Милосердие не предлагать

      Странно, но в этот раз, обычно пугающее, завывание ветров Бездны убаюкало меня и потянуло в ностальгию. Госпожа Ишет не пыталась меня отравить, а еще, как оказалось, была очаровательной собеседницей. Если бы не моя паранойя, я бы определенно мог бы позволить себе в нее влюбиться. Но, увы, обстоятельства потворствуют подозревать всех и вся, да и сердце мое уже занято. Как выяснилось все за тем же завтраком, Дом Наслаждений, в который меня притащил Ратия, располагался в городе принадлежащем Гласеа-Лаболасу. Этот конкретный губернатор относился к тем редким, настолько ангелоподобным типажам, что в принципе было не понятно, что эти ребята забыли под крылом у Люцифера. Правда, за одним небольшим исключением, в этом конкретном случае. Вам ни при каких обстоятельствах не стоило становиться его врагом. А если это все же случалось, осознание того, что сиятельный губернатор явно занимает это место по праву, приходило тут же - в форме беспощадной кровавой бани, учиненной качественно и с большим размахом, которую душка Гласеа-Лаболас вам устроит. Когда-то несколько домов ныне преданных забвению, доказали, что губернатор начисто лишен милосердия, с тех пор больше не находилось желающих этот постулат проверить. Припомнив это, я тихонечко взмолился Люциферу о том, чтобы хозяин города не был заговорщиком или другом Камио, после чего немного успокоился, позволив себе с комфортом отчалить из Лимба. Транспорт, выделенный мне был весьма комфортабельным, не то, что некоторые из составлявших наш караван. Те должны были курсировать от земли и назад веками, и хорошо справлялись со своей задачей. Ни о каком удобстве речь не заходила. Но в этот раз магические щиты, защищающие путешественников от ветров бездны, даже не рябили, сталкиваясь с могучими потоками, способными вмиг ободрать далеко не самого слабого демона до костей. Так что сейчас я чувствовал себя более ни менее спокойно и уютно. Мы еще не проделали и половины пути, а мысли мои уже неслись к землям Врат Смерти, а точнее к владениям губернатора Волака. Те уже давно стали настоящим герцогством, но вот дело со статусом как-то слишком затягивалось. Может быть причиной было нежелание самого Волака. Он всегда вел довольно обособленное существование и, на моем веку, никогда не ввязывался в конфликты, соблюдая во всех делах нейтралитет. Наверняка именно поэтому мой кузен поселился именно здесь. Ну а еще из большой наследственной любви к пустыням и змеям. С самим Волаком я был знаком хорошо, так как навещал свою очаровательную родню, при каждом удобном случае, и, естественно, честно соблюдая традиции, заглядывал к губернатору сообщить о своем присутствии на его землях. В итоге, похоже, так достав почтенного своими визитами, что он позволил мне являться и уходить без уведомления. Правда, для этого мне пришлось пообещать заглядывать иногда к нему просто так. Это я исправно, хоть и не часто, выполнял, чтобы не слишком докучать своими явлениями. Вот и сейчас я планировал наведаться, когда этот кошмар с видениями наконец-то разрешиться. Что же касается кузена, то тут следует внести определенную ясность. На самом деле Шодмер никогда не был моим кровным родственником, более того, когда-то его семья была куда известней нашей, вот только он единственное, что от нее осталось. Еще один парадокс Ада, доверять здесь не стоит никому, но и в одиночку долго протянуть невозможно, даже у проклятого Охотника и того есть свое убежище на худшие времена. Так получилось и с Шодмер, его пристань на случай Адских бурь это наш с Герцогом дом. А вообще мой кузен на самом деле приходиться правнуком самому Асмодею, господину уровня над Островом - Абадона. Звучит, конечно, почтенно, но благодаря славе последнего совершенно ничего не значит, так как в Аду огромное множество потомков любвеобильного государя и где-то половина из них - презренные черти. Упоминать об этом, конечно же, не принято, но бабка Шодмер была чертовкой, правда слишком талантливой и ушлой, чтобы кто-то посмел так назвать ее вслух. Имя Махаллат скорее гремело как ярчайшее исключение из правил. Кто бы мог подумать, что надцатая дочь Асмодея и какой-то там ничтожной человеческой женщины, не только станет супругой уважаемого Игратиэля, но и прославится благодаря своему магическому мастерству. Их дом быстро наращивал влияние и славу. Став сначала городом, а потом и вовсе разросся до герцогства побольше нашего. Дочь этой шустрой парочки - Агарат была желанной гостьей при дворе Его Высочества, охмурив там далеко не одного демона, последним в ее списке был Нахшиэль, партия более чем впечатляющая. От этого союза, собственно, и родился Шодмер. В будущем ему, как и остальным братьям и сестрам, коих было пятеро, грозил или свой маленький городочек, или хотя бы хорошее место при дворе. Если бы в один адский денек весь дом Игратиэля и Махаллат не был полностью уничтожен, без объявления войны и пересекающих границы владений армий. Не спасло то, что отец Шодмер до падения был архангелом, а его дед с бабкой снискали огромную славу благодаря своему магическому мастерству. Конечно же, отец послал и своего рыцаря на разведку. Так уж вышло, что именно дом Шодмер был нашим главным союзником в войне с предшественником Мархосиаса, а тут такое… Как мне потом рассказывал мой дорогой Герцог, рыцарь вернулся на следующий день и приволок с собой совсем мелкого, израненного, шипящего, детеныша лет трех, четырех от роду. Мелочь то и дело пыталась вырваться и напасть на своего спасителя. От их замка остались одни руины. Многие черти, конечно, уцелели, что им станется, а вот от августейшего дома остался один Шодмер и то видать, потому что был слишком мелким, чтобы брать его в расчёт. А может быть, потому что хорошо спрятался, даже наш рыцарь нашел его только благодаря случаю. Чадо Агарат было поселено в отдельных комнатах. Слуг, по тогда еще неясным причинам он не терпел и на контакт ни с кем не шел, все время, норовя напасть, на любого кто сунется в его обитель. Один только рыцарь спустя месяц долгих попыток наладить с ним отношения, все же добился успеха. Вот только узнать, что произошло с домом Игратиэля и Махаллат ему так и не удалось. Ребенок просто наотрез отказывался говорить на эту тему. Точно так же как и отказывался общаться с Данталионом. Единственное чего просил - это книги. Тогда его удалось уговорить подпустить к себе еще и учителей. Чуть больше года Шодмер поражал всех невероятными успехами в обучении, а потом наш рыцарь погиб, и потомок Агарат снова замкнулся в себе. Перестав подпускать всех кроме пары чертей, которые приносили еду и следили за порядком, через них же он слал Данталиону свои просьбы, в основном о книгах, и лишь изредка о чем-то еще. Выделенных комнат Шодмер не покидал, так и существуя крошечным закрытым государством на территории герцогства моего отца. На момент моего с кузеном знакомства эта несколькокомнатная держава просуществовала еще 11 лет. Мне стукнули те самые злосчастные 10, когда Фэнни попыталась выколоть мне глаза. Спас меня от нее мой отец, но дальше их с моей мамашей ждал страшный скандал, после которого Герцог изгнал ее из своих владений, а я с поврежденным крылом сбежал, прятаться и от души пожалеть себя, естественно в самую необитаемую и пустынную часть замка. Откуда же мне было знать, что я нелегально проник в чужое государство?! Отец никогда не рассказывал мне о том, что там кто-то живет, то ли повода не было, то ли Шодмер вел себя настолько тихо, что за делами герцогства (коих со смертью рыцаря порядком прибавилось) и моим воспитанием Данталион просто забывал о нем. В итоге, стоило мне пересечь невидимые границы чужих владений, как на меня, по своей обыкновенной привычке зашипели и попытались броситься. Это был уже второй раз за этот день, такого моя ранимая психика точно выдержать не могла. Бежать мне было больше некуда, в замке более пустого и необитаемого места было не сыскать, а крыло все еще болело, так что я сделал единственное, на что в свои десять был способен - разрыдался на всю мощь голосовых связок. Тема моих рыданий была проста и совершенно понятна любому и называлась она: "Да что же это за жизнь-то такая!". Таинственный обитатель этих мест, пару минут слушал мои громогласные рыдания, а потом обвился вокруг моей тщедушной и болезненной тушки. Не переставая реветь, я простился с жизнью и был уверен, что меня сейчас тихонечко придушат, и каково же было мое удивление, когда меня обняли и тихо принялись утешать. Но раз уж я разошелся, то остановить меня так просто едва-ли представлялось возможным. Звук я, конечно, убавил и, всхлипывая, минут двадцать, а то и пол часа, тихо поверял Шодмер все свои печали, начиная со злой мамочки, ужасных ножниц и раненного крыла, заканчивая мучительными приступами и вследствие них одиночеством, из-за вынужденных тепличных условий. Все это время он молчал и слушал меня, не перебивая, пока я не выдохся переложив свои невзгоды на плечи несчастного потомка Агарат. И только окончательно успокоившись, я осознал, что утешитель мой, в общем-то, не намного старше меня и не намного счастливее. Почувствовав это, больше я при Шодмер не плакал, никогда. А вот чтобы он по крупицам поверил мне свои горести, понадобилось очень много лет. Это только со временем я узнал, что он тоскует о родной пустыне и безумно любит змей, боится открытого огня, потому что его вид навевает ему дурные воспоминания и ненавидит слуг, подозревая за ними предательство. А еще он куда более одинок, чем я и горе, а потом еще более смерть нашего рыцаря, настолько сильно сокрушили его, что когда в его владения принесло меня, безумие почти полностью поглотило его. Может он бы и удушил меня, если бы мои жалобы уж слишком сильно были похожи на его собственное состояние, но Шодмер в отличие от меня не умел поверять их кому бы то ни было. Да и некому было. Тогда я успел выспросить у него только имя, что он делает здесь и почему один, а после меня подкосил приступ. Бедняга вынужден был ради меня совершить еще один огромный подвиг, выбраться за пределы своего царства, чтобы позвать на помощь. Едва-едва отойдя от приступа, я снова нарисовался у него, так началась моя долгая война с его ночными кошмарами. Я докучал ему своим присутствием, своей болтовней и расспросами, ни на минуту не желая оставлять его одного. По сути, переселившись в его до этого могильно-тихое царство устроив там настоящую революцию со сменой порядков. По началу сопротивлявшийся такому бесцеремонному вторжению в свою жизнь Шодмер, сдался довольно быстро. Как бы он ни силился показать, что ему никто не нужен – это было ложью. Я таскал ему книги и, прикидываясь неспособным почувствовать, что там написано, просил у него читать вслух, делился своими тайнами, детскими сокровищами, ссорился и мирился, с боями и хитростями вынуждал его покидать убежище, придумывал игры и подбивал участвовать в очередной шалости. Замученный моими уговорами отец даже согласился достать мне змею, которую я тут же приволок счастливому Шодмер. Под предлогом того, что я совсем ничего не понимаю из того, что мне говорят учителя, я убедил его присутствовать на своих уроках. Он-то, в отличии от меня, усваивал все знания как губка. Через пару лет учителя один за одним начали разводить руками, признавая, что его, в отличии от невнимательного и неусидчивого меня, они больше ничему не могут научить. Постепенно Шодмер оттаивал, шаг за шагом я вытаскивал его из кошмаров, перебирался через стены, которые он вокруг себя понастроил. Я даже убедил его наконец-то поговорить с Данталионом и он перестал избегать моего герцога, а в итоге даже неплохо с ним поладил. Сложно сказать, когда именно мы начали чувствовать себя едва ли не братьями, ужасно разными, но от этого не менее родными. К тому же новость о причине моих приступов Шодмер воспринял абсолютно спокойно и даже с некоторым облегчением, мол «…я все это время боялся, что ты оставишь нас, а тут оказывается виной лишь эта ерунда?». Помниться, после такого заявления я еще пол дня не мог прекратить тянуть счастливую улыбку. Герцог, похоже, видел все это, а потому предложил потомку Агарат стать частью нашего дома. Шодмер согласился, но попросил оставить за ним происхождение. Так что приемным сыном Данталиону он не стал, но для всего Ада он официально стал моей двоюродной родней. Для меня же он всегда был чем-то большим, я люблю его не меньше чем Данталиона. Шодмер без боя никого не подпустит близко к себе, мне понадобилось все мое детство, чтобы завоевать его доверие, а потерять его проще простого. Но если потомок Агарат единожды пустит вас в свой предел, вы не сможете его не любить. Если вдруг его и отца не станет, я, вероятно, потеряю разом все причины для своего существования. Думаю, отец понимал, что я чувствую в отношении Шодмер, а потому никогда не ревновал меня к нему. Хах, да я могу считать себя одним из счастливейших демонов Ада, если бы все мое счастье не грозило вот-вот рассыпаться как хрупкий карточный домик. А ведь его не разрушило даже то, что в свое совершеннолетие кузен покинул нас, поселившись во владениях Волака, а через несколько лет и вовсе снискал славу одного из королевских книгочеев и довольно сильного мага. Но расстояние ничего не меняет, да и время тоже, по крайней мере, для меня. Хотя, зная характер Шодмер, я все больше понимаю, что объяснить появление росянки у него на пороге будет задачей не из легких. С него вполне станется попытаться меня выставить, но дело было слишком важным, чтобы я мог довериться, кому бы-то ни было еще. К тому же он всегда был умнее и способней меня, а заговор оказался явно не той задачкой, которую можно было так просто распутать. Обнаружив, что мы остановились в пределах Врат Смерти, я выбрался наружу и от души потянулся, расправив крылья. Весь этот уровень принадлежал Бельфегору и я действительно мало что о нем знал. Отец лишь говорил, что время сильно изменило демона, которому когда-то поклонялись целые народы, хотя вряд-ли это пошло ему во вред. Сейчас, едва-ли кто-то может точно сказать, чего он хочет и кого поддерживает. Лично я с ним никогда не встречался. Росянка действительно ждал меня у врат в пространство Бездны, хоть и обнаружился не сразу, гад тихонечко дрых за одной из колон. - Долго тут? – вместо приветствия спрашиваю, я и только после этого он решает едва заметно пожать плечами и, открыв глаза, неспешно сообщить: - Где-то полдня. Куда теперь? - Ты же не признаешься, как так быстро сюда добрался. Он отвечает мне только слабым кивком. А мне не больно то и надо знать, что касается Охотника, то есть другие вопросы, на которые мне куда сильнее хочется получить от него ответы. - Во владения Волака. Ратия вздыхает, видимо если губернатор обнаружит его на своей территории, то будет совсем не в восторге. - И много ты у него народу сожрал? – криво ухмыляясь, интересуюсь я. - Небольшую армию, - снова вздыхает он с видом, «вот только не надо никаких шуточек на эту тему». - Да ладно, мой кузен живет на самой окраине, никто не кинется, по крайней мере сразу. Главное чтобы он воспринял твое появление нормально, а то в гневе он суров. Нам туда, - я указал рукой в нужном направлении и, пару раз махнув крыльями, оторвался от земли. Без слуг путешествовать было странно и непривычно, однако с другой стороны их присутствие не тормозило меня. Да и после всего с росянкой я чувствовал себя в некоторой безопасности, думая, что самая большая опасность в путешествии с Охотником на демонов – это сам Охотник. Ратия без лишних вопросов последовал за мной, легко и бесшумно скользя над песком, гораздо больше напоминая нематериального духа, лишь частично присутствующего в этом плане, чем живое существо.       Шодмер не был бы собой, если бы встретил нашу скромную компанию радушно. Приближение гостей он заметил заранее и потому ожидал в дверях своей башни с несколькими подвешенными боевыми заклинаниями. Судя по звенящему фону одно из них точно было способно убить разом все живое в поле зрения. - Ты привел к моему дому Охотника?! Крэа, если ты сейчас раскроешь рот, то первое, что ты мне скажешь, это причина, по которой проклятый здесь, а второе во что ты ввязался, иначе пеняй на себя! - Вместо приветствия произносит он, а грозный шелест трещотки на кончике его хвоста совершенно точно подтверждает, что кузен шутить не будет и какое-нибудь из заклинаний действительно прилетит в меня. Со стороны Ратии я никакого магического флера не чувствовал, росянка держал обещание не вредить, предоставив мне самому разбираться со своей родней, но если Шодмер атакует нас, вряд-ли он его проигнорирует. - Вкратце, если я не справлюсь с тем во что ввязался, то, вероятно, погибну, а часть Островов над Бездной рухнет. Так уж вышло, что Охотник оказался единственным моим союзником в поиске ответов, на очень серьезные вопросы, - произнес я, чувствуя, что он не верит ни единому моему слову. - Я представляю, как это нелепо звучит, но Шодмер, ты же знаешь меня лучше, чем кто либо, я бы ни за что не стал бы шутить такими вещами! Хоть выслушай меня! Мне больше не к кому обратится. - Более чем нелепо. Данталион в курсе? - Всего, кроме событий нескольких последних дней. Я опасаюсь слать ему сообщения, чтобы их не перехватили, - киваю я. - Хорошо, у тебя есть пять минут, чтобы убедить меня тебе поверить, так что можешь начинать это делать, - сухо отвечает он, свернув свой длинный змеиный хвост кольцами и усевшись на него, как на весьма удобный стул. Трещетка на кончике не утихла, но вот тон ее изменился с гнева, на недоверчивую заинтересованность. Внешне, скрестивший руки на груди, Шодмер выглядел как нерушимое ледяное изваяние, играло на этот образ и то, что он как всякий змеиный мог замирать и бесконечно долго не производить никакого движения. Вот только предательский шелест трещетки всегда выдавал его настрой, правда чтобы понимать, о чем она поет, нужно было, как минимум вырасти рядом. Так что мне пришлось, без утайки, пересказать кузену все начиная с визита моей бесценной бабули и ее трижды проклятой идеи погадать, до моей находки в тайниках Камио. Ратия это и так знал, так что ничего нового ему открыться уже не могло. Умолчал я разве что про Дом Наслаждений, просто чтобы сохранить тайну Охотника, который, между прочим, снова уснул. Я подозревал, что пока он меня ждал, то успел поохотиться и теперь тихонечко переваривал добычу. Повествование мое заняло уж побольше пяти минут. Но Шодмер дослушал историю до конца, что было хорошим знаком, не смотря на недоверчивый прищур его удивительных малахитовых глаз с узким змеиным зрачком. - И ты утверждаешь, что вы вдвоем с Этим прикончили губернатора Камио и его рыцаря? – после всей моей долгой речи недоверчиво хмыкает он и мне больше ничего не остаётся, как молча достать из кармана печать владений и бросить ее кузену. Одним стремительным движением поймав кольцо своими тонкими пальцами, увенчанными длинными острыми ногтями, несколько мгновений Шодмер молча рассматривал его с таким видом, будь-то оно отравлено, а потом бросает обратно. - Я знал, всегда знал, что ты меня втянешь в какую-нибудь ужасную историю из тех, которых я всю свою жизнь пытался избегать! Ты что, смерти моей желаешь, притащиться после такого сюда?! За тобой как минимум следить могли! Я не могу придумать ни одного толкового ответа, лишь отрицательно мотаю головой: - Времени у меня не больше месяца, да и на кон поставлено слишком много. Я боюсь, что если не поторопится, предотвратить обрушение будет уже невозможно, а ты единственный кому я могу доверять. - Ладно, - сдаётся кузен, - проходи, но если они придут за мной, то последнее, что я сделаю перед смертью ¬– это навешу на тебя самое страшное из известных мне проклятий, Крэа. Охотник останется снаружи, спустя мгновение уточняет он. - Да ладно, пусти его хотя бы в прихожую, иначе, торчащий под дверями твоей башни, Проклятый будет привлекать слишком много внимания, - тут же предлагаю я, припоминая съеденную армию и думая о том, что портить отношения с Волаком мне совсем не хочется. - Хм… подумываю над тем, чтобы проклясть тебя прямо сейчас…- сообщает мне он, пересекая порог. – Ладно, но только прихожая, - спустя мгновение все же смягчается кузен и я, махнув проснувшемуся росянке, следовать за мной, галопом подался за Шодмер. Молниеносно преодолев разделявшее нас расстояние, я уже в башне сграбастал, обернувшегося на шум змея, в объятья. Действо, кстати, требовавшее некоторого навыка, так как моя названная родня была на две головы выше меня, а все его тело ниже талии представляло собой шикарный трех с половиной, а то и четырех метровым хвост, на который ни в коем случае не стоило наступать. - Я безумно скучал, - тут же признаюсь я, прижавшись к нему. Мне не нужно видеть Шодмер, чтобы знать, что он, сохранивший в себе лучшие черты своего дома, был способен разбить кучу очарованных сердец, если бы его не волновали только книги и старые рукописи. У него стриженные под короткое каре, ярко рыжие, кудрявые волосы. Они мягкими волнами обрамляют сердцевидное лицо с острым подбородком, но не скрывают изящных заостренных ушей, с серьгами и каффами. Светлая, бархатная кожа, на скулах, кистях рук и шее украшена островками зеленых с перламутровым отблеском чешуек. Аккуратный острый нос и тонкие черты лица, только подчеркивают восхитительное змеиное изящество моего кузена. Малахитовые глаза, в этот раз оттененные сиреневым, и вовсе обладают гипнотической притягательностью. Рожек у Шодмер нет, сказывается смешанная кровь, но они и не нужны, так как черный нимб за его головой гораздо красноречивее говорит не только о его демонической природе, но и о впечатляющем магическом потенциале. Если бы тогда при встрече, он бы швырнул в меня одно из своих заклинаний, я бы там же на месте, вероятно, почил с миром. Напрягшийся в первый момент кузен расслабляется и, улыбаясь, гладит меня по голове: - И угораздило же меня связаться с тобой бестолковым. Я же всегда говорил тебе быть осторожней. Браслеты на его руке тихо звенят. Да и вообще Шодмер не равнодушен к украшениям, имеющим цвет земного золота. Даже его ожерелье, полностью охватывающее шею, выполнено в виде крупных чешуек золотистого цвета. К этому моменту порог пересек и росянка и, подчиняясь воле, ставшего опять настороженным, Шодмер дверь, которая, наверное, могла бы выдержать даже пару ударов осадного тарана, бесшумно за ним закрывается. Пара змей до этого дремавших на вешалке для головных уборов возмущенно зашипела и поспешила ретироваться подальше. Покинувший нас кузен, всего за несколько лет умудрился завалить свою обитель книгами в такой степени, что порой некуда было даже стать. Ими были забиты стеллажи во всех комнатах, фолианты и рукописи лежали на столах и стульях, обнаруживалась в шкафах с одеждой и даже посудой. В конце концов, вся башня, в которой жил Шодмер стала огромной библиотекой для одного единственного читателя. Ситуация усугублялась еще и тем, что кроме книг тут в неисчислимых количествах проживали змеи всех видов и мастей. Ступая на свободный от литературы пятачок, следовало очень внимательно следить за тем, чтобы не наступить на уснувшего там гада. В принципе для счастья моему кузену больше ничего и не требовалось. За порядком следило пару сложных магических заклинаний, а вот слуг, хоть переверни ты всю башню вверх дном, найти здесь не удастся. Охотник задумчиво и с некоторой печалью посмотрел на книги и змей, а я теперь превосходно понимал причину такого взгляда. Это была такая локальная пытка, видеть вокруг столько книг и не иметь возможности даже пробежать взглядом их названия. Но такие мелочи определенно не могли потревожить незамутненного покоя росянки, так что он переместился на свободный от книг и змей пятачок изразцового пола, сладко зевнул и ушел в дрему до востребования. Глядя на все это я искренне уверовал в то, что тогда при нашей встрече он действительно всю ночь проторчал на заднем дворике, видя свои странные росянковые сны. Интересно, что ему может сниться? Еда? Судя по моим ощущениям арсенал зубов Ратии впечатлил кузена не меньше, чем некогда меня и я не удержался, чтобы гаденько не хи-хикнуть. В ответ Шодмер дернул кончиком хвоста, характерный звук который получился, заменял в его речи возмущенное фырканье. -Смейся-смейся, Крэа, я посмотрю, как ты будешь себя вести, когда тебе придётся рассчитываться за такую компанию. Я делаю удивленное выражение лица. Что может быть еще, кроме того, что Охотника боятся как чумы? Змеиный замечает мой немой вопрос, но лишь кивает мне следовать за ним, ловко лавируя на узких тропках между колоннами книг. Все наше путешествие в гостиную он молчит, погруженный в собственные мысли, вероятно анализируя всю мое слишком эмоциональное и бурное повествование. В гостиной, как и во всей остальной обстановке за время моего отсутствия ничего не изменилось, может только книг прибавилось. - Знаешь, когда-то давно у людей было поверье, - мягко и слегка шелестяще заговорил он, свернув свой хвост в несколько свободных колец вокруг меня. Мне дозволялось на этих кольцах сидеть. Так мы были с ним на одном уровне, очень удобно. Это было своего рода безмолвным приглашением устраиваться поудобнее, так как меня ждала долгая беседа. - Какое? - тут же интересуюсь я, привычно устроившись на хвосте кузена, попутно подцепив с ближайшей стопки книг маленькую змейку. - Люди говорили, что когда Махаллат ведет войну с Лилит, их молитвы достигают Небес, потому что две главных обвинительницы человечества отсутствуют. Теперь этого поверья больше не существует, потому что война, как ей и положено, закончилась победой одной из сторон. - Так значит той кто уничтожил твой дом была Ли... - договорить я не успел, так как в следующее мгновение на меня обрушилось заклинание безмолвия и я не смог проронить ни звука. Быстро.... он использовал магию так быстро, я даже не успел ничего ощутить, не говоря уже о том, чтобы отреагировать. В следующее мгновение Шодмер склонился к самому моему уху и я ощущал ужас и безумие вившиеся вокруг него, как душное темное облако. От этого чувства у меня мурашки пошли по коже. Даже если он смог об этом сказать, для него еще ничего не прошло и не излечилось. Что же тогда произошло с его домом? Что мог тогда увидеть он, чтобы так никогда не оправится от этого?! - Ты никогда и никому не скажешь этого, неразумный брат, - едва слышно шепчет он, - даже Данталиону. Я бы ни за что не сказал тебе, если бы не чертов Охотник, которого ты сюда приволок. Но как иначе мне бы тебе доходчиво объяснить одну простую истину. Никогда, слышишь Крэа, даже если острова будут рушиться, даже если произойдет что угодно еще, никогда не переходи дорогу Лилит.