Сны (dreams)

Кейл не был чертовски глупым. И хотя у него была склонность слишком много обдумывать и придумывать совершенно нелепые решения проблем, у него была врожденная способность видеть вещи такими, какие они есть. Альберу Кроссман был идентичен Альберу из его снов. И он мог читать этого человека как свои пять пальцев. Альберу был Альберу. Это было чертовски просто. Но Кейл не был бы Кейлом, если бы не был чертовски упрямым до отказа. — Так что, черт возьми произошло? Ну и что, что принц был тем самым из его снов? У него все еще было много веских и неизменных причин ненавидеть его. На самом деле, это была еще одна причина ненавидеть его! Кем, черт возьми, себя считал Альберу? Вторгаться в его мечты и играться с его сердцем вот так вот? Только потому, что он был глупым наследным принцем или королем, или кем-то еще, это не давало ему права так играться с головой Кейла. А если он был не прав и они действительно не были одинаковыми, так даже лучше! Потому что Кейл намеревался возненавидеть Альберу как можно сильнее. Прошло уже две недели после того инцидента, и он успешно избегал встреч с Альберу Кроссманом на любом мероприятии, где они оба присутствовали. Однако, по-видимому, взамен каждую ночь были сны с ним. Этого было достаточно, чтобы свести людей с ума. Но не Кейла. Он был совершенно в здравом уме, когда сидел в карете по дороге на очередной неприятный праздник, чтобы пообщаться с элитой, и обдумывал плюсы и минусы удара будущего короля по голове бутылкой вина. Плюсы, больше никаких снов, никакого Альберу, никаких разочарований. Минусы ,измена, казнь, разоренная семья. Он глубоко вздохнул и уставился в окно, полностью игнорируя любопытный взгляд Басена. Он знал, что его брат в последнее время задавался вопросом о его поведении, но у него не было объяснения. Кейл предпочел вести себя сдержанно, прежде всего, что означало, что он меньше разыгрывал на публике и в основном искал изолированные места, чтобы мирно отдохнуть. Для Басена, который полностью ожидал, что ему понадобится поводок, чтобы удержать Кейла от переворачивания стола или двух, это, вероятно, было несколько тревожным поведением. Ему действительно не нравилось беспокоить Басена. В этом тоже была вина Альберу. Какой мудак. По сути, хаотичные мысли Кейла не успокаивались в течение двух недель, и он был до смерти напуган возможностями, лежащими на тернистом пути впереди. Это отражалось и в его снах. За исключением своих снов, он искал утешения в своих хаотичных мыслях из источника хаоса. Это и просто неприличное количество секса. Просто слишком много. Когда он чувствовал тревогу и хаос, секс был действительно хорошим выходом. Обычно он не стеснялся пороков, которые его сны могли предложить ему, потому что они были просто снами. У каждого был случайный сексуальный сон. Это был личный опыт только для него самого. Но что, если это не так? Если Альберу Кроссман действительно был тем же Альберу из его снов, то все то, что они делали вместе… Кейл мрачно посмотрел на пейзаж, когда они приблизились к месту проведения мероприятия. Конечно, сегодня был дворец кронпринца. И ,конечно же, пейзаж, который он никогда раньше не видел за всю свою жизнь, выглядел знакомым, как тыльная сторона его ладони, учитывая, сколько раз он был здесь во сне. «Я действительно должен убить этого ублюдка.» Это было другое дело. Кейл знал, что он не стоял за снами. Но если Альберу из сна был еще и реальным Альберу, это означало, что этот ублюдок чертовски хорошо владеет магией. Кейл мало что знал о магии, но, учитывая, что в этом инциденте участвовали только две стороны, и одна из них владела магией, а другая знала, что он этого не делал… Что ж, измена казалась ему все более и более привлекательной, чем больше он обдумывал ее. Он никак не мог понять, почему Альберу решил манипулировать его снами, но это, блядь, не имело значения, когда убийство было гораздо привлекательнее. Тем не менее, это место предоставило Кейлу уникальную возможность. Он вел себя относительно хорошо, когда их пригласили в бальный зал, лишь немного насмехаясь над людьми, которые ему не нравились, и, как и следовало ожидать Басену, Кейл извинился так быстро, как это было возможно, и исчез в толпе. Кейл направился к западному балкону, игнорируя яркие воспоминания о танцах в этом самом зале во сне. Он не обращал особого внимания ни на кого, только на свою цель. В ту же секунду, как он добрался до балкона, он закрыл и запер за собой двери и мрачно посмотрел на неприметный уголок, которым никто особо не должен интересовать. Его пальцы дрожали, когда он нашел знакомый рычаг и услышал щелчок, когда механизм начал работать. Кейл уставился на открывшийся туннель. Его дрожащая рука упала на бок, а ноги под ним ослабели. Он знал, куда ведет туннель. Несмотря на свою уверенность, Кейл допускал разумные сомнения. Может быть, все это действительно было лишь сном. Возможно, его воспоминания сыграли с ним злую шутку. Он использовал гнев как причину, чтобы не позволить себе размышлять о любых других эмоциях. Кейл внезапно почувствовал ,что его сердце разбилось . Обо всем остальном он мог догадаться. Альберу выглядел точно так же, как в его снах, но кто не знал внешности наследного принца, который скоро станет королем? Он узнал территорию дворца, но она не была уникальной. Любой мог догадаться, как может быть выглядит дворец. Рациональность ускользнула из его мыслей, пока он смотрел на туннель. У него не было абсолютно никакой причины знать точное местонахождение секретного прохода во дворце наследного принца. Его губы дрожали, а глаза болезненно защипало. В оцепенении он вошел в туннель и закрыл за собой дверь. Внутри было темно, но он знал, куда идти. Там, где закончился туннель. Садовый лабиринт встретил его затуманенные глаза, когда он вышел, и он действительно думал, что вот-вот рухнет. …почему бы и нет? Он ведь был здесь один? Кейл прошел через лабиринт, закрыв проход. Он не чувствовал ног под собой. Ничто не казалось реальным. Черт возьми. Он позволил ногам подогнуться и рухнул на траву, уставившись в вечернее небо с бурлящей внутри горечью. Он действительно влюбился. Это был просто глупый сон, но он влюбился в человека, которого там встретил. Он тосковал по снам, когда они не приходили. Он знал, что его Альберу ненастоящий, и ему было все равно, потому что он был влюблен и был счастлив. — ...наверное, я был для него большой гребаной шуткой... ,— Кейл почувствовал жалкий комок в горле, пряча лицо руками. ,— Надеюсь, ты хорошо посмеялся, ублюдок. Его дрожащие слова не могли даже вызвать должного гнева. Его сны были реальными. Кто-то вроде Альберу, вероятно играл с ним все это время. Наверное, над всем этим он здорово посмеялся. Видеть, как Кейл лыбится от любви, как отчаянный пес. Насколько, черт возьми, жалким он стал? Кейл издал глухой смешок. Он не был глуп. Он знал, что не представляет никакой ценности как романтическая мишень. Даже в грёбаных снах их отношения не могли быть достоянием общественности из-за того, насколько он был никчемным. Он был бесполезным инструментом для этого больного ублюдка, чтобы развлечься. Он знал, но смог отсрочить эти жалкие чувства одним взмахом руки, что все это может быть сном, просто разозлись, просто избегай этого. Кейлу нужно было знать наверняка. Теперь, когда он это понял, он чувствовал себя ужасно и использованным. Звук хрустящей травы поблизости дал ему понять, что кто-то приближается, но Кейл не хотел видеть кто это. Не хотелось даже говорить с ним. Он бы лёг здесь и притворился мёртвым, если бы пришлось, но сейчас он не собирался ни с кем разговаривать. — Кейл Хеньютуз. Кейл вздрогнул, все его тело напряглось от слишком знакомого голоса. Он не был готов. Может быть, позже, когда он действительно посвятит себя идее совершить измену. Или после того, как он найдет способ жить вообще без сна. Может быть, после того, как он избавился от мучительной боли в груди, которую тянуло к этому голосу. — …отвали. ,— он горько сплюнул. Он скрывал свое лицо от мира и оставался неподвижным на траве. Как жалко он должен выглядеть. Определенно стоит посмеяться. Однозначно не стоит любить. Мучительная боль грозила сокрушить его. Звук травы, когда человек приблизился и присел рядом с ним, был совершенно неприятным. — …Кейл. В том, как он это сказал, был смысл. Эмоции, которые Кейл когда-либо слышал только в своих снах. Насколько жестоким он мог быть? Разве недостаточно было издеваться над ним, вторгаться в его мысли и соблазнять его? Зачем он пришел еще сыпать соль на рану? — Иди нахуй. ,— грубо сказал Кейл. Его сердце было не в себе, и он просто хотел убежать, но он не мог найти в себе силы. Несмотря на все его страдания и разбитое сердце, он все еще жаждал этого. Для него. В те моменты, когда он был просто его. Было приятно услышать, как он произносит его имя просто так. Насколько жестокой была любовь, заставившая его чувствовать такие вещи даже сейчас? — Нам нужно поговорить. Кейл горько рассмеялся, испытывая искушение забить на все это и прикончить этого ублюдка прямо здесь и сейчас. О чем, черт возьми, им нужно поговорить? Что он мог сказать, чтобы сделать это лучше? — Это не может продолжаться. Ой. Ой. Верно. Альберу был здесь не для того, чтобы сделать лучше. Надеялся ли он, что Альберу придет и успокоит его разбитое сердце, как во сне? Развеять все его сомнения и заверить, что их любовь действительно была настоящей? Он действительно думал, что не может стать более жалким, но он ошибался. Кейл почувствовал тошноту. Медленно и осторожно он сел. Он не посмотрел на Альберу и ничего не сказал. Он действительно не мог этого сделать. Не сейчас. Может быть, никогда. Все его тело казалось таким странным, расфокусированным, но он все равно двигался, медленно поднимаясь на ноги. — …Кейл? Он усмехнулся над замешательством в голосе Альберу. Как предсказуемо и глупо. Он многое знал об Альберу Кроссмане. Даже помимо снов. Конечно, он посмотрел на человека, о котором не мог перестать думать, на альтернативную личность человека, в которого он так сильно влюбился. Он знал, что у Альберу яркий и солнечный нрав, и он показывал, насколько проницательным он мог быть тогда, когда это было важно. Он знал, что Альберу мало что сделал для празднования своего дня рождения, а весна была для него тяжелым временем Он знал, что Альберу станет великим лидером королевства, потому что он всегда ставил правильные приоритеты на первое место. Кейл Хенитьюз никогда не будет правильным приоритетом. Нет, если только его не заменили кем-то совершенно другим, у которого действительно была какая-то внутренняя ценность. — Ага. ,— голос Кейла звучал грубо даже для него. ,— Ты прав. Он не бежал. Он не мог заставить свои ноги сделать это. Все, что он мог сделать в своем состоянии, было всего лишь один шаг вперед. Поскольку Альберу относился к тому типу людей, у которых были соответствующие приоритеты, он абсолютно не пытался его остановить. Кейл мог смеяться до першения в горле. Он действительно был предметом шутки, и это была действительно забавная шутка, которая продолжалась и не заканчивалась. Как жалко было то, что даже сейчас он страстно жаждал любовь Альберу, как он может быть таким идиотом, которым он был на самом деле?