Начальница гимназии

      Машунька прошла немного и остановилась. В голове не укладывалось то, что Глаша в принципе могла додуматься до того, чтобы поджечь склад.       «Это же вообще нелогично, неразумно! — постоянно мысленно повторяла женщина. — Может, не надо было ничего обещать, а всыпать хорошенько, чтобы долго не забывалось?»       Однако практически сразу Машунька пришла к выводу, что в этом случае Глаша бы просто ей ничего не сказала, а потом, когда правда всплыла, было бы уже слишком поздно.       Подумав, Машунька пошла к Асе. Несмотря на то, что женщина ни разу не ходила к ней раньше, а встречалась только на нейтральной территории, когда они обе еще занимались подпольной деятельностью, другого выхода не было видно. Понадеявшись на то, что ей удастся или увидеть Асю, а кому-то еще не попасться на глаза, или успешно представиться знакомой, Машунька пошла к Лыковым.       Ася сидела во дворе дома, краем глаза поглядывала на гуляющих детей и листала книжку.       — Аська! — позвала Машунька.       — Что случилось? — донельзя удивилась молодая женщина.       — Пошептаться надо, причем так, чтобы никто не узнал, — ответила Машунька.       — Крамолой сама не занимаюсь, Севастьяна просить ни о чем не буду, — сказала Ася. — Если все равно хочешь пошептаться, заходи во двор.       Машунька открыла калитку и подошла к Асе.       — Пошли к бане, а то Зойка к родителям пришла, спрашивать еще начнет, — произнесла Ася.       Машунька чуть побледнела.       — С гимназией, что ли, как-то связано? — спросила Ася. — Вопросы гимназии дома не обсуждаю.       — Все гораздо хуже, — вздохнула Машунька. — Ты же не выдашь?       — Кому? — не поняла вопрос Ася.       — Зойке, — ответила Машунька.       — Смотря что, — произнесла Ася. — Если Глаша кого-то послала очень далеко, не выдам, а если она гимназию сожгла — смолчать не смогу.       — Аська, Глашка мне призналась в том, что хотела сжечь Зойкин склад, но в последний момент передумала, — сказала Машунька.       — Врет, — сходу ответила Ася. — Точно врет, ничуть не сомневаюсь. Все явно было совсем не так. Машунька, есть очень неполезный совет из личного опыта: ты выдери Глашку за вранье — она сразу признается во всем.       — Нельзя так, — произнесла Машунька. — Нехорошо.       — Другого способа узнать правду даже не подскажу, — сказала Ася.       — Так мне не правду узнать надо, я с тобой хочу посоветоваться, как эту несчастную дуреху перед полицией прикрыть, когда они за ней придут, — вздохнула Машунька. — Ведь если была на мануфактуре, а потом, этим же вечером, она сгорела, на кого подумают? На ту, которая там была.       — А зачем она там была? — спросила Ася. — Сжечь хотела и передумала? Наивно. Когда она хотела сжечь кабинет Зойки, то взяла и сожгла его. А здесь, значит, что-то не так было. Может, поднесла спичку, кто-то ее спугнул, а склад все равно загорелся.       — Аська, а что Глашке будет, если суд не поверит в ее невиновность? — произнесла Машунька.       — За склад даже не подскажу, а если бы цех сожгла, то от восьми до десяти лет каторги, — ответила Ася. — Наверное, от четырех до шести лет, тоже каторги.       — Так малолетство же… — с некоторым трудом выдохнула Машунька.       — Значит, тюрьма или ссылка, — сказала Ася. — Плохо все, в общем, у твоей Глашки.       Машунька тяжело вздохнула.       — А, может, Зойке все рассказать? — предложила женщина. — Она поверит?       — А пес ее знает, — отреагировала Ася. — Может, поверит, может, не поверит. Хочешь — расскажи, потом мне скажешь, чем дело кончилось.       — А если она не поверит? — предположила Машунька. — И захочет, чтобы Глашку в тюрьму посадили?       — Значит, придется адвоката искать, — ответила Ася.       Зоя вышла во двор и увидела, что Ася разговаривает с Машунькой. Решив не скрывать любопытство, молодая женщина подошла к ним.       — Агнесса, у вас гостья, — сказала Зоя.       — Зоя Михайловна, я бы хотела с вами переговорить, — ответила Машунька.       — Мария Николаевна, я не желаю видеть ни вас, ни вашу дочь, — произнесла Зоя. — Я терплю мадемуазель Гусельникову в гимназии только потому, что считаю неверным отчислять. Вот что вы мне можете такого сказать, без чего я не смогла бы прожить?       — Аглая не поджигала склад, — сказала Машунька.       — Не понимаю, причем здесь это, — ответила Зоя. — Вы можете сказать, что Аглая не грабила лавку или что Аглая не убивала извозчика. Или вы подумали о том, что раз Аглая хотела взорвать мой кабинет, то я могла подумать, что и склад она могла сжечь? Нет, до таких голословных обвинений я не опустилась. Так что, Мария Николаевна, вы только зря прогулялись.       Чувствуя, что если она расскажет Зое всю правду именно сейчас, Глаше будет еще хуже, Машунька вышла на улицу.       — Агнесса, она что-нибудь говорила вам на эту тему? — спросила Зоя подругу.       — Говорила, что переживает, что Глашку во всем виноватой сделают и на каторгу отправят, — донеслось до слуха Машуньки.       «Спасибо тебе, Аська, что ты человек хороший», — подумала женщина.       — Я до такого, Агнесса, не опустилась, чтобы без доказательств обвинять хоть кого-нибудь, — сказала Зоя. — Так что или мадам слишком впечатлительная, или, во что я готова поверить больше, что-то тут нечисто.       — Зойка, — начала Ася. — Машунька тут призналась, что за Глашку сильно переживает.       Машунька сделала еще два шага вперед, чтобы ее не было заметно, и остановилась.       — Согласна, за Глашку можно переживать, она может что-то натворить, — подтвердила Зоя.       — Зойка, Машунька мне сказала, что Глашка ходила на мануфактуру, думала о том, что ее можно поджечь, но не решилась, — ответила Ася. — А потом мануфактура сгорела.       — Пойдем прямо сейчас на мануфактуру, — сказала Зоя. — Поговорим со всеми. Должны были видеть все, должны! Хоть кто-то, да видел что-то. Это полиция, верно, не занималась ничем, может, заплатили им, чтобы ничего не делали. Сама же понимаешь, обидно будет: Геллер до сих пор на свободе за свои благородные порывы, а его бы в тюрьму отправили.       Намек на фабриканта был более чем понятен. Услышав, что голоса затихли, Машунька скорее пошла к Глаше, чтобы никто ее не застал за подслушиванием.       Машунька пришла домой и открыла дверь.       — Аглая, — вздохнула женщина. — Признайся как на духу. Тогда постараюсь тебя простить. Иначе я прямо сейчас тебя выдеру за вранье родной матери, которая и так прощает тебе слишком многое.       — Так ты же тогда за поступки точно так же выдерешь… — Глаша начала плакать. — Разницы-то никакой…       Девушка вытерла слезы и начала рассказывать.       — Что за часы? — спросила Машунька.       — Обычные, в сумочке лежат, — соврала Глаша — рассекречивать тайник не хотелось.       Девушка сбегала к себе в комнату, достала часы, спешно спрятала ящичек под подушку и пришла к матери.       — За часы продаться… — вздохнула Машунька. — Глашка! Может, заявить в полицию, что тебе такое предложили? Ты же не смогла.       — На меня все и свалят, — ответила Глаша.       Зоя вместе с Асей пришли на мануфактуру.       — Сейчас всех опросим, кто-то что-то должен был видеть, — произнесла Зоя.       Однако расспросы практически не давали результата. Лишь один человек задумчиво сказал:       — Зоя Михайловна, видел я одну барышню. Сперва подумал, что беспризорница, но платье было очень даже приличное. Потом решил, что это просто какая-нибудь ученица решила покурить у склада. Прогнал ее.       — А почему же полиции ни слова не сказали? — спросила Зоя.       — Не хотел брать грех на душу — а вдруг бы они эту барышню сделали крайней? — ответил мужчина. — Не думаю, что она могла склад поджечь — когда я ее выгнал, она слишком напугалась, побежала и больше не возвращалась. Пожар был позже.       — Опознать сможете? — произнесла Зоя. — А пока что описать.       — Пальтишко серое, гладкое, видно, что не самое дешевое, — начал рабочий. — Платок на голове белый.       Ася уже опознала в этом описании Глашу: в белом платке никто другой из ее класса не ходил.       — Юбки из-под пальто не было видно, — продолжил мужчина.       «Глашка это», — подумала Ася.       Молодая женщина знала, что Машунька ругает дочь за испачканный подол и заставляет отстирывать самостоятельно, поэтому Глаша обычно подвязывала или даже подкалывала юбку, чтобы она была выше уровня пальто.       — Лицо видели? — спросила Зоя.       — Нет, чего не видел, того не видел, — произнес рабочий.       Зоя поблагодарила рабочего, порасспрашивала остальных, а потом сказала Асе:       — А теперь, Агнесса, пойдемте к той, которую впору исключать с волчьим билетом.       — Все-таки, исключаешь? — спросила Ася.       — Посмотрим, — ответила Зоя.       Машунька услышала стук в дверь и подошла, чтобы открыть. Глаша, услышав, что к ним кто-то пришел, испуганно отошла от двери, но побоялась подойти и к окну, чтобы не быть замеченной с улицы.       — Мария, открывай, начальница хочет с Глашкой поговорить, — произнесла Ася.       Машунька безрадостно открыла дверь.       — Мария Николаевна, позовите мадемуазель, — сказала Зоя.       Машунька глубоко вздохнула и пошла к дочери:       — Глаша, выйди.       Глаша прекрасно слышала голос начальницы и, поняв, что все кончено, представила свое ближайшее будущее: разговор с начальницей, арест, суд, тюрьма, мытье полов в кабаке подальше от дома, где никто не слышал о ее позоре… Девушка покачнулась, схватила мать за руку и упала на пол.       — Глашка, твою мать! — воскликнула Машунька. — Ты не институтка, чтобы в обмороках валяться!       Ася мгновенно подбежала к Глаше. Девушка лежала без чувств на полу.       — Глаша! — достаточно громко позвала Ася и потормошила гимназистку за руки. — Глаша, вставать!       Глаша пришла в себя и попыталась встать. В голове до сих пор было мутно, поэтому девушка так и осталась сидеть на полу.       — Мадам, мне мадам не поверит, но, может быть, хоть вы поверите, — расплакалась Глаша. — Я ничего не поджигала. Я бы не смогла это сделать, не смогла!       — Успокойтесь и попейте теплого чаю с булочкой, — ответила Ася и вышла в коридор.       Молодая женщина подошла к Зое и сказала:       — Я хоть и жандармская жена, но разговаривать с человеком в таком состоянии не буду. А вы, Зоя Михайловна, если совсем не имеете совести, можете идти. Доведите бедную девочку до удара в столь юном возрасте, может, довольны будете. По ней видно, что уже все, кто только мог, поиздевался над ней. Вы взяли самое худшее от своей свекрови, и Геллер бы сейчас не стала с бедной девочкой разговаривать.       — А я не настолько бездушная скотина, как вы, Агнесса, могли подумать, — ответила Зоя. — И доводить до удара уж тем более никого не желаю. Значит, пусть полиция дальше ищет виновных.       Начальница поправила платок, застегнула пальто и сказала:       — Вы уж, Мария Николаевна, извините, что так получилось, кто знал, что все именно так будет.