Милосердие не предлагать

Впервые в жизни я отчаянно не хотел приходить в себя. Знал, что меня ждет и это было слишком. Больше чем я готов был вынести. Сначала Ратия, теперь Аратиэль, мой бедный добрый рыцарь… его последние мгновения все еще стояли перед моим внутренним взором. Повторялись раз за разом в бесконечном цикле и я никак не мог остановить это. И даже оплакать его не мог. Не был способен. Я на четверть балорит, мои глаза расположены на крыльях и они не умеют проливать слезы. Не хотелось приходить в себя еще по одной причине. Вне всякого сомнения мне доведется очнуться в своем проклятом видении. Далеко не самом приятном, стоит сказать. Даже сейчас, сопротивляясь неумолимо наступающей ясности, я ощущал давление сигила. Это почти как хватка Ронове держащего меня за горло, но без него самого и его ледяных пальцев. Или как тогда, после поединка с Фэни, когда леди Сиф была вынуждена заставить меня заговорить. Тон, все ещё был во мне, но я не мог заставить его зазвучать вслух. Это пугало. Бонусом шел отвратительно холодный пол. В остальном, зал был точно такой же, как я видел в своем видении. Все в нем говорило о том, что раньше здесь проводили ритуалы, но теперь он был переоборудован для того чтобы удерживать кого-то вроде меня. Долго валятся там и предаваться размышлениям в мутном полусознании мне, очевидно, было не позволено. Кто-то вошел в сигил и схватив меня за подбородок, оторвал от пола, поставив на ноги. Грубо, бесцеремонно, больно. И все же, боль физическая была ничем, против того, что я чувствовал сейчас. Впрочем, муть из головы выветрилась на раз. Мое лицо было отпущено, но в следующее мгновение рука резко схватила меня за шею вынудив опустится на колени. Я узнаю тебя тварь, ты тот самый палач маленькой девочки. Впрочем, теперь я знал, что это дочь Феникса. Хотел бы я ее возненавидеть из-за того, что сделал ее отец, но не мог. Пошевелив руками я, естественно, обнаружил, что кандалы и цепь продетая в кольцо на полу никуда не делись. Зато крылья были свободны. Хоть это сработало, похоже они уверены, что я слеп. Открытие совсем немного приподняло мне настроение. По крайней мере я был не совсем безоружен. Осталось придумать, как сопротивляться сигилу, пока не случилось худшее. - Я ожидал большего от еще одного Проклятого. Охотник доставил нам уйму хлопот, я потерял много хороших слуг, - хмыкнул, вошедший в зал, падший, снисходительно глядя на меня. Вне всяких сомнений это был сам Король Бэлет. Осознав это я скрипнул зубами. Один из мучителей Ратии. Эта мысль разожгла во мне гнев с новой силой. Я дернул цепь, больше всего на свете мечтая вцепится ему в глотку. Увы, надежно скованная она была слишком прочна для хрупкого и малохольного меня, но я готов был поставить почти что угодно, на то, что у палача был с собой ключ. - Дочь Феникса. Приведи ее сюда, - распорядился Король. - Она больше не нужна нам, мы получили все, что хотели. А теперь подарим их Люциферу. Вдвоем. Не стоило ему все это даже затевать. Нас ждет месть за изгнание и то, что должно быть нашим. Пора ему об этом напомнить. Если даже гибели Охотника оказалось недостаточно, тогда мы убьем каждого Проклятого, сколько бы их ни было. "Спустился бы ты на Остров, да сам бы ему это высказал. Жалкий трус. Я бы с удовольствием глянул, на это и на то, что Утренняя звезда сделал бы с тобой после", - подумал я, с горечью осознав, что не смотря на последствия, очень хотел бы произнести это вслух, но не мог, проклятый сигил не позволял издать и звука. - Что, его магия здесь не работает? Ты не можешь использовать свои силы в пределах сигила не так ли? - криво усмехнувшись произнес Бэлет, наблюдая за моими яростными метаниями. - О... Похоже ты даже говорить в пределах печати не можешь. Забавно. Когда мы захватим Лимб, книгочей станет последним. Я даже зарычать не мог, чтобы хоть как-то выразить ту ярость, что меня переполняла, лишь заметался пуще прежнего пытаясь освободится. Увы цепь была слишком крепка, а сам я слишком слаб, чтобы выдрать ее с куском пола и расчерченного на нем сигила, разом сломав и то и другое. Мои жалкие потуги его лишь повеселили. Можно было использовать сглаз, но мой бедный рыцарь так и не успел вернуть ему полную силу. Мне не одолеть такого могущественного падшего, но я знал, что скоро он уйдет и вот тогда я сделаю все, чтобы освободится. А потом я отомщу. - Отпусти, отстань от меня! - хнычет крошка и видение вновь повторяется с неумолимой точностью. На какое-то очень короткое мгновение я вновь вижу смерть Аратиэля, ужасающие раны Охотника и груду окровавленного оружия у его ног и желаю просто сдаться, прекратить всякую борьбу и позволить им убить меня. Почему ни одно из моих видений не предупредило меня о том, что грозит моему рыцарю? В это мгновение я понимаю, что сдаватся я пока еще не готов. Есть слишком много дел, которые еще нужно сделать. Есть как минимум трое, кого я очень хочу убить. "Ты вообще хоть когда нибудь сдаешься?" - среди моих спутавшихся от боли и усталости воспоминаний, снова спрашивает Ратия, там в транспорте находясь на тонкой грани между жизнью и смертью. Где ты, росянка? Что с тобой? Увидимся ли мы вновь? Пока я размышляю над этим, оказывается, что я уже успел пропустить все посвящение ребенка в жертву. Может оно и к лучшему, мне совершенно не хочется видеть этотвновь. Одного раза было вполне достаточно. Где-то за пределами зала слышится едва различимая возня и, выругавшись, Бэлет уходит. Здесь остается только палач с девочкой. Вот он мой единственный шанс на свободу. В голос я звучать не могу, но что насчет мыслей? =Эй, малютка, ты меня слышишь? = - спрашиваю я. Попытка дается мне не просто, словно я плыву сквозь воду, преодолеваю сопротивление, но дитя вздрагивает, а спустя мгновение смотрит своими васильковыми глазами на меня. Крошка упирается изо всех своих детских силенок, но палач неумолимо тащит ее за руку к алтарю. =Не бойся. Все будет хорошо. = - мысленно утешаю ее я пытаясь передать хоть немного очарования, самые крупицы которые смогут просочится сквозь сигил, пусть их будет достаточно, чтобы она подчинилась, это все чего я прошу. =Видишь у него на поясе нож? Нужно выдернуть его и порезать злодею руку. Он отпустит тебя. Как только это случится беги ко мне, не вырони нож= - медленно очень старательно внушаю ей я. Это так утомительно сквозь сигил, что я даже рад, что стою на коленях, так как все мое тело мелко дрожит от напряжения. Почти целую вечность спустя, когда мне начинает казаться, что это провал и ничего не вышло - девочка подчиняется. Ей удается выдернуть нож и освободится, неплохо порезав руку своему потенциальному палачу. Отпущенная она неуклюже падает на пол и только чудом не ранит ножом сама себя. Очевидно малютка сильно ушиблась, но каким, то чудом все же смогла подняться на ноги и бросится ко мне. Облако кружевов, ускользает из под пальцев палача прежде, чем тот успевает ее схватить. Мне жаль девочку, и я не хотел бы использовать ее в своих целях, пусть это и дочь Феникса, но выбора у меня все равно нет. Я облегченно вздыхаю, когда она оказывается в пределах сигила. Впрочем радость моя несколько преждевременна. Ребёнок намертво вцепился в нож, скорее всего из-за шока, но у меня совершенно нет времени, чтобы разжать ее пальцы. Когда демон оказывается в пределах сигила я подхватываю ее на руки и перехватив кисть с оружием целюсь ему в горло, открыв все свои глаза. Мои способности к сглазу совсем не те, что прежде, но этого должно хватить. Под отчаянный крик ребенка мне удается перерезать ему глотку и спустя несколько коротких мгновений слуга Бэлета падает рядом. Крик малявки затихает только тогда, когда я ставлю её на землю рядом с собой. Теперь она тихо всхлипывает продолжая сжимать окровавленный нож, покуда я ищу на теле демона ключи от моих кандалов и наконец-то избавляюсь от них. Она больше не похожа на облачко. По светлым кружевам медленно расползаются багряные пятна. Растекающаяся из трупа кровь заливает сигил и я понимаю, что давление наконец-то исчезло. -Ну-ну-ну, милая, все хорошо. Мы победили злодея, он тебе больше не навредит. Будь умницей, отдай мне нож, - мягко говорю я используя совсем слабое очарование. Крошка послушно выполняет мою просьбу. Что ж, теперь я освобожден, вооружен и дьявольски зол. Короткое мгновение я раздумываю не оставить ли мне ребенка здесь, но решаю, что хоть Феникс и редкостная тварь, но его дочь тут не причем. Так что пусть себе живет, а вот счеты с ее папашей я еще сведу. - Пойдем со мной, дорогая, я тебя выведу отсюда, - предлагаю я протянув ей руку, все еще под действием легкого очарования она без раздумий за нее берется, готовая следовать за мной куда я скажу. - Как тебя зовут? - спрашиваю я выглянув из-за дверей ритуальной комнаты. Чёртовы видения если бы они еще кроме предупреждений карту местности прилагали. Я ж понятия ни малейшего не имею куда идти! - Эйвис, - откликается маленькая демонетта и я вздрагиваю отчетливо услышав нарождающийся тон. Он словно, промежуток, пустота, паузы между словами и мгновениями. Праздность, легко угадываю я. - Приятно познакомится, маленький Голос и добро пожаловать в семью. Меня зовут Крэа. Девочка слабо кивает и выглядит такой усталой, словно прямо на ходу уснет. Это и есть ее Голод? Спать самой или погружать в сон других? Мне больше ничего не остается как взять ее на руки и нести, пока она мирно посапывает у меня на плече. Ничто не вернет мне Аратиэля, но все же какая-то мрачная вселенская справедливость в этом была, Феникс отнял у меня рыцаря, а я забрал у него дочь. В остальном радостного было мало, я не знал куда идти, тащил с собой Эйвис, был вооружен одним ножом, но что самое хреновое - Голод начинал предательски выкручивать мое нутро. Я искренне позавидовал малявке, которой всего-то что нужно это сладко поспать. Еще было странным то, что понадобилась лишь смерть палача. А как же король? Это ведь он посвятил ее в жертву. Полагаясь на свое восприятие я старательно избегал стражи и слуг Бэлета, но понятия не имел, как долго мне удастся это делать, ведь я просто слонялся по коридорам, надеясь каким-то чудом найти выход. А потом внезапно почувствовал Шодмер, совсем рядом. Как он здесь оказался, неужели его тоже схватили? Если так, то его бы тоже держали в пределах печати, или может быть его туда тащат? Я поспешил в ту сторону, тут же забыв об осторожности за что моментально поплатился, столкнувшись нос к носу с самим хозяином этих владений. Терять мне было нечего, поудобнее перехватив нож, я готов был дать свой последний бой, но Король повел себя крайне странно. - Всё хорошо, дитя, в этом нет необходимости, - примирительно поднял руки он и добавил обращаясь в другую сторону. - Он здесь Шодмер. - Да? - из-за поворота, показался мой кузен. - Крэа! Хвала Светоностому! Ты не ранен? С тобой все в порядке? Кузен молнией бросился ко мне, я никогда раньше не видел, чтобы змей скользил так быстро. - Шодмер? - будучи совсем ошарашенным, я опустил руку с ножом. - Он самый. Когда Гремори сказала ему, что потеряла тебя в пылу битвы, Данталион явился ко мне. Он помнил о твоем видении, поэтому знал, что тебя нужно выручать. А пока они не затолкали тебя в сигил я знал где тебя искать. Впрочем, похоже ты сам неплохо справляешься. А это что? - спросил он, ткнув пальцем в спящего ребенка. - Это, дочь Феникса, Эйвис. Она Голос, Праздность. - вздохнул я, - Чертов Маркиз предал нас. Он убил Аратиэля… - Твоего рыцаря? - изумился змей обвив малышку хвостов и забрав ее у меня. Та продолжала мирно сопеть и даже не думала просыпаться. Змей со скептическим выражением осмотрел крошечный голосок и видимо принял решение нести ее сам. - Герцог говорил мне, что ты его очаровал и он переметнулся на нашу сторону. Большая потрея, я слышал он был талантливым целителем. - Мне жаль дитя, я знаю, каково это, - снова произнес Бэлет и изумленный я наконец-то осознал, что это очередная мастерски исполненная иллюзия моего отца. - Отец? - я бросился к нему и он таким привычным жестом открыл объятия для меня. - Он погиб. Аратиэль пытался защитить меня, - всхлипнул я прижавшись к нему. - Я видел сколь сильно ты дорожил им. После смерти Изуэля я так и не смог найти другого рыцаря. Хотел бы сказать тебе, что это пройдет, но я солгу. Единственное, что ты можешь сделать - не позволить этому поглотить тебя. Он, как и много раз до этого, обнял меня, а потом укрыл крыльями. Так тепло и знакомо, что личина в которой он был, потеряла для меня всякое значение. Однако я почувствовал как посмурнел Шодмер, когда Герцог заговорил о своем рыцаре. Он был тем, кто нашел еще совсем мелкого змейса на прячущимся в руинах из владений. И тем, кто первым нашел подход к нему. - Такая ирония, это ведь Ронове, желая вернуть Аратиэля, сказал Бэлету, что ты будешь лучшей мишенью, - произнес отец. Это была слишком злая ирония, я так и не смог понять чем заслужил ее мой добрый рыцарь. Приближающиеся голоса вынудили отца отстранить меня и двинутся к стене, чтобы нажать на какую-то панель открывающую тайный ход. Он отдал мне перевязь с моими шпагами и подтолкнул нас с кузеном внутрь. - Я задержу их, но вам нужно уходить. Не забудьте уведомить всех о моей безвременной кончине. - Не беспокойся Герцог, закатим по тебе самые громкие скорбения, - с ухмылкой заверил его Шодмер уводя меня с собой.