Милосердие не предлагать

Когда мы двинулись в путь, оказалось, что транспорта нет ни у Феникса ни у Малфаса. Первый просто летел рядом с нами размеренно ударяя крыльями воздух, а вот вороний губернатор распался на стаю. Это действо заставило меня вздрогнуть, тут же напомнив другого птичьего губернатора Камио. Я представлял какой угрозой он мог быть, но никогда не слышал о том, чтобы он вступал в бой таким образом. Старый ворон больше предпочитал магию и саботаж. - Итак, жуткая история об узилище, Маркиз, я вся само внимание, - бодро поинтересовалась Гремори. Феникс вздохнул: - Вы, ведь понимаете, что это один из самых неподтвержденных слухов времен восстания? Жуткая байка, которую скорее всего придумал сам Веспер, чтобы подогреть гнев восставших на Всевышнего. Нет никаких свидетелей кроме Люцифера, чтобы подтвердить или опровергнуть это. Утренняя звезда никогда на моем веку не упоминал об этой истории. Странно что Малфас вообще заговорил о ней спустя столько времени. Из чистой зловредности, не иначе. Губернатор просто удачно связал ее с внешностью, которую избрал для себя Герцог. Впрочем, с таким же успехом, можно было связать эту историю с любым другим многоликим демоном. Он и вовсе мог сказать, что это Герцог Аим, Маркиз Форнеус, Принц Гаап или вообще кто угодно! - вещал Феникс летя вровень с нами. Очевидно ему совсем не нравилось куда свернул разговор, но все же он его не избегал. - Похоже она все-таки тебя сильно обеспокоила, Феникс, столько предупреждений прежде чем перейти к сути дела, - хмыкнула Гремори, тоже это заметив. Пока ее вопросы совпадали с моими я предпочитал молчать, все же госпожа была падшей и вопросы озвученные ею, звучали авторитетней. - Просто потому, что сама история вздор и вымысел! Я как поэт, историк и летописец отказываюсь предоставлять ей право считаться достоверной и расскажу ее только потому, что вы, прекрасная Гремори, настаиваете. - Феникс, не томи, конечно она абсурд и вымысел, уж тем паче когда дело касается Данталиона! Все восстание я сражалась с ним плечом к плечу. Он из тех ангелов, что по приказу бога наделили человека разумом и чувствами. Сам знаешь, небесный избавился от многих из них, чтобы объявить себя единоличным творцом людей, - фыркнула Гремори. В ответ Феникс мягко кашлянул: - Боюсь что это тоже риторика восстания. Многие из них нарушили прямой завет Бога о том, каким следует создать человека. Уверен, что Герцог был одним из таких. И это был не самый худший их проступок. Некоторые из них слишком привязались к своим творениям. А другие и вовсе возжелали их, дав жизнь первым нефилимам и чертям, - произнес он презрительно скривив губы. Частенько я думал о чертях и отношении с людьми так же снисходительно, но ведь бывали и исключения. Время от времени стоило себе напоминать, что мой прекрасный кузен, потомок таких отношений, ведь его бабка была человеком, несомненно выдающимся, не смотря на свое происхождение. Никто никогда не отвергал его за это. Другое дело непомерные аппетиты некоторых падших, породившие толпы ничтожных презренных тварей. Все же это были разные вещи. - Так вот, эта байка утверждает, что до восстания у Всевышнего для особо злостных нарушителей его заветов было специальное место наказания. Подземное узилище, место без всякого света и благодати Его, в котором они должны были ожидать суда за свои прегрешения. Не Бездна, что-то совсем другое. Они провели там много лет, так как нарушители все появлялись и появлялись, а Всевышний желал судить их всех разом. Но так и не сделал этого из-за восстания. Я всегда знал о Его строгих, но справедливых наказаниях, которым подвергались отступники, но никогда не слышал ни о каком узилище, что еще раз подтверждает, что Осужденный - это миф. - Но тогда почему осуждённый один, если ты сам сказал, что заперто было множество, - вопросительно изогнула бровь Гремори. - Ах, прекрасная Герцогиня, я к этому как раз подхожу. Согласно рассказу Звезды Вечерней, за несколько дней до начала восстания они тайно спустились в узилище, чтобы освободить тех преступников, что запер там Всевышний. Оба вполне логично полагали, что осужденные ангелы весьма охотно присоединятся к восстанию ощутимо пополнив ряды отступников. То что они там нашли… - Феникс заметно поежился но продолжил, - согласно пересказам, Веспер настаивал оставить Это там, но Люцифер с ним не согласился. После чего Вечерняя Звезда покинул его, и судьбой… этого существа, больше никогда не интересовался. - Так что же там такое жуткое было, Феникс? - с интересом спросила Гремори, даже немного вытянув шею от интереса. - Узники, все кто там был. Никто не знает, что именно произошло. На то это и миф. Согласно рассказам, отчаяние, ужас перед тьмой и опустошением заставил их сбится в кучу, а страх оказаться разделенными, потеряться в темноте, был так силен, что они буквально вросли друг в друга стали одним целым. Чтобы избежать безумия они бесконечно пересказывали друг другу свои воспоминания, свои мысли, пока не разделили их все. Пока память каждого не стала общей. Так все запертые в узилище стали чем-то одним. Монстром, которого старая история назвала Осужденным. - И что сделал с ним Утренняя Звезда? - Никто не знает, госопожа. Сам он никогда об этом не говорил. Так что это всего лишь жуткая байка, одна из многих. Если бы она была правдой я был бы согласен со Звездой Вечерней это не должно было существовать. Пока Феникс вещал своим мягким переливчатым голосом, мое воображение очень живо и сочно нарисовало мне эту непроглядную тьму. Она была холодная и вязкая, как та, что я видел в видении про Ратию. В ней не было видно ничего, она поглощала звуки, делала пространство вокруг бесконечным и вместе с тем ужасающе пустым. И чем дольше ты там, тем больше одиночество и ужас поглощают тебя. Если оставаться в ней слишком долго, даже паника проходит, а неизбывный ужас остаётся. Отчаяние, желание схватится за любую самую тонкую соломинку надежды. Пусть даже ею будет другое существо, другой голос, ощущение, что ты здесь не один, самая маленькая крупица тепла, поддержки. Кто согласился бы покинуть самые слабые догорающие крупицы тепла и уйти назад во тьму? Оттолкнуть десятки рук мягко обнимающих тебя, игнорировать голоса, говорящие, что боятся нечего, ты не один, ты в безопасности. Спрашивающие тебя "кто ты?" и "как оказался в этом кошмарном месте?". И просто чтобы не сойти с ума ты охотно поведаешь все, снова и снова, или будешь слушать других, держатся за них так же крепко, потому, что это спасает от пустоты. Позволяет не думать о тьме, о том что ты забыт, оставлен, обречён. История была не жуткой, скорее печальной, как раз подходящей для того чтобы рассказывать её в Бездне. Луч света, надежды, отголосок тепла, и тот в конечном счете поглотит тебя. Я тряхнул головой прогоняя наваждение. - Интересно, Данталион ее знает? - засмеялась Гремори, нисколько не разделяя мой настрой. - Уверена он нашел бы ее забавной. Похоже что нет, иначе бы, и, правда, присвоил себе. Он любит такие мистификации. Поэтично. Ты сказал, что она одна из многих, есть еще? Дальше я Феникса не слушал, так как заметил, что мой рыцарь беседует с Андромалиусом. Я сразу понял, что они знакомы, просто не знал, что так хорошо. Пришлось немного напрячь свое восприятие, чтобы разобрать о чем именно они говорят. - Как бы там ни было, я радч, что ты покинул Ронове, - после некоторого молчания произнес Андромалиус и почти сразу же добавил, - Почему сейчас, Аратиэль? Я столько раз предлагал тебе сделать это. Обещал защиту. - Мне было все равно. В этом бытие было не так уж много смысла, - пожал плечами мой рыцарь. - И что изменилось теперь? - Я нашел то что искал, - ответил ему Аратиэль глянув в нашу сторону. Вряд-ли он мог разглядеть меня сквозь Герцогиню, но ход его мысли я понял. - Лжец! После событий на Мегидо ты ничего не искал, - ругнулся на него Андромалиус. - Да, но когда обрел, понял, что нашел, - смиренно ответил дух времени. - И это как то связанно с потомком Герцога? - с ооочень большой долей сомнения в голосе произнес Граф, тоже посмотрев в нашу с Гремори сторону. - Да, мой друг, но не спрашивай больше, я не стану говорить. На это Андромалиус лишь раздраженно фыркнул. -Все хорошо. Правда. Не нужно беспокоится. Спустя столько лет я наконец-то нашел место где хочу быть. Обрел мир. Ронове так просто не остановится, но сейчас мне начинает казаться, что возможно справится даже с этим. - Аратиэль… - Андромалиус вздохнул и, подъехав ближе, положил руку на плечо моего рыцаря, произнеся: - Хорошо. Я буду рад если так. Береги себя. Мой рыцарь молча кивнул, после чего Граф начал расспрашивать у него, что творится в городе, сколько сил, где они, чьи это легионы и оставалось лишь изумляться тому, когда Аратиэль успел все это подметить. Мне было безумно интересно, откуда они знакомы и что их связывает. Но я не был уверен, что стану расспрашивать его об этом. Их общение выглядело каким-то братским, что-ли, что не оставляло мне ни единого повода для ревности. Эта мысль меня почти расстроила. Почти. - Мы на месте, Герцогиня, - уведомил я Гремори и та кивнула отвлекшись от следующей истории Маркиза. Феникс умолк и видимо не слишком стремился продолжать свой рассказ, а я ведь даже не заметил о чем он теперь шёл. Перед самим входом в город все падшие собрались вновь обсудить общие действия. Наблюдая за ними теперь я оказался прав даже с Малфасом они говорили не так осторожно как в присутствии Феникса. Остальным его позиция похоже касалась не менее странной чем мне, но он выглядел искренне включенным и поддерживающим освобождение города. Войдя внутрь решено было разделится, Малфас и его легионы уйдут с Андромалиусом, а Феникс присоединится к силам Герцогини. Я был не слишком этому рад, но мой голос вряд-ли стал бы учитываться в этой беседе. -Будь на чеку Гремори, Ронове преследует этих двоих, - предупредил ее Граф, но она восприняла это так же легко и беззаботно как и всегда. - Не переживай дорогой, старик мне противник. - Мне еще не доводилось видеть госпожу сражающейся, впечатляющее должно быть зрелище, - вклинился я, чем определенно поднял ей настроение. - Тебе понравится, - подмигнула она мне в ответ и мы вошли во владения Декарабии. В свете призванном имитировать день зрелище было еще более удручающим. Ночь сглаживала разрушения, прятала жертвы. Светлое время оказалось беспощадно в своей уродливой наготе. Я дождался пока все силы падших окажутся в городе. "Отец?", - осторожно позвал я. Надеясь, что ещё не слишком поздно и с моим Герцогом все хорошо. "Да дитя?", - ответил он, спокойно и уверенно, так что я внутренне вздохнул с облегчением. "Все готово, я привел их", - доложил я. "Отлично. Ты молодец, Крэа, я горжусь тобой. А теперь постарайся быть в безопасности, враг это их забота", - откликнулся он и над городом вновь поднялся сияющий барьер. Эти мерзавцы попались в собственную ловушку, думая об этом я мрачно улыбнулся. Если их ждала кровавая резня, за разрушенные прекрасные владения, за убитых сестер, за испорченную мне ночь, я был этому только рад. Ездовой транспорт пришлось оставить на окраине, здесь в самом городе он только мешал. Воспользовавшись этим я снова перебрался поближе к своему рыцарю. С одной стороны мне не хотелось мешать Герцогине, а с другой нам обоим так было спокойнее. Дальше мы могли и не присутствовать, но идти нам все равно было некуда - теперь везде в городе кипели отчаянные бои. И я предпочел остаться подле Герцогини, надеясь на ее заступничество. Оружием Гремори оказался лук, сияющий стержень стрелы расщеплялся на десятки, сотни таких же в полете, осыпая врага смертельным дождем. В иной раз стрела была всего одна, но меняла направление полета согласно ее воле. И делала все это она так ловко и быстро, что я не знал кому под силу подобраться к ней близко, чтобы нанести опасный удар. Похоже госпожа не шутила, говоря о том, что рыцарь ей и вовсе не нужен. Маркиз же не сражался, этим занимались его легионы, сам он пел. Его песни обладали потрясающей силой, вдохновляли и исцеляли союзников, ослабляли врагов. В паре с Герцогиней они были крайне эффективны, победно шествуя по улицам и их легионы громили всякого, кто смел стать у них на пути. Несколько раз пригождались силы Аратиэля, когда враг выскакивал на нас из укрытий, а вот я был бесполезен как никогда. Использовать сглаз мне было категорически нельзя, оружие Азазеля опасно, а на расстояние удара обычной шпаги ко мне так никто подобраться и не смог. От скуки я начал подумывать о том, способен ли мой голос, пусть и в пределах своего тона, создавать эффект похожий на песни Феникса. Мысль на заметку я конечно взял, но проверять просто на поле битвы и накосячить при этом страшно не хотелось. Только я задумался о том как это должно быть, чтобы сработало, как Аратиэль резко дернул меня за руку прижимая к себе и взмыв в воздух. В то место где я только что стоял, как бесконечно длинные лезвия вонзились, пять пальцев руки Ронове. Как я мог прозевать его снова?! Тут же выпущенная Герцогиней стрела пронзила его руку и он вскрикнул от боли. Наконец-то хоть немного мести за наши с Аратиэлем страдания. Он снова выследил моего рыцаря по его магии? Хорошо было бы если бы Герцогиня разобралась с ним, иначе он может превратится в крайне навязчивую проблему. - Зря ты сюда явился, старик. Ты же понимаешь, что живым я тебя не отпущу, - хмыкнула Гремори, вновь натягивая тетиву. - Это мы еще посмотрим, - ответил Граф, взмахнув посхом, который так же легко изменял длинну как и его тело. Пробежав по стене еще целого дома, Герцогиня перепрыгнула на крышу другого, выпустив в сторону своего противника несколько стрел. Изгибаясь так словно в его теле и вовсе нет костей, Ронове уклонился от них, но вынужден был отступать под жестким натиском прекрасной госпожи. Лично у меня сомнений в том, кто в этой схватке победит не было никаких. Осторожно поставленный Аратиэлем на землю, я желал бы видеть ее до конца, до самого поражения Ронове, но еще минута другая и сражающиеся падшие, к моему огромному огорчению, скрылись за домами. Внезапно мой рыцарь с силой оттолкнул меня от себя. Все что я успел, это лишь обернутся к Аратиэлю, чтобы услышать его последнее "Крэа!". Отчаянную попытку предупредить меня. Приказать бежать, прежде чем, небесно синие, острые как лезвие бритвы, перья крыла отделили его голову от тела. Печаль, боль, изумление, последние осколки погасшего сознания которые я успел ухватить и от моего рыцаря не осталось ничего. В отличии от Камио, матери и множества других его тело не осталось, а просто рассыпалось аметистовыми искрами. Еще момент и они тоже догорели. От моего рыцаря, от моего друга, не осталось ничего… никаких личных вещей, одежды, хоть чего нибудь чтобы я мог сберечь как память о нем. Будь-то его, слишком хорошего для этих проклятых Островов, и небыло здесь никогда. Лишь огромная, монструозная синяя птица возвышалась впереди, там, где несколько минут назад стоял Маркиз Феникс. Наконец-то его настоящая личина, не имевшая ничего общего стем светлым и возвышенным, что он все время пытался изображать. Чудовище достойное самого дна Бездны. - ТЫ… МЕРЗКАЯ ТВАРЬ… - прошипел я выхватив оружие Азазеля. Я убью его, даже если мне доведется разнести еще пол города в придачу. - Он не позволил бы тебя забрать. Ничего личного, Страсть Люцифера, но у них моя дочь, - произнес он. А в следующее же мгновение эта тварь раскрыла свой зубастый клюв. Звук, которого я не слышал, но ощутил всем телом, обрушился на меня и все погрузилось во тьму. Я ничего не успел сделать. Совершенно ничего. Аратиэль был всего лишь мирным целителем. Он никогда не хотел войны, никогда не желал быть втянутым в это. Он не заслужил такой смерти. Почему все должно быть так несправедливо?