохо, учитывая то, что Флоре не пришлось самой убивать маленькую живность. Через длительные для феи минуты завтрак был готов. Она принялась есть его вприкуску с хлебом, обжигая рот и губы. Русоволосая поглощала мясо с какой-то первобытной жадностью, будто боялась, что его отнимут. Это заметил некто, притаившись сверху на камнях и тихо наблюдая за девушкой. Он был рад, что смог накормить несчастную. Не зря охотился за кроликом, который являлся очень большой редкостью на полумертвой Линфее. Он наблюдал, наблюдал и понимал, что придется еще много побегать, дабы защитить и прокормить Флору. Но ему было не сложно сделать это. Сложно видеть исхудавшую, голодную и раненную фею, о которой некому позаботиться в данный момент. Кроме него, тайного и скрывающегося от посторонних глаз. Боковым взором некто уловил движение слева от пещеры. Знакомые волосы, почему-то наполовину обрезанные, промелькнули меж редких деревьев, а потом из-за одного большого камня выглянула голова. Он и не сомневался в том, что это была Лейла. Но вот ее злобное выражение лица и острый сук в руках заставили некто напрячься. Что она задумала? Фея Морфикса начала тихо ступать, приближаясь к Флоре и замахиваясь на ту подобием оружия. В эту секунду таинственная личность все поняла и заскользила вниз по камням, чтобы успеть спасти русоволосую от обезумевшей Лейлы. Он не мог допустить этой смерти.