Начальница гимназии

      Зоя пришла в себя практически сразу. Нападавший куда-то убежал, а рядом уже были какие-то другие люди.       — Отошел отсюда, а то голову разобью! — не до конца осознавая окружающую ее обстановку, произнесла молодая женщина.       Однако никто на нее не планировал нападать, поэтому Зоя скорее сделала вид, что еще без сознания, а говорит как будто в бреду.       — Все в порядке, все хорошо, — сказал кто-то и молодая женщина решила, что на ее слова вряд ли кто-то будет обижаться, поэтому есть смысл открывать глаза и вставать.       — Врача надо, — раздалась другая реплика.       Зоя осторожно встала. Пуговицы на пальто были вырваны с мясом, сбоку молодая женщина нащупала большой разрез. Невольно проведя по нему рукой, Зоя заметила, что разрезано и платье.       Врача не пришлось долго ждать. Осматривая потерпевшую, мужчина зафиксировал следы борьбы на запястьях, шишку на голове.       — Тошнит так, что просто нет никаких сил, — приврала Зоя. — Хочется… Я даже не знаю, как выразиться, но будто нечем. И голова кружится, вижу как будто нечетко. И сил никаких нет…       Первые пришедшие на ум из книг Герхарда Артуровича симптомы, которые, по мнению молодой женщины, указывали бы на сотрясение мозга, оказались верными. Именно поэтому жандармерии было рекомендовано допрашивать потерпевшую в ее доме. Уже вскоре молодая женщина, лежа на тахте, давала показания и смотрела на брата, немало обеспокоенного произошедшим.       — Виталий Романович, этот негодяй явно пытался надо мной снасильничать, иначе бы зачем пытался разорвать пальто? — предполагала Зоя. — Платье разрезано, я бы сказала, в районе печени, явно же туда целились. Если бы не корсет, не разговаривала бы сейчас с вами.       Виталий честно записал все слова потерпевшей, покинул дом, пожелав скорейшего выздоровления, а Севастьян задержался буквально на несколько минут, решив переговорить с сестрой.       — Про насилие, Зойка, слишком легко говоришь, — произнес он. — Так не бывает. Врешь?       — Угроза была, — ответила Зоя. — Пальто тоже было разорвано. Значит, и попытка была.       — И соображаешь как-то резво, — добавил Севастьян. — Симулировала сотрясение?       — Нет, не симулировала, — сказала молодая женщина. — Может, оно и есть у меня, хотя лучше бы не было. Тошнило и вправду. Слабость сильная была. Вот что это, Севастьянка?       — Врач написал, что сотрясение мозга, — ответил Севастьян. — Зойка, вот зачем ты все это затеяла? На кой черт тебе нужна была эта мануфактура?       — Захотела и открыла, — произнесла Зоя. — Значит, так надо было. И это не повод поджигать склады или пытаться убить.       — Может, найдем еще, — сказал Севастьян.       Несмотря на то, что, в целом, Зоя чувствовала себя неплохо, она решила несколько дней не появляться в гимназии.       — Матушка, — сказала Зоя испуганной Эльвире Марковне. — Вы же побудете пару дней вместо директрисы за меня?       — Побуду, Зоя, — поспешила успокоить невестку женщина. — Хоть пару дней, хоть неделю. Сотрясение нужно лечить, чтобы не было, как у Володи…       — Матушка, да вы что, я больше симулировала, чем вправду что-то себе стрясла, — ответила Зоя. — Мне неплохо, я могу и завтра выйти в гимназию. Просто раз я решила делать вид, будто серьезно больна после этого нападения, значит, нужно хоть немного полежать дома. Никто же не поверит, что вчера я видела плохо, а сегодня уже полетела заниматься документами.       — Сколько нужно, столько и отдыхай, — сказала Эльвира Марковна.       Еще накануне Ася узнала версию Севастьяна, что Зоя даже не столько напугана, сколько желает отомстить, поэтому первым же делом молодая женщина пошла в кабинет начальницы.       — Как здоровье, Зойка? — с порога спросила Ася.       Однако увидев Эльвиру Марковну, молодая женщина чуть опешила.       — Сотрясение мозга у Зои, — ответила Эльвира Марковна. — Поэтому сейчас приходит в себя дома.       — Пусть выздоравливает скорее, — спешно произнесла Ася и скорее покинула кабинет директрисы, не желая слушать возможные монологи о том, что в оплачиваемое время нужно заниматься вопросами гимназии, а не личной ерундой.       Некоторое несоответствие между словами Севастьяна и Эльвиры Марковны заставило Асю сразу после окончания учебного дня пойти навестить подругу. Молодая женщина пришла к Зое, постучала в дверь.       Зоя открыла дверь практически сразу. Ася критически оглядела пристойно одетую и причесанную подругу вместо возможного халата и взлохмаченных еще со вчерашнего дня волос, и спросила:       — Как здоровье, Зойка?       — Бывало и лучше, — ответила молодая женщина.       — Ты бы так не выряжалась, — Ася остановила взгляд на зеленом платье подруги и сережках в тон платью. — Жандармерия придет допрашивать, увидит твой цветущий вид и подвергнет сомнению заключение врача о сотрясении мозга.       — Не придут, все уже спросили вчера, — сказала Зоя. — Да и я, вообще-то, не при смерти, чтобы не найти силы надеть красивое платье и сережки.       «А еще ты сильно веселая после несостоявшегося насилия. Значит, врешь и не краснеешь», — хотела сказать Ася, но решила, что на эти слова Зоя имеет полное право обидеться.       — Может, не стоило лезть, куда не стоит? — произнесла Ася, намекая на мануфактуру.       — Агнесса, никому не дозволено жечь склады, — ответила Зоя. — А если вы намекаете на то, что мы с Геллер устраивали дважды, то это совершенно другой вопрос. Рабочие, которые не вышли на работу, и сгоревший склад — это вещи несколько разного порядка.       — Да ты не подумай, что я тебя обвиняю, — спешно сказала Ася. — Просто жалко тебя, Зойка… Взяли, напали…       — Да, взяли и напали, но никому не дозволено брать и нападать на других, — произнесла молодая женщина. — Вообще никому.       Вдруг неожиданно для себя Зоя расплакалась.       — Напал, снасильничать хотел! — воскликнула молодая женщина. — Аська, он же убить меня хотел! А перед этим поразвлечься! Агнесса, а что такое некрофилия?       — Это если бы сначала убил, а потом развлекся, — теряя дар речи, ответила Ася.       — Так не бывает, — сказала Зоя. — Это такая же глупая сказка, как про голубые простыни. Мы же не османские нехристи, которые себе такое позволяют. Я ляпнула про педерастию, он ляпнул про некрофилию, только и всего.       «Да чего только в нашей жизни не бывает», — подумала Ася и расплакалась.       — Ты чего, Аська? — удивилась Зоя, которая только-только начала успокаиваться.       «Да плохо о тебе подумала, Зойка, — пронеслось в голове Аси. — И, может, хорошо, что ты многое до сих пор не понимаешь…»       Однако вслух молодая женщина сказала другое:       — Да жалко тебя, Зойка… Нападают, пугают вот так…       — Ты не поверишь, я сперва о Глашке подумала, — ответила Зоя. — Просто, понимаешь, она первая мне на ум пришла. Делала же не одну гадость и не две. Вот я о ней и подумала. Даже не скумекала, что у нее не может быть такой силы, да и она, наверное, не настолько испорченный человек, как мне могло показаться.       — Ты отдыхай, Зойка, отдыхай, — произнесла Ася. — Набирайся сил. Тебе еще с Глашкой не раз придется видеться.       — И ничего страшного, увижусь, — сказала Зоя. — Главное, чтобы этот подонок на каторгу отбыл, там его настоящее место.