Новый Непревзойдённый

      Он не спал всю ночь. Вместо этого он, не смыкая глаз, глядел на окружавшую его тьму, пустоту, которая, казалось, звала его. Эта пустота, эта тьма, подобна чёрной бездне. Он словно парализован горем и печалью.       Он как глиняная статуя… Нет… Как мраморная статуя… Прекрасная скульптура, застывшая во времени. Красивая… Но душераздирающая скульптура.       На него из темноты, подобно дикому зверю, смотрели два ярких глаза. Но И Чэнь не обращал на него никакого внимания, его взгляд был устремлён только вперёд. Он устал, да, однако почему-то ему вовсе не хотелось спать. Было ли дело в том, что он напрочь забыл, что такое вообще спать в безопасности, или же дело принципа? Но его всё же забавляло то, что на него смотрели как на противника, а не врага, которого нужно непременно убить.       Засунув руку в отворот ханьфу, И Чэнь, с какой-то особенной холодной аурой, достал оттуда две духовные иглы. Поиграв ими в руках, он перебирал их подобно двум маленьким острым ножам, не стесняясь того, что его могут заметить. — Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём… — его голос прозвучал тихо, но в этом тоне чувствовалась ярая опасность. — Багровый Отблеск В Отражении Зеркал… — так же шёпотом ответили ему. — Кажется, это место и впрямь темновато для нас двоих, ты так не думаешь?.. — слегка склонив голову вбок, Цзяо Яншэнь даже не посмотрел на Хуа Чэна. — Не обессудьте, мне здесь вполне удобно… — негромко заверил его Хуа Чэн. — Что и следовало ожидать… — тихо заключил слепой мечник. — Для чего ты был там? А сейчас спишь в одной кровати с божеством? — могло показаться, будто Цзяо Яншэнь глумится над своим знакомым, но в его тоне не было ничего. Лишь простое равнодушие.       Будучи в облике слепого заклинателя, И Чэня, его голос хоть как-то разбавляли нотки людских чувств, однако он по-прежнему не перестанет общаться как кусок льда. — Это же я могу спросить и у вас, — небрежно протянул слова Хуа Чэн. — А ты, как я посмотрю, набрался смелости за восемьсот лет? Давно же мы с тобой не виделись — закачал головой слепой мечник. — А вы, видимо, где-то потеряли зрение, неужели это случайный случай? — с лёгкой усмешкой произнёс Хуа Чэн. — Тц… — Цзяо Яншэнь, приставая, даже не поворачивал голову в сторону Хуа Чэна. Ему было абсолютно неинтересно знать, чем он там занимается.       Отряхнувшись от пыли, слепой мечник идёт к выходу, не говоря ни слова и не оглядываясь. Он уходит глубже, в тёмный и неведомый горизонт, в бездну. Его силуэт становится всё меньше и меньше, пока не исчезает в окружающей его тьме. Он ушёл, потерянный в ночи, тьме и тенях. Он ушёл, как ветер, и ушёл, как капля чернил, потерявшись среди теней.       На рассвете следующего дня, когда Се Лянь открыл глаза, никого из его гостей не было. А когда он поднял взгляд, сердце его дрогнуло. Над столом для подношений уже висел портрет.       Будто не веря своим глазам, он долго выпучивал их, засмотревшись. Лишь спустя какое-то время он поднялся, надел монашеские одежды и поднял занавеску, отделяющую монастырь от наружи.       Там, оперевшись о стенку, стоял лишь один из его пребывателей.       Се Лянь, выйдя за порог, спросил: — Как тебе спалось прошлой ночью?       Сань Лан, всё так же опираясь на стену, повернулся к нему и ответил: — Неплохо.       Се Лянь подошёл, взял метлу из его рук и задал ещё вопрос: — Сань Лан, портрет на стене монастыря, его ты нарисовал?       Однако в ответ услышал лишь короткое: — Мгм. — Отличная работа! — похвалил того Се Лянь.       Неожиданно, где-то раздался приближающийся голос, который, заходя во двор монастыря, добавил: — Неплохо.       Это был И Чэнь. Слепой мечник шёл наперевес со своим обнажённым клинком. За ночь его одежды успели смениться на чёрное ханьфу, и где же он их достал? В другой руке он подкидывал в воздух какие-то маленькие свёртки. Се Лянь мог лишь поприветствовать его словами: — Ох, друг И, я уж думал, что ты уже отправился дальше в путь.       На что слепой заклинатель, подойдя ближе к Се Ляню, хмыкнул: — Хм, я тут просто подумал, почему бы мне не задержаться здесь чуть-чуть. Надеюсь, Господин Се не против?       Устремив взор на И Чэня, Се Лянь только сейчас успел понять, что у того в руках были какие-то конфеты. И Чэнь был ненамного выше Се Ляня, так что он вполне мог разговаривать с ним на одном уровне. Нижняя рубаха того была слегка распахнута, так что Се Лянь мог прекрасно видеть бледную шею. — Друг И, а для кого эти конфеты? — не удержавшись, поинтересовался Се Лянь. — А, это?.. — вставляя клинок Ицзы обратно в ножны, И Чэнь, оставив пару сладостей, остальную горстку убрал в карманы. — Они для одного моего знакомого… Не хотите ли попробовать? — протягивая одну Се Ляню, тот кинул вторую прямо в Сань Лана.       Да с такой скоростью, будто намереваясь прикончить этой конфеткой. Но Сань Лан успешно поймал её, бросив на И Чэня лишь еле заметный устрашающий взгляд: — Благодарю…       Се Лянь же тем временем уже успел развернуть обёртку, он никогда раньше не видел такие сладости. Даже во времена Сяньлэ, о таких невиданных конфетах никто и не слышал. Так что попробовать их — было для него в новинку. Он, слегка странно вертя в руках и странно поглядывая на эту сладость, наконец-таки попробовал её.       Во рту появился вкус спелого персика. — Очень сладко… Но вкусно, — подытожил Се Лянь. — О, неужели? — вскинул брови И Чэнь. — Друг И, а где же ты берёшь их? Такой необычный вкус… Будто попробовал настоящий персик. — Возможно, дело в том, что я их сам делаю. Однако мне не нравятся они… Слишком сладкие, — закачав головой, слепой заклинатель лишь мог только слушать похвалу в свою сторону, будто бы он сотворил нечто невероятное. — Должно быть, тот человек, ради которого делаешь их, очень дорог тебе? — невзначай спросил Се Лянь. — Нет… Совсем не дорог, — к большому удивлению, И Чэнь ответил с совсем другой интонацией. Будто бы он сам пытается себя переубедить. — В меру сладкие, в меру сочные, — чуть дальше, откликнулся Сань Лан.       Только хотел Се Лянь что-то сказать, как снаружи раздался многоголосый галдёж, следом за топотом стали слышны отчётливые крики: — Святой!!!       Се Лянь, услышав подобное, удивлённо выбежал на улицу и увидел толпу, окружившую монастырь: каждый выглядел взволнованным, лица их покраснели, а староста деревни, который всех их привёл, одним прыжком оказался подле Се Ляня, схватил того за руку и принялся восклицать: — Святой! В нашей деревушке наконец-то появился настоящий святой с небес! Поистине прекрасное событие!!!       Остальные жители деревни окружили их и заголосили: — Святой, добро пожаловать в нашу деревню Водных каштанов! Живи на здоровье! — Святой! Ты можешь ниспослать мне благословение на поиски жены?! — Святой! А можешь благословить, чтобы в моём доме поскорее родился ребёнок?!       Постепенно эта шайка прихожан продвигалась всё ближе и ближе к монастырю. Да так, что вскоре вся курильница для благовоний была сплошь утыкана зажжёнными палочками. — Кхэ-кхэ, уважаемые односельчане, божество не сможет пообещать вам несметные богатства, правда, кхэ, прошу вас, ни в коем случае не просите о деньгах! Последствия могут оказаться непредсказуемыми! Простите, но брак тоже не в его компетенции… Нет, нет и нет, рождением детей он также не ведает… — чуть закашлявшись, проектировал Се Лянь.       Сань Лан, сидя у ящика для пожертвований, одной рукой подпирал подбородок, а другой неспешно закидывал в рот водяные каштаны. Возле него, подобно какой-то каменной статуи, сложа руки у груди, с непроницательным лицом, стоял И Чэнь. Этот дуэт был будто не от мира сего.       Люди недалекие и поверхностные.       Их не волнует, что внутри, а только то, что снаружи. И, как только то, что снаружи исчезает, или когда они обнаруживают, что всё это было иллюзией, тогда они бросают этого человека… Всё, что остаётся, это боль и печаль.       Наряду с остальными деревенскими девушками, которые краснели, заглядываясь на спутников Се Ляня. Они в полголоса спрашивали у Се Ляня: — А нет ли…       Однако тот, даже не слушая, зажимал уши руками и раз за разом повторял: — Нет. Нет. И ещё раз нет!       Наконец, толпа еле-еле схлынула, только теперь стол для подношений оказался завален фруктами, дынями и овощами, даже рисом, лапшой и другими продуктами. Что ни говори, а всё-таки неплохое подношение. Се Лянь принялся выметать наружу мусор, оставшийся после прихожан. Сань Лан и И Чэнь вышли вместе с ним. Сань Лан произнёс: — Неплохой улов.       Се Лянь, не отвлекаясь от подметания, заметил: — В обычной ситуации ещё полмесяца никто даже не заглянул бы сюда. — Разве?       Се Лянь глянул на него и с улыбкой сказал: — Видимо, я просто зацепился за твою удачу, Сань Лан.       С этими словами он вспомнил, что собирался заменить занавеску на двери, поэтому достал из рукава новую и повесил в проёме. Отступив на пару шагов назад, чтобы её разглядеть, Се Лянь заметил, что Сань Лан остановился рядом. Принц повернулся к нему и спросил: — Что-то не так?       И Чэнь, как-то не волнуясь об этом, лишь провёл по занавеске руками, со словами: — Плохой талисман. Долго не прослужит.       Талисман этот принц нарисовал на скорую руку, заклятия на нём теснились в несколько слоёв друг на друге, распространяя довольно серьёзную защитную ауру. Талисман предназначался для отпугивания нечистых сил, мог предотвратить вторжение демонических тварей извне. Вполне возможно, что надписи также притягивали неудачи, поскольку были выполнены лично рукой Се Ляня, но пока это выяснить не представлялось возможным. И, раз уж двери в монастыре не имелось, принц всё же решил нарисовать на занавеске талисман для пущей сохранности. — Ох, друг И, почему же ты так думаешь? — как-то волнуясь, Се Лянь посмотрел на Сань Лана.       Внезапно, Сань Лан, ни с того ни сего, вдруг воскликнув: — Я ненадолго отлучусь, — с улыбкой немедля развернулся и ушёл. — Я, конечно, не великий заклинатель, но с уверенностью могу сказать, что ближайшей нечисти в округе будет на это всё равно. Линии, хоть и ровные, и без косяков, однако не хватает одной вещи, — И Чэнь водил пальцем по чернильным линиям, так, будто слепой человек мог хотя бы уловить суть извилистых начертаний. — И что же это? — спросил Се Лянь. — Духовные силы, — заключил И Чэнь. — А ещё есть одна небольшая загвоздка… От этого талисмана веет несчастьем. И хоть на талисмане очень сильное заклинание, но злосчастье поглощает эту защиту, подобно чёрной дыре.       Кажется, будто этот слепой заклинатель может читать его судьбу не хуже его самого. Создавалось ощущение, будто И Чэнь читает Се Ляня, подобно открытой книге, а ведь И Чэнь чётко выделил все нюансы в написании талисмана, даже будучи абсолютно слепым! Вот что значит — опыт!       Се Лянь мог лишь удивляться столь острому уму его друга: — Вот оно как…       И всё же, вспомнив об одной вещи, Се Лянь, пригласив И Чэня обратно внутрь монастыря, решил дождаться Сань Лана. Он принялся рыскать в куче собственноручно натасканного им барахла. Се Лянь одной рукой вытащил котелок, а другой нашарил широкий кухонный тесак. Оглядев фрукты и овощи, лежащие на столе, принц принялся за дело.       И Чэнь, который мог лишь отстранённо стоять за Се Лянем, всё так же прижав руки у груди, спросил: — Что ты собираешься делать?       Принц, держа в руках охапкой продукты, повернув голову, бросил: — Собираюсь что-нибудь приготовить. Тебе не о чем беспокоиться. Можешь просто посидеть у стола, — заверил того Се Лянь.       Но И Чэнь лишь промолчал. Не то чтобы он хотел предложить свою помощь, ведь сразу знал, что её не примут лишь ссылаясь на его «слепоту». Однако почему-то, именно в этот момент ему захотелось позвать его. — Се Н… Лянь, — чуть запнувшись на полуслове, прошептал И Чэнь.       На его зов тут же откликнулись: — Да, что такое?       Прикрыв свой грязный рот тыльной стороной ладони, И Чэнь осёкся: — Нет, всё в порядке…       На что Се Лянь лишь хмыкнул: — Как скажешь, — и снова продолжил уделять всё своё внимание готовке.       Так они и просидели оставшиеся полчаса, в смущающей тишине. У каждого на уме были свои мысли. Се Лянь не раз пытался сам начать разговор, однако видя, что его труды не приносят успеха, и И Чэнь будто вовсе витает где-то в своих думах, он перестал пытаться. Се Лянь правда считал И Чэня подозрительным, но не столько же, сколько Сань Лана.       К этому времени Се Лянь уже успел настряпать еду, на которую он смотрел уж и так, и сяк, но в конце концов тяжко вздохнул, не желая больше смотреть, вышел на улицу и, как ожидал, снова увидел Сань Лана.       Тот, держа в руке меч для рубки хвороста, ногой придавил прямоугольную доску. Едва заметив присутствие Се Ляня, тот объявил: — Хочу кое-что смастерить.       Се Лянь, оставив И Чэня одного, решил подойти поближе к Сань Лану. На что слепец лишь повернул голову в сторону уходящей фигуры. — Спасибо тебе за помощь, Сань Лан.       Сань Лан лишь улыбнулся, ни слова не сказав в ответ. Отбросив меч для хвороста в сторону, он установил дверь на место, постучал в неё и обратился к Се Ляню: — Если уж ты собрался рисовать талисман, рисуй сразу на двери, так ведь намного лучше, не находишь?       Слепой мечник, что до сего времени просто сидел возле стола подношений, точно совсем неприметный, сейчас, подойдя поближе к только что установленной двери, пару раз постучал по ней костяшками кулака. После аккуратно прошёлся пальцами по грубо обработанной доске, заключив: — Куда лучше, чем просто занавески.— внезапно И Чэнь, услышав в голове голос, зовущий его, решил быстренько откланяться. — Пойду прогуляюсь…       Се Лянь же, которого смутила подозрительная перемена настроений у своего приятеля, лишь только и мог, что проводить его взглядом, бросив под конец: — Хорошо, я отложу тебе маньтоу.       На что в ответ получил лишь более омрачительное: — Мгм.       Пройдя приличное количество времени, слепой мечник наконец смог кому-то ответить. Голос в духовной сети такой громкий и чистый, что он мог пронзать деревья и лес, и тьму, которая его окружала. Он мог быть слепым всю свою жизнь, но он не глухой.       «Чего тебе?»       «Шифу! Где вы?» — по обыкновению, личная духовная сеть просто разрывалась от криков молодого дракона.       «Тебе это зачем?» — как-то сомнительно спросил слепец, оглядываясь по сторонам.       «Ну скажи-ите!» — умоляюще протянул слова Тянь Тан.       «Деревня Водных Каштанов. Чего тебе надо?»       «Ага… Вижу её!» — будто не сомневаясь в своей скрытности, сверху, прямо на слепого заклинателя летела небольшая змейка, размером с руку.       Брови Цзяо Яншэня быстро свелись в недоумении, и он поспешно сложил указательный и средний пальцы вместе, и, сосредоточив энергию в руках, выстрелил сгустком духовной энергии. Попадая точно в нетерпеливого ребенка, Цзяо Яншэнь рявкнул уже в голос: — Что. Ты. Здесь. Делаешь?! — его голос зазвучал ещё холоднее и строже по отношению к Тянь Тану. — Шифу, я пришёл к вам! — обратившись по приземлению, перед слепым предстал в человеческой форме дракон. — Пошёл обратно, — более тише, но всё так же требовательно и ярко выражая каждое слово, потребовал Цзяо Яншэнь. — Нет-нет-нет! — начал сопротивляться дракон, тряся головой, напрочь отказываясь подчиняться. — Тебе не место тут! — выражение лица Цзяо Яншэня сделалось ещё более жёстче, схватив непослушного дракона за предплечье, он попытался увести его подальше в лес. — Нет! Я буду с вами до тех пор, пока мы вместе не вернёмся домой! — уже начав кричать, Тянь Тан, зажмурив глаза, прикрыл голову руками.       Этот небесный дракон вёл себя точно так же, как малое дитя. Невыносимо. Совсем другое настроение по сравнению с предыдущим. Так небесный дракон очень похож на капризного ребёнка, кого-то, с кем невозможно договориться, кто всегда будет требовать всё по-своему и никогда ничем не будет доволен.       Цзяо Яншэнь всё же сделал глубокий вдох. Он всё ещё был в человеческой форме, и поэтому у него всё ещё были основные способности человека.       Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, пытаясь успокоить свои нервы… Пытаясь успокоить адреналин, всё ещё бегущий по его венам… Пытаясь успокоить голоса и мысли в своём уме… Пытаясь успокоить бурю внутри…       Тянь Тан же, заметив, что шифу замер, аккуратно выглянул исподлобья, чуть выгибаясь.       Потерев руками переносицу, Цзяо Яншэнь сказал: — Как же с тобой тяжело… Чего ты вообще хочешь от меня? — Я просто очень беспокоился! Хочу сопровождать вас, шифу! — Почему ты продолжаешь переживать за меня? Кто я вообще тебе, чтобы ты мог так беззаботно со мной разговаривать? — кажется, эти слова вывели из себя Цзяо Яншэня, потому тот, даже не рассчитывая силу, сжал двумя руками плечи небесного дракона.       Стиснув зубы с губой, Тянь Тан стоит смирно, и спустя мгновение во рту появляется вкус металла и крови. Человеческие пальцы впиваются в его кожу, словно желая разорвать его на части и раздавить, как насекомое. Ужасающий образ и шокирующее откровение, как если бы вы увидели, как человек, к которому ты привязан всей душой, тот, кого ты считаешь своей единственной семьей, превращается в монстра, в кого-то совершенно неузнаваемого…       Сейчас, в облике слепого заклинателя И Чэня, даже Тянь Тан был с него ростом, едва ли между ними была разница в пару цуней. Кажется, даже простая пара слов, может разгневать его…       Почувствовав, что пальцы на его плечах ослабли, Тянь Тан, хоть и хотел вывернуться из-под хватки, однако так и остался смотреть. Цзяо Яншэнь, опустив руки, отстранённо склонил голову к земле. После, не обронив и фразы, развернулся.       В спину Цзяо Яншэня смотрела пара акварельно-голубых глаз.       Тянь Тан не понимал, что же он сделал не так. Он просто заботился о шифу. Может быть, он был слишком настойчив? Но откуда он мог знать? Он не сделал ничего плохого в своём понимании. Внезапно подул ветер, и листья деревьев в окружающем лесу зашевелились, как будто… Будто они пытались утешить Тянь Тана. Отделяющийся силуэт в глазах небесного дракона исчез за движущимися листьями. Ушёл, растворился в одно мгновение.