Начальница гимназии

      Как будто со стороны наблюдая за попытками Петра агитировать, Эльвира Марковна отмечала слишком много недочетов и ошибок. Женщина прекрасно понимала, что если она все делала ненавязчиво и к выводам о необходимости стачки рабочие пришли как будто сами, то Петр проводил эту точку зрения как непреложную истину, к которой, кстати, склонялись многие.       — Петенька, — сказала Эльвира Марковна, выслушав речь начинающего агитатора после второй встречи с рабочими. — Вот такой стиль убеждения других в своей правоте с большей долей вероятности вызовет интерес жандармерии. Доказать агитацию проще. В ссылку можно уехать.       — Я понимаю, к чему вы, Марковна, — ответил Петр. — Но вот как-то не получается иначе. Да и времени у меня не столько, сколько у вас было.       — Скажу еще раз: я не отговариваю тебя, конечно, но иногда можно и остановиться, — произнесла женщина.       Еще через неделю в гимназию Зои пришел человек в жандармской форме. К этому моменту юная начальница уже успела повторно обругать пятиклассниц за нежелание учить ненужные по их мнению предметы, пообещать неизбежное оставление на второй год в случае отказа ступать на путь исправления и дать указание Лизавете оставлять учениц за каждую неудовлетворительную оценку на три часа после уроков. Именно поэтому, увидев в своем кабинете жандарма, молодая женщина была больше разозлена, нежели испугана.       — Зоя Михайловна, у меня пара вопросов к вам, как совладелице мануфактуры, — начал жандарм. — Скажите мне, что за собрания проводятся там во внерабочее время?       — Не имею ни малейшего представления, — выругалась Зоя. — Даже не подскажу. Может, технике безопасности учат, может, объясняют, как на станках работать. Господин майор, вот что за вопросы ко мне? Кто устраивает собрания, того и спрашивайте. Я-то тут причем?       — А вы, Зоя Михайловна, совладелица мануфактуры, — ответил мужчина. — Поэтому должны знать все, что там творится.       — Где я и где рабочие, — отмахнулась Зоя. — Мое дело — заниматься управлением, думать, куда продукцию сбывать. А что они там затеяли — не моя забота. Или они что, уже против меня стачку готовят? Вот вы и решили предупредить.       — А, может, и против вас, — сказал жандарм.       — Значит, занимайтесь своими обязанностями, раскрывайте — я-то тут причем? — удивилась Зоя. — Еще скажите, что стачка против меня мне же и интересна.       — А если стачка в другом месте? — спросил жандарм.       — Тоже не моя забота, — ответила Зоя. Вспомнив слова фабриканта, молодая женщина добавила. — Эти полезут, куда не надо, в тюрьму посадят — сирот наберу.       — Сирот на такие сложные станки? — жандарм не поверил своим ушам. — Зоя Михайловна, вы же явно чужие слова повторяете. На вашу мануфактуру далеко не каждого рабочего взять можно, поставить туда какого-нибудь Васю с улицы — он только станок испортит.       — Не моя забота, пусть управляющий себе голову греет, — отмахнулась Зоя. — Не знаю ничего и знать не хочу.       Донельзя удивленный жандарм вышел на улицу. Мужчина предполагал, что Зоя испугается этого визита и будет испуганно придумывать версии, чтобы обелить себя. Однако столь явно выраженное безразличие удивило жандарма. Слова о сиротах мужчина не воспринял всерьез, полагая, что Зоя просто не понимает, что за станки закуплены, однако реакцию соучредительницы мануфактуры в целом истрактовал как полное незнание, что происходит в своем же учреждениии.       В этот же день, убедившись в отсутствии «хвоста», Зоя снова пошла к Эльвире Марковне.       — Матушка, к вам жандармерия приходила? — спросила молодая женщина.       — Нет, — чуть удивилась Эльвира Марковна. — А к тебе?       — А ко мне приходила, — ответила Зоя и рассказала о сегодняшней встрече. — Матушка, верно, ваш Петр слишком напоказ все делает. Значит, осторожнее надо быть. А лучше вообще прекратить какую-то бесполезную ерунду. Вот неужели наши с Володей планы так же странно со стороны смотрелись?       — Ваши с Володей планы со стороны еще хуже смотрелись, — произнесла Эльвира Марковна. — Я говорила Пете, что он не совсем прав, но кто остановит человека, который чем-то загорелся?       — Значит, судить будут — неужели он об этом не думает? — сразу же отреагировала Зоя. — А если еще и вас за собой потянет? Матушка, скажите Петру, чтобы был осторожнее!       — Хорошо, Зоя, скажу, — ответила Эльвира Марковна.       — Марковна, да что я теряю, в конце концов? — удивился Петр, внимательно выслушав Эльвиру Марковну. — Как приехал из деревни, так в ссылку и уеду. В ту же деревню. Буду так же жить, как полжизни прожил. Да, заработать не смогу, матери послать будет нечего, хату поправить не получится, но мать же и сейчас как-то живет, на хату другие заработают. Не один же я у матери-то!       — В конце концов, Петя, жизнь твоя, решать тебе, но меня за собой ты утащить не должен, — произнесла женщина.       Прошло несколько дней. Едва придя в гимназию, Зоя увидела возле своего кабинета Лизавету. Немного удивившись, что ее вот так ожидает не Ася, молодая женщина спросила:       — Что произошло, Елизавета Васильевна?       — Зоя Михайловна, вчера на урок пришли жандармы с полицией, больше половины класса арестовали, остальных просто допрашивали, — взволнованно произнесла Лизавета. — Меня допрашивали. Спрашивали, что я знаю. А я не знала ничего, о чем и поведала. Нет, мне поверили, но, Зоя Михайловна, я же догадываюсь, что вы знаете чуть больше правды, чем я. Поэтому у меня требование простое: или сделать так, чтобы больше я не становилась невольной участницей подобного скандала, или я просто откажусь вести благотворительный класс.       — Елизавета Васильевна, не стоит так переживать, я обязательно разберусь в ситуации и мы с вами потом обязательно поговорим, — ответила Зоя. — Право, я сама не знаю ничего об это ситуации.       — Зоя Михайловна, может быть, вы и не знаете, — уточнила Лизавета. — Но скоро узнаете. Верно, вы узнаете больше, чем положено мне знать. Может быть, даже имена зачинщиков узнаете раньше жандармерии. Мне неприятно быть участницей крамольных деяний, пусть даже опосредованной. Поэтому еще раз вам говорю: или избавляйте меня от таких ситуаций, или я сама от них избавлюсь, как могу. Не беспокойтесь, на вас не донесу, но и такие нервные классы мне тоже не нужны.       — Хорошо, Елизавета Васильевна, — сказала Зоя и подумала: — «Да, вот так и придешь к мысли, что кроме как Асе правду рассказывать больше некому…»