***
1967 год. Дель-Рио. +28°С Понедельник. Как правило, он безумно тяжёлый. В понедельник начинается рабочая неделя, горят сроки и происходит какое-то дерьмо. Но не сегодня. Не сегодня... «— Либо не начинай, либо доводи до конца, — Чарльз сделал долгую паузу, обошёл сына вокруг, будто оценивал, сверлил гневным и строгим взглядом. — Ты понял? Не подведи меня. Впервые в жизни я на тебя надеюсь.» Он понял. Поэтому в этот понедельник Густав привёл свой план в действие, внутренне поклявшись, что больше не позволит себе разочаровать отца. Только не снова. Будучи подпольным передатчиком, у него была тысяча и одна возможность подставить Бенжамина и его скромную контору. Она была под прикрытием какой-то производственной фабрики, а его здание ограждено высоким забором, одни из ворот которого всегда закрыты. Собственно, это не единственная закрытая дверь в так называемом «логове». Само фабричное помещение было недоступным никому бункером. Густава больше всего интересовала дверь запасного выхода, но та, по словам рабочих, почти никогда не открывается. Владелец фирмы и доктор наук — господин Форд, вёл незаконный, но очень любопытный бизнес. Густава всегда привлекало оружие, формула его действия и принцип работы. Было интересно возиться с ним, но ещё интересней продавать. Эта любовь ему передалась от любезного отца, с которым они впервые сошлись во вкусах и предпочтениях. — И почему же я должен взять тебя? — ухмылялся Форд, наклоняясь через свой стол, чтобы заглянуть в глаза юнца. Сквозь соломенного цвета чёлку, идеально подстриженную и от природы завитую, на него смотрели два хищных, отдающих опасным блеском глаза. Такие глаза легко не проведешь. Стоит потерять бдительность и они прожгут в черепе дыру, а из мозга вытащат нужную информацию. — Потому что я никак с вами не связан, — Густав смело понял голову и смотрел на Бенжамина. Боялся, но продолжал идти в пекло, где его могло сожрать заживо адское пламя. — Согласитесь, если кто-то найдёт передатчика и перевозчика, на вас никак не выйдут, даже если очень захотят. Я прав, мистер Форд? Я — хорошее оружие, чтобы сбить ваших недоброжелателей со следа. От того, как уверено чеканил заученную речь новобранец, Бенжамин не сдержал усмешки. Это только разозлило Густава и он продолжал парировать: — Вы не по наслышке знаете о моей семье... — ...как о музыкантах. — ...и я могу вас заверить, — упорно продолжал младший Швагенвагенс, чуть громче. Глаза точно блеснули во мраке просторного кабинета. Его громкий, поставленный голос отражался от стен, создав эхо, звучащее так приятно благодаря акустике. — что если меня поймают, у меня хватит выдержки не выдать вас. Я хочу заниматься оружием и в будущем занять Ваше место. — Каков нахал, — больше с одобрением, чем с осуждением заметил Бенжамин. Его губы тронула ухмылка. — Хотеть не вредно. Но я готов присмотреться к тебе. Знал бы Бенжамин тогда, какую катастрофическую ошибку совершил. В тот понедельник. Когда солнце уже взошло. Бенжамин протянул руку и, признаться, был приятно удивлён крепкому рукопожатию. Насчёт Густава сомнений был огромный список. В его лице он видел ребёнка, совсем нерадивого и глупого. В двадцать четыре года потомственный музыкант, воспитанник Чарльза Швагенвагенса, уважаемого бизнесмена и музыканта, полез в незаконную контору. Какая забава! Бенжамин не мог не проверить наглого, лезущего на рожон новенького, поэтому в голове зародился план ложной облавы. На потом, разумеется. — Ты будешь работать не один, — констатировал Форд. — Не один? — Не могу же я оставить новенького одного. Есть тут один человек примерно твоего возраста. Уверяю, вы сработаетесь. Я предупрежу её. Густав был недоволен этой информацией, но решил не спорить, завидев во взгляде Бенжамина скрытую угрозу. Её. Это ещё и девушка. Хуже обстоятельств представить было сложно.***
Густав быстрым шагом рассекал коридор производственного помещения, присматривался к чему-то и с любопытством следил за теми, кто тут работал. Хмурые лица были старше его как минимум на десяток лет. Все. Кроме одного. Тело захватило оцепенение, но только на мгновение. Ему на встречу шла совсем молодая работница. Лицо очень юное. Густав даже двадцати лет не мог бы ей дать. — Здравствуй? — девушка удивлённо изогнула бровь, остановившись. Как и все здесь, она была в комбинезоне, с автоматом за спиной и несла тяжёлую коробку с рассыпчатым наполнением. — Здравствуй. — Ты новенький? Кажется, я тебя знаю, — Густав был не очень доволен, что незнакомка общается с ним так вольно. На «ты», потому решил обращаться также. Судя по всему, это недоразумение ростом в сто шестьдесят — его личная проблема, свалившаяся на голову, как горсть снега. Едва-едва дотягивалась ему до плеча. — Поздравляю. Что ты хочешь? — не очень приветливо сморщился Густав, впервые встретившись с глазами тёмно-русой девушкой (пришлось низко опустить голову, а напарнице наоборот поднять), чьи волосы были завязаны в две свободные, длинные косы. Взгляд невольно задержался. Девушка была с гетерохромией. Один глаз серый, а другой зеленый. — Просто приветствую новичка. Я думала, что так и останусь тут самой молодой, — она не успела закончить. Коробка начала выскальзывать из дрожащих рук. Густав хотел её поймать, но тяжёлые детали уже вывалились на пол. Девушка подскользнулась на них и врезалась в Густава, отчего тот отшатнулся и охнул. — Проклятье! И кто доверил тебе вообще это нести?! — воскликнул он, отходя на несколько метров. — Уж извини, зануда, — с той же неприязнью отозвалась вторая, подходя ближе. Её дружелюбие сменило презрение. — Мог бы и помочь, раз такой умный. — Помочь? Зачем же ты сюда пришла, если не в состоянии выполнить такую элементарную работу, как отнести коробку из пункта «А» в пункт «Б»? — Ещё одно слово, белобрысый, я и тебя ударю. Густава позабавило это заявление. Он демонстративно перешагнул через гаечный ключ и скептически обвёл новоиспечённую напарницу оценивающим взглядом. — Попробуй. Дотянешься? — ему с лёгкостью удалось сжать хрупкое и тонкое запястье работницы. — Отпусти! — дёрнула руку. — Ещё чего? Предупреждать второй раз его никто не стал. В следующую секунду это мини-монстрище врезало в солнечное сплетение Густава и пришлось разжать руку. Кажется, он начал задыхаться. — Мелоди. Будем знакомы!***
Так началось странное, вынужденное общение. Густав приходил на работу ближе к двенадцати ночи через день, выслушивал у бывалых работников правила и различные нюансы. Мелоди помогала по мелочи, но по большей части хамила. Это было очень даже взаимно. Частенько она крутилась рядом и украдкой наблюдала, как собирает и разбирает автомат Густав. — Где ты этому научился? Её любопытство его даже забавляло и на мгновение он забывал о своей раздражимости к крохотному монстру. — Служил. Там всему и научился. — О нашей фирме тоже узнал там? — Мелоди вопросительно нахмурилась, ловя порцию патронов, которые перебросил ей Густав через плечо. — Я не разглашаю такую информацию. А ещё я занят. У меня выезд через час. Можешь сделать одолжение и удалиться? Ты как чёрная кошка. Рядом с тобой всё идёт не так. — Ох, дорогой напарничек, тебе придётся искать четырёхлистный клевер или помолиться. Я еду с тобой, но не по доброй воле. Знаешь, я даже немного рада. То, как ты бесишься — рай для моих ушей и глаз, — ухмыльнулась Мелоди, явно раззадоренная тем, что смогла выбесить этой информацией Густава. — Женщины бывают чертовски надоедливы. — Некоторые мужчины тоже. Они одновременно взялись за одну и ту же экипировку, но Густав оказался принципиальнее. Ему без труда удалось отцепить руку Мелоди от набора. Её это взбесило. — Некоторые? — Все. Особенно заносчивые и неприветливые, — усмехнулась она, делая на последнем слове акцент. Мелоди была младше. Вроде бы, в этом году ей стукнуло двадцать. Её угрозы и шутки порой звучали смешно. Вот только Густав не смеялся. Закатывал глаза и молча возмущался, напоминая себе, что женщины — непостоянные и странные создания. От них можно ожидать чего угодно. Нехорошего, стоит помнить. — Пойдём уже! — Мелоди зазвенела связкой ключей в руках. Сопровождающая охрана двинулась следом в южный коридор Логова. — Как ты собираешься выходить? Дверь в той стороне. Или у тебя топографический кретинизм? — Густав зачем-то пошёл следом. Мелоди вела его к запасному выходу, который легко открыла своими ключами. Густав удивлённо взирал на неё. На всякий случай запомнил форму ключа и в каком кармане напарницы они хранятся. Это в будущем должно сыграть немалую пользу. — У тебя есть доступ к запасному выходу? — И от машины. Бенжамин доверяет мне. Пошли уже. «— Он такой идиот только из-за тебя. Как можно быть настолько скверной матерью? — морщился Чарльз, одаривая жену очередной пощёчиной. — Женщины. Вы ни на что не способны.» Мысли выбил из головы рёв машины. Пришло время выдвигаться на задание. Густав сделал глубокий тяжёлый вдох и выдох. Собрался, собирая план действий в голове. Была одна проблема: нужно объяснить его Мелоди. Это заведомо провальная задача. Густав знаком с ней всего ничего и общался вынужденно из-за работы, но заметил, что вертела эта особа любое мнение, которое не совпадает с её. А высказывания о женщинах и их предназначении её вводили в бешенство. Густав мог спорить с ней часами напролёт, пока проверял товар и бегал выполнять поручения. Между тем он пытался притереться к Бенжамину, но тот словно о чём-то догадывался и на контакт идти не спешил. Машина замедлилась на границе города, где по округе бродил ветер и рассеивался в лесу, либо перекатывался дальше, к пустому полю. — Значит так, — медленно начал он, поглядывая на девушку у противоположного окна. — Слушай план действий и, будь добра, не перебивай. Мелоди презренно фыркнула и сделала вид полного сосредоточения. Густава это злило, но он продолжил говорить: — Сейчас припаркуемся поодаль от места сделки спрячем машину, кто-то один должен остаться тут, а второй идёт к заказчику. — И идти, конечно же, должен ты? — Да. Я смогу провести быстрые переговоры. Девушку слушать никто не станет. Согласись. Мелоди скривилась. — Почему бы нам не оставить тут охрану? Вдвоём мы увеличим шансы. — Боюсь, ты всё испортишь, — с насмешкой ответил Густав. — Я иду один. — А ты дурак, каких не сыщешь! — Мелоди вдруг расхохоталась. Вот уж чего Густав не ожидал. На мгновение хмурость его лица сменилась изумлением. Он так долго и сосредоточено смотрел на неё, что сам едва не заразился смехом. В его случае — истерическим. — Ты серьёзно?! — Мелоди не успокаивалась. Она резко развернулась, заглядывая в ледяные глаза Густава. Обычно его метающий взгляд пугал многих людей. Но не эту ненормальную. — Я похож на шутника? — Сейчас — как никогда! — Ты ужасна. Ни один мужчина не выдержит твоего характера. Задумайся об этом. Мелоди раззадорилась ещё больше. Густав мог бы выйти из машины или треснуть её, но что-то держало его на месте, как приклеенного. Взгляд надолго приковался к необычным блестящим от веселья глазам, которые откровенно издевались над ним. — Мужчина вроде тебя точно не выдержит. И поделом, нервы дороже. Густав решил не тратить время и не дожидаться, пока кто-то выйдет за ним. Открыл дверь машины и зашаркал по влажной земле вместе с тяжёлой сумкой к месту сделки. Мелоди за ним не пошла. Никто не пошёл. Голова была ужасно тяжёлой. Мысли перевешивали её страхами и адским напряжением. Густав понимал, что идя в полном одиночестве, поступает безрассудно. Но в тот момент он был уверен, что сам справится лучше, чем с кем-то. Пытался доказать хотя бы сам себе, что чего-то стоит в этой жизни. «Как меня вообще сюда занесло?» — ответ был, но ему нужен был другой. Но кто он такой, чтобы кто-то его дал? Всего-то младший Швагенвагенс, который готов поставить на кон всё, чтобы наконец-то получить признание. Размышления развеялись от ослепляющих глаза фар. Боковые двери одновременно открылись. Из машины вышли двое. И обоих было не видно. На пустыре, где они встретить, единственным источником освещения были яркие фары. Всё остальное обволакивала тьма. Сделаешь шаг в сторону — и утонешь в ней. — Один чё ли? — мужчина сделал два шага Густаву на встречу. Его размеры были внушающими. Выражение лица угрожающим. Густав прикинул свои шансы на выживание, если те вдруг решат напасть. Быстрый взгляд скользнул на номер машины. 645UA. Потом на огромную вмятину прямо на капоте. Этого будет достаточно, если вдруг придётся давать показания. При условии, если он удерёт, конечно. — Не один. Это не важно. Сначала деньги, потом товар, давайте поскорее. На драку Густав не рассчитывал. Даже будучи крепким юношей с хорошим ударом, шансов у него не было. — Какой ты важный, — мужчина сделал опасный шаг на встречу. Густав сдержался, чтобы не драпануть в опасную темноту, как последний трус. Он понял, что что-то здесь не так. Нужно было срочно заканчивать сделку или смягчать углы своего положения. — Что, если я не хочу платить? — мужчина гадко улыбнулся. Секундой позже в его руке появился пистолет. Лицо омрачила опасная тень. Выражение лица Густава осталось непоколебимым, хотя сердце заколотилось, как ненормальное. Зрачки уменьшились до крохотной точки и непонятно, от света ли это или от парализующего ужаса. Жилы на шее похолодели от холодного дула, которое прижалось ко лбу. В сжирающем мраке его не найдёт ни одна собака. — Товар на бочку, шкет. Густав сощурился. Перспектива позорно вернуться к Мелоди с пустыми руками привлекала его куда меньше, чем сырая земля. Выстрел. Но не в него. Тело вздрогнуло и на секунду все мысли посыпались и превратились в непериваемую кашу. Густав отскочил, проткнутый страхом по самые косточки. Что-то в нём дало трещину и стержень, выращенный путём унижения и силы, начал ломаться. У бандита, который был готов пристрелить его сейчас, брызнула из руки кровь. Свинцовая пуля пронзила кожу, и мужчина упал на землю, завопив от мук боли. Душераздирающий крик колыхнул высокую траву. Волосы встали дыбом. Густав через плечо обернулся, чтобы увидеть своего спасителя. Мелоди тем временем отбивалась от нерастерявшегося головореза. Она была миниатюрной девушкой и от массивных кулаков уворачивалась легко. Однако несколько всё-таки настигли её и по пустырю прокатился девичий крик. Густава как иглой кольнуло, избавляя от оцепенения. Сгребая с земли горсть земли и песка, он в двух шагах оказался около Мелоди, дёрнув её за локоть на себя, а напавшего ослепил нехитрым для него способом глаза. Девушка всхлипнула от боли, но не опешила и дёрнулась назад, хватая Густава за рукав. В момент опасности они были готовы положиться друг на друга. Странно, откуда вообще взялось это доверие. Наверное, Густав был внутренне благодарен ей за спасение. С Мелоди всё слишком сложно. К тому времени подоспела охрана. Это верный шанс убежать. Мелоди собралась и сделала два больших шага назад с прерывистым: «Валим отсюда!». Они бежали к машине в неудобной, чёрно-синей форме, в потрёпанной обуви и не разбирали дороги. Никогда в жизни Густав так не надеялся на кого-то. Он вспоминал все молитвы, которые знал, чтобы Мелоди помнила дорогу к машине. И они её нашли. На мгновении от сердца отлегло. Всего пару десятком метров и они угонят прочь. А через мгновение глаза Густава стали по пять копеек. Он в последние несколько секунд заметил силуэт в темноте, который что-то забрасывал под машину. Сзади звучали приближающиеся голоса. Им кричали маты, проклятия, угрозы. За спинами началась перестрелка. — Стой! — Густав резко остановился, тормозя напарницу за раненую руку. — Лежать! Она инстинктивно упала, прижимаясь животом к земле. Под машиной раздался взрыв. Потом ещё один, уже от самой машины. Густав со страхом смотрел, как на окна с той стороны брызнула кровь и то, что осталось от охранника. К горлу подкатила тошнота. Мелоди лежала неподвижно, дрожа, как лист, от вида горящей машины. — ВСТАВАЙ, ДУРА! — первый очухался Густав, грубым рывком подхватывая напарницу. Со спины их настигал свет фар и выстрелы. Времени думать больше нет. — Куда теперь?! — испугалась Мелоди, но не успела ничего больше спросить. Густав потянул её в лес, крепко сжимая запястье, чтобы не потеряться. Она не стала сопротивляться. На извилистых тропинках скрыться проще, чем на дороге. Непроглядная темнота захватила их в свои цепкие объятия. Сердце стучало ужасно громко и быстро. Картина окровавленной машины до сих пор стояла перед глазами негонимым видением. Густав продолжал слышать треск огня и крики ещё живого охранника. Мелоди бежала рядом. Никто из них не видел дороги и вообще ничего, даже мелкого очертания. В полной темноте они ударились порядком десяти раз, об дерево, ветки, пни. Густав предвкушал, в какое кровавое месиво превратилось его лицо от множества сучьев, которые хлестали его на полной скорости. А шаги не стихали. Или стихали. Может, это были их собственные шаги. В какой-то момент бежать стало невыносимо больно. Густав окончательно остановился только тогда, когда нога встала в пустоту и тело кубарем покатилось вниз по спуску. Голова впечаталась в поваленный ствол. Густав не сдержал шипения и короткого выкрика. Ему в спину врезалась Мелоди. Она подавила красноречивые эмоции, перекатившись на спину рядом с напарником. Густав хотел что-то сказать, о чём-то спросить, но вместо этого громко глотал ртом воздух, стуча по карманам в поисках фонарика. Щелчок. Окружение было освещено ослепительно ярким светом. Густав обвёл светом лес. Они находились на какой-то опушке, куда скатились по холму. Настало странное спокойствие. Не считая шарканья, хрипов и влажного кашля, здесь было тихо. А потом стало больно. Даже для того, чтобы пошевелиться, нужны были титанические силы. Влажная ткань пропиталась кровью и липла к искалеченному телу, натирая раны. Густав побоялся, что сломал ногу, ведь не мог даже прикоснуться к ней без матершинных сопровождений. — Как ты? — навёл свет на кашляющую Мелоди. Та плевалась кровью, зажимая губы рукой. Конечно, ответить она не могла, вместо этого испуганно и панически смотрела на льющейся с лица красный ручей. На бедняге не оставалось живого места. Густав внутренне содрогнулся, чувствуя укол вины. — Сам-то как думаешь? — прохрипела Мелоди, выплёвывая красный сгусток. От боли в горле она неслышно зарыдала. Ей пришлось приложить усилия, чтобы сесть, облокотившись на дерево и поднять голову к звёздному небу. — Я думаю, ты немного испачкалась, — язвительно отозвался Густав. Он начал рыскать по карманам рюкзака, пока не наткнулся на воду и пару чистых тряпок (их нужно было носить с собой, чтобы протирать оружие). А потом протянул Мелоди. — Спасибо, обойдусь без твоих подачек. Её резкий ответ только задел Густава. Будучи побитым, как псина, он впервые пытался помочь Мелоди, а она этому сопротивлялась. — Да что с тобой-то?! — воскликнул Густав и без предупреждения сел напротив, встревоженно рассматривая её, как пришельца. Плевать, что ему было тяжело выполнить такие незначительные телодвижения. Принципы важнее. — Вытри своё лицо! Ты выглядишь так, будто прошлась через мясорубку! Мелоди сморщилась от его крика и уронила вниз голову. — А ты выглядишь так всегда! Ведёшь себя, как дикая псина! — она вырвала из рук Густава бутылку, но вместо того, чтобы начать умываться, плеснула на него. Раны защипало. Его словно окатило кислотой. — Идиотка! — тот отскочил подальше, спешно стирая влагу вместе с кровью. — До тебя мне точно далеко! Я же говорила! Я была права, что нужно идти вместе! У тебя какие-то проблемы с головой?! Густав обалдел от такой наглости и глупо хлопал глазами, точно не веря, что в этом мире нашлась девушка, которая посмела так с ним разговаривать. Заслуженно, с этим он поспорить не мог. — И что я с тобой спорю? Женщины, с них ничего не взять, — закатил глаза и сел, скрестив руки. — А вот с такими мужиками, как ты, спорить одно удовольствие! — Мелоди аналогично скрестила руки на груди, так и не притронувшись к воде. Они молчали долго. Густав задремал, не сопротивляясь своей усталости. Сквозь ресницы он ещё долго смотрел на Мелоди, а она на него. Спустя минуту гляделок Густав вздохнул и отодвинулся в сторону, освобождая место рядом. Напарница не стала выпендриваться и ругаться. Села рядышком. Никто даже не пискнул и не возмутился от настолько тесного физического контакта. Было холодно до стука зубов. И если для мизерной возможности облегчить свои муки на процент придётся посидеть рядом с раздражающей напарницей, Густав был на это готов. Им обоим было так немного теплее и менее больно. Вроде бы Мелоди засопела. То ли голову на него положила, то ли легла тык-впритык. Как-то всё равно было уже. Тело требовало отдыха.***
«— Бенжамин — серьёзный соперник. Ты должен быть умнее него, — порицал Чарльз, проходя за спиной Густава. Сидя за обеденным столом, тот безвольно сжался, краем глаза следя за чужим перемещением. — хитрее. Смекаешь? — Да. Лучезарная улыбка отца погнала мурашки по коже. Густав взглянул на него краем глаза и пожалел об этом. Ужас пробрал тело и он поспешил опустить взгляд. — Тебе нужно найти какой-то компромат. Надеюсь, я могу тебе это доверить? — Можешь. — Не разочаруй меня на этот раз. Мне уже стыдно в глаза смотреть другим людям из-за тебя, — широкая, неестественная улыбка дрогнула в хмурости, но тут же натянулась в прежнее положение. — Мне нужны ключи от запасных выходов. — Можно спросить, как ты ими воспользуешься? — Наконец-то я слышу от тебя правильные вопросы. Видишь ли, Густав, я хотел бы подослать к Бенжамину своего человека. А так просто они его не пустят. Пусть сольётся с толпой и разведывает, пока ты разъезжаешь по заданиям. Густав кивнул. Зачем ему понадобился чей-то бизнес, он не знал. Не спрашивал и боялся узнавать ответ. Должно быть, очередная прихоть. А отказывать себе Чарльз не любил и был готов пойти ради этого по головам.»***
— Вставай, пора уходить отсюда, — сквозь сон позвала Мелоди. Густав тут же открыл глаза, вздрагивая от внезапного холода. Говорить у него не было сил. За короткий промежуток сна их так и не прибавилось. — Знать бы, где мы, для начала. — Разберёмся по ходу. Не самый приятный расклад, но ничего другого Густав предложить не мог. Поэтому медленно поднялся и поковылял по направлению к холму. Если идти прямо, куда-то они точно придут. Ноги ныли и подгибались. Глаза щипало от того, что буквально недавно их чуть не проткнули деревянные тонкие и длинные лапы. — Мелоди, что ты делаешь в этой конторе? — слабо спросил Густав. Под его ногами хрустели сухие ветки. Иногда он спотыкался об них, ведь не видел практические ничего. Свет фонаря стал совсем слабым и не светил дальше пары метров. В гнетущей звенящей тишине глубокого леса, когда лицо щекочут засохшие капли крови, Густав почувствовал себя по-настоящему жалким и беспомощным. — Какое тебе дело? — Нам идти до ближайшего населенного пункта не меньше четырёх часов. Я хотел бы за это время поговорить. Даже с тобой. — Боишься чокнуться в тишине? — уже более привычным образом фыркнула Мелоди. Густаву от этого почему-то стало легче. Он нашёл в себе силы усмехнуться, покосившись на напарницу. Они сделали это одновременно, так что их взгляды встретились. Лунный свет озарил улыбку тонких губ и примирительный взгляд. Мелоди, кажется, тоже улыбнулась. — Если тебе так проще считать. — Я попала сюда не по воле доброй. У родителей долг. Не буду вдаваться в подробности, но мне нужно работать на Бенжамина, чтобы спасти их. Сейчас они в больнице в очень тяжелом состоянии. — Неужели, Форду задолжали? — Ему, Шерлок. Густав слегка поднял брови, удивляясь. А Мелоди продолжала говорить, уже мрачно, под стать окруживших их, казалось, что бесконечным столбам: — Конечно, мои родители совсем не честные люди. Бенжамин был очень даже терпим к ним, но они этого не ценили. Он симпатизирует мне больше, если быть очень откровенной. — Чем собственные родители? — Да. — И в каких вы с ним отношениях? Она пожала плечами, мол: да обычных. — Он хорошо ко мне относится для человека, который ненавидит мою семью. Можно сказать, я знаю больше, чем другие сотрудники. — Интересно, — Густав прищурился. Видел он плохо, но разглядел вдалеке то ли дома, то ли гаражи. Что бы там ни было, он ускорил шаг. Хотелось побыстрее оказаться в городе, чтобы найти того, кто отвезёт их домой. Густав должен был быть дома уже во втором часу ночи, как они с отцом и договорились. Он не знал, сколько сейчас времени. Наверняка больше, чем два часа. От предстоящего выговора стало душно и к горлу подкатил неприятный, колючий ком. Хуже быть уже не могло. От этой мысли стало неожиданно легко и хорошо. То, что они с Мелоди увидели, оказалось перевалочным пунктом. — Давай переночуем тут? Я сейчас в обморок упаду, если не засну, — почти умоляюще попросила напарница. — В этой грязи? Лучше уж сгинуть. — После тебя. Я хочу спать. Можешь чапать один, хренов привереда. Идти один Густав точно не хотел. Его тоже тянуло поспать и свой ответ он ляпнул, не подумав. Но теперь легко соглашаться было нельзя. А то Мелоди подумает, что его так просто уговорить. — Останусь, только чтобы тебя тут не убили. Иначе всю вину повесят на меня. В небольшом домике, который служил перевалочным пунктом, было два матраса, нечто, похожее на подушку, плед и какая-то мебель. Густав сморщился от таких простых условий, а вот Мелоди заняла первый попавшийся матрас и легла, тут же засыпая. Ей можно было даже позавидовать. Густав так быстро уснуть не мог. То в бок что-то давит, то кровь течёт с новой силой. Мысли вихрем кружили по черепной коробке. В гробовой тишине он как никогда громко слышал приближающиеся к нему шаги безысходной пропасти. Стало холодно. Густав сжался, как бездомный кот среди тысяч чужих глаз и высоких ног, которые могли пнуть или ударить его. Тело окаменело. Взгляд бродил по тёмным очертаниям предметов и нашёл что-то длинное, рядом с чем лежала какая-то куча предметов. Может, это камин и дрова? Пробудилась надежда. Густав нашёл в темноте на ощупь фонарь, щёлкнул и осветил комнату. Она была старой, тесной. Матрасы находились относительно близко друг к другу. При желании соседи могли бы дотянуться друг для друга. Сон куда-то делся. Зачем-то Густав навёл тусклый луч света на Мелоди. Она сжалась в клубочек, дрожа от холода даже под пледом. Тёмно-русые, тронутые волной волосы развалились по всей подушке и лицу. В кармане виднелась связка ключей. С машиной, с запасным выходом и с воротами. Взяв их, Густав легко мог завершить их с отцом дело раньше времени. Взгляд приковался к ним. Теперь думать о чём-то другом не получалось. Нужно всего-то обмануть Мелоди и приврать, что связка могла потеряться по дороге. Нужно. Точно нужно. Если нужно, почему он так этого и не сделал? Густав взял плед со своего матраса и накрыл им Мелоди. Осторожно, чтобы не разбудить её. А потом направился затапливать маленькую печь. Чтобы согреть ладони, откопал в старом ящике пачку дешёвого подобия чая и чашку. Такое Густав обычно не пил даже под страхом смертной казни. Но сейчас хотелось хоть чем-то перебить гадкий вкус этой ночи. От треска огня и манящего запаха апельсинового чая проснулась Мелоди. Сначала она села, укутавшись в два пледа, непонимающе глядя немигающими полузакрытыми глазами на Густава. — Тут стало тепло. — Логично, правда? Это из-за огня. — Я не видела тут камин, — Мелоди начала сползать с матраса. Густав с полуулыбкой наблюдал за её сонными перемещениями. Колобок вялости и бурканья сел рядышком, точно взлохмаченный воробей. — Что это? Она не могла сильно вытянуть руки, потому что держала плед, поэтому дёргала ладошками и пальцами из-под пледа, требуя отдать ей чашку. — Какой-то чай. С апельсином. Мне не понравилось. — Дай. Густав вложил ей в руки напиток и с минуты наблюдал, как она потягивала чаёк и улыбалась. — Ты ничего не понимаешь. Очень вкусный чай. Жаль, без сахара. — Какое-то извращение. Они сидели рядом с огнём около пятнадцати минут, пока каждого не охватила усталость. Густав вернулся на свой матрас и сквозь сон почувствовал, как Мелоди вернула ему одеяло. — Спасибо, что спасла меня, — то ли во сне, то ли на яву произнёс он. Ответа ему не было. Только чья-то тихая, добродушная усмешка.***
Домой Густав попал только к обеду следующего дня. Сначала они с Мелоди безумно долго спали, а раскрыли глаза от голода. Все припасы остались во взорвавшейся машине. Пришлось идти ещё три часа до самого города, а Густаву ещё час до дома. На тот момент было уже плевать, как на него отреагирует отец и какой нагоняй устроит. Слишком устал. Слишком вымотался. Как и ожидалось, Чарльз поднял крик. От его ругани тряслось стекло и прятались по углам мухи. Один Густав почти ничего не слышал. Даже после крепкого подзатыльника. Эмоции и мироощущения словно отключились. Всё, что он хотел — душ и еда. Первое досталось ему легко. Увидев предсмертное состояние сына, Чарльз, скрипя зубами, позволил ему избежать наказания и пойти в ванную. А потом начался разнос. Густав выложил всё, как на духу. Боялся лгать. Ведь в любой момент отец мог посмотреть на него так пронзительно, что заставит вытащить правду, чего бы ему этого ни стоило. — Хочешь сказать, тебя спасла какая-то соплячка? Девушка! Что может быть унизительней, — с презрением и надменностью сказал Чарльз. В этот момент Густав отчего-то задумался, словно ставил его слова под сомнение. Но мигом выбил эти мысли из головы. — Я буду умнее в следующий раз, отец, — будто виноватый ребенок, Густав опустил глаза на сомкнутые в замок руки. — Прости. Он уже сделал несколько шагов, решая взять себе еды. Но этого так и не случилось. Железная хватка Чарльза сжала его горло в предупреждении. Он легко ударил сына об стену, прижимая к ней, как тряпичную куклу. — Ты больше не имеешь права ошибиться. Усёк? Если ещё раз так опозоришься — лучше умри. Я понятно изъясняюсь? Мне не нужен такой сын, — беспощадно убивая каждым словом, шипел Чарльз. Сейчас он не улыбался. Смотрел, как одичавший зверь. А Густав не смел спорить. Быстро закивал, поджимая губы. На сегодня отец оставил его без еды, а ночью отправил на фирму разведывать дальше.***
Даже там еды, увы, не нашлось. — Что произошло с машиной, ребята? — с хмурым видом спросил Бенжамин. — Взорвали, — тихо отозвалась Мелоди. — Как так получилось? А товар? — Большая часть на складе. Я вернул, — устало и раздражённо ответил Густав. Они с Мелоди осторожно переглянулись. Оба очень красноречиво моргнули и метнулись недовольствами. Но после случившегося их неприязнь друг к другу утихла. Поэтому обе пары глаз смягчились с поражающей синхронностью. — Вы сильно прокололись. Ума не приложу, как буду допускать вас к важным передачам в следующий раз. — В следующий раз такого не повторится, — Мелоди растерялась и спрятала глаза в половицах. А Густава её потерянность рассмешила. Буквально вчера она была полна решимости и сарказма, а сейчас от всего этого не осталось ничего. — Я надеюсь. Мелоди, ступай на склад и начни наводить порядок. Густав, задержись на пятнадцать минут. Мелоди мгновенно подчинилась, закрывая за собой дверь. Густав не шелохнулся, с вопросом смотря на Бенжамина. Тот радушно улыбнулся и направился к навесному шкафчику, рядом с которым висела какая-то картина. Мистер Форд был тем ещё ценителем искусства. На книжных полках особое место занимали классики. На подставке висела скрипка. Густав сам не понял, как отвлекся, хотя должен изучать каждую мелочь в движениях и действиях Форда. Так он и сделал. Бенжамин нашёл две фарфоровые чашки, серебряные ложки. Поставил на свой стол и следом потянулся к упаковке чая. Согнутый бумажный уголок привлёк цепкий взгляд Густава. Что-то лежало на полке выше. Там же раздавались звенья. Неужели, ключи? Густав вспомнил, как краем глаза выхватывал пожарный выход и самые незащищённые ворота забора, который ограждал убежище. Ни от того, ни от другого, доступа не было ни у кого, кроме владельца и... ...Мелоди. Бенжамин уже сел напротив и протянул чашку Густаву. — Как устроился? Не пожалел ещё? — Нет. Откуда такой интерес? — Мне важно, как чувствуют себя сотрудники. Особенно такие молодые, — его губы тронула улыбка. Густав взял чашку и отпил. Голод чай не перебивал, зато гонял по жилам приятное тепло. Ещё несколько минут они с Бенжамином болтали, пока его не отвлёк звонок телефона, раздавшийся из коридора. — Прости, я отлучусь. Стоило двери закрыться, как Густав встал с места и подошёл к шкафчику, открыл его и внимательно посмотрел на ключи, которые лежали на стопке бумаг. Обычные черновики. Зато форма ключей совпадала с той, что была у Мелоди. Эту информацию Густав отложил у себя в голове, пообещав себе передать её отцу как можно скорее. Нужно успеть сделать дубликат. Как они это сделают — было загадкой. Густав поспешил приступить к работе через полчаса, когда Бенжамин его отпустил. Пареллельно он не забывал оглядываться и высматривать нужный компромат. От его внимания не ускользнуло, что в основном сделки проводятся в одних и тех же точках и возвращаются по одному маршруту. Само собой, это он при первой же возможности выписывал и передавал отцу.***
Бенжамин стянул с носа очки и вздохнул. Что-то царапало его. Беспокоило и заставляло лишний раз думать вместо того, чтобы решать разные дела. А их накопилось немало. Совсем недавно Бенжамин положил глаз на университет культуры Темплейта, где и сам учился когда-то. Забавно, что жизнь занесла его совсем не на сцену, а в театр ужасов. Зато теперь он был настроен связать свою жизнь и с преподаванием, как давно планировал, а потом пойти дальше. Гуляли разные слухи про директора столь престижного заведения. Этим Бенжамин был настроен воспользоваться. Не самый нравственный путь для достижения целей, но, как говорится, побеждают хитрые, а победителей не судят. Придётся уехать на неделю для решения проблем в Темплейт. Ключи, как всегда, оставил Мелоди. — Идёте, мистер Форд? — спросил охранник под прикрытием товарища. Бенжамин плавно закивал, преодолевая порог кабинета.***
— Ты вообще тут? — мрачно спросила Мелоди, наблюдая, как напарник, еле передвигаясь, перемещает коробки туда-сюда, чтобы протереть под ними пыль. А взгляд его был туманным, нечётким и плавающим. — Конечно, где ещё мне быть, — Густав всем своим видом показывал, что разговаривать с Мелоди не желает, но её это не волновало. — Бледнее поганки выглядишь. Её комментарий он пропустил мимо ушей. Ответил позже, когда до него дошла суть сказанного. — Ты выглядишь так всегда. Кажется, я это не афишировал. — Ах, какое благородство! Что бы я без него делала? — Ты невыносимый человек. Можешь умолкнуть хотя бы на десять... — он вдруг замолчал, чувствуя, как ноги становятся ватными, а тело неподъёмно тяжёлым. Коробка с инструментами выпала из рук, а Густав упал на колени, не в силах шевельнуться. — Твою ж мать! И что это с тобой? — Мелоди оставила швабру и подбежала к нему, садясь напротив. — Отойди. — Ты щас откинешься. Давление? — она взяла его запястье и хотела поднять рукав и приложить пальцы к вене, но Густав оттолкнул её. — Я же сказал. Оглохла? Отойди и не трогай меня. — Какие мы холодные и неприступные. Я помочь пытаюсь, кирпич ты чёртов. — Помочь? Обычно ты шутишь остроумней, — Густав смотрел на неё так гневно, что мог бы уничтожить на щепки таким взглядом. Но ему это было неподвластно. — Давай помогу встать. — Нет. Скройся с глаз. Ещё толкнёшь куда-нибудь. Таких радостей мне не надо. — Густав, — серьёзно осекла его Мелоди, смотря чистыми, разными цвета глазами. — Не все люди в этом мире хотят сделать тебе подлянку. В данном случае я хочу отвести тебя на воздух. Тут душно, кто угодно в обморок упадёт. Она встала, отряхнулась и протянула руку. — Предлагаю временное перемирие. Густав смотрел на её руку, как на неопознанный объект. Ему было так непривычно, что кто-то способен предложить свою помощь. Тем более девушка. Тем более эта девушка. Он потянулся к её руке, всё также поражённый. Ладонь Мелоди была крепкой. Это очередная особенность, которая отличала её от всех других девушек, с которыми Густав был знаком. А ещё она была надёжной. Встав, они направились на улицу.***
Тёплый ветер действительно очистил голову. Дышать стало легко и вся усталость начала уходить из тела. Мелоди было скучно просто сидеть на ступеньках, так что она лазила по забору, балансируя на тонкой оправе. Густав обыденно наблюдал за ней и удивлялся: неужели, такие действительно существуют? Которым не нужен мужчина, которые не боятся послать к чёрту и могут дать отпор. Здесь Густав был для конкретной цели, но ориентиры начали сбиваться. Бенжамин относился к нему с подозрением, но пониманием. Спрашивал о самочувствии и всячески ограждал от слишком опасных дел. Даже его отец так никогда не делал. Густав всю жизнь не понимал, почему к нему относились с грубостью. У кого-то был кнут и пряник, а он пряников в жизни не видел. Кнуты, кнуты, кнуты... — Смари, хах, — Мелоди села на корточки прямо на заборе. — Я ворона. Для убедительности она расставила руки и взмахнула ими. — Ты ненормальная, — Густав сделал вид, что закрывает лицо от стыда, но на самом деле стёр мимолётную улыбку. — А слабо сюда сесть?! — продолжила гнуть свою линию Мелоди. Густав выгнул бровь, смотря на неё, как на полную идиотку. — Не смотри так на меня! — Ты в своём уме, Мелоди? — абсолютно серьёзно спросил Густав, смотря на широкую лыбу прикушенных губ Мелоди, на её озорные глаза и абсолютную расслабленность. — Так и скажи, что боишься. — Это тут причём? — он скрестил руки на груди, закатывая глаза. Так сильно ни один человек его не доканывал. — При том. Ссыкло и признать боишься. Какой из тебя мужчина? — Стерва, — сквозь зубы прошипел Густав, встал и рывком пошёл к забору, запрыгивая на него и ловко карабкаясь. Мелоди хлопала глазами, наблюдая, с каким страхом Густав садится рядом с видом глубоко оскорбленного человека. Напарница звонко захохотала, едва не наворачиваясь с забора. — А теперь каркай! — Да пошла ты... — прорычал Густав, вцепившись в забор. Вниз он старался не смотреть. Было не очень высоко, но Густаву казалось, словно он сидел на небоскрёбе. — Дава-ай! Или слабо?! — Опять начинаешь? Злость на Мелоди куда-то запропастилась. Теперь было лёгкое недовольство на её скверный характер и гаденькие шуточки. — Какой ты слабак, Густав! — Если я сделаю, как ты просишь, ты умолкнешь хотя бы на двадцать минут? Мелоди кивнула и осторожно протянула руку, пошатнувшись. Густав пожал её и не сразу отпустил, боясь упасть. — Вперед! Покажи мне ворону. Раздался полный обречения рык. Густав нашёл опору в ногах и медленно расставил по бокам дрожащие руки, медленно взмахивая ими вверх-вниз, выдавливая хриплое: «кар». Гогот Мелоди стал оглушительно громким. Заразительным похлеще чумы. Густав не воздержался от усмешки и улыбки. Как вдруг его любезная напарница неудачно качнулась. Густав хотел поймать её, но вместо этого они оба полетели вниз. Приземлились на зелёную траву, чудом не ломая шею. И без того поломанное тело потерпело новую атаку. — Сука... — сквозь плотно сжатые зубы взвыл Густав, сжимаясь от адской боли в спине. — Прости-и-и меня! Это я виновата! — хоть рука Мелоди была неестественно вывернута, она подползла к Густаву. — Больно? — Сама то как думаешь? Им обоим пришлось идти в медпункт, бросаясь оскорблениями и взаимными подколами.***
Через месяц Густава повязали подставные конкуренты с силой заволокли в грузовик. Ни он, ни Мелоди понятия не имели об этом плане, а потому ни на шутку испугались... — ТВАРИ! — шипел Швагенвагенс, отчаянно отбиваясь. Один раз ему удалось перехватить руку нападавшего и сломать её, выворачивая до предела. Беспощадно и не глядя. А другому в глаза засыпал песок, извернувшись, словно проворный лис. Мелоди использовала тот же приём. Её ещё ни разу не ударили. Интересно, почему? Не могут попасть или делают это специально? Подозрения развеялись от удара камнем по голове. — Мелоди! — спохватился Густав. Каким-то мистическим образом ему удалось обезвредить с помощью локтя того, кто напал на Мелоди, а её саму выдернуть из-под удара. Вместе они ушли в сторону, держась бок о бок, своим видом напоминая подбитых воробьёв. Густав прикрыл Мелоди рукой, отчего-то до предела взбешенный. Нет, не из-за себя. Из-за хамоватой особы за своей спиной. Ей ведь тоже досталось. Так вот, что его разозлило. Густав опешил, когда до него это дошло. Никто не рассчитал, что спрятавшихся где-то нападавших было ещё много. Одним ударом последний нанёс Густаву решающий урон по затылку и тот выпал из реальности, падая на колени. Мелоди успела отбежать и достать пистолет. А дальше всё захватил туман. — ГУСТАВ! — последнее, что он отчетливо услышал. В тот же миг его за шкирку поднял рабочий и швырнул в кузов. Стоит отметить, что даже тогда Густав не сдался. До последнего пытался дотянуться до водителя, зарезать его или ударить. Но этому не бывать. По приезде в назначенное место у перепуганного до смерти новобранца была рассечена бровь и разбит нос. Даже несмотря на множество угроз и ударов Густав яростно бился, выворачивая руки.***
— Бенжамин! — раздался истерично громкий голос в проходе. Форд только вернулся из командировки, нехотя оторвал глаза от жёлтой газеты и посмотрел на Мелоди тяжёлым взглядом. — Что случилось? — Густава поймали! Увезли куда-то! Я успела убежать и прийти сюда! — Мелоди всплеснула руками и заходила туда-сюда. Бенжамин вздохнул и вытянул руку, призывая её к спокойствию. — Мелоди, Мелоди, тише, — он подошёл к ней, положил руки на плечи и сжал их. От его спокойного тона её затрясло ещё больше. — Я знаю. — Ты уже отправил наряд? — Нет. Нападавшие — наши. Это проверка. — Проверка?! — возмутилась Мелоди, сметая его руки с себя. — Он тут больше месяца работает! Какие могут быть проверки? — У нас, кажется, произошла утечка информации. Я не уверен. Подозреваю Густава, всё-таки он тут новенький совсем. — Нет, это точно не он. Он же постоянно со мной! Я в нём уверена. Бенжамин хотел успокоить её, но Мелоди была непокорна. Дула губы и кричала, возмущаясь. — Ладно, как скажешь, — сделал вид, что согласился Бенжамин. В глазах Мелоди блеснула надежда. — Раз ты так в этом уверена, я его отпущу. Ступай домой, всё будет хорошо. — Я не хочу уходить. Я дождусь его, — она демонстративно встала, складывая руки за спиной. Совсем как Густав. Она видела, как часто он так делал и невольно начала повторять. — Густав тоже поедет домой. Уверяю: всё под контролем. — Точно? С ним всё будет хорошо? Бенжамин нежно погладил её по волосам, одарив обнадёживающей улыбкой. — Разумеется! Уверяю тебя, дорогая Мелоди. Она ещё несколько секунд смотрела на него растерянно и непонимающе. Бенжамин вздохнул и подтолкнул её к креслу. — Посиди. Ты вся в синяках, — в его голосе не утаились сочувствие и забота. — Что случилось? Эти ребята тебя обидели? — Я же думала, они настоящие конкуренты. Вот и... — она начала стирать подступившую к щеке кровь. Волосы слиплись на виске, прикрепились к покрасневшей коже. Раны защипало. Столько увечий на человеке, а уж тем более на девушке выглядело жутко и печально. — ...нарвалась. — Я сделаю им выговор. Позволь я помогу, — Бенжамин смягчился в своей строгости. В его руках появился лёд, перекись и ватка. — С Густавом всё будет хорошо? — Разумеется. Мелоди ему поверила. Форд сел на подлокотник кресла и приложил ватку с перекисью к виску всхлипывающей подопечной. Потом взял лёд. — Может, ты хочешь конфет? У меня их там много. При слове «конфеты» глаза Мелоди загорелись и она в надежде подняла голову. — Спасибо. Дверь за ней вскоре закрылась, а Форд издал долгой вздох. Глаза слипались от усталости, но он держался. Конечно, так просто Густава он отпускать не мог. Нужно было проверить, имеют ли его слова вес. Клялся, что не сдаст бизнес, если даже жизни будет угрожать опасность. Пришло время это проверить. Хотя Бенжамин видел в этом юноше потенциал. Для своего возраста он был очень взрослым и зрелым. Травмированным, неглаженным жизнью по голове. К нему даже удавалось проникаться сочувствием в какие-то моменты. Потому Бенжамин и не хотел, чтобы он здесь задерживался. Густав был слишком юн для побега от пуль и перестрелок не на жизнь, а на смерть.***
— Ты изворотлив, но... — тот же рабочий, которому удалось затолкать Густава в грузовик, схватил биту и усмирил его ударом по затылку. — ...недостаточно. Густав уже не помнил, как его руки связали изолентой и приклеили к стулу. Напротив стояли двое. Те, что уцелели после задания. — Ну что, сучёныш? — большой мужчина в чёрной куртке вымученно вздохнул и расхохотался. — Доставил же ты нам забот. — Я ничего не скажу, — процедил сквозь плотно сжатые зубы Густав. Его гневные ругательства прервал приступ кашля. Изо рта сорвались капли крови. Густав ею же подавился и закашлялся интенсивнее. — Скажешь, — констатировал мужчина. В его руке что-то щёлкнуло. Сначала Густав подумал, что это пистолет. Это оказался один из ножей в складном наборе. А лучше был бы пистолет. — Как миленький скажешь. Он сделал шаг навстречу к стулу и Густав начал вырываться. Глаза загорелись диким страхом до того, как на лицо не вернулось самообладание. Тело стало очень слабым. Уязвимым. — На кого работаешь? — Густав молчал. Рабочий наклонился так близко, что Густав мог почувствовать его дыхание, а ещё выдать своё. Сбитое и позорно дрожащее. Холодное лезвие прижалось под челюстью, медленно скользнуло к сонной артерии. — На кого. Ты. Работаешь? Густав молчал. Упорно молчал, плотно сжимая губы и задерживая дыхание. — Ты оглох?! — рявкнул нетерпеливый мужчина, с резкостью дёргая лезвием вверх. До сонной артерии было каких-то жалких пять миллиметров. Из неглубокой раны хлынула кровь. Густав молчал. Даже не пискнул. — Ты будешь сидеть здесь столько, сколько потребуется. Без еды. И воды. Хочешь сдохнуть в муках? Молчание начало его бесить. Мужчина угрожающе хмыкнул. То ли с уважением, то ли с раздражением. — Не боишься меня, побойся папаши. Он будет в бешенстве. Тебя с того света достанет. Густав вздрогнул. Кулаки сжались до побеления костяшек, а скулы свело от напряжения. Откуда он знает про отца? Пазл в голове начал ломаться и картинка разлетелась на кусочки. — Молчит, как партизан. Посмотрим, на сколько тебя ещё хватит. Резкая боль обожгла кисть. Лезвие поддело кожу и разорвало, создав огромную рану. Густав не издал ни звука. Даже когда от запястья пошла резкая боль аж до плеча. Он клялся молчать. Мелоди сбежала и наверняка доложит Бенжамину, кого взяли в плен. Весь план сорвётся, если Густав выдаст их. Он представил, что случится с Мелоди. Ей вряд ли удастся отбиться или отмазаться от полиции. Замок на рту стал ещё туже и покрылся сталью. Густав не считал себя хорошим человеком, но имел чувство благодарности. Мелоди спасла ему жизнь, пусть и ценой достоинства. Такая маленькая и миловидная, но очень отважная для девушки. Да и для парня. Среди всех, кого Густав встречал за свою жизнь, Мелоди стояла на ряду с сослуживцами, с которыми его свела жизнь. — ГОВОРИ! — мужчина напрасно кричал. Несмотря даже на боль скрученных пальцев, Густав думал совершенно о другом. До глубин души плевать, что там ему кричат и какой ответ пытаются выбить. — Я не могу понять, он что, немой? — бандит начал подходить к своему товарищу, сдавшись. — Да, — издевательски спокойно прошипел Густав. — Вау! Он говорящий! Может, включишь мозги и скажешь нам... — ...что ты тупой? — не выдержал он и огрызнулся. — Что ты там мяукнул? — И кто из нас ещё глухой? Я сказал, что ты тупой. Твоих извилин не хватает на то, чтобы оставить бесполезные попытки выбить из меня хоть что-то? — Пиздец тебе, белобрысый. — Какая бескультурщина, — Густав не спускал глаз с медленно приближающегося к нему, разъярённого бандита. В глаз пришёлся тяжёлый и меткий удар монтировкой. Но вместо крика по просторному посещению покатился смех. Густав часто слышал, что смеётся он весьма угрожающе. Наверное, это потому, что эта эмоция у него проявлялась исключительно в истерическом состоянии. Когда глаза горят от гнева, а его самого распирает от желания совершить преступление. — ЧТО СМЕШНОГО?! Густав рассмеялся громче прежнего, игнорируя новые и новые удары. — Это всё, на что ты способен? — взгляд медленно поднял голову и насмешливо метнулся в бандита. Как на настоящее посмешище. Его лед был непробиваем. И даже горячая кровь, которая напитала волосы и одежду, не могла его растопить. — Сукин сын. Твои удары позорные даже для нерадивого дитя. Почти за десять часов нахождения в этой комнате Густав не сказал ни слова. Не ел, ничего не просил. Сидел и не назвал ни одного имени. После той ночи Бенжамин начал ему доверять. Перестал называть ребёнком и давал более серьёзные дела, чем простая перевозка. Густав убедил, что он достоин тут находиться. Для своего возраста в нём было до ужаса много упорства и стойкости. Ни одной вылазке не удалось сломить его стержень.***
Переступил порог логова Густав через два дня. Всё тело ломило. Ему сломали три ребра, чуть не проломили череп и вывернули запястье. Чарльз смотрел на него с ужасом и впервые с сочувствием, когда увидел на пороге дома. «— Ты ничего не сказал? — изумился он, когда поднимал сына с пола и осторожно выводил на улицу, к машине скорой помощи. — Ничего. Ни о тебе, ни о нём. Чарльз молчал. Ему было тяжело вести Густава, взгромоздив его руку себе на плечо. В машину скорой помощи они зашли вместе. Чарльз доканывал врачей всю дорогу, потому что его не устраивало качество их работы. — Вы можете вколоть ему обезболивающие? Куда вы свежие раны перевязываете? Он же всё чувствует! Густав был с ним согласен. От каждого прикосновения тело сковывало адской болью. Чарльз не отходил от него ни на шаг. Следил за показаниями приборов, за тем, как останавливается кровь. — Ты поступил достойно, — наконец-то выдал он, когда раны были заклеены пластырями и перевязаны повязками. — Думаешь? — Да. Я могу тобой гордиться. Вот только менее пусто от этих слов не стало.»***
— Густав! — Мелоди бросилась к нему, смыкая в своих объятиях сразу же, как только увидела. Густав опешил, качнулся и не смог удержать равновесие. Хорошо, что за ним была стена и она не позволила ему упасть. Мелоди ничуть это не смутило. Она продолжала бесстыдно жаться к нему, как Тузик какой-нибудь. — Отпусти сейчас же, — Густав сморщился от боли, с которой его сжала Мелоди. Рёбра трагично заныли, но напарница не отцеплялась. — Иначе оттолкну. — Плевать! Я думала, они тебя там убили. Густава почти тронул её дрожащий голос и растрёпанная голова. Мелоди иногда напоминала ему яркое солнце. Даже в такие моменты она прогоняла весь мрак и напоминала о существовании надежды. — Разве ты не знала, что это была проверка? Густав предпринял попытки оторвать её руки от себя, демонстрируя всё недовольно, которое в нём было. А было ли? Он не знал, просто не хотел лишних телячьих нежностей. — Когда тебя вязали — нет! Иначе не стала бы молчать. Судя по скептическому взгляду, Густав ей не верил, но Мелоди об этом не волновалась. Она требовательно сжала его рабочую одежду, вцепившись мёртвой хваткой. — Что-то слабо верится, — и всё же Густаву пришлось переступить через себя и положить руки на плечи Мелоди, осторожно обнимая. Та удивленно подняла голову и ослабила клешни. Теперь Густав мог бы без проблем убрать её подальше от себя, но не стал, потрепав по голове. А потом пожалел об этом, ведь волосы были и без того в кошмарном состоянии. Перфекционизм пробудился в нём. — Твои волосы всегда так ужасно выглядят? — Густав начал поправлять их, заправлять назад и приводить в божеский вид. Волосы Мелоди были подпорчены отсутствием ухода и, судя по всему, краской. Но чем-то Густаву они всё равно нравились. Их всё время хотелось заплести или просто подержать в руках. В его окружении были одни лишь блондины. Этот цвет настолько достал Густава, что он почти перестал его воспринимать. Напарница отошла сама, победно улыбаясь. — Я ходила к Бенжамину после того, как сбежала. — Куда ты уходишь? Да остановись ты! — Отвали от моих волос! — Мелоди шлёпнула его по руке, но Густав только усмехнулся. — Они похожи на гнездо! — Щас ты будешь похож на гнездо! — Мелоди подскочила и начала тянуться к волосам Густава. Ей даже удалось их взлохматить, но только немного. Не дотягивалась. — Да что ты говоришь? Густав сделал шаг и Мелоди побежала прочь, визжа, как будто её кто-то режет. — Уйди, дебил! — Нет! Стой! Зашитые раны защипало. Бегать Густаву запретили врачи. Отец знал, что сыну придётся принебречь этим правилом. Поэтому всучил ему медицинский набор, обезболивающие в таблетках и шприце, а ещё хирургический чехол на всякий случай. На самый крайний. Густав остановился, сел и сделал вид полной незаинтересованности. Чтобы скрыть ухмылку, взял стакан с водой и начал медленно пить. Потом достал книгу для убедительности. В таком положении тело почти не болело. Мелоди осторожно приближалась к нему, опасаясь и вздрагивая от каждого движения. Её озорная улыбка не сползала с лица. — Да не буду я твои волосы трогать, успокойся! — Обещаешь? — Густав не ответил. Подвинулся, освобождая для Мелоди место. Но она не села, только чуть склонилась, чтобы видеть текст его книги. Тёмные волосы упали на страницы и Густав неодобрительно поднял на неё ярко-голубые глаза. А потом схватил за руку и посадил рядом. Мелоди завизжала. Густав легко удерживал её одной рукой, пока искал в рюкзаке расчёску. Признаться, ему до сих пор было очень больно, особенно когда Мелоди вырывалась. Но всё это ушло на второстепенный план. — Убери свои руки! Себя причеши, сволочь! — Сию секунду. Сиди смирно, сумасшедшая! Мелоди запыхтела, но сделать ничего не могла. Скрестила руки и вздёрнула нос, чувствуя, как аккуратно расчёсываются и заплетаются её волосы. Косички Густав плести не умел, поэтому сделал аккуратный пучок, как мог. — Дочку свою также заплетать будешь? — Нет. Во-первых, если она у меня будет, у неё наверняка хватит мозгов не разгуливать с растрёпанной головой. А во-вторых, для этого есть жена. — Хех, а меня папа часто заплетал. — Да? — Густав на мгновение остановился, смотря на её волосы. И что-то в его голове дало трещину. — Ему это почему-то нравилось. И маме он косички заплетал. Это ритуал у него такой. Знаешь, как мило? Видел бы ты его сосредоточенное лицо, когда он своими крупными руками пытался создать что-то похожее на косичку. Густав тихо рассмеялся, представляя эту картину. Сдержать порыв улыбки он не сумел. Мелоди оглянулась на него, изумлённо хлопая глазами. — Когда ты смеёшься, выглядишь намного лучше, чем когда хмуришься. — Серьёзно? — улыбка стала растерянной и смущённой. — Сто процентов. Волосами клянусь! Она обернулась назад, возвращая Густаву возможность себя заплетать. — Расскажи что-нибудь ещё о своей семье, — он сам не понял, зачем об этом спросил. Очень хотел знать мелочи, которые ему были недоступны. — Обычная семья. Мы с мамой часто ходили на танцы, катались по стране. Вместе с папой ходили в поход. Он очень много мне рассказывал о диких животных. А как-то принёс медвежий клык. Он в комнате у меня висит, — Мелоди говорила с такой теплотой в голосе, что Густав не мог не проникнуться симпатией к людям, которых даже не знал. Наверное, они хорошие родители, которые заботятся о своём чаде. Не требуют от него невозможного. Не губят его внутренний мир. Голос Мелоди дрогнул, а голова низко опустилась. Густав испугано замер, понимая, что это значит. — Эй, в чём дело? — его догадки были верными. Мелоди всхлипнула и поджала ноги к груди, пряча лицо. Женские слёзы всегда вгоняли Густава в ступор и он не знал, что делать. — Они ведь в больнице. И я не уверена, что они... — она оборвалась на полуслове и жалостливо захныкала. — Не думай о том, чего ещё не случилось, — Густав пересел, неуверенно наклонился, чтобы поймать взгляд Мелоди. У него это получилось. Заплаканные глаза смотрели на него с надеждой и тоской. Она была так мала для всего дерьма, в которое полезла. Отвага заставила Густава уважать Мелоди. По-настоящему, на равных. Как уважал бы любого достойного мужчину. — Я боюсь. Очень сильно. — Это не повод отчаиваться раньше времени. Страх должен закалять, а не наоборот, — Густав почувствовал себя совершенно бесполезным. Ему было неизвестно, как обращаться с людьми в таких случаях. Казалось, что он делает только хуже. Поэтому решил сделать единственное, что вообще придумал. Раскрыл объятия, сам не уверенный в своих действиях и подбадривающе улыбнулся. Вышло как-то криво, но он, по крайней мере, попытался. Мелоди мигом скооперировалась и подползла к нему, оказываясь под его руками. Густав в очередной раз отметил для себя её крохотность. Со стороны, в просторной и мешковатой форме это не так бросалось в глаза, но когда Мелоди сидела так рядом, под одеждой оказывалось ещё куча пространства. Густаву пришлось сильно наклониться, чтобы её обнять.***
1968 год. Густаву в руки попала стопка важных бумаг о владельце фирмы, о перевозке, поставщиках. Это добро нужно было увезти другому человеку на противоположный конец штата Техас. И Бенжамин совершил промах, когда доверил это Густаву. Пришло время действовать. Документы были доставлены через отца. Густав встретился с ним на днях, выдав схему здания, как и куда нужно посылать шпиона. Но для этого понадобились ключи и желательно их копия. Красть у Мелоди Густав не решился. Поэтому пришёл к Бенжамину под видом раненого. А в это время забежал подкупленный работник и сообщил о какой-то облаве на одной из точек. Дальше дело за малым. Бенжамин вышел из кабинета и поспешил за работником. Густав побежал к шкафчику, где видел ключи. Взял их и сжал в руках. — А теперь к выходу, — в мыслях начался отсчёт, сколько времени уйдёт у Бенжамина на проверку, когда поймёт, что к ним пробрался шпион и раскусит всю ложь. На всё про всё вышло минут пять, учитывая расстояние от кабинета до комнаты охраны. Густав подбежал к запасному выходу и оглянулся. Не считая воя сирены, он не слышал ничего подозрительного. Только собственное дыхание и шаркающие шаги. Дверь поддалась не сразу. Густав в панике дёргал ручку и вжимал ключ в замочную скважину. Неужели, он просчитался и это не тот ключ? Его отпустило. Тугая дверь поддалась и Густав скользнул на улицу, к воротам. Был риск, что его заметят из окна, но с большей вероятностью весь персонал сбежался на тревогу. Первая часть выполнена. Предатель был в здании и отключил всю сигнализацию, не считая той, что орала сейчас. На данный момент он в кабинете Бенжамина. Либо устанавливает взрывчатку, либо подслушку. Густав надеялся на второе. — Принёс? — Чарльз достал слепок. — Принёс. Скорее, у нас минуты две на всё про всё. Чарльз кивнул, взял ключи и начал придавливать их к смеси для слепка. Густав нервно переминался с ноги на ногу. — Швы не разошлись? — Нет. — Ты помнишь, что тебе нельзя бегать? Какого чёрта ты носишься, как угорелый? — Помню. — Всё. Забирай ключи и клади их туда, где они были изначально. Густав взял ключи, запихнул их в карман. Закрыв ворота и дверь, он бегом направился назад к кабинету, игнорируя порицания отца. Оставалось всего несколько секунд до того, как Бенжамин появится в коридоре. Хлопок. Густав распахнул ящик и положил ключи на черновики. На стуле он оказался за мгновение до того, как Бенжамин вернулся. — Прости, ложная тревога.***
Густаву удалось выбить себе недельку выходных, за которые он вдоволь отоспался и привёл себя в порядок. Раны затянулись, питание восстановилось. Густав не мог не заметить, как улучшилось отношение отца к нему. Теперь наказания с едой исчерпали себя, физическое насилие стало только самой крайней мерой. В свой адрес он даже начал слышать похвалу. То, к чему он шёл двадцать четыре года, но всё ещё не был доволен. Ему словно было плевать. Одним утром перед тем, как Густав спустился вниз за завтраком, он застал отца в задумчивости и озадаченности. — Густав, ты же работаешь не один, на сколько я знаю? В сердце затаилась настороженность. Кружка с кофе застыла на губах. — Да. — Расскажи о своей напарнице. — У неё хорошее зрение, высокая скорость и неплохая физическая подготовка. — Бенжамин ей доверяет? — Не знаю, — солгал Густав, слепив вид полного непонимания. Чарльз сморщился. — Плохо. Но если верить доставленным мне данным, она — одна из его приближенных. Как её там... — Мелоди. — Да. Так вот, тебе нужно прислушиваться к тому, что она говорит. Может, сболтнёт лишнего, выдаст важную информацию. Эта девушка слишком много знает. — Откуда такие сведения? — Густав держался молодцом. Не выдавал страха и сожаления. Вот кого-кого, а Мелоди он подставлять не хотел. — Она обычная девушка и слишком мала, чтобы ей доверяли важную информацию. — Однако это так. — И что ты планируешь делать? Чарльз пожал плечами. — Зависит от неё. Пока что ничего. Ты понял, что должен сделать? — Понял.***
Густав лениво ковылял к Логову. Сегодня ему не хотелось туда идти особенно сильно. Придётся смотреть Мелоди в глаза и вспоминать слова отца. Ему предстоит предать её или спасти. К его удивлению, напарница встретилась ему на ступеньках. Сидела лицом к ветру, умирая от жары. Июль — самый разгар для Техаса. Днём от палящего солнца некуда деться, а ночью от духоты. — Почему ты тут сидишь? Ответ был для него очень неожиданным. — Пойдём отсюда, а? Бенжамина нет на месте, мы можем пропустить один день. — Куда? О чём ты говоришь? Мелоди подняла взгляд к полумесяцу, мечтательно считая вокруг него звёзды. — Я хочу гулять. Очень хочу. В последнее время я работаю и работаю. Нужно же проветриваться иногда. — И тебе обязательно идти вместе со мной? — Одной страшно! — капризно протестовала Мелоди. Она вскочила и подбежала к Густаву. Чтобы быть с ним на одном уровне, ей пришлось подняться на пенёк. — В последнее время творится какая-то чертовщина. Ходят слухи и предателе. Я напросилась расследовать это дело. Густава как током прошибло. Он не успел отреагировать, Мелоди уже потащила его по ночной улице. — Зачем? Это же опасно. — Это ради Бенжамина. Ты не волнуйся, во время твоего отсутствия я нашла пару улик и передала их нашим. — Ты лезешь в очень опасную игру. Тебя могут убить, как самое уязвимое звено. — Я уверена, что этого не случится. Клянусь, что откручу голову тому, кто посмел предать Бенжамина. Всё это время Мелоди не отпускала локоть Густава. Он мог бы расспросить её о деле, о дальнейшим перемещении группы. Мог бы сдать всех и вся отцу. — Куда мы идём? — Густав замял эту тему и честно пытался расслабиться. Взгляд цеплялся за высокие пальмы, плещущую воду и огоньки звёзд. — Я хочу есть. — Ты собираешься есть на улице? Куда лучше было бы, сходи мы в нормальный ресторан. — Дорого. Это первое. Второе — в таком виде нас туда не пустят. Пошли! Тебе понравится. Мелоди взяла его под руку уже менее требовательно и теперь просто вела. Густав не сопротивлялся. Как он позже выяснил, напарница захотела вафель. На прибое располагалась импровизированная кафешка с едой на вынос. От такого удовольствия Густав воздержался, зато Мелоди взяла двойную порцию, в очередной раз удивляя его. Если он и ходил куда-то с девушками, то те брали скромный салатик и как одна не хотели есть. Но это нечто, судя по всему, девушкой не является. — Раз уж пришли, давай сядем хотя бы поближе к воде. Тут так жарко, что мне нехорошо. — Я и сама хотела это предложить. Густав обрадовался и даже не скрыл этого. До этого его шаг был медленный и неторопливый, но от одного лишь представления холодных брызг ускорился и потащил Мелоди за собой. Она едва успела за его стремительным шагом и плюхнулась рядом на песок. — Ты живёшь тут всю жизнь? — зачем-то спросила она. — Да. А ты? — А я нет. До этого жила в Элс-Вэлли. — Почему переехала? Мелоди начала жевать вафли. — Отцу предложили тут работу. Вот и перебрались, — беззаботно вещала та, смотря вдаль на беспокойную воду. — Ты когда-нибудь хотел переехать? — Да. Я не люблю этот город. И этот штат, — откровенно признался Густав. — Что тебя держит? — Отец и его бизнес. А ещё он ни за что не отпустит меня никуда. — Ты, по-моему, уже не в том возрасте, чтобы его слушать. Замечание было справедливым. Густав повернул голову и грустно улыбнулся. — Это не тот случай, Мелоди. Развивать эту тему он больше не хотел. Только углубится во всю истину своей безысходности. В очередной раз вспомнит, почему так боится отца и слушает его во всем. Даже если Чарльз прикажет ему убить — Густав убьёт. — Не всё потеряно. Многое зависит от тебя. — Хотел бы я в это верить. Он поймал задумчивый и внимательный взгляд Мелоди, потому поспешно отвернулся, устраиваясь поудобнее. Хорошо, что сегодня он в той одежде, которую можно портить. Что-то неизбежное приближалось к ним обоим. Густав боялся грядущей финишной прямой. Но ничего изменить не мог. Поэтому не волновался. Мелоди полезла в воду, предварительно снимая обувь и поднимая штаны до коленей. Потом набралась наглости и попыталась забрызгать Густава. Было не так жарко, но от того не менее нагло. Что-то сподвигло Густава встать, разуться и закатать штанины. Все это для того, чтобы ступить к воде и обрызгать мелкую вредину с ног до головы. Улыбка не сползала с их лиц. Это было непривычное, приятное чувство, которое мешало Густаву отходить от Мелоди. Ему всё чаще хотелось сидеть с ней рядом, коснуться плеча и просто посмотреть в глаза. Катастрофа, одним словом. У этой сказки не было начала и не могло быть конца.***
Всё случилось неожиданно. В Логове раздалась тревога о заминировании здании. Неизвестно, откуда, но кто-то вызвал полицию. В этот момент Густав и Мелоди были на складе. Тогда всё началось. К этому нельзя было подготовиться. Чарльз велел Густаву бежать, как только он услышит тревогу. Бежать одному. А всех остальных оставить на расправу. — Мелоди! — он заметил, как напарница берёт пистолет и направляется к выходу. — Что?! — За мной, — Густав совсем забылся в своей панике, подбежал к Мелоди и взял её за запястье. — Быстро. — Но там же облава! Мы не можем всех бросить! — Это не просто облава. Пожалуйста, бежим! Ты тут не останешься. Доверься мне! Ей не хватило сил сопротивляться, поэтому Мелоди пришлось нагонять Густава и бежать с ним к запасному выходу. — Тебе нужно исчезнуть отсюда как можно быстрее и дальше. Мелоди наверняка хотела поспорить. Вопросы крутились вокруг неё и она непременно бы их озвучила. Но что-то во взгляде Густава заставило её замолчать. — Хорошо. Бежим. Они вышли через запасной выход. Густаву было плевать, как он оправдается перед отцом, что скажет ему и какое наказание получит за то, что вывел кого-то из зоны штурма. До победного конца не хотелось вредить Мелоди. Любой риск выглядел пустяковым. — Густав? Ты пришёл не к тому входу. Что-то внутри замерло. Мир закружился и оба беглеца остановились. Густав не верит. Нет. Это не Чарльз. Это не он. Это не мог быть он. Мелоди толкнула его вбок. — Это твой... — ...отец? — вопросительно обратился Густав, смотря с непривычным возмущением на Чарльза. Они с Мелоди преодолели территорию Логова, но не прошли дальше. Туда, где безопасно. — Что же ты встал, как призрака увидел? — его улыбка стала хищной, неправильной и опасной. Густав понял, что не успел. Теперь Мелоди никуда не уйдёт. Из-за него. — Густав, что происходит? — Эм... Он не смог выдать ответ. Люди в чёрных шлемах и бронежилетах вывели из здания вместе с остальными сотрудниками Бенжамина. — Мелоди! — раздался его хриплый, отчаянный выкрик. — Уходи отсюда! — Бенжамин?! Что происходит? Отпустите его! — Мелоди споткнулась, когда бежала к Форду. Её не подпустили силовики, грубо отталкивая её назад. — Густав, мы должны помочь ему! — Это та девчонка, которую повесили на тебя? — невозмутимо улыбнулся Чарльз, а потом отдал приказ нанятым людям. — Везите его в самой крайней машине. Давайте побыстрее. Густав кивнул и вполоборота оглянулся на Мелоди. В её взгляде застыл страх, шок и огорчение. Выдержать этого преданного взгляда он не смог. — Ты, что, знал..? Вместо сына ответил Чарльз. — Долго же до тебя доходило. Мелоди отшатнулась, как от удара. Ей было плевать на едкий тон старшего Швагенвагенса. Куда больше её ужалило равнодушное лицо Густава. — Да, я знал. С самого начала. — Вы планировали это?! Но как ты мог?! Бенжамин, который до последнего вырвался, ударил в голень одного силовика и закричал: — КРЫСА! Я отнёсся к тебе лучше, чем к кому бы то ни было, — он прервался от хрипоты. — Ты отдашь больше, чем забрал. Помяни моё слово! Мелоди, уходи, быстро! Люди в форме начали скручивать Мелоди руки. Она не сопротивлялась. Её взгляд становился опустошённым и разбитым. Столько боли и обиды Густав не видел ни разу за всю свою бессмысленную жизнь. — Ты специально привёл меня сюда?! Урод! Ты меня подставил! — Она начинает действовать мне не нервы, — дал короткий комментарий Чарльз. — Отпустите её! — вдруг выпалил Густав и силовики моментально подчинились. — Мелоди, я всё объясню. — Что за фокусы, Густав? — его слова прервала тяжёлая рука, которая развернула Густава к себе. — Отец, она не виновата. Можно я поговорю с ней? — Ты выглядишь так, будто она для тебя что-то большее, чем расходный материал. — Не называй её так, — набравшись смелости, Густав сгрёб его руку со своего плеча, чем заслужил ошарашенный, смотрящий куда-то сквозь него взгляд. До Чарльза не доходил смысл этих слов и взрывная реакция сына. Для них обоих перестал существовать целый мир. — Ты её... Любишь? — последнее слово Чарльз едва ли не выплюнул с отвращением. Теперь Густав опешил, замирая в окаменении. Мелоди растеряла свою злость и обиду и теперь смотрела вопросительно. Могло даже показаться, что глаза блеснули надеждой. — Дело не в любви, отец, — Густав не смог дать ответ на его вопрос. Даже для себя. Даже в собственных мыслях. Это его озадачило. Голос задрожал. — Да? — со скепсисом спросил Чарльз. Он оглянулся на Мелоди, окинул ее оценивающим взглядом, под которым та сжалась, и почти фыркнул. Под его пальто что-то блеснуло на последних лучах солнца, которые сливались с красным закатом. Густав пригляделся и сделал шаг, то ли назад, то ли к Мелоди. — Эта девчонка — угроза. Она очень много знает. Ты же сам говорил. — И что с того? — Густаву не понравилось, к чему он ведет. Мелоди, похоже, тоже. — Убей её, — Чарльз достал пистолет, держа его за дуло корпуса и протянул ручкой Густаву. Чарльз разозлился до кончиков пальцев. Всё его уважение испарилось и остался только слепой, беспощадный гнев. Наверное, Мелоди действительно откопала лишнего. — Что? — его дыхание упало. Пульс встал и вытянулся в тонкую линию. Маска холода, апатии и безразличия полетела ко всем чертям. — Убей её, — бывало повторил Чарльз. — Это будет тебе уроком. Любовь приносит только боль и от неё надо избавляться на корню. Густав не видел выражения лица Мелоди. Боялся посмотреть ей в глаза в тот момент, когда рука сжимает ручку нащупывает курок. А солнце пряталось всё стремительней. Небо краснело и алый закат разливался, прямо как адреналин по венам. В висках бурлила кровь и Густаву пришлось повернуть голову на Мелоди. Сзади что-то кричал ей Бенжамин. Умолял её сделать ноги и сыпал в Швагенвагенсов проклятиями, каких никто из них в жизни не слышал. — Отец, ты же не серьёзно, — с мольбой прошептал Густав, не поднимая пистолет. — Эта девица участвовала в расследовании против нас. Много чего нашла. Я должен это так оставить? — Я не могу. Отец, так нельзя. Нельзя убивать невиновного. — Ты щадишь жалкий мусор. Ты точно мой сын? Такой позор мне не нужен. Выбирай, либо ты покончишь с ней, либо вы оба уходите. Но тогда, — Чарльз наклонился, заглядывая Густаву в глаза, — я превращу вашу жизнь в ад. Вам, вашим детям будет в кошмарах мерещиться моё лицо. Я не прощу предателя. Что ты выберешь, Густав? Семья или эта неотёсанная малолетка? Густав представил, как они с Мелоди скрываются между городами, в каждом из которых у отца есть очередная верная псина. Неизвестно, откуда она вылезет. В один момент Густав был готов пойти на риск, опустить пистолет и не позволить отцу поставить себя на колени снова. Вместо этого он направил на Мелоди пушку. — Ты этого не сделаешь, — её дрожащий голос и наполненные страхом и отчаянные, загнанные в тупик глаза могли растопить даже самое холодное сердце. — Не сделаешь, Густав. Я же знаю, что ты не плохой. У тебя есть шанс не стать таким, как он! Голос срывался на крик. Истерический и рыдающий. Густав её возненавидел. Почему не убежала? Почему не послала его к чёрту? Почему даже сейчас так наивно верит в его человечность? Среди Швагенвагенсов нет людей. Только тупоголовые чудовища, которые воспитались в жестокости. — Я помогу тебе, клянусь, Густав. Она протянула руку. Стояла далеко, но тепло её кожи чувствовалось даже на расстоянии. Густав был в шаге от того, чтобы не сорваться и не припасть к её ногам. Красное небо угрожающе нависло над головами. Тёплый ветер не сулил ничего хорошего. Умоляющие крики Бенжамина больше не доносились до ушей Густава. Но он знал, что когда спустит курок, его вопль боли и потери будет слышен всей округе. — Густав... Щелчок. Давление от курка отдало в сжатый палец и по всей руке. Закаркали вороны. Птицы взметнулись к небу от выстрела. Густав зажмурился. Он услышал, как хрупкое тело падает на землю, а потом чей-то крик. Но всё это через секунду заглотила темнота. В ушах раздался мерзкий звон. Мелоди упала от его руки. Он сам привел её на эшафот и сам стал палачом. Кровь на руках никогда не отмоется. И этот крест будет самым тяжелым. Бенжамин был прав. Густав заплатил очень дорого. Он почувствовал вкус кармы... А небо было такое же красное. Правда, скоро оно совсем почернело. Сегодня не было даже звёзд. Последняя погасла этим вечером. Густав вдруг понял, что до тряски ненавидит закаты.***
Густав сел на кровать и слепо уставился на согнутые между коленями руки. Чудовище. Округлённые в хищном ужасе глаза поднялись на крест, который висел над кроватью. Густаву вдруг показалось, что там же висит Мелоди. Вместо Христа. Поспешно отвернулся, прогоняя ведение. Чу-до-ви-ще... На обложке одной из книг была изображена девушка. Густав вдруг нашёл в ней до колющей и ревущей боли волнистые волосы и беззаботный, такой детский и наивный взгляд. Наверное, ему показалось, но он увидел, что они цепляют своим окрасом. Руки сжали волосы с отрезвляющей силой. Чудовище-е-е... За окном шумел ветер. Густав слышал её голос. На секунду признал, что смог кого-то полюбить. Ч?до@и$е... Чудовище. Чудовище. Чудовище. В конце концов Густав упал на колени и закричал с такой силой и громкостью, что не узнал сам себя. Заглушая галлюцинации, голос Мелоди и её нежные касания, он вопил и вопил, пока не зарыдал. Это было невыносимо. Невыносимо до такой степени, что Густав посчитал своё нахождение в этом мире безумной несправедливостью. Подрываясь с места, трясущимися руками он начал вышвыривать из шкафа вещи, пока не наткнулся на одну из них. Штаны. В их кармане нащупалась холодная рукоять револьвера. Густав взял его и приложил к виску. Из памяти стёрлись те моменты, когда в комнату врываются родители. Отец, который забирает у него пушку. Мать, которая рыдает и пытается спросить что-то. Их взгляды были ужасающими. Потрясёнными. Даже в черноте Чарльза колыхнулось что-то, что заставило его вытащить Густава из комнаты, напоить успокоительным и вызвать бригаду скорой помощи. В лечебнице Густав провел месяц. Он что-то пил, ему что-то кололи. Какие-то люди вели с ним разговор. Время забрало своё. Надломленная психика избавила Густава от воспоминаний шприцов, от крика отца, о револьвере. И о Мелоди. Или нет. Густав до конца жизни будет кого-то видеть в низких девушках с тёмными волосами. А гетерохромия отчего-то будет ему нравиться.***
Бенжамин перечитывал имя Мелоди на гравировке, пока оно не засело в его голове, как паразит. На могиле лежали цветы: почти все сухие. Лепестки обломались и припали к сухой, рыхлой земле. С фотографии на него смотрели всё те же, весёлые и полные жизни глаза, которые заставляли окружающих задерживать на них взгляд и восхищаться. Рядом расположились ещё два могильных камня. Гидеон и Роза не выдержали потери дочери, когда до конца лечения оставалась сущая мелочь. — Я должен был простить вам этот проклятый долг, — Бенжамин поднял голову к небу. — Прости меня, Мелоди. Он сам не заметил, как голос умолк и стих. На звёздном небе, где-то недоступно далеко ему приветливо подмигнула одна из звёзд. Она мигала не только в Дель-Рио. Частичка её света коснулась унылого Сенвол-Круса. Надеюсь, это ты, милая Мелоди.