Отблески зеленой звезды

      — Унар Эстебан, — этот голос, как и его владельца я имела честь узнать в трапезной. Ещё в свое первое утро. Тогда мне показалось, что этот молодой юноша не будет столь навязчиво преследовать маркиза Кольньяра.       Ах, как же я было не ошибалась. И совсем забыла о том, кто он. Константин — младший сын тессория Леопольда Манрика и мой нареченный, что к славе Создателя, ни разу меня не видел.       А мог бы, если бы я не узнала о помолвке раньше. Но даже это обстоятельство не спасло от того, чтобы встретиться с ним в Лаике.       И что же делать? Не падать же в обморок. Тогда после этого смело можно собирать свои вещи и ехать с позором. Но и игнорировать его не получится, к тому же рыжеволосый рассматривал меня слишком пристально и ждал, когда я ему отвечу.       Ситуацию могло спасти всё: начиная от неожиданного падения виконта до появления самого Леворукого. Однако спасение пришло в лице того, кто меньше всего был похож на Повелителя кошек.        Меня спас Валентин Придд. Юноша с безупречным лицом, один из представителей Людей чести. Холодным взглядом и неожиданным появлением, тот, сам того не ведая, напугал Манрика-младшего, а меня заставил задуматься о возможных союзниках.       И первым, с кем стоило бы поговорить, был сам Спрут. Но делать это определённо стоило вдали от чужих глаз и ушей.

***

      Занятия по словесности и землеописанию не были моими любимыми. А вот фехтование…. С этой наукой сравниться они попросту не могли. И даже не потому, что основу я учила со своим отцом, а после — с любимым дядей.       Нет. Всё дело в том, что мой домашний учитель, присланный из столицы, просто решил, что заучивание всех сонетов и очерков о золотых землях будет в разы интереснее для маркизы, чем прогулка по окрестностям Эр-Сабве.       Но вот история… Её я могла слушать даже от стен бывшего аббатства. Вот и сегодня ментор Шабли начал урок по истории словесности со старинной баллады, повествующей о том, как талигойский рыцарь принял вызов марагонского бастарда и одолел его в честном бою. Правда, олларианцы дописали, что сам победитель при этом был сражен отвагой и благородством противника и принял его сторону, но в это верили немногие.       Те, кто занимали сторону старой знати, верящей в коварство и злой умысел Рамиро Предателя.        Стоило мне проникнуться уроком, как продолжить занятия помешал нагрянувший в аудиторию Арамона. С первого же взгляда было ясно, что настроение у Свина — хуже не придумаешь. Лицо Жерара окаменело. Ментор отложил фолиант и сдержанно поклонился.       — Я желаю проверить, что они знают по истории, — сообщил Арамона.       — Сейчас у нас лекция по истории словесности.        — А я буду спрашивать их просто по истории, — капитан плюхнулся в кресло рядом с кафедрой и заложил ногу за ногу.        — Извольте, сударь, последняя затронутая мною тема относится к царствованию Франциска Третьего. — Лицо Арамоны приняло озадаченное выражение: имя Франциска Третьего ему явно ничего не говорило, но сдаваться капитан не собирался. — Они мне расскажут о надорском мятеже.       — Ну, так это сделаю я, — рявкнул Арамона, — они не вчера родились, должны помнить, что пять лет назад творилось, это даже кони знают. Унар Ричард, — капитанские буркалы злобненько сверкнули. — Что Вы знаете о надорском мятеже? Кто из дворян предал Его Величество? Какие державы подстрекали их к бунту?       Окделл молчал. И это молчание было принято не сильно радужно капитаном.        — Так, — пропел Арамона, — отменно! Унар Ричард рос в лесу и ничего не знает. Выйдите сюда и станьте перед товарищами. Сейчас мы Вас научим. Господа унары, кто ответит на мои вопросы?        Желающих хватало: почти все происходили из тех домов, что были приближены к потомкам пришедших с «проклятым» Олларом.       — Унар Эстебан! — второй раз за день вызвали по имени. Уж не считать это ли продолжением невезения? Или это просто совпадение? — Итак, унар Эстебан, что Вы можете сказать о последнем бунте?        — Его поднял герцог Эгмонт Окделл, — едва заметно скосила я глаза в сторону Надорца, — и несколько его вассалов. Затем к мятежникам примкнули граф Гвидо Килеан-ур-Ломбах, граф Кэвэндиш, сын и наследник герцога Эпинэ и четверо его внуков. Затем к мятежникам примкнули граф Гвидо Килеан-ур-Ломбах, граф Кэвэндиш, сын и наследник герцога Эпинэ и четверо его внуков. — Говорила словно по учебнику, пересказывая знания, полученные из книг и рассказов дома. Как же неловко было отвечать на эти вопросы, зная, что потомок Окделлов находится в этом же помещении! Но собрав волю в кулак, я всё же продолжила. — Их целью было убить Его Величество, истребить августейшее семейство и защитников короны, в угоду Агарисским еретикам уничтожить олларианскую церковь и ввести в Талиг чужеземные войска. — Неловкость достигала апогея. Пора было закругляться. — После этого мятежники хотели разделить Талиг на несколько государств, расплатиться за военную помощь приграничными землями, разоружить армию, а флот передать в распоряжение Гайифы и ее сателлитов.        — Унар Ричард, Вы поняли, что сказал унар Эстебан? — Собрав все силы, Дик кивнул. Он и вправду все понял и все запомнил. Когда-нибудь он спросит и за эту ложь. — Унар Альберто, кто стоял за мятежниками?        — За мятежниками, господин капитан, — безмятежно произнёс со своего места кэналлиец, — стояло несколько сил. Их поддерживал и подстрекал Эсперадор и эсператистские ордена, о чем свидетельствует то, что уцелевшие вожаки бежали в Агарис. Мятеж был на руку ряду сопредельным Талигу государствам, имеющим к нам территориальные претензии. В первую очередь речь идет о Гаунау, Дриксен и Кадане. Свои цели преследовала и Гайифа, оспаривающая у Талига первенство в Золотых землях и потерпевшая неудачу в продвижении на морисский восток. Не имея возможности победить нас военным путем, эти силы сделали ставку на внутреннюю смуту. Известно, что в Гаунау и Кадане были собраны армии, оплаченные гайифийским золотом. Предполагалось, что они вторгнутся в Талиг и соединятся с войском мятежников, но решение герцога Алвы оставить Северную и Западную армию на границах и во главе Восточной через топи Ренквахи выйти мятежникам в тыл, сорвало замысел врагов Талига. Они были вынуждены распустить наёмников и отречься от своих связей с мятежниками. Окделл и его сторонники остались одни против лучшего полководца Золотых земель и были разбиты…        «Лучший полководец»… Первая шпага, маршал Талига, которому по милости Леворукого все удается. Только безумец мог сунуться в Ренкваху весной, в пору дождей. Все книги по землеописанию кричат о непроходимости этих болот, но что для Ворона книги?! Он пошел и прошел.»        — …и в честном поединке убил Эгмонта Окделла, — пискнул сменивший Альберто Анатоль.        Дикий грохот заставил всех вздрогнуть. Стоявший рядом с кафедрой бюст величайшего поэта и мыслителя древности Иссэрциала рухнул с обрубка колонны, на которой покоился несколько веков, разлетевшись на множество осколков.        В воздухе повисло облако пыли, магистр Шабли закашлялся, глотая широко раскрытым ртом воздух и судорожно цепляясь за полированное дерево.