***
Стены коридора давили. Лидия сжала рукава кофты с длинными рукавами — единственная вещь, которую она взяла из своего шкафа. Хотелось скрыть запястья, пусть это и не имело смысла. От неторопливых шагов пол издевательски скрипел. Лидия вернулась к старым привычкам пересчитывать ступеньки по ходу спуска на первый этаж. Параллельно она следила за таймером в голове, контролируя время, которое было у неё до приема пищи, наказания или разговора. Лидия показалась в столовой секунду в секунду. Первым её увидел дворецкий. У него упала челюсть и вместо скверности на лице пробился шок. Потом она заглянула в робкие глаза матери и тут же отвернулась. Главу семейства Лидия проигнорировала. Под контролем трёх пар глаз она села на место Себастьяна и нагло уставилась в глаза отца, выделяя его среди остальных. Он не выглядел удивлённо или очень злым. Вилка в руках дрогнула от силы, с которой Густав её сжал. Брови напряжённо сползли вниз. Он всё больше казался Лидии подторможенным. С ним было не так всё. Начиная от максимальной непредсказуемости, заканчивая болезненным видом. Отец метался взглядом, мог внезапно застыть, или же у него сбивалось дыхание. — Кажется, ты хотела переодеться. Лидия безучастно пожала плечами. Отвечать ей не хотелось, поэтому она уныло тыкала вилкой в омлет, демонстрируя полное равнодушие к еде, хотя живот уже скручивало от голода. — НЕ ИГНОРИРУЙ МЕНЯ! — тишину разорвал крик отца. Мэри вскрикнула и зажмурилась, пискнув что-то успокаивающее, но Густав отмахнулся от неё, на мгновение кардинально меняясь от гнева на равнодушие. Радоваться рано. Спустя миг прежняя реакция к нему вернулась. — Тебя никто не игнорировал, — равнодушно отозвалась Лидия. Она вскочила, увидев, что отец начал вставать. — Сядь. — Отойди, — насупилась Лидия, отступая на несколько шагов. Сколько бы она не опасалась, сдержать своего грубого тона ей не позволяло достоинство. Было потайное желание доказать отцу, что она не боится его. — ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! — продолжал голосить Густав и таки подошёл, смотря на дочь, как на нечто совершенно чужое. — Думаешь, я просто возьму и пойду тебе на уступки после всего, что ты сделала своей семье? Ты хоть знаешь, что вы с этим нерадивым идиотом натворили?! — Вы мне не семья! — и пусть Лидии было обидно за брата, зацепилась она за одну очень горькую фразу. Почему-то отец думал, что дочь желала им всем зла. Густав замахнулся, но Лидия улизнула. Вжав голову в плечи, она глядела на отца из-под дрожащих ресниц, всеми силами убеждая себя, что её как минимум никто не убьёт. Так ведь? Густава возмутило и оскорбило, что она снова ушла от его удара. От его злости могло бы сокрушиться небо и потрескаться стёкла, но досталось только столу, по которому ударили так громко и сильно, что вздрогнули никого не трогавшие стаканы. Лидия стойко держалась, чтобы не вырулить прямо к выходу. — Сними эту дрянь немедленно! Что за отвратительная одежда? Где ты это взяла? А волосы? Я велел тебе это смыть! — Я не буду переодеваться и не буду ничего смывать! — горячо спорила Лидия, складывая руки за спиной. Дерзость и вольность — идеальная форма, чтобы пробудить Цербера. Мэри за спиной мужа умоляюще захлопала глазами. Теперь она не знала, кого успокаивать: Густава или Лидию. С дверного проема за ними растерянно наблюдал дворецкий. Обычно ему было плевать на насилие, которое происходило с ним под одной крышей, но сейчас обстановка его пугала. — Ах ты тварь, — пальцы отца щёлкнули, когда он вжал их в кулак. — Я не желаю больше жалеть тебя. Терпение лопнуло. Лидия хотела снова попятиться, но Густав поймал её за загривок с беспощадной жёсткостью. Это было лишь началом. Почему-то он сделал это левой рукой... — ОТПУСТИ! — Ещё чего. Я понял, что на тебя бесполезно орать. Что ж, моя фантазия богата на другие методы решения проблемы. — Может, убьёшь меня?! Густав фыркнул, заталкивая Лидию в ванную. Она чуть не упала, поскальзываясь на плитке. — Смывай. Немедленно! — Да нельзя это смыть! — выкрикнула Лидия, ударяя по раковине, с точностью копируя привычку отца разрушать ближайшие предметы на эмоциях. Хорошо, что на раковине ничего в этот момент не было. — Это же краска! Как ты себе это представляешь?! — Можно. Мне плевать, как ты это сделаешь! Лидия скрестила руки и не сделала ни шага в сторону. — Я не буду ничего делать. Густав молчал. Смотрел прямо на Лидию, краснея от злости. — Не делай, — вдруг остыл он. Взгляд лениво обошёл помещение и остановился на шкафчике за спиной Лидии. Она изумлённо заморгала и оглянулась, пытаясь предугадать алгоритм его следующих действий. — Куда ты смотришь?.. Густав сдержал слово. Он не стал больше орать. От этого стало боязно. Тихая реакция означала огромные последствия. Густав оттолкнул Лидию и открыл шкафчик. — ЭЙ! Ты не сделаешь этого! — она попыталась убежать, когда на свету заблестело лезвие ножниц. Сердце упало в ноги. — Ещё как сделаю, — цепкая рука сжала волосы. Густав накрутил розовую копну на кулак. Лидия бурно вырывалась, очевидно мешая ему хотя бы оценить длину. Ей показалось, что сейчас волосы ей не отрежут, а вырвут. — УЙМИСЬ! — НЕТ! НЕ СМЕЙ! Из глаз хлынули слёзы. Лидия их не контролировала, как и нагрянувшую истерику. На кого она кричит и где находится — стало уже неважно. Важно лишь то, что отец на полном серьёзе пытался чиркнуть ножницами. — Отпусти! Густав говорил что-то и пытался перекричать её звенящий голос, но Лидия была громче. В душе поселилась надежда. Маленькая, совсем ничтожная, что отец придёт в себя и остановится. Её крик внезапно оборвался. В горле застрял ком и перекрыл дыхание. Ножницы были большие сами по себе. Длинные и заточенные. Узнала это Лидия тогда, когда они в раскрытом состоянии прижались к горлу. — Заткнись, — тихо произнес отец. Лидия смотрела на него, не понимая, как он... Да как ему вообще пришло это в голову?.. Она не верила, что отец способен причинить ей такой масштабный вред. Так ведь? Это ведь лишь наказание? — Отец... — пискнула Лидия, сжимая ткань его пиджака. Она не представляла, какими умоляющими были её глаза. Унизительно. Лидия пыталась ужесточить взгляд, придать им холода, но вместо льда на веках таяли снежинки и кусали щеки. Шею защекотало от мокрой тоненькой дорожки. — Густав?! Что происходит?! — прибежала Мэри к двери, судя по всему, на крики Лидии. Или на то, что она внезапно затихла. Густав несколько раз моргнул и опустил руку с ножницами от горла дочери. — Ничего, — коротко отрезал он, медленно возвращаясь в реальность. Лидия обнаружила, что крепко вцепилась в его вторую руку, максимально отдаляя её от себя. Ненароком она оставила на небольшом участке запястья следы. Густав сделал шаг назад, одёрнув рукава. Правая рука у него внезапно опустилась и задрожала. Наверное, заклинила. — Отрезай это. Иначе я это сделаю. У тебя есть... — недолгая пауза, — десять минут. Он отбросил ножницы в сторону и вышел из ванной, хлопнув дверью. Лидия прожигала его спину взглядом. Губы дрожали, пока футболку продолжала смачивать соль. Слёзы всё капали и капали. Лидия не могла заставить себя отрезать всю розовую часть своих волос. Они ей нравились так сильно, что не получалось подобрать нужных эпитетов, чтобы описать эти ощущения. Физическая боль была не сравнима с трогательными воспоминаниями. Наверное, будь тут Чес, он бы сказал что-то типа: «да ладно, принцесса останется принцессой даже без локонов. Развела тут болото» и рассмеялся бы. На мгновение стало легче. До того момента, пока Лидия не поняла, что никто не подстегнёт её из-за отрезанной длины. Никто не придумает с каре выразительную прическу, никто не взлохматит её в первые же десять минут и никто не украсит волосы бантиком. Память, кажется, издевалась. Иначе зачем в такой момент вспоминать хохот и маты, которые скрасили осень и гнилую душу той, что подло удрала из дома. Лидия подняла к зеркалу глаза и взяла дрожащими пальцами ножницы. Не верилось, что она это сделает. В голове промелькнула мысль воткнуть эти ножницы кому-нибудь в голову. Желательно, отца. И насрать, насколько аморальна эта идея. Множество всхлипов и брани перебивали чирканье ножниц. Розовые пряди падали на пол, разлетаясь по сторонам. Лидия с ужасом обнаружила, что отрезала длину меньше, чем до плеч. Теперь она была счастливой обладательницей не самого ровного каре. От розовой копны не осталось ничего. Только чистый блонд, который пушился, что Лидия ненавидела. Ножницы шумно опустились на раковину. Смотря на себя в зеркало уже свежим взглядом, Лидия зарыдала опять. Навзрыд. Даже шум воды не мог заглушить боль, которая вырвалась наружу. Глаза уже опухали и слипались, но душевные терзания продолжались. — Нечего истерику из-за волос устраивать, — дверь раскрылась. Густав холодно смотрел на Лидию, оценивая результат. — Женщины... — Тебе совсем наплевать, что причиняешь боль своим близким?! — непроизвольно вырвалось у Лидии вместе с плачем. — Было бы, из-за чего переживать, — Густав измерил шагами ванную и присел на корточки. — Неужели нельзя было сделать ровнее? У тебя точно руки растут не из плеч. Лидия не ответила. — Тебе не особо-то и шёл этот ужасный цвет. — Ты-то знаешь, да?! — Ну, я же вижу, — Густав рывком поднял Лидию на ноги. Она отбилась от него, вжимаясь в раковину. — Не прикасайся! Густав одёрнул руки, закатив глаза. — Мэри! — окликнул он. Торопливые шаги донеслись из спальни почти сразу. — Иди подровняй. Смотреть не могу на это безобразие. Лидия смотрела на мать также враждебно и всем видом показывала, что никто к ней не подойдёт. Мэри всё-таки рискнула, но её ладони тут же отлетели от незамедлительной реакции, стоило им приблизиться к волосам. — Лидия! — охнула она, складывая ладони на груди, как будто обожглась. На секунду Лидии стало стыдно. Мать смотрела на неё так виновато и горько, как не смотрела никогда в жизни. Обида сильнее. — Не трогай! — Я сейчас под корень тебе всё вырву, если не закончишь истерику! — снова завёлся отец и почти подошёл, но Мэри выставила руку. Она сделала голос мягким-мягким, хотя давалось это тяжело. Конечно, ведь она находилась в окружении двух сгустков зла. — Подожди, она нервничает. Лидия среагировала, но не на неё, а на прошлую фразу отца. — Режь! Я ведь знаю, что тебе самому будет стыдно вывести меня в свет в таком позорном виде! — Маленькая мразь. Что ж, Бога ради! Я заставлю тебя передумать, — Густав прошёл мимо Мэри и грубо вывел Лидию из ванной. — Заставишь?! Может, на этот раз ты перережешь мне горло?! — Лидия, не спорь, — только и услышала Лидия, пока её чуть ли не спустили с лестницы. Отец завёл её в свой кабинет и зашёл следом, препятствуя попыткам скрыться. — Раз нормально до тебя не доходит, самое время прибегнуть к радикальным мерам. — Куда уж радикальнее, отец? Густав ударил её по виску. Лидия потеряла равновесие и упала на колени, вскрикивая. Звон заложил уши. Лидия не заметила, как из-под футболки выпал ключ. — А это ещё что? — Густав наклонился, чтобы рассмотреть ключ, но Лидия убрала его руку, чуть ли не ударяя её, но вовремя спохватилась. — Это моё. Отец всё-таки взял кулон, смотря на него несколько секунд. Лидия с опаской фиксировала каждое его движение, каждый вздох и каждый наклон головы. Всё выявляла, чем закончится его интерес. — Что-то знакомое. — Это просто ключ. Всё в груди замерло. Страх, что отец узнает ключ, нарастал. — И долго ты думала, прежде чем создавать эту бестолковщину? — О вкусах не спорят, — сдержанно прорычала Лидия. Сейчас она больше всего боялась за кулон. Вещей, которые ей по-настоящему дороги, осталось так мало. Внезапно Густав сжал кулон и потянул за него (и снова левой рукой), заставив Лидию поддаться вперёд. Верёвка впилась в шею, рискуя лопнуть. — Нет...! — она оборвалась на полуслове, вскинув глаза на мрак, глядящий на неё без намека на здравомыслие. Во мраке кабинета отец выглядел ещё более устрашающе. С этими его синяками под глазами и морщинами и вовсе хотелось отвернуться. — Сильно дорожишь этой безделушкой? — хищно спросил Густав, натягивая верёвку туже. Бусинки издали грустный звон в его кулаке. Лидия боялась дать ответ. Фальшь будет заметна, а правду можно обернуть против неё. Сердце сжалось. — Да. — А я дорожу уважением. Понимаешь, к чему я клоню? — Да, — тупо повторила Лидия, боясь пошевелиться. — Отпусти. Пожалуйста. Последнее слово она чуть ли не выплюнула, однако это сработало. Густав выпустил кулон, любопытно сверкнув глазами. — Руку. Лидия чуть не сматерилась. Напряжённо сводя брови, она вытянула правую руку, приготовившись считать удары. Отец пошёл к своему столу, но прошёл мимо линейки, чем вызвал ещё большую панику у Лидии. Она старалась его не показывать. Ты сильнее своих эмоций. Ты сильнее чувств. — Отец? — Мои способы наказания на тебя не действуют, — сухо констатировал Густав и достал что-то из ящика. Лидия не видела, что это. Отец задумчиво опустил голову, смотря на предмет, который вытащил. — Может, подействуют способы моего отца. Обычно он не использовал их на моих сёстрах. Они ведь девушки. Но ты особенно провинилась. Лидия машинально опустила руку и попятились. — Нет. Не подействуют. Ты не сделаешь из меня идеальную девочку такими способами. Густав повернул голову в профиль. Слушает. Заинтересовался. Лидия уронила взор на пустые бутылки коньяка. Только в минуты спокойствия она уловила стойкий запах алкоголя, пропитавший древесину, висящий на спинке стула пиджак, тёмный стол и высокие стопки папок с бумажной работой. — Твои попытки бесполезны не потому, что ты слабо бьёшь! И не потому, что не можешь заставить меня бояться. — В чём же тогда причина, Лидия? — Потому что насилие порождает во мне ненависть к тебе, а не уважение. Во всех. Неужели, ты и твои сестры любили вашего отца после его наказаний? Лидия держала голову и осанку прямо. Возможно, она пыталась ровным голосом расположить отца к себе. Он не разозлился, но не опустил розги, которые достал. Нечасто он отвечал на спокойствие спокойствием. Сегодня был какой-то особенный день. — Если ты ударишь меня этим, я не смогу играть на скрипке. — Ты не сможешь играть, если будешь инвалидом. Я сомневаюсь, что из-за этого ты лишишься руки. Но, знаешь, кое в чём ты права, — Густав задумчиво встал напротив Лидии, смотря на неё. Он склонил вбок голову, прищурившись. — Можешь опустить руку. Она не стала переспрашивать. Молча опустила рукав и выжидающе глядела на отца. — Ты действительно не сможешь играть. Что ж, — ловким движением Густав выдвинул ногой стул и толкнул к Лидии, которая словила его стопой, остановив. — Встань на него и подверни... Боже, как это вообще называется? Густав с презрением смотрел на джинсы и указывал розгами на них. — Ты решил по ногам меня лупить?! — Лидия поняла, что спорить нельзя, иначе наказание она переживёт тяжелее, чем могла бы. — И это джинсы... Нехотя сделав несколько подворотов, она встала на стул. Ноги дрожали. Она словно стояла на ужасной высоте. Стул не шатался, но тело покачивалось. — Нормально подверни. — Я сильно подвернула! — Может, хватит дерзить?! Просто сделай, как велено! В кого ты такая... — Густав резко подвернул одной рукой её джинсы почти до колен. — ...упёртая. — У меня есть предположение. — Удиви меня, — первый удар. Лидия вскрикнула и чуть не упала, теряясь от жгучей боли. Было похоже на ремень, только более точно. Или порез бумагой. Второй. Стул качнулся. Густав прижал его к полу, взявшись за спинку. — В тебя. Третий удар. Сильный. Сильнее, чем предыдущие два. Лидия зажмурилась и по инерции зажала место ударов ладонями. Густав не стал предупреждать и ударил по ним. Руки пришлось убрать. — Хватит! — Только когда до тебя дойдёт хотя бы часть своих ошибок. — А до тебя дошло? Густав на какой-то время остановился. — В каком смысле? — В самом прямом. Когда били тебя, ты понимал, что делал не так, или прогибался, чтобы не получать снова? Ещё удар. Ещё. И ещё. Лидия сначала пыталась стиснуть зубы, потом ограничивалась короткими вскриками, а потом и вовсе сорвалась и позорно шмыгнула, но больше не просила пощады. Густав остановился только тогда, когда ноги больше не держали Лидию и она начала падать. Поймав дочь за локоть у самого пола, он поставил её на ноги. Но и тогда та покачнулась. Спас только стоящий рядом стол. — Переодеваться. И не смей обрабатывать раны. Лидия гневно смотрела в пол. Сделав шаг, она пошатнулась и охнула от невероятной боли. Линейка была ерундой по сравнению с этим. Пёрышко. Щёки жгло непроизвольно. Лидия заставила себя выпрямить спину и пойти, невзирая на ощущения. Кое-как она поднялась на первую ступеньку и зашипела. Как же всё-таки обидно было. За что он так? Чем Лидия ему не угодила за восемнадцать лет? Всё было не так. Отец всю жизнь оценивал её низко. А сейчас просто сорвался с цепи. Лидия прикусила губу и медленно втянула воздух через рот. Снова всхлип, но на следующий раз он подавился и застрял в глотке. Она поняла, почему Себастьян злился. Долг платежом красен. Лидия была готова вернуть то, что ей когда-то снизошло с небес. На блюдечке. Её это бесило. Глэм создал для неё целый мир, пока она просто принимала это. Снова вина. Груз тянул Лидию вниз, пока она в течение нескольких минут добиралась до комнаты. Непонятно, как она вообще доползла до кровати. Помогли какие-то всевышние силы, не иначе.***
Следующим утром Густав сообщил о каком-то званом ужине, где они обязаны присутствовать совсем скоро. Вот только он не сказал, как Лидия туда дойдёт. Прошлым вечером она схлопотала наказание ещё два раза. От ног осталось одно лишь название. Кожа горела и отслаивалась. Ко всему этому прибавились засохшие кровоподтёки. Лидия билась в истерике каждый раз, когда получала. Такую физическую боль она в жизни не чувствовала. На вопрос «за что?» удары сыпались интенсивнее, но вопросы не утихали. Сразу по пробуждении отец пытался выбить из Лидии извинения за свои выходки. Она молчала, словно проглотила язык. Гордость стала её стальным барьером. Она молчала, когда ноги тряслись и покрывались кровью. Молчала, когда отец покрывал её оскорблениями и молчала, когда упала со стула на пол. Тогда отец прекратил, испуганно смотря на результат своих деяний. Бить дрожащую Лидию, забитую до обморочного состояния смысла не было. — Лидия?! — звал Густав, пытаясь растрясти Лидию. Она слабо моргала и только дальше тонула в омуте. Пелена густым туманом заслонила всё перед глазами. — Твою ж... Лидия! Рассудок рассеивался в свисте розг и пытливой боли. Что-то держало Лидию в этом мире. И это прошлые месяцы. Она смотрела в будущее, а видела прошлое, будто попала в петлю. Эта западня не имела выхода. В преисподней было ужасно тесно. Но есть ли скрытая от чужих глаз дорожка, чтобы добраться до света в конце бесконечного тоннеля? — Очнулась? — тревожно взвизгнула Мэри на входе. — Она в бреду. — Ты перегнул! Останови это, Густав! Останови! Она же ходить на сможет! — Я лучше знаю, что делать! — рявкнул Густав на неё, словно злая собака. — Она так не понимает! — не унималась Мэри. — Поговори с ней. Просто поговори! — Ты не видишь, что по-нормальному не доходит до неё?! Густав хотел приподнять Лидию, но даже в таком состоянии она нашла в себе силы сморщиться и убрать его руки от себя. Собрав всю волю в кулак, она отодвинулась от них обоих. — Ты даже не пробовал. Густав уничижительно посмотрел на неё, заставив умолкнуть. — Правда глаза режет? — оскалилась Лидия, которая сейчас была занята тем, что пыталась встать. Ноги постоянно подкашивались и испачканные кровью колени с хлюпаньем ударялись о красные лужи. — Огрызаешься? — Густав тяжело поднялся с корточек. Его колени хрустнули. Повернувшись к Мэри, он многозначительно показал ей на Лидию. — О чём с ней говорить, скажи на милость? — Тебе разве не жаль её?! — Мэри подошла к нему и заглянула в его ослеплённые чем-то злобным глаза. — Остановись! Она же девочка! Дурочка ещё. Потом поймёт. Лидия фыркнула с пола. Последние слезы смешались с кровавым полом. Было как-то плевать, что из-за неё в идеально чистом кабинете Густава был бардак. — Оставь свою жалость при себе, — глаза блеснули от обиды и гнева. Мэри вздрогнула, узнав этот взгляд. Теперь не неё смотрели две пары глаз, примерно одинаковых. И одинаково злых. — А ты, — Лидия резко повернулась на Густава и снова упала на пол. Устала вставать. — ничего не добился. Ты только тратишь время! Лидия залилась истеричным смехом, оседая на пол. Она была в своей старой юбке и рубашке. Раньше ей было в этом привычно и почти удобно. Сейчас тесно. И даже приступ смеха, который был пропитан отчаянием, дался тяжело от туго затянутого ремня и пуговиц, протягивающихся до самого горла. — Ей нужно полечиться, Густав, — Мэри, задетая, шмыгнула носом и попыталась мягко забрать у мужа розги. — И какая клиника возьмёт её? Забыла, что происходит в этом проклятом городишке? На каждом шагу головы лишат, тявкнуть не успеешь, — Густав недоверчиво наблюдал, как Мэри забирает орудие наказания. — Пожалуйста. — Мэри, уходи, — недовольно буркнул Густав, выводя её за локоть на выход. — Ради всего святого, избавь меня от моралей. Займи себя чем-нибудь, что не будет пересекаться со мной! — Нет... Густав! — Приклеилась как банный лист. Сгинь с глаз! Лидию даже немного удивило, что говорил Густав с ней не злобно. Ограничился недовольством. По всей видимости, научился ценить хоть какое-то общество за целую осень и половину зимы. Дверь хлопнула. Мэри всё-таки удалось прогнать. Густав устало вздохнул и вернул своё внимание на Лидию. — И ты тоже уходи. Без посторонней помощи Лидия не могла встать. Отцу пришлось поднять её лично и довести до ванной. Спустя несколько сотен матов Лидия обработала раны и целых пять минут сидела, наслаждаясь прохладной тряпкой, которая успокаивала боль. Потом она вернулась в комнату и, плюнув на всё, закрылась. Какая разница, что подумает отец? Ей хотелось спать и чувствовать себя в безопасности.***
Снег растаял. На земли Сенвола упали лучи солнца, освещающие всю слякоть и последствия ночного шторма. От резких перемен погоды трещала голова у всех Швагенвагенсов разом. — Как же всё достало, — шептала Лидия. Она обречённо стояла в столовой и рассматривала свою длинную юбку пустым взглядом, прислушиваясь к самоощущению. Объятия страха сомкнулись на теле. Каждая мышца напрягалась от любого шороха в гробовой тишине. Дом ещё не оклемался от болезненного сна. Из его глубин в сопровождении эха постепенно выбирались немногочисленные подчинённые. Лидия украдкой наблюдала за каждым. Запуганные, всколыхнутые гневом главы, каждый из которых боялся смотреть не только Густаву, но и его дочери в глаза. Ноги болели. По ощущениям они отваливались и держались на Божьей силе, как и владелица. — Что ж, рад, что твоё прежнее расписание начало восстанавливаться, — Густав возник из воздуха и всучил Лидии скрипку. — Посмотрим, насколько всё плохо. Теперь понятно, почему на улице стояла такая духота. Весь мороз перебрался в этот особняк. С появлением отца Лидии стало холоднее. Непривычно короткие волосы, на отвали уложенные, задели мурашки на шее. — Мои навыки только повысились, — язык Лидии так и не укоротился. Удары, боль, унижения. Она ни разу не заткнулась, как бы её не заставляли. От полноценного бунта её отделяла только гитара и цепочка. Отец не упускал шанса пригрозить, что сожжёт и то, и другое, если её тяга к справедливости не притупиться. Именно тогда Лидия кивала и зажимала зубами щёку с внутренней стороны, чтобы случайно не тявкнуть. Четыре месяца свободы не научили вовремя завалиться. Зато научили гавкать на коротком поводке. — Сейчас посмотрим. Сыграй что-нибудь. Лидия машинально приложила инструмент к подбородку. Музыка обычно успокаивала. В доме она снова стала наказанием. Нельзя утратить свою любовь к скрипке из-за отца. Нельзя. Нельзя. НЕЛЬЗЯ. Лидия играла то, что исполняла на концерте. Память подло подбрасывала воспоминания из Темплейта. Вокруг неё кружились снежинки, вихрь памяти переносил на светлую сторону жизни. Голоса близких переговаривались в голове, дополненные картинками и эпизодами. Гордость в чужих глазах напоминала Лидии, что она не бездарность. Она лучше, чем думает отец. И теперь на его мнение было почти наплевать. Вторая половина началась неожиданным минором. Аккорд прозвучал непроизвольно, выпуская тихую грусть на свободу через музыку. Безумная тоска одолела под конец произведения. Как же хотелось увидеть Крис, друзей и Глэма. Глэм... Лидия приоткрыла глаза и покосилась на календарь. Уже шестое января. Сегодня они должны были встретиться. Или завтра. Это должны были быть лучшие каникулы, целой недели гулянок, сплетен и новостей. Наградой за целый месяц неугомонной суеты, работы, концертов. Лидия заставила себя играть дальше и сосредоточиться на нотах. Смычок перестал скользить по струнам. Тишина засвистела в ушах. Лидия, проморгавшись, заметила, что отец ни разу не перебил её. — Должен признать, — Густав облокотился о подоконник. Свет врезался в его спину. Высокая длинная тень задела Лидию. Она сделала в сторону шаг, выискивая подвох. Маленькая искорка надежды разожглась горячим пламенем вердикта. — неплохой результат. Разочарование. Стало тошно от этой недостойной похвалы. Результат должен был получить оценку на целый порядок выше. — Неплохой, — фыркнула Лидия, опустив в пол скрипку. Отец услышал сарказм и вопросительно выгнул бровь. Он ждал хамства и уже косился в сторону кабинета. Вместо пренебрежительного тона Лидия решила воздержаться, но всё-таки высказаться: — Скажи мне, почему ты никогда не говоришь такие слова, как «отлично», «прекрасно». На худой конец — «молодец». У тебя какие-то проблемы с этим? Густав напряжённо потёр пальцами переносицу. У Лидии уже начали болеть голени. Свежие раны постоянно цеплялись коркой о юбку, напоминая собственной ничтожности в этом доме. — Ты стала очень... — ... не податливой на манипуляции? — ... стервозной. Лидия пожала плечами. В понимании отца это было одно и тоже. К её удивлению, скандал не разгорелся. За четыре дня оров, побоев и взаимных оскорблений запас сил иссяк. Горло у Густава запершило и говорить ему стало тяжелее. Сорвал голос. Это было ещё одной причиной. Большую часть времени ни он, ни Лидия не вылезали, если того не требовали обстоятельства. Оба заболели и оба сильно. Время от времени из комнат слышался кашель то одного, то второй. У Лидии поднималась температура до тридцати восьми, но подходить к себе она не позволяла. Наверное, Густав делал так же одно время. Часто было слышно, как он отгоняет жену, которая настаивает на лечении, но в итоге, закатив глаза, позволял поить себя лекарствами и на какое-то время даже не прогонял из своей комнаты Мэри. С Лидией так не получалось. Здесь всё было предельно просто — мать она просто не впускала. — Ну так почему? — Может, потому, что ты не достойна этого результата? Они максимум тянут на «неплохо». Был бы он выше, я оценил бы выше. Лидия начала закипать. Или же это температура ударила до тридцати девяти. — Такой ли ты хороший учитель, если я не могу дойти до удовлетворительной отметки под твоим руководством? — Я не виноват в твоей тупости, — оскалился Густав, всплеснув руками. Его крик оборвался хрипом и болью в горле. — Ещё как виноват. — Всё, надоело. За мной. Лидия смирилась, что её снова ждёт наказание. Ноги в ожидании заболели. Рубцы начало припекать. Оставалось немного до обморока от истощения и космической усталости. Однако отец зачем-то зашёл на кухню, а Лидии велел отправиться в кабинет. Намеренно медленно, она переступила порог этого кошмарного помещения. На столе отца лежала куча таблеток, в том числе и для того, чтобы сбить температуру. Пока хозяина не было, Лидия аккуратно стащила одну и на месте проглотила, терпя неприятный вкус. Под пояс она закинула растворимое лекарство в формате порошка, который Мэри заставляла пить мужа для выздоровления. Пачка была не видна под свитером и держалась очень надежно. — И что же на этот раз ты придумал? — Лидия услышала, как отец ударился обо что-то плечом, ругнулся и зашипел от боли. Она заметила, что одна рука у него была какой-то слабой. От любого прикосновения к ней он сразу агрессировал и отступал. — Не дерзи, пока язык не вырвал с корнем, — Густав пришёл с пакетом гречки. До Лидии дошло, что он хочет сделать. Пульс замедлился. А лучше бы остановился вовсе. — На гречке? Серьёзно? Отец, такими темпами я не смогу ходить и уж точно не смогу даже появляться на мероприятиях, на которые ты меня с маниакальным рвением тащишь. — Сможешь. Никуда не денешься, — на пол он высыпал крупу. — Вставай. Коленями. Лидия тяжело вздохнула, предполагая, какая пытка её ожидает. Спустив носки, она коснулась коленями пола, на котором сыпалась гречка. Колючая, резкая боль прожгла ноги. Это было хуже, чем розги. Лидия села на корточки и спешно отряхнула колени, в которые впились крупицы гречки. — Отец, это варварство! — Вставай, кому говорят! — рявкнул отец. Теряя контроль, он в спину толкнул Лидию на гречку, зажимая её руки за спиной. Зажал оба запястья одной рукой, но хватка была не слишком сильной, потому что Густав держал не опорной рукой. Несмотря на это, высвободиться не вышло. Лидия вскрикнула и почти сразу заплакала. Она пыталась вырваться, на что отец подозрительно не реагировал. А потом Лидия с болью поняла, почему. Каждый раз, когда она шевелила ногами, гречка, впечатавшаяся в кожу, ещё и ёрзазала. — Советую не шевелиться. — НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — завопила Лидия, опуская голову. Кожа ныла. Её саднило. На весь мир хотелось признаться в своей ненависти. Как же больно... Тонкая плоть покрывалась трещинами. Рыдания больше ничто не прерывало. Весь запас сил уходил на то, чтобы кричать и проклинать. — Ненавидишь... — Густав поджал губы и отпустил руки Лидии. — Пусть будет так. Однажды, когда в твоей жизни настанет нужный момент, ты возьмёшь свои слова назад. В будущем тебе будет больнее и отнюдь не из-за меня. Зато ты будешь к этому готова. Согласись, мало чего может сравниться с гречкой и розгами. Его голос снова захрипел. Густав запил кашель горячей водой. Лидия нашла в себе силы посмотреть на него. — Ты мог выбрать другой способ... АЙ! — Лидия обняла себя руками. Из головы посыпались последние мысли, которые помогали не думать о боли. — Но ты выбрал унижения! Ненавижу тебя. Ненавижу и всегда буду ненавидеть! — Ох, Лидия, — краем глаза было заметно приближение, даже сквозь пелену слез, — если твоей маленькой сказке нужен злодей, так уж и быть, я возьму эту роль на себя. Лидия ему не ответила. Ей хотелось рвать и метать, но тело тянуло падать вниз. — Выпрямляйся. Держи спину ровно. Ноль реакции. Лидия всхлипывала, пересчитывая крупинки, которые тонули в солёной влаге. — Не могу. — Забудь это мерзкое выражение. Можешь. Ты просто не хочешь, — Густав угрожающе взял Лидию за шкирку. — Иначе я заставлю тебя выпрямиться. — Ты сам-то мог выпрямиться, когда стоял на ней? — Лидия поджала губы и начала выпрямлять спину. К её ужасу, гречка начала кататься под мягкой кожей. Осипший голос издавал какой-то умоляющий хрип, как тонущего под водой. Лидия не могла дышать носом из-за насморка и не могла нормально вдохнуть ртом от боли в горле. — Мог. Выпрямись полностью. Ты можешь встать на колени, а не сидеть на них? И не дай Боже я увижу, что помогаешь руками, — он взял розги. Лидия шмыгнула носом и встала. Она ненавидела отца. Казалось, что всё её тело пропиталось этой ненавистью. Тянуло уничтожить его жизнь, растоптать её. Сделать что угодно, чтобы стереть с лица земли. — Вот так и стой, — Густав внимательно следил, чтобы Лидия не касалась руками пола. Если спина теряла осанку, бил розгами меж лопаток. Те же условия касались рук. Всего семь минут, а Лидия была выжата, как лимон. Когда отец позволил встать, она чуть не улыбнулась от радости. Вместо наслаждения от облегчения она подавилась кашлем. От вида колен её охватил ужас. Смахивать острую гречку было так же больно, как стоять на ней. Лидия не позволила помочь себе встать. Она гордо поднялась на ноги и ушла в комнату, где закрылась на два замка. Когда-нибудь это должно было закончиться. Не сейчас. Сейчас Лидия была забита и загнана в угол. Ручка задёргалась. Лидии было на это наплевать. Она хныкала, вжимаясь в матрас. Обида душила. — Я велел тебе не закрываться! — ДА ПОШЁЛ ТЫ! — во всю глотку заорала Лидия и спряталась в одеяло, чтобы не слышать, как ей угрожает отец. Горло запершило с новой силой, словно от горсти проглоченного стекла. Наверное, она сделала это зря. Зря не выходила из комнаты, зря молчала и зря голодала. А вот украла лекарства она не зря. Одной ночью получилось выпить таблетку и раствор, а ещё запастись небольшими припасами еды. В плане здоровья стало чуть лучше. Этот ничтожный факт способствовал улучшению настроения. Ей снова захотелось взяться за гитару. Вот, когда стало реально легче. Песни Чеса убаюкивали раздолбанное сердце. Голоса друзей мысленно подпевали. Лидия знала, что по ней скучают. Чувствовала это за тысячи километров. Тепло Уродов грело и не давало замёрзнуть намертво.***
Одним утром Густав снова подошёл к двери. — Лидия, хочешь пострелять? Вопрос был... Неожиданным. На этот момент Лидия играла на гитаре, а до этого рисовала, но когда отец приблизился, спрятала всё это под кровать. — В себя? — Хватит. Я хотел научить тебя обращаться с оружием. — Для чего? — Я не могу рассказывать через дверь, — терпеливо вздохнул Густав. — Я могу слушать тебя. Пострелять Лидия хотела. Очень. Она даже заинтересовалась и ради этой информации подошла к двери. Её тень наверняка была видна в дверной щели. — Ситуация накаляется, скажем так. — С Дэвидом? — Да. Расскажу в столовой, если соизволишь явиться. Лидия подумала, что это уловка, но было уже глубоко насрать. Вытащив ключ, она быстро сделала два поворота и показалась в одной пижаме в коридоре. Оказывается отец не успел отойти далеко. Он остановился на половине лестницы, подозрительно поднимая сонные глаза. Волосы Густава на редкость не были зачёсаны назад. Лидию всегда удивляло, что от природы он был кудрявый. Никому из детей, увы, это не передалось. — Я хочу знать, что происходит. Густав хмыкнул. Они спустились и сели за стол, держась друг от друга на каком-то расстоянии. Служанки беспокойно следили за главой семейства. Лидия увидела на столешнице пачку валерьянки и пустой стакан. Теперь понятно, почему отец был такой спокойный. — А мне можно? — восьмой день пребывания здесь начался с того, что Лидия смотрела на отца без страха и гнева. Во-первых, она слишком устала. Во-вторых, ей хотелось пострелять. В третьих, у них было негласное перемирие, пока каждый окончательно не поправится. — Слишком маленькая, — Густав уныло повёл рукой, показывая в воздухе рост Лидии. При этом он даже не вставал и особо не поднимал головы. Здоровье не улучшилось. Похоже, ему было только хуже. — Старше будешь — на здоровье. Рука метнулась выше, как бы показывая, до какого уровня Лидии необходимо дорасти. — Мне уже есть восемнадцать. Можно я хотя бы кофе себе сделаю? Я почти не сплю уже неделю. Знаешь, чья это вина? — с лёгкой ноткой недовольства фыркнула Лидия. Густав слепил хмурую гримасу, настоятельно рекомендуя Лидии захлопнуться. — Ладно. Я имею ввиду, что всего лишь хочу взбодриться. Густав цокнул и махнул рукой, дав добро, а заодно поделился собственной претензией: — Я почти не сплю уже четыре месяца. Знаешь, чья это вина? — это звучало весомо. Даже не оспорить, так что Лидия приняла его недовольство к сведению. Они одновременно встали и пошли на кухню, всё так же избегая бесед между собой. Отец хромал. В один момент Лидия услышала грохот за спиной. Обернувшись, она испуганно взглянула на отца, который еле еле держался на ногах. А то, что издавало звук — тарелка, упавшая на пол. Густав случайно задел её, когда хватался за тумбу. — Отец? — Лидия, ты общалась с Самаэлем? — внезапно спросил Густав, игнорируя своё нежизнеспособное состояние. — С кем...? — От того, что ты сейчас скажешь, напрямую зависит наша жизнь. — Каким образом? — Лидия нашла кофе и сделала его себе. Ей было не по себе от набора таких простых и запретных действий в доме отца. Когда он стоит рядом. Руки машинально исполняли движения, выученные на работе. Дрожь мешала им. Густав отчего-то выглядел удивлённым. — Есть узкий круг наших союзников. Они наблюдают за нашей семьёй, предупреждают об опасности. Но среди них завелась крыса. Я думаю, это Самаэль. — Да. Это Самаэль, — информация сама сорвалась с языка. Лидия увидела, как Густав меняется в лице. Через мгновение он сморщился и рухнул на стул, придвинув его поближе к небольшому столику. — Что он тебе говорил? — Хочет развалить твой бизнес. Это он сообщил Дэвиду о моём приезде в Сенвол-Крус в прошлый раз. Хотел, чтобы ты отвлёкся. И сейчас ты отвлекаешься на меня. Это ему было нужно. — И ты молчала, позволяя всему происходить? С чего ему вообще сообщать тебе такую важную информацию? Лидия скрестила руки, со стуком убирая чашку в сторону. На второй вопрос она не хотела отвечать уже из принципа. — Да. Я знала и молчала. А я должна была тебе всё рассказать? После того, как ты избивал и оскорблял меня? Заставил оставить брата и моих друзей? — Друзья? Скажешь ещё. Друзья — понятие кратковременное. Все, кого ты считаешь своими друзьями, предадут тебя, когда ты этого не ожидаешь. Это вопрос выгоды, — Густав ещё мгновение наблюдал, как умело Лидия делает себе узор на кофе с помощью молока. — Среди моих людей тоже были те, кого я считал друзьями. Видишь, чем это обернулось? Теперь наш дом под прицелом, я на мушке, а вы с матерью — просто лакомый кусочек для тех, кто захочет заманить меня в какой-нибудь лес, где и закопают. — Зачем ты тогда удерживаешь меня здесь, если это опасно? — Ты постоянно мелькаешь в газетах. Как и Себастьян, раз уж я об этом заговорил. Только он появлялся там не так уж и часто. Это спасает его. Но только на время. Лидия осторожно села напротив, выложив руки на гладкую поверхность стола. — Ты не очень-то заморачивался с тем, чтобы найти его. — Потому что он успел уехать из Темплейта, а я не успел это отследить. Вам нужно было прятаться совсем не от меня. А от тех, кто стоит надо мной. — Почему тогда ты так отчаянно гнался за мной, а не за Себастьяном? Мы были в одинаково рискованном положении? — Потому что ты девушка, — аргументировал Густав. — Если найдут Себастьяна, его максимальный ущерб — пару увечий. Он же парень, ему будет проще отбиться. А тебя легко могут изнасиловать, например. Я знаю этих людей. Они опустятся на самое дно, чтобы насолить мне. По рукам побежала целая стая мурашек. Лидия опустила глаза и попыталась восстановить сбитое дыхание. — И что делать? — Уезжать. Иначе нас опередят. И Себастьян тоже должен ехать с нами, если хочет жить. Само собой, за то, что он устроил, я не собираюсь ему больше помогать ни с бизнесом, ни с работой. — Он ни за что не согласится. — Два сапога — пара. Не думаю, что ты тоже горишь желаем покидать страну. Это не прихоть, а необходимость. Густав встал и направился к столешнице. Лидия до этого почти не видела, чтобы он добавлял себе в кофе молоко. Точнее, не видела вообще. Похоже, сегодня какой-то особый случай. — Я не хочу замуж, отец. Ответа не было. Густав выпил чашку кофе. Потом они пошли к подвалу. Лидия не чувствовала никакой скрытой угрозы. Отец был равнодушным ко всему вокруг. Прямо подарок судьбы. — Надеюсь, то, чему я буду тебя учить, тебе никогда не понадобится, — глухо отметил Густав и достал два пистолета. Дыхание упало. Лидия вспомнила страшные сцены убийства, которые так легко совершал отец на её глазах, защищая её. Подвал был освещён несколькими лампочками. Около стены на противоположной стороне стояли мишени в форме силуэта человека, а также круга. — Всё настолько плачевно? — Да. Лидия подошла к столу и подняла оружие. Пистолет был тяжелее, чем казалось на первый взгляд. Рука наклонилась от его веса. Лидия попыталась перехватить его поудобнее, но получила только боль от недавнего ранения. Линейку отец из своего арсенала не исключил, но теперь необходимости в ней почти не было. — Из-за твоих наказаний я даже держать его не могу. — Я бил тебя не по кисти, а по запястью. Не вижу проблемы. — Правда, что ли? — Лидия показала ему рану. Она появилась, когда отец бил ее розгами. Когда Лидия хотела закрыться, ей прилетело по руке. — Это вышло не намерено. — Но вышло же. — Лидия, не выводи меня. Мне и так приходиться каждый день притворяться идиотом, делая вид, что я не слышу музыки на этом гнусном инструменте из твоей комнаты. — Ты про гитару? — Лидия смотрела, как отец перезаряжает пистолет и начала повторять. Потом назад. И так несколько раз подряд, пока руки не начали сами запоминать. — Да. Поэтому тебе стоит быть благодарной, что я позволяю тебе держать это в доме. Густав следил, как Лидия без подсказок заряжает пистолет, загружая в него пули. — Спасибо, — удивлённо выдала Лидия. Отец изумился не меньше. Его жёсткий шарм развеялся. Мышцы лица расслабились. — С перезарядкой всё элементарно. Я не вижу смысла на этом зацикливаться. Сейчас будешь целиться. Густав подвинул манекен поближе и вернулся к Лидии. Двинув её локтем, он кивнул на свою вытянутую левую руку, которую держал туда, куда смотрят глаза. Лидия повторила за ним — Нельзя просто направить и выстрелить. У тебя есть прицел. Нужно, чтобы он совпал с направлением пушки, — Густав постучал по тому самому прицелу, пальцами показал направление. Он намеренно медленно целился, а потом выстрелил, рассекая голову манекена. Потом глянул на Лидию. Она прицелилась, смотря через прицел на голову следующего манекена. — Тут большая отдача. Держи крепко. Пуля можете пролететь мимо из-за того, что твоя рука дрогнула. Густав проверил, в каком положении находится пистолет, как Лидия держит руку и правильно ли она смотрит. А потом кивнул, дав команду стрелять. Лидия с трудом спустила курок. Отдача была большая. Сгиб руки одолела боль и вибрация. Выстрел прошёлся мимо манекена. — Ещё раз стреляй, — Густав поднял её руку, выпрямил в локте. — Стоило показать тебе разминку для рук. В следующий раз напомни. — Угу. На этот раз Густав сам сжал кисть Лидии и пистолет, который в ней был. — Стреляй. Выстрел. Рука почти неощутимо дрогнула. Вся сила отдачи передалась отцу. Его правую руку заклинило. Он отшатнулся, его перекосило от боли. Лидия хотела что-то спросить, но отец отошёл в сторону, медленно разминая плечо. — Ты прострелила ему грудь. Приемлимо, — Густава отпустило и он вернулся к Лидии. — А маму ты учил стрелять? — Да. Скажу больше, ей уже приходилось пользоваться умениями на практике. — Когда это? Густав начал разминать руки. Несколько пальцев захрустели. Лидия стала повторять за ним. Самым главным было растереть пострадавший сгиб. — Мы ехали на вокзал несколькими днями ранее. Самаэль сказал мне, что ты приедешь. Как ты могла догадаться, в нас начали стрелять. Так вышло, что я ударился головой и потерял сознание. Мэри взяла мой пистолет и выстрелила в шины машины, которая ехала за нами. Меня увезли в больницу и почти сразу я прибыл в консерваторию. Лидия внимательно слушала и вдруг её осенило. Как Самаэль мог это сказать? — Сначала Самаэль сказал мне, что в феврале тебя не будет дома и я могу вернуться за документами. — Это так. — Но я ему не поверила и приехала в январе. Мне непонятно, зачем тогда он оповестил тебя, если хотел прикрыть меня? — Я сам этого не понимаю. Изначально он искал тебя со мной и обещал вернуть домой. Вроде бы он выполнил свою часть сделки. Однако это не отменяет того, что на стороне он пытается разрушить мне жизнь. Самаэль весьма сложен в своих идеях и схемах. — Почему тогда он говорил, что я должна приехать в феврале? — Идиот потому что, — Густав нахмурился. — Я не знаю, почему. Может, он как раз таки рассчитывал на то, что ты ему не поверишь? Лидия умолчала о Бенжамине, предполагая, что отец не обрадуется об этом слышать. — Кому ты тогда поверила, если не ему? — Никому. — Ты чего-то не договариваешь из-за личной неприязни, Лидия? По взгляду ответ в принципе читался и так. Густав развернулся и пошёл на выход. Больше он спрашивать ничего не стал, только бросил на выходе: — Вечером мы едем на ужин. Сделай одолжение — не испорть ничего. — Конечно, не испорчу, — Лидия проводила его взглядом. Губы растянулись в хищной улыбке. Шанс отомстить подвернулся сам по себе.***
В комнате Лидия потратила около часа на приведение себя в порядок. Короткостриженные волосы вечно выбивались из укладки и из них невозможно было сделать ничего симпатичного. Лидия остановилась на двух косичках по бокам. Ей, стоило сказать, не понравилось. В длинном голубом платье, которое подобрал отец, она чувствовала себя куклой на продажу. Закрытое, тесное. Оно скрывало увечья на ногах и руках. Из плюсов: подчёркивало фигуру. Лидия решила поэкспериментировать и завязала на талии светлый ремень, подчёркивая его белой накидкой. Стало не сильно лучше, зато теперь одежда выглядела интереснее. Ключик, по обыкновению, она спрятала. Главное, чтобы бусины не выпирали из-под ткани. — Кажется, я сказал надеть только платье, — Густав появился в дверях, смотря на Лидию. — Ладно, выглядит хорошо. Но что в ушах? — Серёжки. Звёздочки, — Лидия знала, что отец не одобрит. Знала, но всё равно поставила своё мнение выше. — Они сюда не вписываются. Сними. Тебе серёжек мало? — Я хочу эти. Густав подошёл и выжидающе уставился на Лидию. — Что непонятного? Сними это. Сейчас же. Не знаю, где ты откопала эту похабщину. Избавься от них. И смой этот ужасный макияж. За нами уже приехали. Лидия с обидой смотрела, как он уходит. Рука потянулась к мицеллярной воде, но не взяла её. Серёжки Лидия тоже не сняла. Ужасный план, созревший в голове, приравнивался к смерти. В одежде отца всё устроило. Именно поэтому Лидия надела длинное приталенное чёрное платье и накинула косуху со значками на него. Стрелки она не стёрла. Она сделала их длиннее в два раза. Страшно предугадать, как на это дизайнерское решение отреагирует отец. Сердце предупреждающе заколотилось в груди. Лидия чувствовала, как трещит лёд под ногами, но она уже сделала то, что сделала. На первый этаж Лидия спускалась в гробовой тишине. Только заметив её, все гости замерли. Коллега отца ошарашенно вытаращился на Лидию. — А она подросла. Густав обернулся и столкнулся с мягкой улыбочкой красных губ. У Лидии не было такого оттенка помады. Она нашла его в кармане косухи. Челюсть отца отвисла. А Лидия вспоминала, как на её День рождения она с мальчиками выпивала на подпольном концерте. И была в этой же косухе, а сегодня шла в ней на светское мероприятие. Просто сюр. — Простите, мы отойдём... — Густав спешно подошёл к Лидии, но не успел забрать её. Жена коллеги, которая была одета в короткое белое платье, что сверкало на свету, остановила его своей фразой: — Смело, Лидия, — женщина приветливо улыбнулась и приглашающе подозвала её к себе. Лидия прошла мимо отца к гостье, цокая каблуками. — Не видела ничего подобного ранее. Должна сказать, в этом что-то есть. Отец позволяет Вам так одеваться? На «Вы». Лидия широко улыбнулась. Судя по всему, её воспринимали на равных. — Конечно разрешает. Спасибо за похвалу. Мне нравится Ваш наряд. Лидия почувствовала сжигающий взгляд отца. Неизвестно, чем обернётся бунт для Лидии. Очевидно, огромной проблемой. — Что за обаятельная леди, — женщина сняла с руки белую перчатку, а потом протянула её Лидии. — Меня зовут Мишель Аддинктон. — Рада знакомству, — Лидия пожала ей руку и тепло улыбнулась. Эта женщина была с блондинистым кудрявым каре. Её супруг отличался тёмно-каштановыми волнами. Оба выглядели дорого и солидно. — Фред, — коллега отца оказался приятным человеком. Он обворожительно улыбнулся и осторожно пожал хрупкую ручку Лидии. — Среди аристократов не так много дам, которые позволяют себе одеваться так, как им хочется, невзирая на правила и рамки. Я считаю это показателем стойкости. Густав наблюдал за этим в компании жены. Оба стояли бледные и боялись дышать. Мэри опустила глаза, боясь снова увидеть внешний вид дочери. — Полагаю, мы можем выдвигаться? — поинтересовался Фред, опустив взор на жену. Она нежно ему улыбнулась и бодро кивнула. Всей компанией они прошли в машину. — Лидия, сядете со мной? — Мишель солнечно улыбнулась. Лидии показалось, что она уже где-то видела эту улыбку. Что-то знакомое и подкупающее в ней было. — Буду очень рада. — Наш сын — прекрасный мальчик. Я убеждена, что вы найдёте, о чём поговорить. — Ваш... Сын? — удивилась Лидия, устраиваясь на заднем сиденье. По вторую сторону села Мэри. Мужчины устроились впереди. Фред завел машину и с добродушной улыбкой оглянулся к Лидии. — Ну да. Жених твой. После переезда в Германию сыграете свадьбу. Лидия посмотрела на отца. Он почувствовал это и их взгляды пересеклись в зеркале. Между ними сверкали молнии вызова и гнева. Настроение тут же ухудшилось. Вернулось печальное осознание своего положения. Стало как-то душно. Лидия пожалела, что оделась так вызывающе. Отец ей этого не простит. Он для этого был слишком обидчивым.***
Дом семьи Аддинктон был особником, чуть меньше, чем у Швагенвагенсов. Так как снег уже сошёл, торжество проводилось на улице. Стол с закусками и напитками манил Лидию к себе, но было бы неприлично пойти туда сразу. Фред помог гостям выйти и торжественно открыл им дверь. Лидия почувствовала на себе взгляды. Внимательные. Любопытные. Негативные. Она встретилась с несколькими с самоуверенной улыбкой. Отец заметил её переглядки. Его рука легла на плечо Лидии, а до ушей донёсся голос: — Дома поговорим. — Обязательно, — фальшиво широко улыбнулась Лидия, вслушиваясь в тихие разговоры. Кажется, сегодня родятся новые слухи. Если репутация отца от этого пострадает, Лидия только порадуется. Внутри дом был очень просторным. Намного уютнее, чем у Швагенвагенсов за счёт наличия растений и картин. Но Лидию, конечно, заинтересовали книжные полки. Они стояли близко к окну и далеко от большого стола в зале, где слуги уже раскладывали тарелки. — Добро пожаловать. Лидия, Вы можете здесь погулять, пообщаться с гостями, проветриться или перекусить, — Фред отвернулся от Лидии и посмотрел на хмурого Густава. — Пойдём в кабинет. Сверкнув на Лидию злобным взглядом, отец скрылся в глубине особняка. — Найдёте, чем себя занять? Мои сыновья подойдут совсем скоро. — У вас их несколько? — Лидия любезно приняла бокал шампанского с подноса официанта. Мишель сделала то же самое и учтиво кивнула. — Да. Старший не работает в сфере бизнеса, но тебе будет интересно с ним пообщаться. Вы чем-то похожи. — Да? Чем? — Лидия сделала глоток и удивилась приятному вкусу. До этого она пила только дешёвое пиво, и то два раза в компании Уродов. Ну вот. Она опять о них вспомнила. — Он очень отважный мальчик. Но слишком взрослый для тебя. Присмотрись к тому, что помладше, — Мишель хихикнула, прикрывая губы пальцами. Лидии эта женщина понравилась. Хотя бы из-за того, что она не отнеслась к ней предвзято из-за одежды, как другие гости, которые позволяли себе грубые комментарии и нелестные фразы. Когда Мишель удалилась, Лидия сразу же метнулась к книжным полкам, надеясь увидеть что-нибудь интересное. В доме отца была скудная литература. Классика или унылые справочники. А к книгам матери она даже подходить не хотела. Коллекция была богата триллерами и редкими изданием классики. Романы же можно было пересчитать по пальцам. — Любите читать? — спросил незнакомый мужской голос. Лидия оглянулась и раскрыла глаза. Она узнала молодого полицейского, которого видела в участке. Он её, кажется, тоже. — Оу, это Вы. — Какая неожиданная встреча. А Вы... — Томас Аддинктон. Старший сын. Надо же, как тесен мир. Лидия застыла, о чём-то крепко задумавшись. Первой её реакцией была тревога. Если отец узнает, что она ходила в полицию, проблем не оберёшься. — Да уж. Наверное, Вы уже рассказали родителям о том случае в участке? — она аккуратно глядела на Томаса, пока он потягивал шампанское. По нему нельзя было сказать, что он испытывает злость и отвращение. — Этого не понадобилось. Мои родители знают, что ты сбежала. Они особо не говорят об этом. По крайней мере, при мне. Не мне же на тебе жениться. — Как быстро разлетаются слухи. Лидия находила сходства между Томасом и его родителями. Тёмные волосы и круглые глаза у него были больше отца. По вниманию Томаса можно было предположить, что он изучает Лидию с той же точки зрения. — Не бери в голову. На самом деле тебя никто не осуждает, — Томас прервался и прочистил горло. — Извиняюсь. Вас. — Ерунда. Всего лишь формальность. Мне было бы комфортнее говорить на «ты». После этого Томас расслабился. Он улыбнулся по-настоящему. Теперь стало понятно, где Лидия видела очаровательную улыбку Мишель. — Хорошо. Как пожелаешь. Хочешь познакомиться с моим братом? Лидия кивнула и Томас вывел её на улицу. Там было ветрено. На небе собирались тучи, что не могло не вызвать разочарования. В этот прекрасный вечер гостям хотелось подышать свежим воздухом. Вместо этого их поджидал шторм. — Ты сказал, меня никто не осуждает. Почему? — Из-за твоего отца. Он немного... — Томас почесал затылок, подбирая нужное слово. — Сволочь? — Да, — улыбнулся. — Вы не в ладах. Ты оделась так, чтобы позлить его? — Проницательно. Но раньше я ходила примерно также. До того, как вернулась. Пока Лидия говорила, наткнулась на какого-то гостя. Сначала она хотела проявить агрессию, но потом вспомнила, где находится. — Ох, извините... — О, Робби! — улыбнулся в широкой улыбкой Томас. Юноша оглянулся на Лидию с виноватым видом. Белокурый парнишка, такой же светлый, как его мать, с зелёными глазами. У его брата такие же. — Простите, я был невнимателен. Оу... Вы..? — Это Лидия. Ты о ней знаешь, но она о тебе нет. Лидия, это Робби. Робби протянул руку и застенчиво улыбнулся. Его шок от вида будущей невесты выглядел забавно и жутко одновременно. — Приятно познакомиться. — Взаимно. — Что ж, — Томас похлопал брата по плечу и на прощание кивнул Лидии, — оставлю вас. Я хотел бы перекусить. Присоединяйтесь позже. — До встречи. Томас удалился, оставив будущих молодожёнов наедине. Робби оглядел Лидию с ног до головы и теперь не скрывал шока. Наверное, он не понимал, как можно было вообще впустить девушку к приличным людям в таком виде. — Пёстро. — Да, так и задумано. Может, отойдём к скамейкам и возьмём закуски? Тут очень шумно. Тот согласился как-то неоднозначно. Лидии показалось, что ему постоянно хочется что-то спросить, но всё не решается. Разговорить его было сложнее, чем Томаса. Наверное, ему тоже проели все мозги с этой свадьбой и теперь нормально познакомиться мешал барьер выгодной сделки родителей. — Скажите, Лидия, — наконец-то осторожно начал Робби, когда толпа осталась далеко, — зачем Вам этот брак? — Нужен отцу. Он собирается передать фирму моему жениху, когда сам не сможет с ней справляться. В его понимании женщина не способна работать в бизнесе, — презрительно фыркнула Лидия. — А ты не хочешь этого? — Мне ваш бизнес даром не нужен, в отличие от родителей. Тем более, когда он на грани распада. Но родители упёрлись рогом. Я боюсь им сказать, что у меня есть любимая девушка и брак разрушит нашу связь. Лидия сочувственно вздохнула. Ей стало жаль Робби. Ужасно жаль. Она поддерживающе похлопала его по плечу. Робби улыбнулся. — А я вообще здесь жить не хочу. Но вариантов, как таковых, нет. — Почему? Удерживает отец? — Можно сказать и так. У него появились сильные враги и покидать город опасно. Это с его слов, — Лидия усомнилась. Вдруг Густав всего лишь врёт? Чего ему стоит снова солгать? — Мой брат мог бы тебе помочь разузнать об этом побольше. Твоему отцу сейчас полиция не поможет. Что не скажешь о его дочери. — Я бы хотела, чтобы вы помогли мне найти одного человека. Она сейчас наверняка меня ищет. Знаю, это нагло с моей стороны, но мне не к кому обратиться, — Лидия помрачнела, вспоминая Крис. Последний раз они виделись при ужасных обстоятельствах, которые должны были привести их к успеху и счастью. — Я поговорю с братом. Идём.***
Томас нашёлся с книгой в пустой гостиной. Он не замечал мира вокруг, вчитываясь в текст, пока его не прервали. — Том? — М? — пара глаз взметнулась прямо на подошедшую пару. — Дело есть. Поможешь? — Робби покосился на Лидию. Дальнейшие слова, судя по всему, должна была произвести она. — Помоги найти одного человека и предупредить его обо мне. Ничего сложного, просто сказать, что со мной всё нормально, — на большее у Лидии не хватило совести. Зато хватило отчаяния, чтобы попросить малознакомых людей о таком. — А я даже понял, о ком ты, — пауза. Томас положил книгу на место. — Та женщина, которая приходила с тобой в отдел? Она заходила. Мне сообщили об этом сейчас коллеги. Правда, они уже умчались по делам. В глазах Лидии загорелась надежда. Она забыла про запрет и наказание, которое ей грозило. Хотелось увидеть Крис. — Где она?! — В отделе. — Пожалуйста, отвезите меня! Она там наверняка с ума сходит. Я не останусь в долгу. Братья переглянулись. Томас неоднозначно покачал головой. По всей видимости, здесь была какая-то загвоздка. — Сейчас туда нельзя. Скажи, она пересекалась с твоим отцом? — с плохо скрываемым подозрением уточнил Томас. — Да. — И как? — Это было жутко. Они чуть не убили друг друга. Крис его оскорбила, если очень коротко. Томас ударил рукой по лбу. Лидия поняла, что, кажется, здесь есть какие-то последствия. — Вскрылось, что Крис подозревается в каких-то незаконных делах. Я не исключаю, что за этим стоит твой отец. Что-то про отравление и сокрытие пропавшего без вести. — Но это бред! — вспыхнула Лидия. Сердце забилось, как ненормальное. Гнев запульсировал в виске и потребовал чьего-то убийства. — Она в участке же?! — В камере до выяснения обстоятельств. Я могу отвезти, но... — Спасибо! — ...если что, мы здесь не причём. И с тебя должок. Лидия без раздумий согласилась. Томас с Робби сели в машину на передние сидения.***
Чтобы не вызвать вопросов, Томас пропустил Лидию и брата через чёрный выход, однако до камеры временного держания они дошли далеко не сразу. До ушей донёсся голос. Знакомый, мерзкий и напряжённый. Сарказм от него так и сыпался. Лидия жестом остановила парней, прижимая палец к губам. Разговор стал чётче. — ...даю сотню, начальник. Ну кому вы верите? — Дэвид. Он беседовал с капитаном так, словно тот был его старым другом. — Швагенвагенсу? Это тот, который в прошлом месяце застрелил своего подчинённого, а в позапрошлом моего товарища? Мерзкий смешок перерос в истерический хохот. — Сдался он мне. Я всего лишь забираю то, что забрал он. Зуб за зуб. Жизнь за жизнь. Если кто и должен понести наказание, то это он. Я во всём этом дерьме — жалкая пешка. Томас показал Лидии, что им пора идти. Выходя из коридора, вид на Дэвида раскрылся очень странный: кровь пропитала ватку и одинокой каплей упала на рубашку. Напротив сидел следователь с капитаном полиции. Дэвид заметил Лидию. Она смотрела на него с насмешкой и выгнутой бровью. А потом ушла, напоминая себе о том, зачем вообще сюда притащилась. В жилах застыла кровь. От ожидания и нетерпения стала плохо. Наверное, снова поднялась температура. Под руководством Томаса, её пропустили к камере, и Лидия увидела Крис. Она сидела с опущенной в кулаки головой, растрёпанными волосами и измученным видом. Уставшая до изнеможения, зато живая и целая. — КРИС! — Лидия непроизвольно улыбнулась и заморгала. Крис моментально подняла голову. На её носу был синяк. Покрасневшие глаза и опухшие веки добавляли ей лишних страданий. Всё это скрасило искреннее счастье. — Милая! Она подорвалась к прутьям, чтобы дотянуться до хрупкой ручки Лидии и сжать её, как нечто ценное и сокровенное. — Ты в порядке. Я так рада тебя видеть! Я отсюда не уезжала, милая. Не могла никак... — Крис умолкла, погладив Лидию по щеке. — ...отыскать тебя. По её щеке скатилась маленькая слезинка. Крис сдерживала в себе намного больше, чем показывала. В её глазах было ужасно много боли и вины. — А вот ты не в порядке. Из-за меня у тебя снова проблемы, — Лидия накрыла её ладонь обеими своими. — Почему же нельзя было уехать? — В полицию ходила. Мне так стыдно, что я не защитила тебя, — созналась Крис, опуская глаза на каре Лидии. Вопрос был отложен на потом. Сейчас были темы намного важнее. — Связалась с Бенжамином. Он в бешенстве, если честно. Что бы Крис ни говорила, Лидия была счастлива её видеть. Проблемы сдуло ветром песчинками. Всё стало решаемым. Абсолютно всё. — Крис, он солгал! Он сказал, что отца здесь не будет. — Он же сам так думал. Крис начала поправлять горловину платья Лидии. Тёплый взгляд наконец-то вытравил всю тревогу. Лидии стало спокойно, хорошо и тихо. Она позволила поправить себе волосы, косуху (на которую Крис уставилась с открытым ртом) и другие элементы. — Сдурела ходить так при папаше? Ты как ураган, Лидия. За тобой не уследить. У Лидии мутнело перед глазами. Она почти не поняла, что сказала Крис. Мешало осознание, что скоро они снова расстанутся на неопределенный срок. — Я ничего не понимаю, Крис. И ещё очень по тебе скучаю. И по мальчикам. Они ведь ни о чём не знают. Я даже связаться не могу с вами!.. — фраза прозвучала почти в истерике. — Мальчики знают, милая, — Крис поцеловала в лоб Лидию, кое-как приблизив её к себе. — Не знаю, как они отреагировали. Им сообщил Бенжамин. — Крис, — Лидия собрала всю волю в кулак и подняла твердый взгляд. — Ты должна уехать. Если я смогу тебя вытащить, ты должна уехать. — Я не буду этого обещать. Мне нужно быть здесь. Во-первых, меня кое в чём подозревают. Во-вторых, нужно навести Бенжамина сюда, чтобы он помог тебе. Лидия не стала говорить, что не верит уже никому. Наступила стадия смирения. Кто уж точно не врал, так это Крис. — Как ты умудрилась во всё это влезть?.. — С отцом твоим повздорила, — криво улыбнулась Крис. — Когда будешь искать себе спутника, избегай обидчивых мужчин. Обидчивых до мозга костей, я имею ввиду. У Лидии задрожали губы. Слёзы больше невозможно было сдерживать. — Крис, я уже не могу. Он... Он просто монстр, — чёткий голос упал до дрожащего шёпота. — Мне страшно. — Держись, Лидия. Умоляю, только держись. Осталось немного. Я помогу тебе, обещаю. — Не такой ценой. Тебя могут посадить. Крис отмахнулась. — Думай о себе. Сейчас это самое главное.***
Когда Лидия вышла, её встретили встревоженные братья. — Мне нужно проветриться, — не объяснив ничего, она отправилась на улицу мимо них. Звон в ушах блокировал внешние звуки и издевательски громкий ветер. Лидия сняла косуху и села подальше от участка на ближайшую лавочку. Она могла бы сбежать сейчас. Но теперь её останавливало ужасное чувство, что это нельзя делать. Здесь была заперта Крис. А ещё дома лежала дорогая сердцу гитара. Неудачи сыпались, как град. Кстати об осадках. На голову упала капля дождя. Ткань на коленях начала намокать от новых капель. Шрамы от гречки защипало. Лидия с матом прижала руки к больному месту. — Кофе? Или чего покрепче? — голову прикрыл зонт. Лидия резко оглянулась на Дэвида, но не испугалась. Она была опустошена для этого. — Опять похитишь меня? — Похоже, это не имеет смысла. Твоему отцу слишком плевать на тебя, чтобы защищать. — Ха-ха. Как смешно, — иронизировала Лидия. — Я думал, когда ты вернёшься, перестанешь выделывается и творить со своей внешностью всякую чушь. — Тебя не спрашивали, — грубо огрызнулась Лидия и начала вставать. — Хочешь, я заплачу капитану и он отпустит Моур? Пауза. Лидия медленно села назад. — Что хочешь взамен? Дэвид ухмыльнулся. Он достал фляжку и сделал глоток. Поперхнулся, правда, но зонтик не уронил, продолжая прикрывать им Лидию. — Ответить всего на несколько моих вопросов. Первый: твой отец часто дома сейчас? — Да. Постоянно. — Второе: когда он покидает страну? — В феврале. — Последний: на чьей стороне Самаэль? Вот тут Лидия крепко задумалась. Ей бы и самой хотелось это знать. — Скорее всего, на твоей. Я сама не до конца понимаю. Самаэль врал мне и одновременно говорил правду. Дэвид удовлетворённо кивнул. Он протянул Лидии зонт, а следом стакан с кофе, который до этого стоял сбоку от него. — Оставишь зонтик на лавочке, когда будешь уходить. Он вернулся к участку. А вскоре вышел Томас. Время отгула закончилось.