Начальница гимназии

      Во второй раз очутившись в камере, Глаша разревелась. В голове была одна-единственная мысль о том, насколько она ненавидит Филатова. Девушка несколько раз с силой ударила кулаком по стене и, почувствовав резкую боль в руке, испугалась и, подув на костяшки, с опаской оглядела пострадавшее место. Казалось, все было в порядке, однако, испугавшись, повторять что-то подобное Глаша уже боялась.       — Значит, полгода отсижу, — негромко произнесла девушка и села на табурет.       Филатов вышел из кабинета генерала донельзя разозленный. Мужчина пришел в свой кабинет и сказал Николаю:       — Ты только представляешь! Говорит, что не даст хода этому делу — якобы стреляю себе в ногу такими заявлениями!       Николай промолчал, а Дмитрий невольно вспомнил часть недавнего диалога с генералом.       — А что я только что видел? Чему стал свидетелем? Что вы предлагали этой женщине? Так, может быть, слова обвиняемой были и не такой уж неправдой?       — Ваше превосходительство, вы неправильно все поняли… Я испытываю к этой женщине чувства, поэтому и предложил в такой странной форме.       — Вот именно что в странной! Свои чувства пристойно проявлять иначе.       Дмитрий мотнул головой, будто выгоняя непрошенные воспоминания. Однако следующие были еще менее приятными.       — Я не позволю вот так попирать честь жандармерии. Это дело не дойдет до суда. Я больше вам скажу: это дело будет закрыто сегодня же по причине нехватки доказательств. И уймитесь уже со своими двумя свидетелями, уверен, ваша матушка будет не в восторге, что вы губите и честь вашей фамилии, губите и ее репутацию!       — А с Гусельниковой что?       — А Гусельникову пусть мать воспитывает. Еще раз всплывет эта фамилия при вашем участии — не поленюсь поднять дело Марии Гусельниковой, проверить, насколько там все было правильно и законно оформлено, а еще не забуду соотнести дату рождения второй Гусельниковой, даты в деле первой Гусельниковой и недавний приговор суда о признании вашей новоиспеченной дочери. Погонами и должностью в принципе рискуете, а то и свободой. Все понятно?       — А с оскорблениями что делать?       — Гусельникова первая, кто вас оскорбил? Что-то не припомню, чтобы вы вот так пачками доносы писали на других. Да и, говорят, ее не так уж давно в полицейском участке выпороли по ничтожному поводу, когда она еще мещанкой была. С вашей подачи, между прочим. Думаю, с нее достаточно.       — Решение было за полицией, а не за мной.       — А вы, видимо, сумели надавить на полицию. Но не будем о прошлом. Это дело будет закрыто сегодня же.       — Вы же видели: Гусельникова даже не пожелала извиняться.       — Это дело будет закрыто, господин подполковник. Пока что подполковник. Кто знает, до чего вы можете дослужиться в ближайшее время?       «Еще и намекнул, что можно еще раз звание сменить», — с ненавистью подумал Филатов.       В голову сразу же пришла еще одна идея, поэтому мужчина спешно пошел домой.       — Maman, я ненадолго по делам службы, — произнес Дмитрий. — Помните же, что произошло вчера? Я предлагаю вам сходить в жандармерию и написать донос. Потому что если я донесу, это будет странно смотреться: жандарм доносит на дочь. А так, если пойдете вы, это будет уже не так странно — пришел совершенно другой человек.       «Это дело закрыли — по доносу матери откроют новое», — подумал Филатов.       — Дима, — ответила Елизавета Георгиевна. — Не скрою, слова этой девицы меня донельзя возмутили. Но вот так пойти и донести — разве же это правильно? Я даже не о том, что ее в тюрьму отправят, может быть, это и к лучшему будет. Я о том, что мы сразу окажемся в центре такого скандала, который даже в самом худшем кошмаре присниться не мог! Нашу семью будут обсуждать на каждом шагу, причем в таком ключе! Я просто больше не желаю видеть эту девицу в своем доме, этого вполне достаточно.       «Софи уж тем более не согласится», — подумал Дмитрий, однако все равно решил поговорить с сестрой.       — Софи! — позвала Елизавета Георгиевна дочь. — Я надеюсь, ты будешь благоразумна и не пойдешь в жандармерию писать донос о несчастной невоспитанной девице, поведение которой так возмутило твоего брата.       — Maman, да вы что! — искренне возмутилась Софи. — Какой донос? Если frère [1] так хочет добра этой мадемуазели, то пусть забирает ее в нашу семью. С вашего разрешения, разумеется.       — Софи, успокойся, не стоит лезть в чужую жизнь, — ответила Елизавета Георгиевна. — Посмотрели на мадемуазель и забыли. Дмитрий! Не вздумай сам писать донос, не позорь фамилию! Плевать на себя — подумай обо мне и, особенно, о Софи.       — Хорошо, maman, — ответил Филатов.       Когда Глашу снова повели куда-то из камеры, девушка не сомневалась, что ее будут снова допрашивать и, возможно, выбивать показания. Пообещав себе, что она не будет писать признание и постарается делать вид, будто ей все равно, Глаша вошла в кабинет следователя.       — Уголовное дело не возбуждено по причине отсутствия состава преступления, — произнес Василий. — Свободна.       Не веря в свое счастье, Глаша вышла из кабинета и пошла домой.       Машунька сидела дома и успокаивала себя тем, что Зоя, которая хоть и не является полноценным адвокатом, поможет ей найти законные основания, чтобы Глашу освободили из-под стражи.       «Что-нибудь можно будет придумать, — пронеслось в голове Машуньки. — Надо просто спокойно обо всем подумать».       Но спокойно порассуждать никак не удавалось.       «Не дело Глашке вот так с таких ранних лет по тюрьмам скитаться», — подумала женщина.       Вдруг раздался стук в дверь.       «Зоя? Сама пришла?» — удивилась Машунька и подошла к порогу.       — Глаша, — раздалось по другую сторону двери.       Не веря своим ушам, женщина открыла дверь. У входа и вправду стояла Глаша.       Машунька опешила. Женщина подождала, пока дочь разденется, а потом спросила:       — Как умудрилась выйти? Себя пообещала?       — Хотела, но побоялась, что согласится, — ответила Глаша. — Нет, меня следователь сам принял решение отпустить.       «Тот генерал не пожелал огласки?» — подумала Машунька и сказала: — А теперь, Глаша, рассказывай. Что именно произошло на приеме.       Глаша тяжело вздохнула.       — Мать Филатова начала расспрашивать меня, кто я такая. Я рассказала всю правду. Что живу с тобой, почему ты не живешь дома, — начала девушка. — Потому перешла к тому, что жандармерия берет взятки, в том числе и натурой, что виновных сажают за решетку. Начала говорить, что такая структура, которая только получает деньги, но только всем вредит, вообще никому не нужна.       — Хоть ума хватило про царя не говорить, — ответила Машунька.       — Да как-то к слову не пришлось, а специально начинать эту тему тоже было не к месту, — сказала Глаша.       — А так бы сказала? — не поверила своим ушам женщина.       — Возможно, — ответила Глаша.       — Бессовестная, — сказала Машунька. — Себе жизнь портишь, мне…       Весь вечер Глаша провела в легкой обиде на мать, лежа в своей комнате. То, что Машунька поднимет на нее руку, было весьма ожидаемо, хоть девушка до последнего надеялась, что все обойдется.       Пообижавшись, а потом решив, что она, в целом, тоже была виновата, Глаша решила сесть за чтение. Увидев это, Машунька пришла к дочери.       — Просто для информации, — начала женщина. — Ты вправду была готова пойти в тюрьму на полгода, лишь бы не извиняться?       — Да, — ответила Глаша.       Несмотря на столь бескомпромиссный утвердительный ответ, девушка не была до конца уверена в своей правоте и, размышляя на эту тему сама с собой, не исключала такой вариант, в котором она бы пожалела о своем решении уже через пару дней.       — Товарищи бы похвалили тебя за такой ответ, — сказала Машунька. — А я не знаю. Может, я бы поступила так же, а потом пожалела. Поэтому хвалить не буду.       — Ты меня уже так похвалила пару часов назад, что спасибо, больше не надо, — выругалась Глаша.       — За необдуманные слова, — уточнила Машунька. — А теперь просто поговорить хочу. О том, что ты неправа, ничего не добилась, только себя подставила и меня опозорила. Уже говорила не раз, да и не я одна: хочешь бороться — борись, а вот так глупо себя вести и делать себе хуже не надо.       — Хорошо, — вздохнула Глаша. — Хорошо… [1] братик