Начальница гимназии

      Перед следующим судебным заседанием, на котором должны были обжаловать приговор, Севастьян инструктировал Зою:       — Ты не забывай, что за твою учебу Геллер деньги платила — вот и будь поактивнее. Не надо вот так просто молчать, нужно говорить побольше.       — Севастьянка, да сколько можно про эту учебу и деньги? — вздохнула Зоя. — Я просто ходила на занятия, учился-то Володя…       — А ты раз ходила на занятия, должна хоть что-то помнить, — произнес Севастьян. — Вот и вспоминай сейчас.       — То, что было совершено со мной, — начала Зоя, — это статья одиннадцатая, покушение на убийство. И мешок на голове и порезанное пальто в районе печени — это уж никакое не хулиганство. Идем дальше. Удар по голове, после которого я проболела — об это есть справка — это статья 1949, ссылка.       — Ваша честь! — воодушевленно начал адвокат, когда до него дошла очередь. — Прокурор говорит о статье 1982 — принимаемые для совершения убийства меры. Но ведь мой подзащитный хулиганил, я еще раз подчеркну, хулиганил обычным ножом. Такие ножи есть у каждого на кухне. Нет ни яда, как прописано в статье, ни оружия, ни снарядов. Кроме того, мой подзащитный хотел примириться с потерпевшей, это зафиксировано в документах, предлагал ей материальную компенсацию — она отказалась. Потерпевшая говорит о статье 1949 — ей не было нанесено увечье, ее состояние здоровья полностью восстановлено.       Приговор суда немного удивил Зою: месяц ареста превратился в три.       — Я, все-таки, на полгода тюрьмы надеялся, — слегка огорчился Севастьян. — То, что хулиганство останется хулиганством и в этом приговоре, не сомневался. И то, что оно будет поглощено потом поджогом, тоже. Но за поджог, все-таки, три месяца ареста — ну не знаю… В соучастии же!       — Бес, который попутал, раскаяние и желание примириться с потерпевшей — вот и ответ на вопрос, — ответил прокурор.       Кое-как успокоив себя мыслью, что виновные хоть ненамного отправятся за решетку, Зоя снова приступила к делам гимназии. Кроме текущих вопросов появился еще один, который нужно было решить как можно скорее — непринятие одной гимназистки на учебу.       — Агнесса, — начала Зоя. — Не так давно один господин изъявил желание пристроить свою дочь в третий класс. Сказал, что мадемуазель способная и освоила всю разницу в программе с приглашенным учителем. Должна была и раньше поступить на учебу, но что-то приболела, а потом не была уверена, что хочет сменить гимназию. Я спросила о мотиве — он хорош. Желает учиться мужской программе. Отец не против.       — Так радуйся, Зойка, — ответила Ася. — Таких мадемуазелек у нас мало, пусть еще хоть одна будет.       — Я тебе потом скажу фамилию мадемуазельки и ты сама поймешь, в чем дело. Агнесса, ее завалить надо на вступительном экзамене. Вы же мне поможете? Валить на латыни или греческом — это не лучшее решение, мало кто из девочек их хорошо знает. А вот завалить на французском — это сам Бог велел. Это что за барышня, которая не знает французского?       — Тебе чем мадемуазель не угодила? — не поняла Ася.       — Дочь Варнецкого это, — вздохнула Зоя. — То ли очередная подсадная утка, то ли нет. Но, знаете ли, Агнесса, мне Никоновой хватает, чтобы переживать, не ляпнула ли я лишнего.       — Интересно, однако, — сказала Ася. — Но, Зойка, это и к лучшему — будешь думать, прежде чем говорить.       — Агнесса! — воскликнула Зоя. — Варнецкий глаза закрывать вряд ли захочет! Все, конец будет гимназии! А просто так не принять нельзя, места свободные есть. Значит, что? Значит, надо завалить. Было бы желание, завалить всегда можно.       — Странно слышать от тебя такое, Зойка, — ответила Ася.       О том, что в городе появилась гимназия, в которой учат по мужской программе, Анечка узнала летом. И сразу же, едва услышав эту новость, девочка пошла к отцу — разговаривать с матерью на такие темы было бесперспективно.       — Папенька, вы же всегда радуетесь, когда я хорошо учусь? — спросила Анечка.       — Да, Аня, — ответил Илья Николаевич.       — А вы сможете отдать меня в новую гимназию? — продолжила Анечка. — Я буду там хорошо учиться.       — И что же тебе мешает хорошо учиться здесь? — удивился мужчина.       — Там больше знаний, — сказала Анечка. — Папенька, я вас очень прошу, отдайте меня туда учиться!       — Анечка, так ты же ни латинский, ни греческий не знаешь, — ответил Илья Николаевич.       — Если позаниматься с приглашенным учителем, то буду знать и легко выдержу экзамены, — произнесла Анечка. — Папенька, я понимаю: дорого, учителю платить надо. Но мне можно не шить новые платья к осени, я в старых похожу.       — Да не в платьях тут дело… — отмахнулся мужчина.       Разговор с супругой проходил примерно так, как и предполагал Илья Николаевич.       — Анюта хочет учиться в другой гимназии и получить больше знаний, — начал он. — Что думаешь об этом?       — Блажь, — сразу же ответила женщина. — Хочет получить больше знаний — я ее в воскресную школу отдам.       — На правах главы семьи могу и не спрашивать твоего согласия, просто отдать учиться, — сказал Илья Николаевич — жена придерживалась излишне патриархальных взглядов, которые мужчина поддерживал только там, где было выгодно ему.       — Тогда зачем спрашивал? — Нина Евгеньевна совершенно не удивилась такому ответу.       — Хотел и твое мнение послушать, — произнес мужчина.       Все лето Анечка усердно занималась изучением древних языков и догоняла программу по математике. Однако до начала осени это сделать не удалось, поэтому занятия пришлось продлить на пару месяцев. Когда дочь, по мнению учителя, все блестяще освоила, Илья Николаевич пошел в гимназию Зои.       Кроме желания сделать приятное дочери мужчиной двигало еще и желание узнать, что творит в своих стенах некая Зоя Михайловна, вдова цареубийцы, и, при необходимости, донести, если в гимназии будет проводиться прямая агитация.       Реакция начальницы на столь неожиданное известие была достаточно банальной — не очень хорошо скрываемый испуг и согласие взять мадемуазель на учебу после успешной сдачи вступительного экзамена.       — Но, как вы понимаете, так как программа мужская, другая, оценивание будет объективным, без поблажек, — произнесла Зоя.       — Уверен, Анна подготовилась на должном уровне, — совершенно не удивившись такому ответу, ответил Илья Николаевич.       Анна вошла в кабинет к комиссии. Раздался один вопрос, другой, третий, пятый… Девочка блестяще на все отвечала и не допустила даже небольшой ошибки.       «Зойка, ее даже на математике учитель завалить не может, а ты про французский», — написала Ася и пододвинула лист бумаги подруге.       «Математик не валит, а нам с тобой повалить надо», — написала в ответ Зоя.       Однако познания в французском и географии тоже были близки к идеальным. Прекрасно понимая, что даже если Асе удастся довалить Анну до четверки, это будет великое достижение, молодая женщина смирилась с необходимостью видеть в этих стенах еще одну подсадную утку и, когда пришло время объявлять результат, с тщательно замаскированной горечью сказала:       — Поздравляю вас, мадемуазель, вы имеете полное право учиться по мужской программе.       — Благодарю вас, мадам, — ответила Анечка и, обрадовавшись, помчалась на улицу.