Единство противоположностей

[Ёб твою мать, Ви,] — шипит энграмма, — [конченый долбоёб, куда ж ты, сука, лезешь?]       [Завали, Джонни,] — в ответ рычит наёмник, — [вот не до тебя сейчас!]       [Да тебе вечно не до меня и моих советов,] — не унимается рокер, материализуясь рядом с Ви, за укрытием, — [а я тебе, блядь, говорил, что это хуёвая идея!]       Наёмник бросает осуждающий взгляд на конструкт террориста и выглядывает из-за контейнера, за которым был вынужден спрятаться. Он собирался тихо обезвредить эту банду и получить, наконец, кровные энни от полиции, но напал отряд других бандитов и всё привычно пошло по пизде.       [Интересно, что не поделили эти ублюдки?] — по привычке уже рассуждает в голове Ви, зная, что будет услышан.       [А вот тебя оно ебёт?] — не унимается призрак, — [кажется сейчас, тебя должна больше волновать целостность твоей жопы.]       [Зачем, если за неё неплохо волнуешься ты?] — почти смеётся вслух наёмник, на откровенно охуевающее лицо Сильверхенда.       [Вы, корпораты, все такие отбитые дебилы с отсутствующим чувством самосохранения?] — притворно ласково пропевает слова рокер.       [Что ты, это только я такой особенный.]       Продолжать диалог Ви не стал. Он, наконец, смог выцепить в потоке мельтешащих бандитов просвет и зацепился сканером за систему электроснабжения. Шаг был рискованным, и предполагал нехилую нагрузку на процессор, но другого способа выбраться из передряги на ум не приходило.       [Хм, а вообще-то, идея неплохая] — отозвался Джонни ещё до того, как Ви успел обратиться к нему с планом напрямую. — [Главное, в процессе, шальную пулю не словить]. ***       [Какое слово во фразе «пулю не словить» ты не понял?] — Джонни адски зол на него, Ви это понимает по тому, как энграмма осыпается сотнями пикселей при каждом движении.       [Ну, кто ж, блядь, знал, что у одного из этих ублюдков будет оптика с тепловизором?]       Наёмник еле унёс ноги с заброшенного склада и сейчас весьма похуистически опирается на забор прилегающей территории в ожидании Деламейна. Руки его зажимают довольно говёную рану в боку. Кажется, пуля прошла на вылет. Как нельзя «вовремя» височный порт прострелило знакомой болью, и Ви, не сдержавшись, сдавленно простонал сквозь сжатые зубы. Интерфейс привычно посыпался пикселями, и перед глазами замигали предупреждения о программных сбоях.       [Ви?] — голос Сильверхенда тоже идёт рябью, как и он сам, но в нём, всё же, слышится неподдельное беспокойство. — [Так, пацан, не отключайся!]       Наёмник и рад был бы ответить, что он в порядке, но в глазах потемнело, и захотелось проблеваться, поэтому он только застонал и стал осторожно сползать по стене на холодный асфальт Найт-сити.       [Ви!]       Перепуганный взгляд энграммы — последнее, что увидел Ви перед тем как провалиться во тьму.       — Ну ёбаный ты нахуй! — Джонни ударяет кулаком об землю и, только когда конечность отзывается совсем неожиданной болью, понимает, что контроль над телом внезапно оказался у него. — Вот это фокусы… Блядь.       Перехватив управление, Сильверхенд, наконец, понимает, почему Ви отключился. Боль в простреле была адская, и это ещё меньшая из причин. Организму было откровенно хуёво: чип явно от скуки не страдал и стремился побыстрее выкосить «вредоносную опухоль», и ему было похуй, что за опухоль он принял родное для тела сознание. Мало того, что у Ви отказывала нервная система, так он и забыл уже, наверное, когда в последний раз спал. В этом, была и его, Джонни, вина.       Последние пару дней они (Ви) носились по Найт-Сити подобно белке в колесе. Много и без особых результатов. Никакой дополнительной информации про чип они так и не получили, и это, хоть и было их основной задачей, но не отменяло таких банальных потребностей как еда и вода. Нет, конечно, с деньгами проблем не было. Всё же сложно ступить в какую-нибудь подворотню в этом проклятом городе и не наткнуться на головорезов, над которыми так заманчиво будет помигивать ценник, выставленный бравыми полицейскими. Другой вопрос: где, блядь, найти время, чтобы просто-напросто остановиться и пожрать? Ви, хоть и бывший корп, себя мыслительными процессами на данную тему не утруждает: нет времени — нет жратвы.       Вот и получается, что выстрел в бок стал лишь финальным аккордом в этой симфонии саморазрушения.       Скатиться в ту же яму Джонни не даёт Деламейн, остановившийся точно напротив развалившегося на земле тела и приветливо распахнувший дверь в салон.       Сильверхенд кое-как соскребает тело, которое делит с наёмником, с асфальта и гордо доползает до машины. Заваливается он в неё далеко не так презентабельно: сил хватает только на то, чтобы уткнуться лицом в кожаные сидения и подтянуть ноги.       — Советую вколоть стимулятор, сэр, — знакомым искуственно-вежливым тоном заявляет ИскИн, и перед мужчиной открывается бардачок с лекарством.       Джонни к совету прислушивается, но тренированный годами борьбы с корпоратами слух замечает непривычный характер обращения от таксиста. Когда стимулятор начинает действовать он, всё же, начинает разговор:       — И давно я для тебя «сэром» стал, Дел?       — Прошу прощения, мистер Сильверхенд, но я не могу обращаться так фамильярно с человеком, которого едва знаю.       Террорист откровенно впадает в ступор и, кажется, даже не моргает пару минут, пока изумлённо смотрит на изображение Деламейна на экране.       — И как ты понял? — немного придя в себя, спрашивает призрак прошлого и откидывается затылком на сиденье автомобиля.       — Ви очень вежливый молодой человек и здоровается со мной, даже когда находится в критическом состоянии, — безропотно отвечает ИскИн, а Джонни впервые за долгое время искренне смеётся. — Доктор Вектор предупреждён о нашем прибытии.       — И о том, что Ви в отключке?       — Нет, но ему не понадобится много времени, чтобы понять, кто перед ним находится.       — Да ты, должно быть, шутишь! — Сильверхенд уязвлено фыркает и снова смотрит на изображение таксиста на экране. — Я живу в голове у парня уже пару недель. Я видел почти все его воспоминания и чувствую всё, что чувствует он.       — Но это не значит, что вы знаете его.       Такая простая по своей сути фраза совершенно выбила рокера из колеи. Он застыл памятником самому себе и уставился в пустоту, будто она сможет дать ответ на все мучающие его вопросы. И вообще, это она виновата во всём, что происходит с Найт-Сити и их маленьким симбиозом.       Сильверхенд, как бы плохо о нём ни отзывались, всё же не был последней сволочью. По крайней мере, он сам на это надеялся. Да, он был груб, эгоистичен, где-то даже самовлюблён, но всё же ему были знакомы понятия чести и заботы.       Он был достаточно наблюдательным, чтобы понять, что Ви — его полная противоположность. Парня любили не за харизму и гордую неприступность, которую обычно демонстрировал всем Джонни, а, как раз-таки, за его самоубийственную открытость миру. Если наёмник психовал, то до разбитых об стену костяшек, если смеялся, то до судорог в животе, если оплакивал близких, то так, что даже непрошибаемого террориста пробирало до самого нутра. Сильверхенд до сих пор плохо понимал, как этот парень смог так много лет проработать на Арасаку и не потерять себя, но в чём рокер был уверен наверняка, так это в том, что Ви — самый живой из всех людей, которых он когда-либо знал.       И Деламейн, грёбаный искусственный интеллект таксист, был абсолютно прав, Джонни его совсем не знал. И нет ничего удивительного в том, что даже проклятый ИскИн меньше чем за минуту распознал самозванца в теле.       На секунду Сильверхенд захотел трусливо попросить Дела сменить адрес назначения и поехать к другому рипперу. Конечно же, он никогда не признает этого вслух, но ему было стыдно смотреть в глаза Виктору Вектору. Не нужно быть Ви, чтобы видеть, как рипердок относится к парню. Сначала он даже думал, что Вектор испытывает к наёмнику романтические чувства, но став свидетелем пары коротких разговоров между этими двумя, понял, что их отношения намного выше такой пошлости.       Это выглядело и ощущалось как какое-то духовное родство, которое по всем законам мироздания не должно было существовать в таком отвратительном месте как Найт-Сити. Вектор и Ви были как отец и сын. Бесконечные починки и импланты в долг; немая забота наёмника, проявляющаяся в поисках новых противосудорожных для риппера; дружеские посиделки за бутылкой, внезапно, неплохого виски (Ви чуть душу Богу не отдал, чтобы её достать) и просмотром боёв (Ви далеко не фанат, но рад провести время со стариком), бережно собранных в чертогах воспоминаний.       Да, Сильверхенду чертовски стыдно, так как именно он сейчас убивал Ви. Конечно, он делал это ненамеренно, но менее неуютно себя чувствовать от этого рокер не стал. Пацан, что, может и неосознанно, спас его из лап «Арасаки», позволил снова почувствовать себя живым, сейчас умирал по его, Джонни, вине.       — Мы прибыли в пункт назначения, — объявил Деламейн и открыл дверь, за которой уже нервно топтался в ожидании Виктор.       — Давай, малыш, — рипер протянул руку и помог Сильверхенду выбраться из машины, цепким взглядом осматривая тело Ви на предмет повреждений. — Что же тебя всегда тянет умереть побыстрее?       — Понятия не имею, док, — фыркает призрак прошлого, и сдавленно шипит из-за того, что рана снова дала о себе знать. — Иногда я удивляюсь тому, что вообще смог дожить до такого возраста со своей-то удачей. То пулю словлю шальную, то энграмму террориста-рокера в мозгах пригрею.       Виктор не отвечает, но как-то странно заглядывает в глаза наёмника, от чего Джонни непроизвольно дёргается и понимает — Вектор всё понял.       — Неужели это ТАК очевидно? — недовольно фыркает Сильверхенд, когда доктор помогает ему устроиться в кресле. — Что меня выдало? Дышу не так? Голову не под тем углом держу?       Вик снова молчит, и теперь бывшему фронтмену становится действительно неуютно. Взгляд у риппера колючий, холодный, хоть руки его бережно штопают дырку в теле наёмника. Потому что тело всё ещё принадлежит Ви. Будь здесь сейчас Сильверхенд в своём теле, Вектор его бы даже осматривать не стал — выгнал бы взашей и даже глазом не моргнул.       — Это он словил пулю или ты куда-то его тело затащил? — наконец колко спрашивает Виктор, когда рана почти зашита.       — Он и сам неплохо справляется с тем, чтобы найти приключений на свою прекрасную задницу.       Вектор снова смотрит холодно, но не позволяет себе даже лишний раз кольнуть Джонни иглой, хотя, по поджатым губам видно, что уколоть, всё же, хочется. Взгляд у него тяжёлый, задумчивый и совершенно уставший. И уставший не от клиентов и работы, а от страха за Ви и за то, что когда-нибудь парень просто не сможет вовремя добраться до него и умрёт в какой-нибудь подворотне как блохастый уличный пёс. От того, наверное, в глубине его голубых глаз и плещется что-то похожее на благодарность. За то, что не позволил Ви истечь кровью, и пришёл именно к нему, а не какому-нибудь шарлатану с улицы.       Тишину между мужчинами можно ножом резать — настолько она густая и неуютная. Оба сверкают глазами друг на друга, и в какой-то момент всё же сталкиваются взглядами. Ви под управлением Сильверхенда выглядит искренне сожалеющим, и Вектор очень удивлён, от чего смягчается и заканчивает операцию уже не таким напряжённым.       Когда Джонни уже собирается соскочить с кресла, тяжёлая рука бывшего бойца без особого труда удерживает его на месте.       — Куда это ты собрался? — устало спрашивает рипер, но тон его, явно не терпит возражений.       — Отбуксирую тушку нашего мальчика в квартиру, закину в него таблеточки и уложу баиньки.       Вектор сначала многострадально закатывает глаза, потом устало трёт переносицу, и смотрит на Джонни/Ви так, словно разговаривает со шкетом, который пешком под стол ходит. Наконец, видимо, он всё же справляется с желанием дать человеку перед собой подзатыльник и вздыхает:       — Когда он ел что-то в последний раз? В квартире вообще есть жратва или там только бухло?       — Не переживай, папаня, — лицо Ви расплывается в сладкой улыбке от чего Вектор дёргается как от удара и смотрит в глаза подопечного ровно так, чтобы пробрало Сильверхенда. — Не помрёт пацан раньше срока, который ты нам выставил… — в этот момент риппер снова хочет что-то сказать, но Джонни останавливает его взмахом руки. — А уж чтобы он коньки не отбросил после, я позабочусь.       Виктор сделал сложное лицо и уставился на энграмму, завладевшую телом наёмника, нечитаемым взглядом. То ли свет так падал, что за очками ни черта не рассмотреть, толи док применил какую-то магию высоких технологий, но лицо его стало совершенно непроницаемым. Он пялился на Джонни пару мгновений внутренней борьбы, а потом, быстро сократив расстояние до собеседника, схватил того за локоть и заглянул точно в глаза, наклоняясь максимально близко, чуть ли не сталкиваясь своим носом с чужим.       — С чего это ты такой добрый, Сильверхенд? — угрожающе спокойно рычит рипер. — Помнится, ты чуть не рассёк парню башку, как только оказался в его теле, а сейчас строишь из себя рыцаря-защитника, убеждая меня в том, что тебе на него не похуй. Что ты спасёшь его, когда настанет время выбирать.       — Да, потому что мне действительно не похуй, и я действительно пожертвую собой, чтобы этот оболтус жил! — в ответ вспылил Джонни и назло упёрся лбом в очки Вектора.       — С хуя я должен тебе верить?       — А ты мне нихуя не должен Вектор! Как и я тебе!       — Зато ты должен Ви!       — И я верну ему долг! — Сильверхенд вырывается из захвата и, соскочив с кресла, отходит в сторону, тяжело дыша и нащупывая в карманах куртки Ви портсигар почившей пару дней назад куклы. — Ты думаешь мне в кайф ломать парню жизнь? Чувствовать, как каждый день ебучий чип выжигает ему мозг, принося ужасную боль! Да была бы моя воля, я его этими блокаторами дышать заставил, лишь бы это позволило ему протянуть хоть немного дольше! Но этот уёбок же хуй на всех клал! Он не пьёт таблетки, потому что, видимо, поскорее скопытиться желает!       — Ты нихуя о нём не знаешь!       — Да что ты, нахуй?! — Джонни бросается вперёд, роняя портсигар, и хватает Виктора за грудки, сильно встряхивая. — Я сижу в его башке! Да, может, я знаю его хуже как человека, так как мало общался с ним лично, но я, сука, буквально пережил некоторые его воспоминания прямо в его шкуре! Я, блядь, чувствовал кровь его лучшего друга на своих ладонях, я рыдал вместе с ним над его телом, и я чувствовал, как он умирает! Я сижу в его голове и знаю, как ему было хуёво с первого момента пробуждения на свалке и по сей ёбаный час. Думаешь, этот дебил бегает по городу, чтобы спасти свою жопу?       — Что ты несёшь?!       — Правду, Вектор! Он не хочет жить, он думает, что уже отжил своё. Этот долбоёб планирует пожертвовать собой, ради меня!       Рипер задыхается и сразу будто стареет лет на пятнадцать. Губы поджимает, стискивает ладони в кулаки и смотрит на Джонни своим самым печальным взглядом. Он им не пользовался уже лет тридцать, от того лицо немеет, а морщины проступают на лбу от нахумренных бровей, будто он хочет посоперничать с почившим «императором» Сабуро.       — Послушай-ка, старик, — наконец, спокойно обращается Джонни к риперу, поднимая с пола портсигар и закуривая. — Ты прав, я Ви, как ты, не знаю… И да, вы все с полувзгляда можете понять, что перед вами подделка в чужом теле, потому что мы, сука, с ним разные как небо и земля, как ебучие инь и ян, — Сильверхенд набирает полную грудь дыма и блаженно выдыхает его через нос, заставляя Ви выглядеть легендарным китайским драконом. — Но кое-что нас с ним объединяет. Уж не знаю, как так получилось, но мы ОБА готовы отдать свою жизнь в обмен на спасение друг друга.

***

      Деламейн, как знал, остался дожидаться его на парковке и любезно распахнул дверь, когда Джонни вышел из «Эзотерики Мисти», нагруженный новой порцией таблеток и парой сэндвичей с, мать его, настоящими помидорами. После таких выкрутасов, Сильверхенд готов даже в магию таро поверить, ибо как загадочная бабёнка умудрилась вырастить сей артефакт аграрного хозяйства в задымленном и загаженном Найт-Сити — загадка мироздания.       Бесцеремонно развалившись на заднем сидении (кажется Делу придётся почистить салон от крови, прежде чем приниматься за следующий заказ), конструкт, по праву нынешнего пилота в теле, развернул упаковку с едой даже до того, как авто тронулось с места, и с остервенением вгрызся в свой ужин. Только когда организм на одних инстинктах самопроизвольно проглотил пищу, не удосужившись прислушаться к команде «водителя» и прожевать, Джонни понял, НАСКОЛЬКО долго Ви ничего не ел, и от того прописать парню леща за такое безалаберное отношение к себе захотелось сильно. Но до того, чтобы прописывать пиздюлей самому себе, террорист был ещё далёк (тот случай с головой Ви и окном в его квартире — не в счёт), так что, дело откладывается до лучших времён. Если они настанут.       Всю дорогу до мегабашни номер 10 Дел хранит стоическое молчание, и Джонни даже кажется, что в голубых глазах искина, он разглядел презрение, но через пару мгновений раздумья рокер списывает всё на крошки в салоне (на кровь таксисту было плевать, он знал в каком городе решил осесть).       Распрощавшись с Деламейном, Джонни поднимается в квартиру в почти что идеальном настроении: желудок, в кои-то веки, не липнет к позвоночнику, утыканный обезболом организм не бьётся в агонии, и даже чип будто уснул в ожидании появления Ви.       Эта мысль, конечно, подпортила общее впечатление, но Сильверхенд отмахнулся от неё, как от назойливой мухи: пока он у руля, у наёмника есть шанс перевести дыхание.       В квартире на удивление прохладно. Рокер включает радио, и прислушивается к гитарному соло. С удовлетворением отмечает собственную песню и открывает бутылку, стоящую на столике. Это минералка. Дорогущая, судя по этикетке. Сильверхенд понятия не имеет, что она делает в этой квартире, но с удовольствием делает глоток. Когда он пил что-то без содержания алкоголя в последний раз? Загадка, покрытая мраком.       Организм удовлетворённо отзывается на живительную влагу и Джонни, наконец, чувствует себя по-настоящему живым, несмотря на то что одежда пропитана кровью и пылью. Запуская пятерню в короткий ёжик волос, мужчина даже не удивляется сыплющейся на пол пыли. Вместо этого, он недовольно качает головой и идёт в сторону душа, попутно скидывая с себя одежду       Осознание нагоняет рокера уже перед зеркалом, когда вместо своей собственной физиономии, он видит замученное лицо Ви. Сильверхенд искренне удивляется тому, насколько же на самом деле тонка грань между ними и как же просто забыть, что он сам в этом теле всего лишь паразит.       Паразит, уничтожающий наёмника, буквально съедающий его изнутри.       Желчь подступает к горлу. Джонни умывается и делает глоток воды из раковины, надеясь, что не пожалеет об этом позже. Ледяная вода капает с ресниц и подбородка на широкую грудь и скатывается вниз. Сильверхенд честно пытался не следить за каплями взглядом, но через секунду нравственных метаний посылает совесть нахуй (как он обычно и делал в прошлом) и, наконец, окидывает обнажённое тело изучающим взглядом.       Конечно, конструкт и так знал, что Ви красив и хорошо сложен. Первое было очевидно любому, кто хоть раз видел наёмника, а второе, напрямую, вытекало из его рода деятельности. В Найт-Сити сложно быть жирным, если ты не Декстер ДеШон и не родился с золотой ложечкой в жопе. Ви не попадал ни под одну из этих категорий, а если брать во внимание последние события, был даже изрядно тощим. Достаточно крупные мышцы обтягивает тонкая бледная кожа, будто вовсе без жировой прослойки, у горла выпирают острые ключицы, можно даже без особых усилий пересчитать рёбра.       В целом, наёмник сейчас представляет собой иллюстрацию к фразе: «хоть в гроб клади». И это очень не нравится Джонни. Он помнит парня из тех воспоминаний, что ему посчастливилось пережить. Ви был сильным, и ловким. Живым. Он и сейчас может с лёгкостью забраться в любое охраняемое помещение и выбраться оттуда, стянув у главаря трусы так, что даже тараканы не заметят чужака. Просто он перестал быть таким осторожным, а иногда и вовсе стал выходить на прямую конфронтацию один против целой банды. Меткие выстрелы электромагнитного пистолета не лишали врагов жизни, Джонни мог бы по пальцам пересчитать людей, которых Ви осознанно убил. Но с каждым днём наемник, будто всё глубже погружается в свой персональный ад, откуда ему будет лишь одна дорога — в крематорий.       Рокер неосознанно тянется рукой к щеке и осторожно касается кожи самыми кончиками пальцев. Едва заметная щетина колет подушечки, и Сильверхенд поддаётся соблазну, обхватывает шею ладонью и ласково оглаживает челюсть Ви. Вторая рука скользит к груди, и прежде, чем Джонни успевает одуматься, пальцы осторожно пробегаются по соблазнительно выпирающим ключицам. Рокеру приходиться сделать глубокий вдох и заглянуть самому себе в глаза. Отвечает зеркало, очевидно, глазами Ви — белые импланты с красными секторами сканеров. Джонни никогда не задумывался над тем, почему наёмник выбрал такие странные глаза, но сейчас они кажутся ему личным наказанием. Почему-то даже под управлением призрака из прошлого Ви сейчас выглядит невероятно беспомощным и нуждающимся в заботе. Сознание упорно отказывается воспринимать человека в отражении зеркала — как собственное тело.       Куда там Сильверхенду?       Ви был крупнее Джонни. Может не сильно, но на пару сантиметров выше, и уж точно пошире в плечах. И несмотря на превосходящие его габариты, рокер хотел оберегать парня как самое дорогое сокровище.       Когда это началось? Мужчина не знал ответа. Единственное, в чём он уверен, так это в том, что он наврал Ви, когда сказал, что наёмник не в его вкусе. В тот день в отеле «Пистис София», когда Ви искренне благодарил Сильверхенда за помощь, когда сказал, что прикрыл бы его от пули в битве, Джонни впервые за многие годы почувствовал себя нужным. Одиночество, сгрызающее душу рокера, отступило окончательно, а его место заняла жалость о том, что он может быть рядом только в качестве энграммы.       Сейчас глядя на испещрённую шрамами от пуль и ножей грудь, на которой поблёскивали военные жетоны, Сильверхенд позволил себе сделку с совестью.       Он, наконец, стянул со стройных ног штаны и осторожно провёл руками по бёдрам Ви, наслаждаясь мягкостью кожи. Взгляд сам собой упёрся в член наёмника, и, засомневавшись лишь на мгновение, он интуитивно обхватил его живой рукой. Серебряная упёрлась в край раковины, но Джонни больше не ловил галлюцинации, как после таблеток Мисти, и сейчас из зеркала на него смотрел просто Ви.       — О да, Винс, мы можем друг другу подрочить, но после этого я тебя навряд ли отпущу даже к шлюхе с Чпок-стрит.       Проведя на пробу рукой вверх-вниз, рокер с удовольствием отметил начавшее формироваться возбуждение внизу живота. К щекам и шее наёмника подступил горячий румянец, и Джонни с трудом удержался от того, чтобы закусить губу. Сейчас-то он очень чётко осознаёт себя в чужом теле, хоть и также получает удовольствие, но понимает, что с подобной картинкой Ви в воспоминаниях, Сильверхенд больше никогда не сможет смотреть на эти губы спокойно.       Через пару минут осторожных ласк член Ви уже налился кровью и лежит в руке призрака из прошлого почти так же приятно как любимый пистолет. Хотя, кого Джонни обманывает? Он бы с удовольствием прижал парня к стене и заставил бы его выстанывать имя Сильверхенда ему в губы, пока оргазм не выбьет из Ви весь воздух.       Ох, эти блядские губы. Рокеру потребовалось всё его самообладание, когда пацан полез целоваться к тому детективу-неудачнику. К чести самого Ривера, он наёмника оттолкнул. Конечно, вид побитого жизнью щенка от Ви выносить было адски сложно, но это, всё же, лучше, чем знать, видеть и ощущать, что какой-то мужик трахает его мальчика, пока сам Джонни немного умер 50 лет назад.       Губу рокер всё-таки закусил и сдавленно застонал, когда упёрся взглядом в отражение Ви. Парень выглядел как элитная кукла из «Облаков»: шальной взгляд, румянец на щеках, шее и даже груди, прикушенная пухлая нижняя губа и надсадное дыхание. Стон отдался в ушах, разумеется, голосом наёмника и это стало последней каплей в чаше терпения Сильверхенда. Он готов отдать свою серебряную руку за то, чтобы услышать этот стон, когда Ви будет в сознании. Желательно, конечно, чтобы он так стонал под ласками Джонни.       Рокер перестал сдерживать себя и стал покачивать бёдрами в такт движений руки на члене. Большим пальцем он то и дело стирал капельку смазки с головки, размазывая её вокруг. Тонкие пальцы наёмника сжимали ствол всё сильнее, и Сильверхенд тянулся второй рукой к горлу парня, ласково пробегаясь по линии челюсти и кадыку. После очередной фрикции Джонни пропихнул два пальца в рот Ви и чуть не кончил от одного только вида парня в таком положении. После этого конструкт уже не так уверен, в том, что в "Арасаке", пока наёмник там работал, не было охотников на его узкую задницу. Скорее уж очередь выстраивалась.       Но Джонни точно знает, что Ви никогда не спал с теми мудаками, на которых работал. Он видел его воспоминания и знает, что мужчин в постели наёмника было не так много, и всегда он был сверху. Так каково же будет подчинить этого гордеца и оттрахать его, вдавив своим весом в столешницу раковины?       Сейчас Ви покорен. Сильверхенд может делать с этим телом всё, что ему захочется, и от этого также сладко внизу живота, сколько и горько. Хочется, чтобы парень ответил, чтобы боролся за первенство, чтобы рычал в поцелуй, как он рычит, когда в очередной раз ловит шальную пулю. Хочется, чтобы в глазах у него сверкали искры жизни. Хочется, чтобы он жил, несмотря ни на что. Хочется впиться в пухлые губы поцелуем, укусить в плечо до крови. Хочется ощущать эти руки на СВОЁМ теле, потираться о член парня, пить жадно его вздохи и стоны.       Сильверхенд так хочет Ви, так хочет быть с этим пацаном, что никому не позволит причинить ему боль. Ради этого он готов воскреснуть и снова взорвать ебучую башню Арасаки. Он из-под земли достанет кого угодно, но Винсент, этот открытый, верный парень, которого, как и многих, Найт-сити переживал и выплюнул, будет жить.       Джонни прикусывает чужие пальцы, жмурится до белых пятен перед глазами, скользит ладонью по члену Ви быстро-быстро, чуть ли не подпрыгивает на месте, пытаясь обострить удовольствие ещё больше, поджимает пальцы на ногах и, наконец, с утробным пошлым стоном кончает.       Сперма пачкает руку и раковину, несколько капель падают на пол, а Сильверхенд упирается лбом в зеркало и надсадно дышит.       — Пиздец, — вырывается хрипом из груди.       Джонни делает усилие над собой и, стараясь больше не глядеть в зеркало, наконец, заходит в душ. Горячая вода смывает следы недавней перестрелки с волос и тела вместе со спермой. Будто ничего и не произошло. Рокер ласково оглаживает тело Ви, стирает особо едкие пятна, а в голове у него белый шум, будто процессор полетел от перегрузки чипом и связь с вешним миром нарушена. Оно и к лучшему.       Им нужно это в равной степени. Ви, чтобы, наконец, отдохнуть, как следует, Джонни, чтобы переварить, наконец, собственные чувства и смириться с ними. У Ви гель для душа с запахом моря, и Сильверхенд готов весь мир к ногам сложить, но увезти парня к океану. Куда-то, где нет корпораций, бандитов, фиксеров, баров, машин, шлюх, заказов… Только они вдвоём, шум и запах волн и звёзды, звёзды, звёзды.       Выйдя из душа, Джонни убирает все следы своего преступления. Выбрасывает испорченную футболку и засовывает в стирку остальные вещи. Шайтан машина жужжит, гудит и начинает работать, пока мужчина роется в шкафу в поисках чистых шмоток. Среди ёбаной горы рубашек и классических брюк (Серьёзно, Ви, ты же ёбаный наёмник. Нахуя тебе столько строгой неудобной одежды?) Сильверхенд выуживает древнюю как мир футболку с логотипом Самурая. Сил удивляться нет, поэтому он просто натягивает её и чистое бельё.       Бутылка с минералкой опять попалась на глаза, и Джонни допивает её в три глотка, запивая омега-блокаторы, любезно врученные Виктором на выходе из клиники. Радио он не выключает, а просто делает тише, закрывает жалюзи, скрывая трещины на стекле, и осторожно ложится на кровать, зарываясь носом в подушку. Лёгкие наполняются запахом Ви, и Сильверхенд стискивает ткань зубами, а рукой тянется к медальонам на шее.       Засыпает он под собственные завывания пятидесятилетней давности, доносящиеся из радио. Про предательскую, горячую слезу, сорвавшуюся из уголка глаз и расчертившую влажным следом щёку, он никогда никому не расскажет.