Начальница гимназии

      Незаметно наступил февраль. Глаша все так же ходила к парням, виделась с Никитой исключительно в компании других, чем немало его огорчала, иногда разрешала себя проводить до дома и поцеловать на прощание руку.       — Глашенька, — произнес Никита, в очередной раз провожая свою спутницу до дома. — Верно, я понял, в чем дело. Мы же с тобой практически не видимся наедине, отсюда все проблемы. Я не могу пригласить тебя в театр или на конную прогулку, как и положено приличному человеку, но ведь есть и другие варианты. Может быть, ты согласишься прийти ко мне в гости? Мы бы посидели, поиграли в карты, потом еще что-нибудь придумали… Все то же самое, как и со всеми, только со мной одним.       — Никита, это неприлично, — честно сказала Глаша. — Пойти в гости к молодому человеку — это как минимум повод для сплетен.       — Глаша, можно подумать, ты впервые в жизни будешь этикет нарушать, — ответил Никита. — Ты же даже и закон нарушала — на лошадке тогда каталась.       — Никита, — вздохнула Глаша. — Если бы у меня подошел возраст, а ты бы ко мне посватался, я бы, не задумываясь, согласилась выйти за тебя замуж — ты очень хороший человек. Но сейчас, в почти что пятнадцать лет, будучи гимназисткой четвертого класса, мне положено думать об учебе, а не чем-то другом. Да, наша начальница не лезет в то, чем занимаются гимназистки в свободное от учебы время, но моя задача — это просто учиться.       — Так ты же не только учишься, — Никита вспомнил недавний рассказ Глаши о том, как она получила три нуля в один день, а потом была оставлена после уроков. — Для тебя учеба — это одно из множества занятий.       — Никита, скажу честно: я ни к кому, ни к одному человеку в этой жизни не чувствую ничего, о чем мы могли бы сейчас говорить, — ответила Глаша. — Ни к тебе, ни к кому-то еще…       После того самого поцелуя с Никитой девушка вдруг пришла к неожиданному выводу, что ей бы не хотелось так поцеловать и Анечку тоже. Анечка резко перешла в разряд подруг и встала на один уровень с Никитой, Игнатом или Колей.       — Никита, — вдруг произнесла Глаша, не ожидая от себя этих слов. — Вот окончу я в восемнадцать лет учебу — тогда и можно будет думать о чувствах или замужестве. А пока что мне просто рано. Я маленькая для этого.       — Для убийства или агитации не маленькая, а тут маленькая, — растерянно сказал Никита. Вдруг поняв, что он сказал что-то не то, молодой человек добавил. — Глаша, не обижайся. Ерунду ляпнул.       — Главное, чтобы ты на меня не обижался, — ответила Глаша.       Некоторое время девушка переживала из-за того, что могла обидеть Никиту, но, в следующий раз придя к парням, сразу же поняла, что Никита к ней относится так же, как и раньше: как к подруге, без какой-то обиды. Понимая, что в душе у него может твориться хоть что, Глаша поспешила себя успокоить, что молодой человек не обиделся, а когда Никита на этот раз не захотел ее провожать до дома и просто улыбнулся на прощание, подумала:       «Матом не обложил — и хорошо».       Жить, освободившись сразу от двух проблем: как вести себя с Анечкой и как вести себя с Никитой, оказалось очень просто. Чувствуя даже легкий переизбыток времени, Глаша решила как-нибудь встретиться с Софи. Первой мыслью девушки было прийти к Софи посреди дня, чтобы уж точно не встретиться с Филатовым, однако практически сразу Глаша вспомнила о Елизавете Георгиевне, которую можно встретить. Поэтому Глаша взяла в руки лист бумаги и написала на нем:       «Софи, добрый день! Вы бы не хотели со мной встретиться? Погуляем, поговорим. Глаша».       На следующий день девушка по дороге в гимназию сделала небольшой крюк и бросила записку в почтовый ящик дома Филатова.       «Она же найдет обратный адрес на обороте листа? — подумала Глаша. — И, так-то, если не захочет, должна ответ написать. Просто отмолчаться как-то нехорошо».       Весь день прошел как-то неспокойно. Думать о чем-то другом, кроме ответа Софи, не получалось.       — Мадемуазель Гусельникова, — Глаше показалось, что начальница, которая вела урок, произнесла ее фамилию как будто робко.       «Да не меняла я фамилию, все ты угадала», — подумала девушка, вставая.       — Раз вы не можете слушать урок сидя, будете делать это стоя, — произнесла Зоя. — Вы — первая за все годы моей службы, кому я так говорю. Стыдно должно быть.       — Простите, — к удивлению Зои ответила Глаша и осталась стоять.       Когда урок подошел к концу, Зоя пошла к Асе.       — Агнесса, мне просто интересно, — произнесла молодая женщина. — А что у нас нынче с Глашкой? Урок не слушает, на замечания не реагирует, но когда я ее поставила — ни слова не сказала и даже не огрызнулась.       — Может, первая любовь, — ответила Ася.       — Как-то рановато, — удивилась Зоя.       — Ma chère amie, неужели вы забыли, что примерно в таком же возрасте уже обвенчались? — спросила Ася.       — У меня другая ситуация была, — ответила Зоя. — Глашка вряд ли будет вот так рано венчаться.       — Вот именно, — подтвердила Ася. — Глашка может просто себе позволить походить в невестах хоть год, хоть пять. Прямо как вы сейчас.       — Я, Агнесса, могу вообще больше не венчаться, а хранить верность погибшему супругу, — уточнила Зоя.       — Зоя, — неожиданно сказала Ася. — А если вот так посмотреть назад, оглянуться, спустя годы… Если бы можно было вернуть все назад, ты бы вышла замуж за Владимира? Зная, как сложится жизнь.       — Вышла бы, — не задумываясь, ответила Зоя. — Во-первых, я счастливо жила с любимым мужем, пока мы не уехали в Швейцарию. Во-вторых, я очень даже хорошо жила с любимым мужем, когда он вернулся из тюрьмы. Да, мы ссорились, но куда без этого. Вот вы, Агнесса, явно же с Севастьянкой хоть раз разругались.       — Было дело, — отмахнулась Ася.       — Идем дальше, — продолжила Зоя. — Владимир мне показал другой мир. Мир нигилизма, как многие любят говорить. Сейчас, смотря вокруг, я понимаю, что быть просто хозяйкой дома и воспитывать детей мне было бы слишком скучно. Конечно, мне какое-то время приходилось и руками полы мыть, но что поделать, Агнесса, это тоже опыт. Уж лучше помыть полы и быть свободной, чем не мыть полы и быть женой какого-нибудь старика даже лет сорока. Ну и, самое главное, Агнесса. У меня сейчас чудесное положение, которому можно даже завидовать: я и побывала замужем, так что не обязана выходить замуж еще раз, но и в таком возрасте, что второй брак никто мне не будет ставить в упрек. Я могу как всю жизнь хранить верность своему погибшему супругу и это будет почетно, так и выйти замуж снова и ни один злой язык не посмеет сказать, что я не сохранила первый брак. А еще я открыла во имя памяти своего Володечки гимназию и могу там заниматься полезным делом. Ну и Геллер помогла с открытием мануфактуры — тоже неплохое занятие. Да, мне очень помог в свое время с деньгами Константин Алексеевич, но мы же говорим обо всей моей жизни в целом, а не только некоторых моментах?       — Это хорошо, Зоя, что ты всем довольна, — ответила Ася.       — А ты, Ася, довольна тем, как жизнь сложилась? — спросила Зоя.       — Да, вполне, — произнесла Ася. — Как говорится, узнала бы мама, как я веду себя с мужем — может, и прибила бы, но таких тонкостей моей семейной жизни она не знает.       — И что же вы себе позволяете? — удивилась Зоя.       — Смею зарабатывать себе на жизнь, будучи замужем, и диктую мужу условия, в том числе, не раз говорила, что если он меня посмеет ударить, то уйду навсегда, — ответила Ася. — Ну а если по мелочи, то носовые платки для мужа не вышиваю, не вяжу детям шапочки и говорю, что нет никакой разницы, кто ее связал: мать или прислуга за некоторую доплату к жалованию.       — Не вижу ничего ужасного, — искренне произнесла Зоя.       — Это на вас, Зоя Михайловна, Владимир так повлиял, — рассмеялась Ася. — А вот скажите мне откровенно: вот до встречи с Владимиром, если бы вы услышали, что замужняя женщина зарабатывает на жизнь, что бы вы ответили?       — Что у нее муж — дурак, который не может обеспечить семью, — не задумываясь, ответила Зоя.       — А если она так делает, несмотря на то, что у мужа хорошее жалование? — продолжила Ася.       — Что она сама дура, которая не ценит то, что имеет, — сказала Зоя.       — Вот видишь, — улыбнулась Ася. — А если бы ты услышала, что мать не вяжет шапочки и носочки детям? Что бы сказала?       — Что она просто лентяйка, — ответила Зоя. — Так я и сейчас не скрываю, что лентяйка — сама ничего не вяжу.       — А если бы, не приведи Господь, вы бы обвенчались с неким господином N и он начал вас поколачивать, что бы сделали? — спросила Ася, больше всего интересуясь ответом на этот вопрос.       — Не знаю, Аська, — вздохнула Зоя. — Это ужасно, но какого-то пристойного выхода я сразу и не увижу. Сказать ему, что уйду — это неприлично, уйти — может, такое и можно объяснить, но развод как оформлять? Это же не аргумент для Синода, да и вы же явно имеете в виду «поколачивать», а не «избивать до полусмерти».       — А если муж избивает жену до полусмерти, что она должна делать? — спросила Ася.       — Уходить без развода, а потом думать, что делать, — ответила Зоя.       — А если уже дети есть? — уточнила Ася.       — Не знаю, Аська… — вздохнула Зоя. — Может, и отравить втихаря. Мужа, разумеется.       — Я понимаю, что не детей, — рассмеялась Ася. — Вот в том-то и дело, что ты, Зойка, до твоего просвещения Владимиром была совершенно другой… — молодая женщина вдруг посерьезнела и спросила. — А если бы Владимир посмел поднять на тебя руку, что бы ты сделала?       — Геллер бы нажаловалась, — не раздумывая ни секунды, ответила Зоя.       — А если бы Геллер была типичной свекровкой: сказала бы, что просто так жену бить не будут, а раз бьют, значит, сама виновата? — спросила Ася.       — Тогда бы домой ушла, — сказала Зоя. — Аська, какую-то плохую тему ты начала… Хоть с мужем и свекровкой мне повезло.       — Насчет повезло с мужем, тут и поспорить можно, — вздохнула Ася. — Всякое ж было.       — Зато я помню только хорошее, — ответила Зоя.       Вдруг дверь кабинета открылась и в него вошел учитель математики.       — Зоя Михайловна, может быть, я и зря пришел к вам и дело больше к классной даме, — начал мужчина. — Но Аглая Гусельникова позволила себе совершенно недопустимое.       — В чем дело? — спросила Зоя.       — Мадемуазель не слушала урок, не реагировала на замечания, а когда я поставил ее на ноги, ответила, что не будет стоять, так как уже была точно так же наказана на прошлом уроке и хочет отдохнуть, — произнес учитель.       — Сейчас приду, — ответила Зоя и пошла в класс.       Молодая женщина вошла в класс. Разрешив сесть всем, кроме Глаши, Зоя сказала:       — Не вам, мадемуазель, решать, как именно наставлять вас на путь истинный. Сегодня остаетесь на два часа после уроков, а услышу еще хоть одну жалобу на вас — придется, к моему огромнейшему сожалению, вам руки линейкой подпортить. Учитесь.       Зоя вышла в коридор и услышала реплику Аси:       — Да, Зойка, все самое плохое ты взяла от Геллер…       — А пусть не огрызается, — ответила молодая женщина. — Хотя, конечно, я бы хотела верить, что больше на Глашку мне никто не нажалуется.       Уроки подошли к концу быстро. Выждав с пятнадцать минут, чтобы все, кто ее хотел найти, могли это сделать, Зоя начала собираться домой. Вдруг в кабинет начальницы влетела взволнованная Ася:       — Зойка, не повезло то ли тебе, то ли Глашке — ушла Глашка домой. Сторож сказал, что практически сразу после окончания уроков, может, минут на пять задержалась.       — Вызывай Машуньку, — ответила Зоя. — Не судьба, значит, мне сегодня уйти домой пораньше…       — Да, не судьба, — вздохнула Ася.