***
Ночь казалась бесконечно долгой. Минуты тянулись, как часы. Закрывая глаза, Лидия каждый раз видела какой-то нечёткий сон, а когда открывала, ей представал потолок комнаты и её силуэты. Тело быстро потело, голова расходилась по швам от невыносимой боли. Сколько бы ни пыталась Лидия изменить позу или положение, итог был одним и тем же: слишком жарко или слишком холодно. На этом круг замыкался и оставалось только мучиться и тешить надежды, что солнце вот-вот пробьётся сквозь стекло. Этот момент настал не так быстро, как хотелось бы.***
На завтрак Лидия вышла во время, надеясь, что синяки под глазами скрыты достаточно хорошо, чтобы никто не задал лишних вопросов. — Радует твоя пунктуальность, Лидия, — Густав вышел из кабинета, закрывая его на ключ, который положил в карман пиджака. Он сел за стол, выжидающе смотря на Рофта, не замечая аккуратный, робкий взгляд, смотрящий сквозь челку. Изучающий, будто высматривающий нечто хищник. — Как спалось? — Мэри повернула голову в бок, мельком оценивая сонливую дочь. Её вопросы казались неуместными. Пришлось подавить внезапное, совершенно неожиданное и новое желание отмахнуться или огрызнуться и ответить холодно с отстранением: — Если честно, беспокойно, — Лидия взглянула на отца, скрывая во взгляде упрёк, а потом уставилась в тарелку. Для вида пришлось съесть порцию гренок, неохотно отвлекаясь от своих размышлений. Конечно, приготовлены бесподобно, из лучших продуктов, на которые отец не жалел денег. Отчего-то именно этот факт портил аппетит Лидии. Во избежание лишних вопросов пришлось съесть всё, толком не различая вкус еды.***
После завтрака Рофт вынес стакан прохладной воды и поставил перед Лидией уже знакомую ей таблетницу, которую хотелось проклясть за муки прошлой ночи. Состояние тревоги и усталости только начало отступать после еды. Но, видимо, ненадолго. Под строгий взгляд, выражающий нечто предупреждающе-негативное, пришлось спрятать своё недовольство. Досадливо сморщившись, Лидия запила капсулу водой. За короткий промежуток времени дни начали казаться ни с чем несравнимым адом. Вернувшись в комнату с этими серыми раздумьями, Лидия опустилась на кровать, а потом вспомнила про скрипку, на которой нужно репетировать партию. Будто услышав эти мысли, Густав зашёл в комнату, лицезрея пассивное, ленивое состояние Лидии, что сильно удивило его. Ему обещали, что после приема препаратов дочь будет спокойной и не доставит проблем, но столь сильная, моментальная реакция стала открытием, о котором он так и не удосужился выслушать. — Ты же помнишь, что у нас репетиция? — спрашивал Густав, скептически смотря на дочь. — Помню, — нехотя протянула та, приподнимаясь на локтях, но тут же рухнув назад. — Дай мне пару минут. — С каких пор ты стала такой бездельницей? — причитал Густав, но не получив ответа, негодуя вышел. Лидия вздохнула. Было похоже, будто с каждой минутой усталость становилась только более ощутимой, будто она не одну ночь плохо спала, а все десять. «Когда это закончится?» — Лидия вышла в ванную, чтобы брызнуть на себя несколько капель холодной воды. Из хороших новостей было то, что она совершенно не чувствовала боли в руке. Этот бонус даже заставил её улыбнуться.***
Отец выжидающе стоял, глядя на то, как Лидия вытаскивает скрипку. Руки с трудом держали инструмент. Пальцы неохотно тянулись по грифу. Смычок скользил, так и намереваясь соскочить и выпасть. — Помнишь, что мы изучали в прошлый раз? — Густав следил, как Лидия послушно исполняет мелодию, с сосредоточением выдавая каждый аккорд. Скрипка временами издавала неприятное дребезжание. Струны выпадали из-под влажных пальцев, царапая подушечки пальцев. На них оставались глубокие вмятины. Густав морщился каждый раз, когда смычок боком скользил по поверхности струн, дрожа на них. Постепенно звучание стало совсем тихим, неразборчивым. Аккорды путались между собой, а ватная рука с трудом держалась на весу. — Лидия, — звучало где-то очень далеко в затворах сознания. Глаза почти полностью закрылись. Тело становилось ватным, набитым плюшем, покачиваясь из стороны в сторону. — ЛИДИЯ! — настойчиво звенело над самым ухом. Лидия не реагировала. Она не сразу заметила, как смычок выхватили из руки, которая ещё пару секунд выполняла механические движения. Каблук скользнул по полу, ноги подогнулись. — Ты слышишь меня? — голос отца звучал чётко. Крепкая хватка за плечо предотвратила падение. Лидия даже не почувствовала, как её снова поставили на ноги. Плечо сжали сильнее положенного. Любой человек бы зашипел от боли, но Лидия не отреагировала. В какой-то момент что-то в голове щёлкнуло и пришло резкое осознание происходящего именно в тот момент, когда отец неспокойно тряс Лидию за плечо. — Извини. Не знаю, что на меня нашло, — смотря в руку, она не обнаружила в нём смычка. Туманный, притупленный взгляд бродил по комнате, не узнавая её. — Это что за номер? Объяснись, Лидия, — Густав положил смычок на подоконник и потянулся к линейке. — Я не знаю, что это было. Может, это от... — А мне кажется, — перебил жёсткий голос над головой, — что ты решила устроить себе внеплановый выходной своим симулированием. — Я говорю правду. — Каждое слово ухудшает твоё положение, — сквозь зубы говорил Густав. — Я не верю тебе. Руку. Как обычно. После наказания отец даже не удосужился взглянуть лишний раз на Лидию. Оставил свой повседневный пиджак на вешалке, надел парадный и вышел за дверь. До следующего утра его не будет, что наталкивало на определённые рассуждения и построение какого-то плана действий. Туманный взгляд Лидии сверлил ткань кармана, будто чувствуя в нём ключ. Снова обман. Снова корить себя за попытки солгать отцу и делать при этом честные глаза. Но ведь они с Гансом тоже обманывают её. При одном лишь воспоминании образа этого мужчины тело покрывалось рябью, а к горлу подступало отвращение. «Не честно.»***
Для себя Лидия решила, что пить эту непонятную дрянь больше нельзя. Это серьёзное решение пришло ей в тот момент, когда она долго смотрела на дверь, но не могла до неё дойти. Было ощущение, что Лидия носила целый день несколько килограммов металлолома — настолько сильно ныли руки и ноги. Состояние слабости и пассивного лежания разбавлял только Рофт, временами заглядывающий к ней в комнату. Он наверняка доложит хозяину, чем же занималась его дочь, чем явно его не порадует. Время от времени Лидия смыкала глаза на полчаса, а потом снова их открывала и пыталась дотянуться хотя бы до книги. Но каждый раз при прочтении расплывались буквы и терялись строчки, превращаясь в большое, мутное пятно. Уже в пятый раз звенел будильник, напоминающий, что пора репетировать. 19:00 Лидия упорно игнорировала звук, хотя прекрасно его слышала. Ровно через три часа предстоит принимать новую дозу таблеток. Болезненно, грустно промычав, Лидия сморщилась от новой волны головной боли и провалилась в недолгий сон. Никто её не беспокоил, кроме собственных мыслей. Вопрос: «что теперь делать?» стоял как бы по умолчанию. Каждую секунду Лидия разжевывала эту фразу в голове и пыталась придумать хоть что-то. Но каждое решение было либо в принципе невозможным, либо для них надо было нарушить правила отца. Ни о каком нормальном отдыхе и речи идти не могло, когда в голову лезли воспоминания этих нескольких дней. Замуж не хотелось, тем более за незнакомца. Планы на жизнь рухнули с тем фактом, что отец не будет доверять девушке бизнес. «И в чём смысл тогда?» — подумала Лидия, нехотя поднимаясь с кровати. Словно после карусели, она покачнулась и избежала падения, схватившись за тумбу. 21:55 Лёгкие отпустило и теперь можно было вздохнуть полной грудью и уверенно держать равновесие. Такого облегчения Лидия не чувствовала ещё ни разу. Тут же о себе дал знать голод. За бездельем она совсем забыла про обед и ужин. Никто и не позвал, чему она была бесконечно благодарна.***
Умывшись уже в третий раз, Лидия посмотрела на свое бледное лицо и оценила синяки под глазами. Так больше продолжаться не могло. — Мисс Лидия? Пора принимать лекарства, — судя по всему, Рофт слышал шум воды в ванной. Тихий вздох не донёсся до его ушей благодаря включенному крану. Наверняка, если Лидия откажется от приёма, Рофт доложит об этом, так что придумывать различные причины просто не было смысла. Оставив халат на бортике ванной и прокручивая в голове вероятные исходы, Лидия нехотя открыла дверь и сразу же чуть не врезалась в протянутый стакан и блюдце с безвредной на вид, белой капсулой. — Спасибо, Рофт, — кивнула Лидия. Взгляд мужчины, как всегда, не выражал ничего иного, кроме как спокойствия и взвешенности, которые могли перетечь в раздражение за миллисекунды. В одном флаконе с постоянно вздёрнутым носом и высокомерным взглядом это зрелище всегда казалось Лидии странным. Мысленно проклиная всё и всех вокруг, она запила капсулу водой. — Спокойной ночи, — коротко бросил напоследок Рофт и скрылся в коридоре дома. Дверь ванной тихо скрипнула за спиной Лидии, которая медленно сползла по стене на пол, чувствуя внезапную... злость? Она взялась из ниоткуда от одного лишь вида этих психотропов. Отцу всегда было мало, каких бы высот она ни добивалась. Рядом всегда был Себастьян, чьи достижения оказывались намного хуже. По мнению отца. Или же он не ждал большего от дочери, потому любые её победы были чем-то удивительным, в то время, как от брата это принимали, как должное. Может поэтому Лидия никогда искренне не радовалась своим достижениям? Собираясь с силами, Лидия резко встала и решила, что хотя бы на время встречи с Себастьяном от таблетки в организме надо избавиться, ведь в противном случае она туда просто не дойдет. Включив воду, она наклонилась над унитазом и засунула в рот два пальца.***
Отбой. На часах 22:30, а значит времени оставалось впритык на то, чтобы забрать ключ, собрать вещи Себастьяна и добраться до главной площади. Шарить по карманам отца уже стало какой-то обыденностью. Сердце колотилось, как бешеное. От страха руки тряслись, как осиновые листочки. Если Густав об этом узнает, Лидия может забыть хоть о каких-то перспективах. С другой стороны у неё их толком не осталось, что отбило часть волнения. Терять так-то нечего. Зажав в кулаке гладкий ключ, а на конце острый, как лезвие. Лидия подошла к двери кабинета и помедлила, задержав дыхание. Где-то в доме робко скрипнули половицы. Сквозняк? Снова, на этот раз чуть решительней. Лидия шмыгнула в зал и спряталась под столом, накрытый скатертью, не издав при этом ни звука. Начали звучать чёткие, еле слышные шаги. Нагнувшись, она увидела слепящий свет фонаря, освещающий помещение вокруг. Мэри. Она остановилась. Фонарь указал прямо на стол, отчего у Лидии перехватило от ужаса дыхание. Одна лишь мысль, что её могли заметить, вызывала какой-то нереальный, безумный страх. Ничего не происходило. Ключ в горячей ладони впивался своими зубчиками в кожу и казалось, что он вот-вот выскользнет. Через несколько секунд шаги начали удаляться всё выше на второй этаж. Лидия не рискнула дышать слишком громко, поэтому выдохнула в рукав ночной рубашки. После нескольких минут тишины, которую нарушало только колотящееся сердце, она вылезла и повторила вылазку до кабинета, на этот раз успешно. Только оказавшись в замкнутом пространстве, можно было облегчённо выдохнуть. Тёмное помещение встретило её неприветливой прохладой. Лидия включила свет и поморщилась, проходя к ящику. В нём был идеальный порядок: уголки документов не выбивались из стопки, канцелярия разложена, словно тетрис, ровным слоем. Заветный ключ лежал отдельно от остальных ключей. Лидия узнала его по бирке: ключ комнаты 3. Родительская — первая, Лидии — вторая, Себастьяна, соответственно, третья. Сжав в руках второй ключ, она уже хотела скрыться, как вдруг на глаза попалась коробка, боковинку которой, словно клеймо, украшала цифра 37. — Зачем ты её хранишь? — будто говоря с отцом, прошептала Лидия, мельком оглянув прототип Сенвол-Крус в этом крохотном мирке. У брата и впрямь были золотые руки. Рассматривая сломанные «домики» и дорожки, по телу разлилось тепло ностальгии. Когда-то очень давно, за туманом сожаления, гнева, отчаяния и соперничества они с братом собирали разные конструкторы и кубики вместе, создавая королевство или города. Тогда Лидия любила с ним возиться. Ей нравилось смотреть, как Себастьян берёт с неё пример, с какими восхищением и любовью смотрит. Зажмурившись, Лидия выскочила из кабинета, слегка задевая стопку. Снова поворот ключа, тихий щелчок и скрипящие под стопами ступеньки. Первый этап выполнен.Теперь нужно вернуться на второй этаж и собрать все вещи брата.***
Лидия слегка наступала на носок и переносила на него вес тела, чтобы создавать как можно меньше шума. Мама наверняка в состоянии полудрёмы. Вряд ли заснула, но и не бодрствует. Комната Себастьяна была закрыта на один замок. Лидия прикрыла за собой дверь и расслабленно выдохнула, ускоряясь втрое; бросила на пол сумку, которую нашла в нижнем ящике шкафа, закинула туда же всю одежду, за исключением костюмов. Туда же все документы, аккуратно сложенные в папку. — Вроде бы все, — Лидия с трудом подняла сумку и шустро зашагала к выходу. Дверь брата она так и не закрыла, оставив ключ в кармане пижамных штанов.***
Холодный ветер задул в лицо быстро бежавшей девушке. Странное окрыляющее чувство подарило облегчение. С каждым шагом от дома становилось легче дышать, словно открывалось второе дыхание. Наверное, именно это чувствовал брат. На асфальт отбрасывалась неуловимая тень худого силуэта с пушистыми волосами. Он двигался на главную площадь, словно сбегал от чего-то или кого-то. Лидия остановилась и закашлялась. Было так страшно и волнительно находиться на пустой улице в столь поздний час совсем одной. Будто в любую секунду за поворотом покажется отец и застанет дочь за таким проведением досуга вместо здорового сна. — Здравствуй, Лидия, — внезапно раздался приближающийся голос, отчего та даже вздрогнула. Из-за стены обшарпанного здания вышел Себастьян. От изумления Лидия открыла рот и часто заморгала, смотря на растрёпанные волосы и какую-то рваную жилетку на брате поверх белой рубашки. — Прости, что опоздал. Когда у тебя нет часов, очень сложно ориентироваться. — Что с тобой? Что это за внешний вид?! Пока Лидия пыталась подобрать слова, брат уже забрал у неё сумку, проверяя содержимое. Его улыбка была такой широкой, будто лицо сейчас треснет. — Спасибо за помощь. Я очень благодарен тебе. Удивления не убавилось. Лидия замешкалась, недоверчиво, отстранённо смотря в пару голубых глаз напротив. Когда это Себастьян её благодарил? Когда позволял себе так вольно одеваться? Это уже был не её брат, а кто-то другой, совершенно новый и... настоящий? Отходя от оцепенения, Лидия наконец-то выдохнула: — Возвращайся домой. — Что? — улыбка Себастьяна сползла с губ и сменилась замешательством. — Возвращайся! Отец всё понял. Он больше не будет тебя избивать, — на душе стало мерзко. Мерзко от самой себя до такой степени, что хотелось сморщиться и отвернуться. — Правда! Он даже выкинул линейку! — Он сказал, что видеть меня не желает. Ты же сама слышала, — во взгляде зародился скепсис и большое сомнение. Себастьян скрестил руки, окидывая высокомерным взором измученный, потрёпанный вид сестры. — Я же сказала, он всё понял. Она не успела договорить, как решительная хватка потянула её за запястье и закатила рукава, оголяя лунному свету свежие шрамы. Ткань зацепилась за корку кожи, отчего Лидия чуть не взвыла от боли. — Выкинул линейку, говоришь? — со злостью процедил брат, с неприязнью отбрасывая руку от себя. Теперь врать не было толку. Лидия зажмурилась, а потом с мольбой посмотрела на совершенно чужого юношу перед собой. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Он совсем спятил! Он... он водил меня к Гансу, а ещё сказал, что выдаст замуж после консерватории! Отец стал злее после твоего ухода, — почти срывая голос на фальцет, уже неуловимый человеческим ухом, кричала Лидия, а потом выдохнула последнее, на что хватило сил. — Мне страшно с ним оставаться. Себастьян смягчился, опуская сумку на землю. — Лидия, — слегка прикоснулся к дрожащему плечу. — От того, что я приду, ничего не поменяется. Он также выдаст тебя замуж, также продолжит издеваться надо мной. — И что ты предлагаешь?! — Пойдём со мной. — Нет... — неуловимым шёпотом бормотала Лидия. Тишина. Ветер завыл так громко и грозно, что при желании мог бы перебить голоса и блондины не услышали бы друг друга. — Что ты сказал..? — на глаза навернулись боязливые, трусливые, как у растерянного ребёнка, слёзы. — Давай сбежим вместе, — твёрдо повторил Себастьян, с тоской накрывая ладони сестры своими, отчего та вздрогнула, но не стала противиться. — Он не доберётся до нас. Мы устроим свою жизнь, будем жить так, как нам хочется! — А как же жильё? Наследство? На что мы будем жить? Ты об этом не думал? Мы совершенно не подготовлены к самостоятельной жизни, тем более на улице! — тараторила Лидия, не замечая, что от избытков чувств начинает задыхаться. — Мы ведь вместе не пропадём. Что толку, если ты останешься? Тебя лишат воли, сделают бессмысленным овощем в лифчике. Я с тобой не пойду, — брат сделал шаг навстречу, заглядывая в глубины страха и отчаяния, закованные в голубых глазах, под которыми уже образовались красные мозоли и маленькие «стрелки» в уголках от слёз. — Наш отец — безмозглый эгоистичный тиран, который пытается сделать из нас нечто идеальное, подобное ему самому. Из меня такой человек не получится, он это видит, знает и поэтому бесится. А ты... — он ткнул пальцем в Лидию. — ...а ты девушка. Ты стала для него разочарованием с момента рождения лишь фактом своего пола. Как же ты не понимаешь?! Ты можешь из кожи вон лезть, чтобы стать в его глазах хоть чем-то большим, чем инкубатором для рождения детей. Но ты никогда этого не добьёшься. Таков социум. Лидия вжимала голову в плечи всё сильнее с каждым словом брата. По сердцу больно кололо острыми клинками, а глаза резало от правды и резкости, которую в неё вкладывали. Чувствовался какой-то подвох. Будто в любой удобный момент брат просто подставит её, отомстив за все годы изуродованного детства. По щекам катились редкие, позорные слёзы. — Лидия, — упорно повторял Себастьян, сжимая напряженные плечи. — Я не буду тебя уговаривать. У тебя есть выбор. Я его тебе даю. А он не даст. С этими словами он сделал несколько шагов назад и в приглашении протянул руку, тепло, искренне улыбаясь. Лидия выпучила глаза. Нижняя губа задрожала, как и пальцы, которые нерешительно потянулись к руке брата. Вместо выбора была жалкая иллюзия. А дома не было даже этого. Ну что ж, если ставить вопрос так... Делая глубокий вдох и вытирая рукавом влажные щеки, Лидия протянула руку и робко вложила её в ладонь брата. Хрупкую кисть тут же сжали. — Себастьян... — Глэм. Так меня зовут, — обнадёживающая улыбка вселяла веру в лучшее. То «лучшее», на которое брат променял свою семью. Теперь не только он. И что теперь будет? Что вообще происходит? Лидия не могла этого представить. Ей оставалось довериться и слепо идти за уверенно настроенным «Глэмом», который без сомнения и страха миновал дома родного края во второй раз.