Начальница гимназии

      Однако слишком долго размышлять о том, стоит ли вводить спецкурс и как его назвать, не пришлось. Учитель мифологии и культуры внезапно заболел и, недолго думая, Зоя решила сама попробовать провести этот урок.       План был набросан в уме за полчаса до начала занятий. Решив, что она попробует провести занятие, а если ничего не получится или материал закончится раньше времени, то просто отпустит девочек по домам, Зоя вошла в класс.       Короткое объявление о том, что учитель заболел, поэтому урок проведет она — и ученицы пятого класса уже слушали совершенно разные стихи такого достаточного известного им поэта, как Пушкин.       Кто-то из гимназисток слушал начальницу, кто-то занимался своими делами, однако в классе было тихо.       — Зоя Михайловна, можно вас на минутку? — раздался голос в коридоре.       — Mesdemoiselles [1], постарайтесь найти ответ на вопрос: «Что хотел сказать автор последним стихотворением?», — произнесла Зоя и вышла из класса.       — Ася, что произошло? — спросила начальница.       — Прости, Зойка, но без тебя тут никак, — ответила Ася.       — Вот именно на этом уроке я рада, что ты меня вывела — как-то тяжело все без хорошего плана идет, — сказала Зоя. — Что стряслось?       — Глашка листовку написала, учитель это увидел и мне нажаловался, — произнесла Ася. — Каковы мои дальнейшие действия?       — Что за листовка? — спросила Зоя.       — Читай сама, — Ася протянула подруге тетрадь.       Зоя нашла начало текста и принялась читать. Вместо сочинения в тетради была видна обыкновенная листовка, обличающая пороки жандармерии и описывающая вопиющий случай жестокого избиения в этих стенах.       — Она подменяет понятия, — произнесла Зоя. — Путает причины и следствия. Выворачивает факты наизнанку. То есть смотри: один нехороший служитель жандармерии избивает до полусмерти арматурой посетительницу — и как его за такое ножичком не пырнуть? Фантазии чистой воды. Хотя, конечно, я эту логику в чем-то понимаю: если написать правду, будет не так красочно, не так зрелищно, кто-то посочувствует, а кто-то ответит, что поделом негодяйке.       — Ты ответь на вопрос: что с этим сочинением делать-то? — спросила Ася.       — Веди мадемуазель ко мне в кабинет, побеседуем, — ответила Зоя.       Глаша, услышав, куда ее вызывают, прощальным взглядом оглядела класс.       — Фабрика ждет тебя, — хихикнул кто-то.       — Тебя фабрика ждет, — выругалась Глаша и пошла к начальнице.       — Итак, мадемуазель Гусельникова, и как вы объясните мне это послание? — спросила Зоя.       Молодая женщина приготовилась услышать агитацию или просто грубость, однако вместо этого Глаша расплакалась.       — Я задала вам четкий вопрос, мадемуазель, и желаю получить на него не менее четкий ответ, — произнесла Зоя. — Почему вместо сочинения вы написали листовку? Я уж промолчу, что в ней вы донельзя извратили факты и подменили понятия.       Глаша ничего не ответила.       — Мадемуазель, вас исключали, — уточнила Зоя. — Потом приняли обратно. А теперь вы принимаетесь за старое. Я уж промолчу о том, что вас в другую гимназию не взяли и вряд ли возьмут сейчас.       Гимназистка упрямо продолжала молчать.       — Выйдите, мадемуазель, и подождите в коридоре, — сказала Зоя. Дождавшись того, что Глаша выйдет, молодая женщина обратилась к Асе. — И как это понимать?       — Как минимум учла свои ошибки и не разругалась с тобой, — ответила Ася.       — Оставляй после уроков и выставляй соответствующую оценку по поведению, — сказала Зоя.       — А как же свекровкина методика? — съехидничала Ася.       — Она со мной не ругалась, плюс ее и вправду избили в жандармерии, — ответила Зоя. — Пусть сидит и думает. Ну или просто сидит и скучает.       До конца урока оставалось уже не так много времени, поэтому Зоя, вернувшись к классу, с облегчением поняла, что заданий для гимназисток до конца времени вполне хватает, кроме того, некоторые не очень удачные примеры можно выпустить — все равно материал не окончится раньше конца урока.       Казалось, все прошло неплохо. Когда прозвенел звонок, Зоя ушла к себе в кабинет, а гимназистки начали собираться домой.       — Крамольненько, — сказала Наталья, выйдя в коридор. — Но, конечно, познавательно. Про греков я могу и дома прочитать, если вдруг захочу, а такого дома мы не держим.       — Я никакие стихи не люблю, — ответила Софья. — А учитель, помните, однажды на доске колонны рисовал. Это куда лучше было.       — Вот чем меня всегда развлекают уроки начальницы — на них чувствуешь себя, будто на преступное сборище попал, — произнесла Ольга. — Особенно этот стишок про имена на обломках самовластья [2]. И она не боится, что сама за решетку попадет за свои стишочки?       — Видать, не боится, — предположила Наталья.       Слова Ольги донеслись до Глаши, которая скучала в одном из классов. С момента ухода одноклассниц прошло буквально пять минут времени, но эти пять минут показались девушке пятью часами и она не представляла, как сможет высидеть здесь еще два часа, не умерев от скуки.       «И ведь ни в чем особо не виновата! — думала гимназистка. — Так, всего лишь выполнила задание учителя, написала сочинение-рассуждение на достаточно свободную тему».       — Медамочки, зайдите! — позвала Глаша пятиклассниц.       — О, дважды выключка [3] снова на своем любимом месте, — отреагировала Наталья, увидев Глашу.       — Это ты выключка со своим идиотским жаргоном, а я просто один раз исключенная, — ответила Глаша.       — Медамочками только в институтах душечки называют друг друга, — рассмеялась Наталья. — Значит, дважды исключенная и впервые — из института.       — Да из такой богадельни меня бы через полдня уже выгнали, — выругалась Глаша. — А называю я тебя так, чтобы ты, выключка, сразу на меня отреагировала.       Девушка чуть подумала, как перевести разговор в то русло, из которого он ушел, и спросила:       — Что за крамолу вам вещала начальница на уроке?       — Да так, стишки, за которые из других гимназий выгоняют, — ответила Ольга. — Подрастешь — и вашему классу расскажет.       Глаша растерянно промолчала. Проводив взглядом гимназисток, девушка вдруг разозлилась на всех и, недолго думая, тоже пошла домой.       «Сама крамольщица, а я тут во всем крайняя осталась!» — раздраженно подумала Глаша, выходя на улицу. [1] слово «мадемуазель» во множественном числе [2] Пушкин «К Чаадаеву». [3] исключенная