Начальница гимназии

      Однако уже буквально через некоторое время Зоя пожалела о своем решении. Идея не увольнять Асю начала казаться идиотской, а другая идея под названием: «Я тебя оставила как учителя, а как классную даму увольняю», — еще более нелогичной.       Тем временем, Ася тоже боролась с желанием пойти к Зое и сказать, что таких прощений ей не надо и она не Глашка, чтобы радоваться тому, что ее оставили в гимназии. Однако провоцировать еще один виток скандала не хотелось, поэтому молодая женщина просто решила свести встречи с Зоей к минимуму.       Зоя чуть скучала. Ася не приходила к ней по утрам, чтобы поболтать о всякой ерунде, Лизавета, по-видимому, считала неправильным лезть к начальнице в рабочее время с разговорами. Однако идти к Асе и навязываться молодая женщина тоже не была готова — Зое хотелось создать видимость того, что ей прекрасно живется и без разговоров обо всем на счете.       Иногда Зоя приглядывалась к Лизавете, чтобы понять, не считает ли она ее той, которой не место в гимназии. Однако по словам или поступкам Лизаветы такого не было заметно и Зоя сделала вывод, что классная дама не изменила о ней мнение.       В начале ноября посреди учебного дня в гимназию пришла взволнованная Эльвира Марковна.       — Зоенька, — произнесла женщина. — Магазин сожгли… И склад.       Зоя опешила от этих слов. Мануфактура только-только встала на путь окупаемости и первые продажи тканей оптом и, особенно, в розницу дали возможность сделать вывод, что затея не прогорит.       — Матушка, — сказала молодая женщина. — Так в полицию же надо! Пусть ищут, пусть найдут негодяев!       — В полицию заявила, но, Зоя… — Эльвира Марковна вздохнула. — Ты же понимаешь, как в полиции отнеслись ко всему? Мол, ответный подарок прилетел, мы, конечно, поищем виновных, но особенно распинаться не будем.       — Матушка, вы никому склады не жгли, — ответила Зоя. — Какой ответный подарок? Кто виноват, что тот негодяй нанял провокаторов, а остальные, будто бараны, пошли следом?       — Главное, чтобы больше такое не повторилось, — произнесла Эльвира Марковна. — А то так и будем работать себе в убыток…       До конца дня Зоя так и не смогла прийти в себя. Молодая женщина сидела, смотрела в пустоту и ничего не делала.       Неожиданно дверь кабинета отворилась.       — Зойка, твой магазин и склад сожгли, — произнесла Ася.       — А ты, небось, рада, — ответила Зоя.       — Да как можно радоваться такому? — удивилась Ася. — Как, Зойка?       — А вот так, — произнесла молодая женщина. — Очень просто. Ты же считаешь, что моя репутация погублена, так почему бы не порадоваться тому, что еще и склад сгорел? Ты меня блядью считаешь, так вот и Божья кара еще в этой жизни, не дожидаясь будущей.       — Зойка, да тише ты про блядей, — ответила Ася. — Услышат еще.       — То есть, ты до сих пор считаешь меня блядью, — утвердительно произнесла Зоя. — Что же, вообще не удивлена. Не всем, Агнесса, суждено прожить всю жизнь с любимым мужем, я бы тоже, может быть, хотела прожить всю свою жизнь с дорогим Володечкой! Но не суждено было! А так что? Одни перевоспитать хотят, я про того фраерочка из жандармерии, другим вообще такая жена не нужна. Третьи ставят идею превыше личного счастья и ныне закопаны вне кладбища. Четвертый, вроде, хороший человек, но слабо скрывает, что пугается прошлого своей невесты. И пока найдешь второго нигилиста, который будет тебя любить еще больше, нежели идею, может, десять лет пройдет! Да тут хоть кого в бляди запишут, даже если просто крутить романы, а не грешить. И какой вывод напрашивается? Проклятая царская власть отняла у меня любимого мужа. Что стоите, Агнесса, идите да доносите!       — Зойка, не горячись, — сказала Ася. — Посиди, отдохни, приди в себя.       — У меня сожгли товара на не знаю сколько там тысяч, а ты предлагаешь посидеть и отдохнуть, — не выдержала Зоя. — А людям мне из чего жалование платить? Да это же явный расчет на то, чтобы я никому ничего не заплатила и эти же рабочие, узнав матчасть от Геллер, сожгли бы и всю мануфактурку целиком! Так потом же еще и слух распустят, что хозяйка вывезла весь товар еще до пожара, продала его на стороне, а рабочим предложила лапу сосать. В предательницы взглядов запишут.       Ася ничего не ответила.       — Так вот, Агнесса, если вы и вправду не пришли поглумиться над моим горем, ответьте на очень простой вопрос: что я должна делать? — спросила Зоя.       — Свободные деньги есть? — уточнила Ася.       — Нет, Агнесса, — соврала Зоя. — Вернее, есть, но ничтожно мало.       — У Севастьянки попробуй занять, — предложила Ася.       — Севастьянка, как известно, строит дачу, — сказала Зоя. — И ему эти деньги будут нужны к весне. А я точно смогу их отдать к весне? А если мне еще раз склад сожгут? Когда я долги брату отдам?       Ася ничего не ответила.       — Вот вы же, Агнесса, не пойдете к Севастьяну, и не скажете: «Севастьян, а давай дадим Зойке в долг и не будем требовать обратно, если не сможет вернуть»! — воскликнула Зоя. — Поэтому совет ваш плохой, ни к какому Севастьянке я не пойду. Буду сама сидеть, мучиться, хоть что-то стараться сообразить.       — Зойка, у меня тоже нет свободных денег, чтобы тебе в долг дать и не просить обратно, если что, — вздохнула Ася. — Все, что было, уже пообещано Севастьяну на постройку дачи. Поэтому безвозвратно дать не смогу.       Вместо урока Эльвира Марковна решила поговорить с рабочими о сложившейся ситуации.       — Я практически не сомневаюсь, что это была месть за фабрику, обе стачки, — произнесла женщина. — Вы не сомневайтесь: все деньги, всё жалование мы вам выплатим до копейки.       — Марковна, мы в вас не сомневаемся, — сказал кто-то. — Даже если задержите оплату, поймем. Только одна просьба: хоть часть денег выплатите в ближайшие дни. Есть-то что-то надо.       — Я же говорю: все выплатим, в срок, — ответила Эльвира Марковна. — Не будем затягивать. Но, может быть, кто-то что-то видел, слышал?       — Никто ничего не видел и не слышал, — произнес Петр. — Обсуждали уже. Одно радует: не все, сотканное на днях, на склад унесли, многое в цехе осталось — не хотелось из-за каждого рулона бегать. Так и подкопили кучку.       — И все же: услышите от кого-то, вспомните — не молчите, — сказала Эльвира Марковна. — Негодяи должны ответить за все.       На следующий день, практически не спав всю ночь, Зоя решила поделиться своими идеями с Эльвирой Марковной.       — Матушка, — начала Зоя. — А если сделать, как это модно в некоторых кругах, благотворительный аукцион. Попробовать продать остатки, я так понимаю, это будущие платки, по завышенной цене со словами, что несчастным рабочим тоже нужно что-то есть, они не могут помирать с голоду. И объявить, что все деньги пойдут на оплату жалования рабочих, которые рискуют не получить его из-за какого-то негодяя.       — Хочешь, Зоя — устраивай, — вздохнула Эльвира Марковна. — Я не смогу. Как-то мелочно, что ли, смотреться будет.       — Матушка, так это же еще и агитация будет, — удивилась Зоя. — Что только-только появилась мануфактура, на которой не обирают рабочих, будто липку — ее уже пытаются сжечь. Заняться обличением пороков фабриканта.       — А потом еще и цех подожгут, — уточнила Эльвира Марковна.       — Не подожгут, — вздохнула Зоя. — Еще раз не посмеют. А те, кто решился на подобное злодеяние, дойдут до суда.       — Будем надеяться, — ответила Эльвира Марковна.