Милосердие не предлагать

Ратия с трудом посмотрел на меня и попытался что-то сказать, но его слова, даже если он их и произнес утонули в звуке снова распахнувшихся дверей и ворвавшихся, в жуткое безмолвие пустого храма, голосов. — Светоносный сохрани.! — пораженный вздох, кажется, принадлежал Астарте, рядом с ней я ощущал ее рыцарей, незнакомых мне демонов, кузена и госпожу Зенуним. В другое время я бы порадовался, что с ними все в порядке, а теперь просто не мог. Ничего было не в порядке. — Вы двое — закройте храм, никто не должен сюда зайти, вы обыщите здесь все — они не могли не оставить никаких следов! Кэтэв, Делепитора, помогите мне его снять, очень бережно, пожалуйста. Остальные, соберите все эти клинки, до последнего ножа и стилета. Ничего не упустите и не потеряйте! — тут же принялась командовать госпожа Лимба и вокруг поднялась волна движения и суеты. Когда Ратию наконец-то освободили из цепей и опустили вниз из его груди вырвался лишь тихий хриплый стон. — Как же ты так только… держись, я не для того столько времени и сил потратила чтобы ты сдался, чтобы они разрушили то, что мы так долго создавали. Ну же! Открывай глаза, Ратия, я знаю, ты меня слышишь, — воскликнула Астарот, склонившись над, поддерживаемом в воздухе, словно лежащем на невидимом ложе, телом. Она торопливо, хоть и бережно убирала спутанные волосы с его лица, после чего подхватила из кучи оружия стилет и отвернув рукав своих пышных одежд, решительно порезала себе запястье и поднесла его к губам Охотника. Тот вздрогнул и вынырнув из беспамятства отчаянно вцепился зубами в поднесенную руку, мучительно тяжело глотая текущую кровь. Я ощущал боль госпожи Лимба, но руку она не отняла даже тогда, когда Ратия с глухим рыком дернул головой, чтобы, нанести большее повреждение. — Вот так, хорошо, держись… — мягко произнесла она, погладив его по волосам. Проклятый сделал еще несколько глотков и отпустил ее руку и закрыл глаза. Я с замиранием сердца следил за происходящим и обрадовался, чувствуя как его дыхание стало немного ровнее, даже не заметив из-за этого когда ко мне успел приблизится Шодмер и мягко положить руку на плечо. Накрыв ее своей я отчаянно качнул головой, в горле у меня все еще стоял ком и я плакал бы, если бы мог. Следующие полчаса госпожа Астарот, Делепитора и леди Ишет боролись за жизнь Проклятого Охотника всеми возможными и, кажется, даже невозможными средствами. Они остановили кровотечение, немного уняли его боль и облегчили состояние, но вот раны заживить не могли. Лишние слуги разошлись выполнять поручения и остались только мы да самые доверенные лица хозяйки уровня. -Мы больше ничего не можем сделать, — устало вздохнула Астарта сев на ближайшую скамейку для прихожан. — Даже я не могу. Его срочно нужно доставить на Остров к Нему. Он может исправить это. Я — только отсрочить неизбежное. — Но как? — спросив Кэтэв Мэрири безмолвно переглянувшись с Делепиторой, — если там внизу Она узнает у нас не будет ни единого шанса. Шодмер осторожно убрал руку с моего плеча и скользнул к ним ближе. — А мы в осадном положении, хочу напомнить. Вы госпожа, и ваши приближенные должны оставаться здесь, на виду. Они всех впускают и выпускают, изображают из себя обычных просителей, но если посчитают что-то подозрительным, то тут же примут меры. Это произойдет и если предатели увидят кого-то из вас покидающим Лимб. К тому же уровень им нужен, без него их план будет не исполним, вы должны оставаться здесь, без вас его будет невозможно отстоять. — У нас есть способ тайно отбыть из Лимба, книгочей, — хмыкнул Мэрири, — но даже если так это не будет иметь смысла Она не позволит… — Если узнает, — тихо произнес я поднимаясь, — придется сделать так, чтобы этого не произошло. Я не смог это предотвратить, но я могу доставить его на Острова и позаботится обо всем остальном. Кое-кто точно сможет не вызвать там никаких подозрений. — Ты ведь не имеешь в виду… — удивленно произнес Шодмер. — Да-да мою бесценную бабулю и ее дочерей, — твердо кивнул я. — Ну уж нет, Вавилонская блудница не согласится на такое! — воскликнул кузен отшатнувшись словно я предложил что-то чудовищное и совершенно нереальное. — Согласится, и это уже мое дело как ее убедить, — с мрачной решимостью ответил я и, подойдя ближе, поклонился владычице Лимба. — Госпожа Астарот, позвольте мне, я сделаю это любой ценой. Я задолжал Ратии несколько жизней, теперь пора отдавать долги. Владычица Лимба, кажется, впервые за все это время, что мы были в храме, посмотрела на меня. -Ты ведь сын герцога Данталиона, так? Какое-то время назад ты приходил ко мне за дозволением отправится на поверхность. — Так и есть госпожа, — кивнул я.  — Ты снова здесь и ничего в тебе не изменилось, но почему я слышу твой голос теперь? — Потому что я больше не стою на распутье, а вы первая, кто это увидел, — уверенно ответил я понимая, что она говорит именно о моем проклятье. Вот только почему на нем было завязано так много я еще не понимал. — Тогда ты понимаешь куда ведет эта дорога? — с интересом спросила она приблизившись ко мне. — Нет, но уверен, что пойму, если смогу завершить то, что было начато много лет тому назад. — Значит ты еще ничего не знаешь. Ни зачем нужны они, ни, что, в итоге, произойдет с тобой, но все же хочешь отправится в самый низ, на Остров, не считаясь с тем, что может ждать тебя там? — Да, хочу, госпожа, — отвечаю я и вздрагиваю, когда она с интересом склонив голову спрашивает настолько тихо, что я скорее чувствую чем слышу ее вопрос: — Ради него и только? В ответ я лишь молча киваю. У меня есть только надежда, что я еще успею изменить судьбу предрешенную моими видениями. Астарот отстраняется и подцепив ногтем мою челку, всегда скрывавшую верхнюю половину лица, убирает ее в сторону. Естественно под ней ничего нет, лишь светлая кожа. Мой дед по матери великий лорд Баллор, от него то и родилась у бабули моя дражайшая мамочка, Фенни. Проклятого взгляда она не унаследовала, а вот необычное расположение глаз, как и все его потомки да. У нее их семь. Пара там где им и положено быть, а еще на запястьях, щиколотках и один в солнечном сплетении. Все шесть моих расположились на крыльях совсем проигнорировав лицо, зато способность к сглазу унаследовали в полной мере. — Так значит ты не можешь смотреть не разрушив то, что видишь? Вообще, то могу… благодаря подарку отца, но это в частности, а в целом… я снова кивнул, когда она убрала руку, подтверждая ее слова. — И как тогда? Слух, осязание? Шодмер за моей спиной нахмурился явно собираясь поинтересоваться к чему этот странный допрос сейчас, когда стоило бы торопится, но хозяйка Лимба остановила его одним лишь движением руки. Я был согласен с кузеном, но если без этого она не позволит мне доставить Ратию на Остров, то я готов был отвечать. Возможно это было важно по каким-то причинам, она ведь тоже желала спасти Проклятого. Стала бы рисковать каждым бесценным мгновением болтая тут со мной? — Нет, это не главное. Я просто чувствую, что меня окружает, воспринимаю, не знаю как это правильно описать. Вещи, эмоции, магию, это почти как видеть, но объемнее, словно ты можешь охватить это, соприкоснутся, — пожал плечами я. — Значит вот почему ты… — Астарта странно улыбается, — возможно Он не ошибся в тебе. Тогда поспешим, мои люди все организуют, мы собьем их со следа, остальное будет зависеть только от тебя. — Но госпожа! — воскликнул Кэтэв Мэрири, похоже возражая против того, как легко она согласилась позволить мне в одиночку сопровождать Ратию. Похоже, он понимал свою повелительницу сейчас не больше чем я, но удача пока была на моей стороне. — Вы слышали мое решение! Подготовьте все. У нашего Господина есть план, может мы и не способны охватить все его мельчайшие детали, но по крайней мере в наших силах не препятствовать его исполнению. Кэтэв молча кивнул и, нахмурившись, удалился исполнять приказ, а я впервые задумался над этим. План Утренней Звезды. У нашего Бога и Господина был замысел, когда он вел уцелевших сквозь ветра Бездны к Острову. Ему просто нужно было время для его реализации, или он появился позже, когда в наш мир пробрались первые признаки распада? Чего мог хотеть Светоносный и чего так опасались бунтующие, чтобы обрушить острова и через Лимб пытаться получить доступ к выходу на Землю, а возможно и попытаться повторить сражение за Небеса в котором они уже единожды потерпели поражение. Что так тревожило Камио, маркиза Сабнока и герцога Барбатоса, а еще, если мы окажемся правы то даже самого Левиафана, чтобы выступить против Люцифера, первого и сильнейшего среди ангелов? Того кого многие из нас считают божеством. Чтобы на этом пути оставлять ЕМУ предупреждения? История повторяется или мне это всего лишь кажется? Вот только на Островах не за что по настоящему воевать, лишь Бездна и чудовищный ветер кругом. Так о чем говорит госпожа Астарта, зачем нужно такое Благословение? Я думал об этом все время пока, прощался с Шодмер и леди Ишет, пока ящик с оружием, которое до этого было в Ратии и его самого разместили в одном из нескольких транспортов, тайно отправленных в одно время, чтобы запутать преследователей. Я размышлял об этом и пока мы постепенно летели вниз пробиваясь сквозь ветра Бездны, это было лучше, чем думать о находящемся в беспамятстве Охотнике. Теперь, спустя уходящие часы и пять уровней которые мы преодолели, я все острее ощущаю, как остатки сил покидают Ратию и все больше боюсь, что он не продержится до Острова, не говоря уже о времени, которое уйдет у меня на то, чтобы убедить бабулю пойти на чудовищный риск и помочь мне. Все мои мысленные просьбы и мольбы о помощи тщетны, а ведь мы почти преодолели путь до моего родного уровня, последнего перед Шеолом — всем, что пристроили к Острову над Бездной. Умереть так близко от цели, так близко от помощи, это будет жестоко и несправедливо. Он не может оставить меня сейчас, не может уйти так! Проклятого не погубила яма Азазеля и все эти мечи и ножи ужасно изранившие его, не погубило предательство близких, а теперь какая-то кучка бунтующих демонов отнимет у него жизнь? Чуда не происходило, бесполезно было его ожидать, как и в прошлый раз, когда этого могло и не произойти, если бы я не надеялся на волшебное спасение того, кто решил пожертвовать собой ради меня. Я знал только один способ помочь и он неизменно пугал, стоило лишь подумать о нем. Мои воспоминания, мои мысли и чувства станут известны ему — это страшило куда больше, чем любая возможная боль. Хуже этого была только мысль, что я могу его сейчас потерять. Навсегда. Как только я начал по настоящему понимать его, как только он стал мне близок. Постаравшись взять себя в руки, я полез в ящик с оружием и вытащил оттуда первый попавшийся нож, изогнутый охотничий с запекшейся кровью на лезвии он хищно блеснул в моих руках. Только теперь, держа его я осознал почему раны Ратии просто так не излечатся. Обескровлено-бледная едва живая передо мной находилась лишь одна его часть, вторая неотъемлемая такая же важная, не менее живая покоилась в ящике. Я никогда не смогу его даже обнять, сейчас не причинив ему вреда, потом не пострадав сам, так что же так беспощадно притягивает меня к нему, заставляет хотеть оставаться рядом, а теперь пытаться его спасти даже ценой собственных тайн? До этого я точно так же боялся за судьбу Шодмер и если бы ради него тоже нужно было чем-то пожертвовать я бы, тоже отважился это сделать. Бесполезная, ужасная для демона черта, губительная в конечном счете. Я глубоко вздохнул и порезал руку проделав все то же, что и хозяйка Лимба несколькими часами ранее. Может моя боль, а может запах крови или несколько ее капель упавших на его бледные губы, снова потревожили его забытье, вынудив очнутся и с отчаянием падающего в Бездну вцепится в мое протянутое запястье. От пронзительной боли, мучительной будь-то раскаленная игла, я вскрикнул и торопливо закусил до крови губу чтобы не кричать. Но спустя лишь несколько глотков он решительно оттолкнул мою руку. Я судорожно выдохнул, в тот момент, когда боль отступила, понимая, что этого недостаточно. — Ты должен продержаться. Еще немного и мы доберемся до Острова! Ратия, прошу, тебе нужны силы! Рану другую я переживу, это не так уж страшно, не слишком то и больно, — дрожащим голосом, от подбирающегося к горлу комка, произношу я, снова протянув кровоточащую руку. — Не оставляй меня… пожалуйста. Мгновение показавшееся мне вечностью он смотрит на меня отчаянным полным страдания взглядом. — Пожалуйста… — тихо повторяю я коснувшись пальцами его щеки, — со мной все будет хорошо, только не уходи, прошу… Он закрывает глаза и накрывает ладонью мою руку, я замираю в ожидании, по моему времяисчислению проходит еще одна вечность. — Прости меня за это… — тихо выдыхает он и его острые зубы впиваются в мое запястье. Я снова кричу от ужасной, затмевающей рассудок боли, а потом тихо вою прикусив костяшку пальца. Мучительная дрожь волнами прокатывается по моему телу, пока Ратия жадными глотками пьет мою кровь и укус за укусом поглощает небольшие куски кожи и мяса. Я не знаю, как долго это длится, потому что в какой-то момент не остается вообще ничего кроме поглотившей все боли, а потом она внезапно отступает и я осознаю, что все еще жив, дышу и даже могу думать. Один судорожный вдох сменяет другой и я постепенно прихожу в себя. Ратия отпустил мою руку и снова закрыл глаза, но дыхание его теперь глубокое и ровное, так что я спешу остановить кровотечение, чувствуя как начинает кружится голова. Рана на проверку оказывается не слишком серьезной, даже находясь на тонкой грани между жизнью и смертью он слишком меня бережет. Я возвращаю нож в сундук, стараясь не тревожить пострадавшую руку, так как понятия не имею, как быстро она заживет. — Я видел их всех, слышал о чем они говорили… должен рассказать, чтобы ты передал это, — внезапно заговорил он не открывая глаз. Это радовало, раз у него хватало сил болтать, значит у нас еще есть время, — Тебе нужно уходить. За нами погоня, они нападут на транспорт, как только он войдет под защитные купола уровня… Склонившись над ним и коснувшись пальцами его губ я заставил его умолкнуть. — Чтобы ты остался здесь и еще раз пожертвовал собой ради меня? Ну уж нет. Я даже слушать тебя не стану, не говоря о том, чтобы позволить кому-то помешать нам добраться до Острова. Благодаря тебе с Шодмер все хорошо, я успел, он остался с госпожой Лимба, чтобы предупредить ее. Остальное расскажешь потом, когда снова будешь цел и невредим. Так что береги силы, я позабочусь о них, кто бы они ни были. — Крэа…- тихо произнес он, снова пристально и грустно посмотрев на меня, — я лжец, я обещал ему сохранить тайну и никогда не приближаться к тебе. Позволить оставаться таким какой ты есть или выбирать самому. — Ты ошибаешся. Именно поэтому, именно потому, что я такой какой я есть — это мой выбор. И если я зачем-то вижу вероятное, если у меня еще есть время, чтобы исправить увиденное — я сделаю это и начну, пожалуй, с тебя, глупая росянка, и тех кто попытается меня остановить, — улыбаюсь я. — Ты вообще хоть когда-нибудь сдаешься? — в ответ только тихо и печально спрашивает он. — Да. Каждый раз, — киваю я. — Но только на пару минуточек, а потом начинаю все сначала. — Ты гораздо сильнее меня, знаешь? — едва слышно вздыхает он, пальцами невесомо касаясь моей щеки и, даже несмотря на всю боль, которую Ратия испытывает, на его лице появляется слабая, едва различимая улыбка. Я снова вижу этот бесконечно прекрасный отблеск света, осколок невыразимого великолепия, не только доставшийся ему по наследству, но еще каким-то чудом сохранившийся несмотря на все то, что с ним произошло. Как бы там не сложилось, я, вероятно, никогда больше не смогу быть к нему ближе чем сейчас, без всех этих острых клинков и ножей, нынче заботливо сложенных слугами Астарты в ящик, но неужели должно было произойти это, чтобы я по настоящему понял, как он стал для меня важен? -Только пока со мной те, кто мне дорог, — дрогнувшим голосом отвечаю я. — Поэтому прошу тебя, останься… — Я не должен был… приближаться к тебе. — Не правда, глупая росянка, без тебя я бы погиб! — в отчаянном запале восклицаю я, пытаясь его разубедить. — Ты погиб. Я причиняю страдания всему, к чему прикасаюсь… поэтому… прости меня, — совсем тихо шепчет он. В его словах мучительно много грусти. В какой-то момент я ловлю себя на ошалелой мысли, что он все же решил оставить меня, так близко, буквально за один шаг до спасения. — И что с того? Я не боюсь тебя глупая росянка, — твердо отвечаю я, осторожно скользнув рукой по его волосам, если нужно, то я сумею быть упрямым за нас двоих, — ты дорог мне. Теперь ты сам знаешь, что это так. Останься. Хотя бы поэтому останься, — прошу снова, не важно измучен ли я, устал, чувствую ли боль — это важнее, он должен выжить. Ратия ничего не отвечает, закрыв глаза, но я с облегчением осознаю, что он еще держится позволив мне поступать так, как я считаю нужным. Большего мне сейчас и не требовалось. Наш транспорт вздрагивает проходя сквозь щиты. И я вспоминаю о том, что нас все еще преследуют, с этим мне все-таки придется что-то сделать. Приказав извозчику сбавить ход и двигаться к следующему пролету между уровнями, чтобы успеть потом догнать их, я выбрался наружу. Стоило это сделать, как ветер родного Абаддона приветственно засвистел в ушах и взъерошил мне волосы. Глубоко вздохнув я оттолкнулся от края и прыгнул, после чего расправил крылья и спланировал к земле, наблюдая как сквозь щиты проходит наша погоня. Им тоже придется покинуть их транспорт, чтобы атаковать, тут то я их и буду ждать. Никогда ранее я не проверял свои таланты и их предел, а вот теперь ситуация была из ряда вон выходящая, а значит и повод замечательный. Выбора у меня все равно не было, моя рука все еще болела, чтобы сражаться так, к тому же нужно было любой ценой сохранить наше перемещение в тайне. Как только демоны выбрались наружу мои планы резко изменились. Даже не потому, что отряд был не так уж велик. Видимо, они не знали, кто будет сопровождать Ратию, а поскольку все значимые фигуры остались в Лимбе они решили, что рыцаря с небольшим отрядом, отправленного за каждым из транспортов вполне хватит, чтобы раз и навсегда решить вопрос. Заодно их основные силы оставались в Лимбе и Вратах Молчания, не разбазариваясь на такую мелочь как, один покойник или почти покойник, пусть и сын Утренней Звезды. Я собирался открыть все три пары глаз и пристально посмотреть на наших преследователей, но остановило меня то, что рыцарем посланным за нашим транспортом был Аратиел, он служил маркизу Ронове. Новость меня расстроила, я был знаком и с ним и с его господином, оба всегда создавали у меня очень приятное впечатление, вместе они представляли собой довольно яркий контраст, чудовищный господин и его прекрасный рыцарь. Оба раньше были дружественны нам, а еще вежливы, умны и хорошие собеседники в придачу. Я не хотел убивать Аратиела, хоть и понятия не имел, что привело Ронове и автоматически его подчиненного на сторону заговорщиков. Уж не знаю насколько доступная мне альтернатива была лучше, но в последний момент, когда они оказались в зоне действия моих возможностей, я предпочел ее. Собрав все те немногие силы, которые во мне еще оставались, почти чувствуя, как мучительная боль снова подкрадывается ко мне готовясь вонзить свои когти, скоро она возьмет свое и мне оставалось лишь надеяться, что произойдет это уже после того, как я доставлю Ратию в храм Люцифера. Впервые я использовал очарование настолько сильно насколько мог, просто потому, что понятия не имел сколько нужно сил, чтобы сделать рыцаря, сильного и уважаемого демона, более сговорчивым, уболтать его, с риском для собственной жизни, солгать ради нашего с Проклятым блага. Вот только взгляд на последствия только что выбранного мною решения, заставил меня на пару минут потерять дар речи. Ох, я конечно подозревал что-то подобное и обычно старался быть осторожен с этим, но сейчас на меня накатило некоторое отчаяние, а еще я торопился, решив, что раз уж так ослаблен, то могу и не мелочится — ничего грандиозного из тех крупиц, что у меня оставались не выйдет. А оно взяло и вышло, да еще и как… Прямо там, где они только что стояли, очень оперативно организовалась кхм… как бы мягко это назвать… небольшая оргия. Делающая таааакое и так томно вздыхающая, что сначала я покраснел от созерцания этого зрелища, а еще пару мгновений спустя пожалел, что так спешу. К тому же я еще не отошел от своего провала с фуриями, так что решил оставить этих ребят самим себе. Держался только Аратиел, опираясь на свой резной посох он изумленно обернулся на то, что осталось от его отряда, а потом, похоже, опознал несколько приблизившегося меня, осторожно держащего здоровую руку на шпаге. — Крэа?! Что вы тут делаете? Неужели вы были тем, кто сопровождает Проклятого Охотника? Пожалуйста, скажите, что нет, что вы не знали, что происходит и просто вызвались отвлекать внимание, — умоляюще произнес он, двинувшись ко мне и я снова потерял дар речи, осознав как ошибся. Чувство умоляющего обожания исходившее от него заставило меня убрать руку с клинка. К моему ужасу это было не временное затуманивание мозгов, как случалось раньше, а полное помешательство, точно такое же, как и у ребят за ним, просто более организованное что-ли. О Люцифер, великий мой Бог и Господин, я только что свел с ума чужого рыцаря. Зачем ты наделил меня этими страшными способностями?! Лучше бы я их ел, как росянка, честное слово. В отчаянии думал я, когда Аратиел упал передо мной на колени и, выпустив из рук посох, обнял меня за ноги. Его разум подогнал, под мое внушение, красивое и логичное объяснение и я не знал способа, как можно было обернуть это вспять. Теперь рыцарь Ронове искренне меня любил или думал, что любит, впрочем, в данном случае это было почти одно и то же. Жестокая ирония, я собирался спасти его жизнь, а вместо этого сотворил нечто худшее, нарушив его разум и волю. -Вы ранены? — вздрогнул он, будь-то это была его собственная рана, заметив мою руку. Похоже то, что творилось у него за спиной его больше не беспокоило, несчастный Аратиель, его больше ничего не волновало кроме меня. — Позвольте я вам помогу, — мягко произносит он, осторожно, чтобы не потревожить рану, беря мою руку в свои. С крайней тщательностью и заботой он создает заклинание исцеления, словно я самая хрупкая на свете вещь и такая же ценная. Страшнее всего то, что я ничего при этом не чувствую к этому падшему, кроме непроходящей жалости. Боль постепенно стихает и унимается совсем, спустя пару минут от раны не остается и следа. Бережно отпустив мою излеченную руку Аратиель снова поднимает лицо ко мне:  — Крэа, прошу вас, скажите как мне быть? Я не могу выполнить поручение моего господина, не могу убить вас. Пожалуйста, позвольте мне остаться с вами, — умоляет он, и мне его по настоящему жаль. Право слово я не хотел сотворить с ним такое, мне не нужно его обожание, мне страшно от того как легко я сломал его волю, но как вернуть все обратно я не знаю. Зато знаю, что он может для меня сделать — сказать, что убил меня и Ратию. Это заставляет меня чувствовать себя ужасным чудовищем, я не только лишил его здравого рассудка, а еще и собираюсь воспользоваться безумием несчастного. Изобразив улыбку, уверен она получилась слишком вымученной, но он точно принял ее на счет моих последующих слов, я мягко погладил его по белокурым волосам и произнес: — Увы это никак невозможно сейчас. — Почему? Я не переживу этого! Я сделаю все, что вы прикажете, любое ваше желание, только позвольте мне быть с вами! Если вы мне откажете я покончу с собой! — с жаром воскликнул он, отчаянно смотря на меня снизу вверх. Папочка, ты был прав, мне никогда не стоило делать подобное, твой сын — абсолютный глупец, наивный и неосторожный. — Ну-ну-ну, все хорошо, никаких мыслей о самоубийстве, я запрещаю. Это невозможно сейчас, но позже мы можем быть вместе. Обещаю. Но для этого тебе придется сделать так, как я скажу, — мягко произношу, я обняв руками его голову. — Все что угодно, только скажете, — тихо шепчет он, прижимаясь ко мне. Для того, чтобы снова заговорить, я призываю на помощь все остатки своей воли, заставляю себя думать о том, что мне нужно торопится, иначе я не смогу спасти Ратию и все это, в том числе и то, как я поступил с Аратиелем будет напрасно. — Встань с колен и слушай внимательно, — приказываю я и он подчиняется. — Скажи мне, что ты знаешь о том, что затеяли Камио, герцог Буне и прочие? — Немного, маркиз Ронове не посвящает меня в детали, но говорил, что мы должны вернуться, взять то — что принадлежит нам по праву. — У нас есть свой дом, который мы создали сами и мы никому, ничего не должны, — возражаю я, теперь уже явно услышав подтверждение своим опасениям. — Если вы так считаете, — соглашается со мной он, снова напомнив мне о том, что я наделал. Я вздыхаю, и порывшись в карманах камзола, достаю оттуда коробочку с моноклем и передаю ему. — Ты возьмешь это и максимально бережно доставишь Герцогу Данталиону, передашь ему, что я жив и со мной все в порядке, расскажешь, все, что знаешь о заговоре, и передашь ему, что Астарот понадобится любая помощь чтобы удержать Лимб, когда это начнется. После этого ты поспешишь назад к Ронове и доложишь, что задание ты выполнил, транспорт уничтожен, но неизвестные тебе демоны его сопровождавшие оказали сопротивление и ты потерял весь свой отряд. Постарайся придумать максимально правдоподобную историю, без моего участия, меня ты здесь не видел, к Данталиону потом не заходил. Дальше будешь слушаться Ронове так, будь-то ничего не произошло, до тех пор пока заговор не будет предотвращен. Если сможешь тайно помочь подданным Астарты не вызывая лишних подозрений — делай это, понял? Аратиел стал серьезней и кивнул головой, так бережно держа коробку с моноклем, будь-то я ему священную реликвию отдал. Впрочем оно и к лучшему, я слишком доложил подарком отца и не хотел бы чтобы с ним что-то случилось. — И самое главное, до тех пор пока заговор не будет предотвращен ни одна живая душа, не должна узнать о твоем отношении ко мне. Это тяжело, я понимаю, — кивнул я, чувствуя с каким выражением лица он смотрит на меня. — Но потом, когда это закончится, ты сможешь быть со мной. Услышав эти волшебные слова он почти сияет от счастья и, низко поклонившись, произносит: — Хорошо, Крэа, я сделаю все как вы хотите. Никто ничего не узнает, можете не беспокоится. Мысль о том, что я смогу быть с вами будет мне утешением. — Я буду счастлив, зная, что на тебя можно положится, Аратиел, — снова изобразил улыбку я, погладив его тыльной стороной руки по щеке, он мягко ее перехватывает и блаженно прижимается к ней слегка прикрыв глаза. Бедный одурманенный мною рыцарь. Я позволил ему насладиться этим еще несколько коротких мгновений, после чего осторожно освободил руку. — А теперь поторопись, время не терпит, будет слишком странно, если ты задержишься надолго. В ответ он лишь послушно кивает, и подобрав посох, поднимается в воздух сделав, сделав несколько взмахов двумя парами белоснежных крыльев, после чего удаляется в сторону герцогства моего отца. Мне же остается только поторопится, чтобы поспеть за пересекающим уровень транспортом, покуда он не преодолел нижние щиты начав спуск к Шеолу. Когда я добрался к нему, Ратия уже снова впал в беспамятство. Я не стал его тревожить устроившись на своем месте думая над тем, что только что случайно сделал и справится ли Аратиел с данным мною поручением, не придет ли он внезапно в себя, оказавшись где-то в далеке от моего влияния, или не выдаст ли случайно свою внезапно возникшую ко мне привязанность неосторожными словами. В любом случае у меня было немного выигранного времени и надежда, что удача в этот раз будет милостива ко мне, несмотря на ту ужасную вещь, которую я совершил. О том, что я буду делать с рыцарем Ронове потом, когда все закончится, думать не хотелось.