***
Адская головная боль наступила при пробуждении. — Бля-я-я... — пробормотала Лидия, отрывая голову от подушки. — Я почти не удивился. Давно ты сквернословишь первым делом, когда просыпаешься? — строго спросил отец. Лидия подорвалась от него и вскрикнула. — Ты что тут сидишь?! — В своём доме я имею право сидеть где угодно, — хмуро отозвался Густав, закинув ногу на ногу. — Это неприлично, — Лидия обнаружила, что уснула в платье. Косуха висела на стуле рядом. — Неприлично напиваться на светском мероприятии. А знаешь, что ещё неприлично? Зажиматься с парнем в ванной, будучи в абсолютном неадеквате. Про твой внешний вид, я, пожалуй, промолчу. Позорище. — Да не зажималась я с ним, — Лидия ударила рукой по лбу. — Он отвёл меня в ванную и дал воды. — Ты пойдёшь к врачу проверяться. К гинекологу. И плевать я хотел на твои оправдания. — Ты сейчас смеёшься надо мной? — слабо спросила Лидия. — Было бы, над чем, — отец встал и пошёл к... И тут у Лидии встало сердце. — ОТЕЦ?! — глаза, до этого не видящие почти ничего, раскрылись по пять копеек. — Какого чёрта ты сделал?! Голос сорвался до писка. Двери. Просто. Не было. Её буквально сняли с петель. — Я, кажется, понял, как ты тут закрывалась. И чем, — Густав плавно развернулся и снова подошёл. — После этого ты хочешь, чтобы я верил хотя бы одному твоему слову? Жалкая лгунья. Отец поднял ключ с шеи Лидии, придирчиво рассматривая его. — Вот этим? Теперь у меня всё встало на свои места. Мне кажется, эта дрянь тебе больше не нужна, — сначала смысл его слов был непонятным. Сердце остановилось во второй раз. Шею обожгло лопающимися нитями. Отец сорвал ожерелье, дёргая так сильно, что Лидия даже наклонилась. — НЕТ! Отдай! Прошу, верни мне это! — начала умолять Лидия. Густав игнорировал её. Он молча пошёл на выход. — Пожалуйста! Я не буду надевать! Частичка прошлой жизни рассыпалась редкими бусинами на пол. Остальное осталось у отца. Лидия зажмурилась и против воли всхлипнула. — Ты подорвала моё доверие и мой авторитет. Чёрта с два я тебе что-то верну. Может, если твоё поведение исправится. О, чуть не забыл, — Густав остановился на проходе. — было опрометчиво прятать гитару под кроватью. Лидия неверящими глазами смотрела на отца и не могла поверить, что это случилось. Ситуация приняла непоправимый оборот. — Что ты... — Теперь она будет лежать у меня. Мне надоело проходить мимо твоей комнаты и слушать этот ужас. Ты переступила черту. Можешь считать это наказанием, раз всё остальное до твоей тупой головы не доходит. Лидия поджала ноги, накрытые одеялом, к груди. Паника нахлынула неожиданно больно и сильно. Она почувствовала себя раздавленной. — У тебя час на сборы и приведение себя в порядок. И всё. Он ушёл, оставив Лидию в недоумении. Ничто не защищало её. А если надо будет одеться? Об этом отец не подумал. Лидия решила, что отныне будет одеваться в ванной. Ноги подкосились сразу же, стоило на них встать. Тело так устало физически, что отказалось от всяких функционалов. Лидия осела на пол. Всё. Дальше идти она не могла. Мешала сильная дрожь, которая била по мышцам. Медленные вдохи и выдохи помогли Лидии вернуться в реальность. В очернившую её жизнь реальность, а заодно вспомнить прошлую ночь. Помимо воспоминаний о Крис, алкоголе и больной голове был изуродованный дом. Эта картина вызвала злобную улыбку. Кто бы это ни был, Лидия благодарна. Жаль, её там не было. — Когда ж ты подохнешь, — одними лишь губами процедила Лидия то ли себе, то ли отцу. Ей нужна была цель. Цель, чтобы не убить себя здесь и сейчас. Например, вернуть то, что находится во власти отца. Гитару. Сейчас бы только она её успокоила. Но разве хоть что-то в этом мире достойно того, чтобы стать той, кого из Лидии пытаются сделать?***
Вниз Лидия спустилась причёсанная, в идеально выглаженной юбке и заправленной в неё белой рубашке. Под внимательные взгляды слуг она переступила порог столовой и села на своё место, выжидающе взглянув на отца. Солнце падало на его лицо, освещая отёки и непонятно откуда взявшиеся морщины. Из-за света казалось, что глаза Густава буквально блестят и горят от злости. — Приятно видеть тебя в чем-то приличном, — хмуро произнёс Густав. — А теперь о твоём поведении. Что это было? Начнём с безобразного внешнего вида, в котором ты явилась на торжество. Это было отвратительно. — Одному тебе так кажется. Моему жениху и его родителям понравилось. — Это называется «вежливость». На тебя смотрели как на пугало. — Говори за себя, — огрызнулась Лидия, упорно не притрагиваясь к еде. Она просто смотрела в тарелку, чтобы не смотреть на отца. — Ты наказана. Вставай, — Густава не надолго хватило. Он резко поднялся, направляясь к своему кабинету. Лидии оставалось только закатить глаза и пойти следом, с трудом передвигая ногами. Она уже ожидала, что её ждёт и почему-то не боялась. Слёзы застыли и, наверное, уже закончились. Лидия ничуть не удивилась и не вздрогнула, когда отец взял розги. Она устала так сильно, что не нашла в себе упорства поднять хотя бы головы. Потянувшись к стулу, Лидия собиралась встать на него. — Подожди, — Густав убрал стул и убрал его подальше. Вместо него он подвинул к Лидии табуретку. — сядь. Она подчинилась, опасливо смотря на задумчивого отца. Интересно, он не так уж сильно зол или просто тщательно скрывает это? Когда Густав повернулся, вопросы сразу отпали. Самоконтроль отца поражал. Лучше бы он кричал. — Если ты ударишь меня по голове, вероятнее всего, я умру. — Я начинаю привыкать к твоему сарказму, — Густав вздохнул и пробежался взглядом вверх-вниз, указывая розгами на Лидию. — Снимай. — Ты о чём... — насторожилась Лидия, инстинктивно зажимаясь. — Рубашку, — сквозь зубы пояснил Густав. — Я не буду в твоём присутствии раздеваться! Это вопрос этики! — Зато матом ты при мне выражаться не стесняешься. Ну прикройся. Главное, чтобы сняла. Густав отвернулся, жестом приказывая Лидии приступать. Не моргая, она смотрела на отца поражённым взглядом, словно могла этим его подкупить или растопить ледяное сердце. Трясущимися руками Лидия начала расстёгивать пуговицы, почти ничего не видя. Перед глазами стремительно темнело. С каждой новой пуговицей подступала тошнота. Прикрывшись, Лидия выжидающе подняла глаза. — Отец? — Как можно так долго расстёгивать пуговицы? Ничего элементарнее человечество ещё не придумало, — Густав обошёл табуретку, покидая поле зрения Лидии. А потом она ощутила хлёсткий удар по пояснице. Лидия резко закричала и также резко умолкла с ещё более сильным ударом. Поздно вспомнила, что крики бесят отца. Всё, что остается делать — молчать и ждать. Кожу на пояснице обжигало новыми ударами. Длинные царапины припекало новыми рубцами. Густав будто специально лупил по одному и тому же месту, в итоге выбивая из Лидии крики. Ей становилось легче только тогда, когда отец промахивался и бил в каком-то другом месте. Эти короткие мгновения она использовала, чтобы наполнить лёгкие ничтожными порциями кислорода и стиснуть зубы посильнее. Главное — молчать. Лидия сжимала рубашку в кулаках, прижимая её к себе со всей силы. Боль стала невыносимой, но слёз упорно не было. А отец будто только их и ждал. Под конец Лидия не могла сдерживать хриплый голос. Он становился громче. Удары интенсивнее. Сложилось впечатление, что на спине не осталось живого места. — Прекрати! — воскликнула Лидия так громко, как могла. И поплатилась за это ещё тремя свистящими ударами. После этого она перестала чувствовать боль. Только унижение. — Ты понимаешь, за что получаешь наказание? — на мгновение отец остановился. Похоже, у него устала рука. Лидия, тяжело дыша, пыталась придумать в голове ответ, который его устроит. — За то, в каком виде я появилась на встрече. — За что еще? — За мат? — особо не думая, предположила Лидия. — И за твоё поведение в целом. Ты признаешь вину? Признание — первый шаг к искуплению. Лидия уже открыла рот, чтобы сказать «да», но резко закрыла его. — Нет. Я права. Густав вновь замахнулся. Розги громко встретились со спиной в сопровождении хлюпанья крови. Лидия зажмурилась и не издала больше ни звука. Дверь со скрипом открылась, прервав пытку. В кабинет зашла Мэри с влажным полотенцем в руках. Её глаза в ужасе расширились от того, что она увидела. — Густав, хватит! — завопила она, подбегая к мужу опасно близко. Она рисковала попасть под горячую руку. Лидия на секунду испугалась за неё, но отец Мэри не тронул. — Меня начинает доставать твоё излишнее внимание к тому, что я делаю. — Ты перешёл черту! Это никуда не годится! Нельзя же девушку так бить! — Кто сказал «нельзя»? Ты это только что придумала? — Густав хотел выпроводить её, но Мэри грубо вырвалась, упрямо поднимая голову. — Хватит! Немедленно! Ты её так инвалидом сделаешь. Густав громко фыркнул, высмеивая её слова. — Она меня быстрее в могилу загонит своими выходками. Мэри, пошла вон! — Остановись и я пойду, куда скажешь! — насупилась Мэри. Густав яростно нахмурился, но больше ничего не делал. Тогда Мэри подошла к Лидии и приложила полотенце к её пояснице. Она одёрнула его, услышав шипение, полное боли. Лидия молчала и не сопротивлялась. Последние крупицы мужества у неё ушли на то, чтобы продолжать прикрываться рубашкой, которую вскоре она надела. — Ты её слишком сильно жалеешь, Мэри. Она... Он не успел договорить. Во входную дверь интенсивно постучали. Всё семейство посмотрело в сторону выхода из кабинета. У Лидии откуда-то зародилась надежда. На что? Да на что угодно. Отец отправился в коридор, отбросив розги в сторону. Было не видно, что происходит. Зато отлично слышно. Судя по скрипу и щелчку замка, дверь открылась. Но никто не зашёл и никто не говорил. Любопытство у Лидии было сильнее, чем здравомыслие. Она с трудом начала вставать, но не смогла выпрямиться, поэтому отправилась со сгорбившейся спиной. Прохладная ткань рубашки облегчала адские муки. — Верни мою сестру. Она застыла на пороге. Всё стало тёмным. Неразборчивым. Кажется, уши заложило от чьего-то крика. Страха? Радости? Больше страха. Глэм стоял прямо перед отцом. Злой и смотрящий на него, как на врага народа. Он ступил на минное поле и наверняка понимал это каким-то участком мозга. А потом увидел Лидию. Его взгляд тут же растаял. Такие знакомые родные глаза смотрели на неё не во сне, а наяву. Глэм рванул мимо отца так быстро, что тот не успел среагировать. Лидия буквально чуть не упала от того, как он её обнял. Поясницу обожгло. Глэм вряд ли понимал, какую боль приносит сестре. Но она позволила ему это, обнимая в ответ. Крепко, до стиснутых рёбер. Брат случайно наткнулся пальцами на выпуклые царапины и, кажется, понял, по чьей вине они появились. Его хватка тут же ослабла на зоне поясницы. — Лидия... — всхлипнул Глэм ей в плечо. — Что он с тобой сделал? — Уходи. Умоляю. Глэм, уходи, — взмолилась Лидия, запуская руку в растрёпанные волосы Глэма, чтобы погладить его. Как же она любила и ненавидела его в этот момент. Айсберг растаял. Вода покатилась по щекам. А ведь Лидия думала, что плакать чаще просто невозможно. — Маленький подонок, — Густав медленно развернулся. Он напоминал бомбу замедленного действия. Вот-вот уничтожит всё, до чего дотянется. Глэм перестал обнимать Лидию, но не сделал ни шагу в сторону. Гордо стерев слёзы, он демонстративно сжал руку сестры. — Ты не можешь её здесь удерживать. — Ах, да? Зубы прорезались, сученыш? Голос отца звучал хрипло, глухо, и заставлял сердце замедлить ритм. — Прорезались. — НЕБЛАГОДАРНОЕ НИЧТОЖЕСТВО! КАК ТЫ СМЕЕШЬ ЯВЛЯТЬСЯ В МОЙ ДОМ?! — завопил отец, приблизившись к Глэму. Он схватил его за ухо и притянул к себе. — Я ВЕЛЕЛ ТЕБЕ ЗДЕСЬ ЗАБЫТЬ СЮДА ДОРОГУ! — Мне плевать! — Глэм впился ему в руку ногтями, силой отрывая её от себя. — Я пришёл за Лидией! Ты мне не помешаешь! Ублюдок. Густав ударил его так сильно, что Глэм отлетел к перилам, врезаясь в них спиной. Лидия взвизгнула, увидев, что у брата кровоточит бровь. Отец на этом не успокаивался. Он сделал несколько шагов к потерявшемуся в пространстве Глэму. Лидия хотела побежать к ним, но не смогла. Её держала крепкая хватка дворецкого. — Не лезь, идиотка, — шипел его мерзкий голос. — Руки убери! — И это всё, отец?! Ты просто ударил меня! Ты настолько ничтожен, что до собственного сына не способен донести информацию?! — кричал Глэм до болезненной хрипоты, как сорвавшийся с цепи пёс. Он вдруг замолчал. Отец направил на него револьвер. Глаза горели от безумия и никто не смел подойти из соображений безопасности. Все боялись попасть под пули. Кроме Глэма, который даже не дёрнулся. Стойко выдерживая взгляд отца, вылепляя нечто подобное. Лидия с ужасом смотрела, как дрожит больная рука отца, а сам он смотрит озверевшими глазами на источник своего праведного гнева. — Ту девушку ты убил, потому что она тебе перечила? Теперь убьёшь меня? Кажется, это в твоём духе. Густав резко выпрямился, меняясь. Из злобы его лицо растянулось в шоке. Вопрос был написан у него на лице. — О, отец. Я наслышан о том, как ты застрелил ни в чём неповинного человека. Как тебе живётся после этого? Тебе хоть немного было страшно от мысли, что кто-то умер от твоей руки? Лидия ударила дворецкого по ноге. Но вместо того, чтобы подбежать к брату, рванула в подвал. А за спиной она услышала ядовитую, с издёвкой брошенную фразу, от которой всем в помещении стало дурно. Буря приблизилась к ним вплотную. — Как там её звали..? Вроде бы, Мелоди. Лидия забежала в подвал, где отец учил её стрелять. Наверху она услышала пронзительный крик матери. Кричала не только она. Какие-то слуги сбежались вниз. Лидия не отвлекалась. Она отыскала взглядом пистолет. Схватив его, она понеслась наверх. Ноги ныли. Тело разрывало от ран, из которых сочилась кровь. Рубашка на спине начала пропитываться красной влагой. Лидия споткнулась раз, два, три. Из подвала она выбежала вся мятая и растрёпанная. Её глазам предстал ужас: Глэм лежал на ступеньках, глухо кричащий от ударов отца. Если бы он бил его руками, всё было бы слишком прозаично. Но он взял кочергу. Горячую. Лидия не стала разбираться, достанется ли ей или нет. Рванув вперёд, она встала перед отцом, ударяя его по больной руке пистолетом. Пока Густав приходил в себя, Лидия направила на него дуло. — Отойди. Слышишь?! ОТОЙДИ! И убери это туда, откуда взял! Ты больной! На голову! Глэм впился ей в рукав. Сжал его и сжался сам, как ёжик. Как поняла Лидия, он пытался обнять её, как маленький ребёнок, но боялся испачкать одежду сестры кровью. Или не хотел сделать ей больно. Сердце сжималось от всхлипов под боком. Глэму досталось всего несколько раз, но этого хватило для ожога. — Ты монстр... Я выстрелю. Уходи, иначе я выстрелю! — во всю глотку закричала Лидия, полностью закрывая брата собой. В этот момент она почувствовала, какой он на самом деле маленький. Будто лет на пять младше. Испуганный, слабый по сравнению с отцом. Ребёнок. Как и она. — Быстро верни мне это, — Густав отдышался. Он посмотрел на Лидию с каким-то сумасшедшим шоком и злостью. Как на предательницу. — Как ты можешь так поступать... — А ты?! Он же твой сын! Ты сам мне говорил, тогда, на кухне, что хочешь защитить нас! А сейчас чуть не убил его! — Если бы он держал язык за зубами, — Густав вытянул руки и сделал шаг вперёд. Лидия резко взяла пистолет второй рукой, прижав пальцы к курку. — Стой! Не смей приближаться! Отец действительно остановился. — Отпусти его. И меня. — Вы там сдохнете, идиоты, — Густав вернул себе рассудок. Взбесившись, он преодолел расстояние между ним и Лидией, вывернув ей руку. — Ты в меня не выстрелишь. Это было правдой. Она не выстрелила. Отец забрал её оружие. — Лучше я сдохну там, чем здесь! — Густав, не трогай их! — Мэри подбежала как раз тогда, когда Густав начал замахиваться. — Одумайся! Полицию ещё вызовут! Остановись же! Пока они спорили, Лидия потянула Глэма сначала к двери. Но увидев там охрану, поменяла направление. Со всех ног они рванули в коридор. Лидия сначала забрала у себя из комнаты косуху, а уже потом затянула брата в его спальню. Дверь захлопнулась. Пока брат приходил в себя, сидя на полу, Лидия придвинула комод к выходу. Отец явно этого не учёл. И он вряд ли помнил, что комната Себастьяна открыта. — Лидия, мне больно... — Глэм зажимал руками те участки тела, по которым отец успел его ударить. Это были рёбра и плечо. А на лице ещё от кулака осталась огромная, кровавая рана. — Боже мой, идиот! Что же ты натворил?! — в истерике воскликнула Лидия. Она начала рыскать по ящикам дрожащими руками, чтобы найти бинты и аптечку. — Там двойное дно. В первом ящике, — хрипло сообщил Глэм. Лидия кивнула и нашла бинты с перекисью. Почему-то она ни капли не удивилась. — Зачем ты пришёл? Он убьёт тебя, ненормальный. Как же тебе это в голову взбрело? — А тебе? Ты лгала мне, — на лице Глэма навернулись слёзы. Он позволил Лидии снять с себя жилетку и футболку. — Я хотела спасти тебя от этого, — она обвела руками комнату, но имела ввиду обстановку дома. От плачевного вида тела Глэма стало плохо. Воняло гарью. Если бы брат не увернулся, это могло бы закончиться совсем иначе. — Ты обещала. И я очень обижен на тебя, — Глэм зашипел, когда ватка коснулась обожжённых рёбер, а потом и плеча. Он стал плакать чаще, громко всхлипывая. — Прости, я просто хотела помочь. Я так скучала по тебе. И по всем мальчикам, — Лидия оставила своё занятие. Отбросив перекись, она обняла Глэма и запустила руку в его растрёпанные волосы, пригладив их. — Идиот. Какой же идиот... — Ребята в Сенволе. — Чего?! — Они с Крис. В каком-то отеле и... — Крис выпустили?! Глэм непонимающе уставился на неё. Даже не обратил внимание, когда Лидия прижгла рану на брови ваткой, а потом залепила пластырем. — Откуда выпустили? Она со всеми в гостинице. Точнее, была там. Потом с Бенжамином куда-то ушла. — И он тут... — Они все тут. Мы кое-что придумали, чтобы освободить тебя. — И что же? Глэм достал из заднего кармана, который был закрыт футболкой, работающий диктофон. Целый. Только треснутый от того, что Глэма швыряли по лестнице. Лидия просияла от надежды. Она почти потеряла веру в то, что всё может закончиться. Всё стало проясняться. Что-то хорошее оказалось не за горами, а совсем рядом. За спиной снова выросли крылья. Теперь важно просто оказаться на улице. Вроде бы легко, но требует долгих манипуляций. — Он записывал то, как отец избивал меня. От этого он не отмоется. Надо только спрятать, — Глэм оглянулся, обнаружив, что на его окнах были решётки. Но это не помешало ему залезть на подоконник и открыть окно. Рука пролезла через прутья. — Он же разобьётся! — громко возмутилась Лидия, встав на подоконник рядом. — Не разобьётся, — с усмешкой спорил знакомый голос, доносящийся с улицы. Лидия вздрогнула. Глэм улыбнулся ей. Внизу стоял Чес. Точно он! — Чес?! — Лидия рванула к окну. Она смогла увидеть Чеса только частично. Решётка мешала высунуть голову. Зато, когда Чес сделал несколько шагов назад, стало видно его взъерошенные волосы, прищуренные глаза и широкую лыбу. На душе у Лидии оттаяло. От счастья она почти разрыдалась. — Принцесса... Рад тебя видеть! Теперь ты принцесса в башне... Хах, но ты не волнуйся. Мы с ребятами уже за тебя отомстили. Как тебе наш шедевр? — Это вы сделали?! — охнула Лидия, вспоминая, как бесился отец из-за испорченных стен дома. — Конченные... — Йеп! — гордо улыбнулся Чес. Он сорвал с земли цветочек, покружился с ним и в итоге поклонился. — Всё для моей блудной принцессы! Я как принц типа. Только вместо белого коня какая-нибудь помойная крыса. Не обессудь. Лидия расхохоталась, роняя голову на плечо Глэма, который тоже улыбался. Она смотрела на Чеса с теплом и обожанием. Его шутки сглаживали любое положение. Даже самое отвратительное. — Глэм, братиш, а не кажется ли тебе, что одной записи мало? Ну многих дома колотят. Он скажет, что подобного не было до этого, ёпта. Лидия с Глэмом одновременно вздохнули. — Мало? И что нам делать? — Надо больше. Чем больше записей, тем меньше возможностей у этого ублюдка отпиздеться. Ну или предоставьте синяки и всякое... Чес не успел закончить свою мысль, как из-за угла выглянул охранник. — Э, ты чё тут забыл?! Дальше были слышны звуки погони. Лидия ударила себя по лбу, Глэм же молча покачал головой. Они переглянулись, но без бывалой потерянности. Всё было поправимо. Должно быть, и одной записи хватит, если Лидия покажет свои раны, нанесенные отцом. А таких было немало, взять хотя бы синяки от его рук. — Глэм, я ни черта не понимаю. Здесь происходит полная хуйня. Он просто припизднутый! — Времени у нас много, так что я готов тебя слушать, — Глэм достал из своего рюкзака батончик и воду. Лидия расплылась в улыбке. Нормально не ела она уже давно. Пресную кашу и тёплую воду каждый Божий день едой назвать не поворачивался язык, так что она была счастлива отведать сладость со вкусом шоколада и ягод. Глэм лёг на кровать, дожидаясь, пока Лидия устроится рядом. Она кратко рассказала обо всём, что происходило дома. О розгах, светском мероприятии семьи Аддинктон, алкоголе и Крис. — А ещё!.. — Лидия сняла рубашку и повернулась спиной, показывая раны на пояснице. От удивления у Глэма отвисла челюсть. У него забегал взгляд в растерянности. Такого не делали даже с ним. — О Боже, Лид! Да он просто зверь. Давай я помогу, — он спрыгнул с кровати, взял аптечку и вернулся к сестре. — А на ногах также? — Там ещё хуже. От гречки до сих пор раны не затянулись. Даже мочить больно. И как в душ ходить, спрашивается? — Лидия зашипела от ватки с перекисью, которой Глэм притаптывающими движениями проходился по ссадинам. Брата она не стеснялась, поэтому не стала закрываться, отбросив кровавую рубашку в сторону. — А ты не особо-то его слушаешься. — Я говорила, что ненавижу его. — Волосы тоже он отрезал? От воспоминания об этом дне у Лидии по коже побежал холод. Ей до сих пор было больно за свои розовые волосы. — Хотел. В итоге отрезала я. Глэм, он с цепи сорвался. Чуть не зарезал меня этими ножницами, — жалостливо пробормотала Лидия. Боль потихоньку уходила. Глэм забинтовал поясницу Лидии и зафиксировал медицинской клейкой лентой. Стало лучше. Боль стихла. Ложась на кровать, Лидия начала рассказывать про Дэвида: о том, что услышала в участке, что видела лично и о чём говорил отец. Глэм всё это время выглядел задумчивым, но ничуть не удивлённым. — Мистер Форт кое-что рассказал мне про эту их вражду. Её начал отец, вообще-то. — Что там случилось? — Ну, у отца же плохо сейчас идут дела. Он сорвал какую-то важную сделку с Дэвидом, тем самым подставив его. Началось всё с малого: они просто поругались. Дэвид обозлился и отправил какое-то мудло набить отцу ебало. — И он его убил. — Собственно, да. Для Лидии кое-что прояснилось. — О, и откуда же ты знаешь эту замечательную историю? — за разговорами и увлекательными новостями никто не услышал, как отец подошёл к двери. Лидия испугалась, что он услышал слишком много лишнего. Забрав у брата диктофон, она спрятала его под матрасом. — Ну и слов ты понабрался с этими бомжами. Даже Лидия так меня не удивляла. — Мне кое-кто рассказал... — невозмутимо отозвался Глэм. На его лице мелькнул страх. Невзирая на это, он подошёл к двери. — Всё было так? — Ты действительно хочешь это знать? Я не удивлюсь, если ты вернулся домой, чтобы послушать мои байки. Так вот забудь. — Я вернулся за Лидией. Но если ты расскажешь правду, я буду очень благодарен. Густав по ту сторону хмыкнул. Ручку он не дёргал. Наверное, понял, что это ничего не принесёт. — И что же мне с этого будет? Может, вы оба хотя бы откроете дверь? — Чтобы ты снова избил его?! — взорвалась Лидия, поравнявшись с братом. — Я не понимаю, что с тобой! Ты ведёшь себя нестабильно! Сегодня ты равнодушный и с тобой даже можно поговорить, а на следующий день избиваешь своего сына! — Если бы этот сын не начал проявлять открытую агрессию, его бы никто не тронул. Так, Себастьян? Кто сказал, что я собираюсь тебя выгонять? — Густав говорил подозрительно ровно. Лидия предположила, что он выпил успокоительного. Огромную дозу. Охренеть какую огромную. — Ты сам так говорил, — недоверчиво ответил Глэм. — Мы не выйдем из соображений безопасности. Дело не в нашем неуважении. Ты — потенциально опасный человек. А мы — дети. Что бы ты сделал на нашем месте? — Ты очень преувеличиваешь мои способности. — Ты доказал обратное сегодня. — И не только сегодня, — вмешалась Лидия. Отца это не порадовало: — У тебя нет права этого говорить, Лидия. Как бы я тебя не наказывал, я оставался на твоей стороне. Жаль, что ты этого не ценишь. Терпение Лидии натянулось тоненькой нитью и было готово вот-вот лопнуть. Она никогда не чувствовала себя в большей опасности. — Ты издевался надо мной каждый Божий день! Даже дверь снял! — Откуда я знаю, что ты делаешь, пока сидишь за этой закрытой дверью? Может, ты пытаешься вскрыть вены. Лидия возмущённо охнула. — А, то есть ты сам понимаешь, что в таких условиях захочется вскрыть вены? — Выходите уже оба. Мне вторую дверь снять, чтобы вас оттуда вытравить? Дети встревоженно переглянулись. Глэм беззвучно проматерился, а Лидия прожигала взглядом в двери дыру, представляя голову отца. — Давай так... — Глэм сначала посмотрел на непонимающую Лидию, а потом направился к двери. — Я предлагаю договориться. — Ну попробуй, маленький дьявол. Лидия не стала шутить про Сатану, хотя язык так и чесался ляпнуть нечто язвительно-ядовитое. Глэм взялся за комод и немного отодвинул его, чтобы дверь можно было открыть до уровня щели. — Ты что делаешь? — напряглась вторая. — Доверься мне, — брат приоткрыл дверь. Через небольшую щель в три-четыре сантиметра он видел отца, который стоял чуть дальше, уперевшись спиной в стену. Он сурово глянул на сына, нехотя поворачивая голову. — Ты пообещаешь не трогать нас. — Вы пообещаете не хамить, — не растерялся отец. Глэм прищурился, неотрывно глядя на него. — Хорошо... А ещё ты будешь честным. Без сарказма и лжи ответишь на все вопросы. — О, ну тогда я тоже имею право кое-что знать? Глэм терпеливо вздохнул в манере отца. Лидия встревоженно наблюдала за ним, уперевшись руками в комод, готовясь придвинуть его к двери. Её не покидало чувство, что отец сейчас взбесится и прострелит головы им обоим. — Да. Но нам нужна какая-то гарантия, что ты не придушишь меня, как только я выйду. — Да что происходит в твоей голове?! — яростно всплеснул руками Густав. Глэм вздрогнул и выставил ногу назад, готовясь отступить. — Прекрати делать из меня монстра. Если бы ты не начал провоцировать меня, я бы максимум подзатыльником тебя одарил. — Тебя любая мелочь провоцирует. — Провоцирует, но не так сильно, как то, что ты сказал, — признался отец. Он предусмотрительно отступил, когда щель уменьшилась. Каждый его крик только подбивал доверие. — Ты из-за той девушки? — Да. Потому что ты говоришь о том, о чем понятия не имеешь. Думаешь, когда я убивал её, я был очень рад? Глэм вздохнул. — Ладно. Ты обещаешь нас не бить? — Обещаю, — вздохнул Густав. Лидия распахнула глаза. Почему-то она не обладала такими эмпатичными навыками, чтобы влиять на отца. Ей иногда казалось, что брат может договориться с кем угодно. Она начала двигать комод на пару с Глэмом. И он не поддался. — Вот блин... — Как ты его вообще придвинула? Он же неподъёмный! Даже общими усилиями не получалось сдвинуть с места огромную махину. Лидия только сейчас заметила, что он был больше, чем тот, что стоял у неё в комнате. Или дело было в её силах. Их попросту не хватало. Были полностью истрачены за вчерашний вечер и день в целом. — Вы его сейчас отодвинуть не можете? — судя по интонации, Густав потёр пальцами переносицу. — Сейчас... Комод нехотя отодвинулся. Убирать до конца от двери Лидия его не стала, оставив только такой уровень, чтобы они с Глэмом могли пройти боком. — Вы оба слишком хилые для таких тяжестей. В последний раз, когда мы устанавливали этот комод в эту комнату, даже я один не мог его поднять. Фреда звать пришлось, — Густав с раздражением наблюдал, как Лидия отряхивается, стоя перед ним. Сначала она посмотрела на отца, постояла пару секунд перед ним и только потом сделала аккуратный шаг от двери, обратившись к брату: — Выходи. — Как предусмотрительно, — не переставал комментировать Густав. Когда вышел Глэм, напряжение стало только ощутимее. Брат не торопился показываться из-за спины Лидии. Сначала он посмотрел в серьёзные глаза отца, оценивая его настроение. — Что с тобой? — вдруг спросил Глэм, сжимая ладонь Лидии. — Что со мной? — Ты какой-то не такой... — Тебе не угодишь, — Густав понял, что пока он не сдвинется с места, эти двое так и продолжат стоять, теснясь, как воробушки. А если хотя бы качнётся в их сторону, то пернатые спрячутся в комнате. — Пойдёмте вниз. Я устал стоять. Густав пошёл вперёд, время от времени оглядываясь. Его жутко бесило, что дети идут на такой большой дистанции от него. Мэри поблизости не наблюдалось. — Где мама? — Лидия проследила, куда сядет отец и выбрала место подальше. Градус напряжения упал. В светлой обстановке весь излучаемый негатив растворялся. — Она сказала, что не будет со мной разговаривать, пока ты не выйдешь, — Густав пренебрежительно закатил глаза. — Это одна из причин, почему сегодня мы все рискуем остаться без обеда. — Ты напугал её, — серьёзно посмотрел на него Глэм. — А вы оба пугаете меня. Теперь мне закатить истерику и побежать прятаться от вас? — Ты сравниваешь две разные вещи, — Глэм скрестил руки на груди. — У тебя есть хоть какое-то соображение безопасности? — Густав начал капать себе валерьянки и делал это как-то агрессивно. — А мне... — НЕТ! Я не дам никому из вас этого, — отрезал Густав, на ходу предсказывая просьбу сына. Глэм нахмурился, но спорить не стал. — Может, хватит? — прервала их Лидия.— Отец, что случилось в тот день, когда ты убил... Кого-то там, кого послал Дэвид? — Перво-наперво мне интересно, откуда вы вообще об этом знаете. Ладно, мы ещё вернёмся к этому вопросу, — Густав сделал несколько глотков и поморщился. — Я не хотел его убивать. Но этот идиот выпрыгнул из-за угла в тот момент, когда вперёд шла Мэри. Я немного отстал от неё. Две пары глаз уставились на него. Дети одновременно заморгали, словно были одним человеком. Даже носами шмыгнули в единый такт. — Я подумал, что он напал на неё. И что я должен был сделать? Ждать, пока он причинит ей вред? Нескольких секунд для этого бы хватило. Я достал пистолет и без разбирательств выстрелил. — Ты спас её... — почему-то удивлённо заметила Лидия. — Ну, она же моя жена. Кто, если не я, её защитит? Глэм вздохнул. У него на языке крутился ещё какой-то вопрос, но отец его опередил. — Возвращаясь к этой истории. Откуда ты вообще о ней узнал? Глэм молчал. Смотрел на свои руки и не знал, что сказать. Хотел соврать. Лидия поняла это по его невыразительной мимике. — Мне рассказали. — Очевидно. Кто? После напряжённой паузы Глэм всё-таки сказал: — Форт. — Я понятия не имею, кто это. — Бенжамин Форт. Густав непонимающе моргал и уже хотел что-то возмущённо ответить, но вдруг к нему пришло озарение. — Господи... Где вы вообще его откопали?! — Он директор университета Темплейта. Я с ним познакомилась там. По всей видимости, он тут из-за меня. — Вы хоть знаете, кто это такой? До того, как стать директором, он торговал оружием и им же убивал свидетелей и неугодных. — А что ты там забыл, отец? — напряглась Лидия. Ей, по правде говоря, хотелось пить. Но не хотелось проходить мимо отца. — Работал. Не по доброй воле, конечно. Вашему дедушке понадобилась эта фирма. Я попал туда из-за него. И где-то год выдавал своему отцу разные подробности, пока фирма таки не стала нашей. — И что там делала девушка? — с интересом спросил Глэм. — Почему ты вообще на ней зациклился? — Потому что это важная часть твоей биографии. — Я почти ничего не помню, Себастьян. Сам факт её существования для меня очень туманный. Я бы и не вспомнил о том годе, если бы ты не напомнил. Лидия, судя по её сурово надутым губам, ему не поверила: — Как о таком можно забыть? — Не знаю. Наверное, я был очень травмирован всей этой ситуацией. Я тогда только вернулся с войны. А тут мне, такому неуравновешенному, приказывают убить единственного человека, с которым я общался. — Ты же понимаешь, что тебя ничто не оправдывает? — хмурился Глэм. — Полностью сознаю это. На этом всё? В дверях появилась Мэри. Неизвестно, сколько она там стояла. Увидев Глэма, она расслабленно выдохнула и перестала хмуриться. Подсев, она сразу же его обняла, игнорируя недовольство Густава. Глэм этого не ожидал. Потупив взгляд, он медленно обнял её в ответ, одарив тёплой улыбкой. — Вижу, ты там не голодал... — Мэри отстранилась, начав рассматривать раны на лице сына. В остальном с ним всё было хорошо. — Я рада, что с тобой всё в порядке. Может, тебе нужна аптечка? — Нет, мне уже помогла Лидия. Не переживай. Лидия от них отвернулась. Она переглянулась с отцом примерно с одинаковым неодобрением. — Где ты был всё это время? Лидия была с тобой? — Мэри всё-таки немного отсела, не сводя глаз с Глэма. — Большую часть времени. Чтобы не вмешиваться в разговор, Лидия вышла из столовой и пошла на кухню. Поводов нервничать у неё толком не осталось. Кое-что прояснилось. Например то, что Дэвида странно называть категорично плохим, но он и не был хорошим. Их вражда с отцом сугубо личная, перешедшая на детей из-за случайности. Однако Лидии было проще быть против него и против отца одновременно. По её мнению, они оба вели себя неподобающе. Они оба заслужили наказания. Вот только с Самаэлем вопрос всё ещё оставался открытым. Значит, он всё-таки хотел забрать у отца фирму. Как и Дэвид. Общая цель порождает общего врага. — Где ты научилась делать кофе? От голоса за спиной Лидия вздрогнула, проливая молоко. Обернувшись, она предупреждающе отступила. Отец не шевелился, как каменная статуя. Даже непонятно, дышит ли он в принципе. — Я подрабатывала кое-где. — В кофейне? Самаэль рассказал мне. — Он тебе рассказывает всё и одновременно ничего. Где он вообще сейчас? — Не знаю. Когда я его вычислил, он исчез, что плохо. Он может объявиться в любой момент. Лидия выглянула в зал. Глэм всё ещё общался с матерью. Она вернулась в прежнюю позу: облокотилась о столешницу спиной. — Почему ты не хочешь общаться с ней? — полюбопытствовал Густав. — Потому что она соврала мне. И всегда врала, если ты этого требовал. — Из-за меня ведь. — Это не оправдание. Я тоже много чего делала, чтобы ты получить твоё одобрение. И это было совершенно неправильно. Когда я потеряла твоё расположение, обрела своё собственное. Густав медленно пошёл в её сторону. Лидия принципиально не шелохнулась. Благо, ей этого делать не пришлось. Отец взял свою кружку и отпихнул Лидию, которая заслоняла кофеварку. — Не пойму, в какой момент ты так резко выросла, — намешав себе напиток, Густав встал в то же положение, что и Лидия, на дистанции где-то в полметра. — Пришлось, когда я сбежала. — Раз уж у нас перемирие, мне бы хотелось знать, где и с кем ты была. Без вранья. — Если не вдаваться в подробности, мы с друзьями катались по стране. Выступали, зарабатывали. Сложно было, поэтому потом я осталась в Темплейте. Густав громко хмыкнул и чуть не поперхнулся кофе из-за этого. Лидия неодобрительно посмотрела на него. — Ты всё та же аристократка. И останешься ей. Вся эта шумиха не для тебя. — Я бы об этом никогда не узнала, сидя здесь в четырех стенах. На какой-то время они замолчали. Лидия грустно осознавала, что будь отец всегда таким благосклонным, они бы пришли к миру в семье и переехали все вместе в Германию. Но теперь этого никогда не случится. Слишком много упущено. — Отец, ты чем-то болен? — Давно догадалась? — Относительно недавно. Твоё эмоциональное состояние очень нестабильное. Что это? Густав поболтал кружку у себя в руках, смотря, как крутиться в ней жидкость — Тебя это не касается. — Тебе нужен психолог. — Много ли ты в этом понимаешь? Оставь свои бредни при себе. Если я проявил благосклонность, ещё не значит, что тебе не нужно фильтровать слова. — Я понимаю больше, чем ты. Мне после этого замечательного курорта понадобится психологическая помощь. От твоих методов воспитания хочется то ли плакать, то ли помереть. — Как интересно. Если бы не мои методы воспитания, ты бы осталась на дне. Сейчас ты его пробила. После всего, что я вложил в тебя, ты просто сбежала. — Мне сто лет не нужно было всё то, что ты в меня вложил, — Лидия со стуком отставила кружку. — Мне. Не нужна. Вся. Эта. Фигня. Я просто хочу жить в своё удовольствие! Густав со злостью развернулся к ней. — И ничего не делать при этом? Лазить по кустам неизвестно с кем и есть непонятно что?! Вот эту жизнь ты предпочла? Я всегда хотел как лучше. А сейчас все проблемы, которые происходят, породили вы оба. Все эти слухи и газетные выпуски стали началом этого ада и концом моей карьеры. Разве я заслужил это? — Кажется, карма существует! — Лидия сжала руки в кулаки, гневно глядя исподлобья. — Я предпочитаю любую жизнь подальше отсюда. И я уйду, как только твоя бдительность ослабнет. Помяни моё слово. С таким отношением я никогда не встану на твою сторону. И Глэм тоже. Поэтому, если хочешь, чтобы в старости тебе подали стакан воды, сделай выводы. — Ты ещё жизни учить меня будешь?! — Густав замахнулся, но опустил руку, скрипя зубами. Уговор есть уговор. — Твои выходки не сойдут тебе с рук. Начиная от пьянки и заканчивая этими словами. Отец вытолкнул Лидию из кухни. Сердито хмурясь, ей пришлось уйти.***
Лидия решила провести следующую ночь в комнате Глэма. Отец, понятное дело, долго возмущался по этому поводу, но его слова ни к чему не привели. — Ты ему веришь? — брат залез под одеяло, но не переставал наблюдать за тем, как Лидия придвигает комод к двери. — Нет. Он говорит, а не орёт до тех пор, пока действует успокоительное. Боюсь, когда его действие пройдёт, он снова взбесится. Как бы грустно это не было. Глэм мрачно кивнул. Лидия села на его кровать. Ей хотелось кричать от несправедливости и непринятия. Теперь даже её брат был в ловушке. — Его эмоциональные качели зашкаливают. Мне страшно. Я боюсь того, что он может сделать с моей гитарой. Он просто невменяемый. — Твоя гитара у него?! Лидия зажмурилась и закивала. — Угу. Ты видишь, что он заставил меня сделать с волосами? А до этого он защитил меня от Дэвида. Он избивал меня каждый день. А потом заботился, когда я много выпила. После этого снял мою дверь и сорвал кулон. Вот утром мы были близки к тому, чтобы нормально пообщаться. Что он сделает завтра после этого скандала? — возмущалась Лидия, пылая разными красками: сначала она бледнела от ужаса, потом краснела от злости. — Мне иногда кажется, что он правда меня любит. Но от его любви всем вокруг только плохо. Плюсом к прочему, я очень волнуюсь за тебя. Вдруг он не сдержит слово? Ты не понимаешь, что натворил? Меньше, чем через месяц он заберёт нас в Германию. Ты потеряешь всё! — А как же ты?! Я знал, на что иду. Я останусь с тобой, Лидия. Даже если придётся всё потерять. Ты моя сестра. Я не могу просто уйти. К тому же мы почти выбрались. Осталось подгадать момент и всё наладится. Лидия закрыла лицо руками. Глэм повернулся к ней лицом. — Ты просто кретин, Глэм. — Хорошо, пусть будет так. Некоторое время они молчали. Лидия лежала рядом с плечом брата, чтобы знать, что он рядом. Никуда не уйдёт. И вообще это всё не сон. Он пришёл ради неё. Это так угнетало и радовало одновременно. А ещё выматывало. Лидия закрыла глаза и провалилась в недолгий сон. Ей приснился концерт, гитарные рифы и громкая музыка, бьющая по ушам. Окрыляющая эйфория принесла дозу адреналина от ощущения грифа гитары под пальцами. Лидия распахнула глаза в третьем часу ночи. Оглянувшись, она не узнала своей комнаты. Рядом лежал спящий Глэм. — Ох, точно... — спустив босые ноги на пол, Лидия отправилась на выход из комнаты. Ящик они с Глэмом поставили на скользящую плёнку, чтобы его можно было отодвинуть в случае чего. Дверь негромко скрипнула. Лидия выглянула в пустой коридор, ощущая себя как-то странно. Она слышала, как внизу трещит огонь. Значит, кто-то не спал. Первым делом Лидия посмотрела на дверь спальни отца. Медленно подойдя, она постучала. Вместо неприветливого голоса её встретила тишина. Лидия постучала громче и отчётливее. Ничего. — Отец? — тихо позвала Лидия и приоткрыла дверь. Отца в своей постели не было. В свете фонарей его было бы видно. Тогда Лидия решила спуститься на первый этаж, ожидая, что отец у себя в кабинете. С каждой ступенькой ногам становилось теплее. Вместо ночной прохлады Лидия согревалась от нагретого воздуха. Камин горит. Отец точно не спит и, возможно, отдаст гитару владелице. Двигаясь к кабинету, Лидия почему-то боялась. Нет, не отца. Чего-то другого, что преследует её тенью, дышит в затылок и заставляет ногами врасти в пол. Оглянувшись, Лидия вздрогнула, пугаясь собственного отражения в зеркале. Ком в горле стал острым и начал рассыпаться, как горсть стекла. В отражении горел и трещал огонек. Из-за стены было не видно камина. Только свет от него. Лидия снова вздрогнула от резкого хлопка. По рукам побежал холодок. Хлопок, резкий и громкий повторился. Было похоже на... Ужас брызнул из глаз, стоило Лидии зайти в зал. Эмоции на этом себя исчерпали. Они сгорали в жадном огне, где лопались гитарные струны. Древесина пожиралась языками пламени. Лидия огромными глазами смотрела, как горит гитара. Тело отяжелело. Падая на колени, Лидия закрыла рот рукой, чтобы не закричать от кошмарного вида уничтоженного инструмента. Она, увы, знала, чья это вина. — Нет... — взгляд не отрывался от огня. Глаза часто моргали от жара. Даже слёзы, падающие на пол, были горячими. — Я предупреждал, — единственное, что Лидия слышала за спиной. Она не хотела оборачиваться. Не хотела видеть лицо отца. Иначе она точно разорвёт его на части. Шаги отдалялись и исчезли за входной дверью. Отец куда-то ушёл, оставив Лидию наедине с адским пламенем. Пока город тревожится о нажитом за день и переваривает это ночами, она дрожала от внутреннего чудовища, рвущего душу на кровавые ошмётки. Вот теперь терять нечего. Лидия вскочила и бегом направилась в комнату Себастьяна и залезла под одеяло, сжимаясь, как комочек. Наверное, мысли всё-таки материальны и этому дому суждено быть уничтоженным.***
Позже она проснулась от крика. Тогда она понадеялась, что сгоревшая гитара ей приснилась, но холодные пятки напомнили о недавней прогулке по коридорам. — Дети! ДЕТИ! Выходите! Быстрее! — громко звала Мэри, стуча со всей силы в дверь. Глэм подорвался первый. — Что такое?.. — Быстрее! В дверь ломятся, — истерично кричала Мэри. — Что... мам?! — Лидия с трудом отодвинула комод, через который они с Глэмом кое-как вышли. — Прячемся! Она не успела пояснить. Стекло выбила пуля, пробившая потолок. Мэри схватила детей за руки и бегом, при этом максимально тихо повела их к подвалу, который в случае этой семьи был оборудован под укрытие. — Умоляю, идите тихо. Нас могут услышать... — шёпотом говорила Мэри, замедляя шаг. Она посмотрела вниз через перила первого этажа, чтобы видеть окна. В них мелькнули фары машины и чья-то тень. — Где отец?.. — Глэм прижался сонной головой к Лидии. — В ночь работать ушёл. Я же просила его остаться... К горлу подкатил ком. Лидия стиснула брата в своих руках. — Сейчас слушайте меня, — Мэри повернулась к детям. — Уходите в подвал. Там есть оружие, аптечка и прочее. Я позвоню Густаву. В этот миг во входную дверь ударили. Ужасно сильно. Так, что петли затрещали. А потом на первом этаже разбилось два стекла. — Идите же! Только тихо! — отчаянно взмолилась Мэри, подталкивая их к лестнице. — Мам... Только быстрее, пожалуйста, — от страха глаза Глэма стали большими, как у совы. Он весь дрожал и постоянно оглядывался по сторонам. Лидии пришлось вести его впритык к себе, на самом краю лестницы, где не скрипели ступени. Проблема дома была в том, что входная дверь и окна располагались напротив друг друга. Был только крохотный кусочек тени, по которому передвигаться почти невозможно. Пригнувшись, Лидия ступила на первый этаж. Она не повела Глэма к подвалу сразу. В окнах кто-то мелькнул. Дети синхронно сели на корточки, прячась от луча фонаря за столбом лестницы. Свет почти коснулся носков Лидии, что она почувствовала почти физически на себе. Глэм сидел рядом, громко и часто дыша. Когда человек за окном начал идти вдоль дома, Лидия вскочила и потянула за собой брата. Дорога к подвалу была одна и никак её не сократишь. Двери распахнулась и сразу закрылась. Лидия с Глэмом остались стоять на тёмных ступеньках. — Какого хера, Лидия? — Это, наверное, Самаэль с Дэвидом смуту наводят. Вот идиоты. Именно сегодня отца нет дома. Спускайся. Ты что-нибудь видишь? — Ни черта я не вижу. Общими усилиями они спустились вниз и включили свет. Почти сразу снаружи разбилось стекло. Ещё несколько выстрелов своими оглушительными залпами заложили уши. Лидия схватила пистолет и села с ним в угол комнаты, закрывая рукой Глэма. Дверь скрипнула. Благо, на порог вбежала Мэри. Она быстро спустилась вниз. Лидия выдохнула и спрятала оружие у себя на всякий случай. — Он скоро приедет, — Мэри вытащила свой небольшой пистолет и встала лицом к выходу.