Горечь превосходства

Тяжело дыша, я мчусь вверх по лестнице, совсем не смотря под ноги. Кто бы мог подумать, что в собственном доме мне придется спасаться от преследования с явным намерением рассечь мою наивную пустую башку? Снова. Только вот теперь за мной гнались не правительственные агенты, как когда-то в детстве, а рассвирепевшее нечто, имевшее честь быть моим любовником. Он был сильнее и быстрее меня, правда, сейчас, будучи ослепленным своим приступом ярости, не особенно торопился, и больше внимания уделял не тому, чтобы как можно скорее сократить расстояние между нами и с ненавистью вцепиться в мое тело, неспособное к мощному сопротивлению, а крушению антуража. Отовсюду, где он ступал, летели вазы, книги, портреты и канделябры; я, слыша все это, с ужасом продолжал бежать в неизвестность без оглядки, вместе с тем ругая себя за то, что допустил настолько роковую ошибку, доверившись этому психопату. Похоже, негативный опыт прошлых отношений ничему меня не научил. Однако теперь все было в сотни раз хуже. Очутившись в комнате, начинаю потерянно метаться в незнании, куда себя деть. Я до такой степени напуган, что готов прямо сейчас выпрыгнуть в окно, но при таком расстоянии от земли перелом неизбежен, и так или иначе это зверье не позволит мне избежать своего неоправданного наказания. Вот к чему привело решение расстаться с этим, как казалось поначалу, понимающим, до безумия эмпатичным и утонченным романтиком. Не проходит и минуты, как обезумевший урод появляется в арочном проеме, вместе с тем перевернув попавшуюся под руку небольшую полку с книгами и декором. Я беспомощно застываю, как и мгновениями до, пока он, впившись в меня своим тяжелым, исполненным яростного порыва взглядом, нарочито медленно движется вперед. Наведя достаточно ужаса, он наконец безрассудно набрасывается на меня с криком, словно варвар. Секунда – и я отлетаю к стене, нехило ударившись головой. Еле удерживаюсь на ногах. Перед глазами все мутнеет, а его противный вопль все еще звенит в ушах. Не оставив возможности хоть немного прийти в себя, он вновь перемещается ко мне рывком и бьет кулаком в стену, прямо в нескольких миллиметрах от моего лица. И это оказало на меня отрезвляющее воздействие. К счастью, нож, затянутый за пояс, не выпал при ударе, и теперь, видя, как мой мучитель замахивается для новой атаки, уже намереваясь заехать мне по лицу, я решительно достаю его и прерываю это действие одним подлым, но техничным движением. Он исступленно замирает и слегка отшатывается назад, опустив взор на кровоточащую ткань рубашки под ребром. Нет, с меня достаточно твоих жестоких ударов и вынужденной болезненной привязанности. Я боялся этого больше всего на свете, а теперь, в полной мере распробовав яркий вкус расплаты, без всякой жалости вынимаю лезвие из его плоти, но лишь затем, чтобы ранить еще раз, теперь с большей уверенностью и глядя в самую глубину этих потерянных обескураженных темных глаз. Настала моя очередь победоносно кричать, бессердечная ты мразь. Мне еле удалось прийти в сознание после этого терпкого тревожного сновидения. Когда я нахожусь в стрессовом состоянии, нередко во снах являются картины темного прошлого, и эту, увы, приходилось проживать вновь уже не впервые. При нынешних условиях этот сон не вызывал ни капли удивления. То, что меня вчера хотели изнасиловать, вернуло мое подсознание к мрачным былым денькам, когда я регулярно позволял этому случаться. Это тяжелое воспоминание было связано с Витторио – моим бывшим пылким партнером, с которым я встречался еще в те времена, когда жил в Дрездене и обладал человеческой сущностью. Наше знакомство состоялось самым банальнейшим образом: мы пересеклись на одном светском мероприятии, посвященном различным видам искусства. Он был писателем, поэтому обольщение меня не составило ему никаких усилий. Несколько эффектных фраз – и вот мы уже разговорились по душам о словесном творчестве, решительно пробуем изысканные сорта вин, а по мере опьянения и неосознанно озвученных откровений моя впечатлительная сентиментальная душонка уже плавится от того тепла, что он мне даровал в ту ночь. Позднее мы поехали ко мне, и, влекомые страстью, сошлись телами воедино. Наутро он вел себя как ни в чем не бывало, после этой истории еще некоторое время мы успешно имитировали друзей-аристократов, чему я был несколько рад, ведь у меня появилась возможность узнать о нем как можно больше и познакомиться с его кругом общения, что состоял в основном из влиятельных господ, приобщенных к культурной деятельности. Жаль, что на тот момент мне не удалось узнать ничего о его темных тайнах. Все же Витторио был решительнее в своих намеках и ласках. Мы переспали еще не раз, якобы без обязательств. В действительности я знал, что он специально оттягивал момент, также познавая меня, решая, заслуживаю ли я его любви и возвышенных речей. Признаться, поначалу я был так сильно им очарован, что мне казалось, что я больше не нуждаюсь ни в чем другом – только в его обществе. Поначалу у нас все складывалось трепетно и прекрасно, прямо как в лучших любовных романах, написанных талантливыми современниками. Мы регулярно выходили в свет на самые грандиозные представления и балы, он знакомил меня со множеством интересных людей, охотно декламировал мне свои творения и делился новыми рукописями, говорил, что я – самое прекрасное создание на свете, и каждую ночь мы утопали в объятиях друг друга. Перемены в нем поначалу были не слишком заметны и непонятны. Увы, я настолько не уважал себя, что не видел ничего предосудительного в его скрытности, нервозности, временами проявлявшейся, в участившемся употреблении алкоголя. Я понимал, что всем бывает тяжко, и просто переживал эти моменты рядом с ним, пока однажды не отважился настойчиво попросить его рассказать о своих проблемах. Выяснилось, что тот заядлый кутила-картежник проиграл практически все свое состояние, и оттого стал сам не свой. Я начал его утешать и пообещал, что в этом вопросе он может рассчитывать на меня. Уплатил все его долги, а помимо этого мне еще и хватило дурости сказать, что для него не жаль никаких денег. Я буквально заявил «будь моим очаровательным расточителем». И он принял это предложение. Впоследствии на него были потрачены огромные суммы, но это не сравнится с тем, как много моих нервных клеток он уничтожил. Странность в поведении никуда не исчезла и стала ощущаться даже явственнее, поскольку теперь Витторио мог позволить себе дорогие наркотики. Он и до этого был наркоманом, чего я никак от него не ожидал и был безумно разочарован; тогда мы впервые сильно поругались. Но одно романтичное извинение с цветами и ложными обещаниями – и я растаял. Никогда не мог подолгу злиться на тех, кем безумно дорожу. Однако, когда позднее я узнал о его изменах, мне просто снесло крышу. Казалось, до этого момента я еще ни на кого так не кричал. И в разгар этого конфликта он позволил себе меня ударить, а после – жестко трахнуть в подтверждение своей безграничной «любви». Это было ужасно больно и обидно. После мы не виделись достаточно долго. А когда этот убогий шлюхан явился ко мне, чтобы попросить прощения (скорее уж по той причине, что он похерил отношения с другими своими спонсорами), я не нашел в себе сил отвергнуть его. Сейчас просто понять не могу, как после пережитого у меня могла остаться привязанность к нему. Я ведь даже скучал. После этого романтическая идиллия возобновилась. Он безнадежно раскаивался и винил себя за содеянное, либо же только делал вид, что искренен в своих чувствах. Но, как и полагается, все хорошее быстро исчезает из моей жизни. В дальнейшем сценарий возобновился: мы ругались из-за его зависимости, пристрастий к азартным играм и полной деградации. За то, что я беспокоился о нем всей душой и хотел вытащить из этого болота, меня били и озлобленно трахали. Я просто боялся порвать с ним, ведь знал, что он непременно захочет убить меня на месте, либо просто не позволит этому случиться и продолжит изводить меня своим непостоянством и насилием. Однажды я наконец признался себе в том, что было крайне неразумно считать этого павшего прямо на глазах человека смыслом жизни, незаслуженно прощать его и обеспечивать беззаботное существование, полное сомнительных удовольствий, еще больше разрушавших его. Я больше не видел в нем того одухотворенного искреннего любовника, готового пойти ради меня на любые жертвы. Его никогда и не существовало. Что ж, если то была временная роль для того, чтобы заполучить мое доверие, то из Витторио вышел бы прекрасный актер. В тот вечер, когда я наконец предложил расстаться, все сложилось так, как я и предполагал. Очень глупым решением было делать это у себя дома, где нас никто не увидит и не услышит. События моего сегодняшнего ужасного сна – подлинное воплощение того злополучного момента, в точности до мельчайших деталей. Этот самый нож, можно сказать, спасший мне жизнь, я подхватил по пути случайным образом, когда удалось оторваться от него на значительное расстояние. И нет, эта тварь не умерла в агонии. К сожалению. Даже при такой ситуации я не смог этого допустить – меня охватила паника, я начал останавливать кровотечение. Тогда очень кстати в поместье вернулся мой преданный управляющий, который помог обработать его рану. Он был в курсе всей ситуации, и мог бы предотвратить это безобразие, если бы приехал несколькими минутами ранее, но... что вышло, то вышло. Самое главное, что он поклялся молчать о произошедшем, и я глубоко ценю это. А парочка ножевых, как ни странно, вынудила Витторио смириться с тем, что я его не выдерживаю и более не собираюсь. Он так и не смог сказать что-либо еще после инцидента, и впредь никак не напоминал о своем существовании; к счастью, эта история не возымела никаких страшных последствий для меня. Когда он пропал из моей жизни, я почувствовал себя гораздо лучше. И еще лучше, когда от наших общих знакомых узнал, что он покончил с собой путем передозировки, в основном из-за того, что был обречен на прозябание (как оказалось, о его бедственном положении узнали многие). Можно упрекнуть меня в жестокости, но я посчитал и до сих пор считаю, что он заслужил такого конца. Закончив предаваться не самой приятной ностальгии, я захотел прогуляться и осмотреть окрестности, подумав, что надо хоть с чего-то начать свой новый день бесцельного существования в заложниках. Вполне вероятно, что позже мне не позволят этого сделать, но сейчас дверь комнаты не была заперта, и я, осматривая незатейливое пространство, оформленное в идентичном с моей комнатой стиле, спускаюсь вниз. Забрел в просторный обеденный зал, где за столом в центре восседала тройка амбалов (честно, до сего дня не доводилось видеть призрачных настолько внушительного телосложения), призванных контролировать каждое мое передвижение. Они болтали о чем-то своем, параллельно играя в карты и постоянно подшучивая друг над другом. Довольно беззаботно у них проходит рабочая смена, аж завидно. Либо же сегодня мне посчастливилось выбраться из комнаты в тот период, когда они решили взять перерыв. Стоило одному из них ощутить мое присутствие, как все тотчас же сменили фокус внимания, уставившись на меня, словно на диковину из музея. Их грубые недоумевающие рожи вызвали моментальное отвращение. - Ну и дела... я ожидал от Доминика чего угодно, но никак не того, что он похитит монаршую особу. – говорит незнакомец с мерзкой ухмылкой. - Так вы, балбесы, даже не удосужились поглядеть на меня исподтишка или спросить у своего босса, кого вам полагается охранять? А вы тупее, чем я думал. – чувство неприязни развязало мне язык. - Попробуй сбежать, и убедишься в обратном, сучка-белоручка, - не остается в долгу мой собеседник, - Твое счастье, что господин запретил всяческое насилие в отношении тебя. - Радует, что у вас хотя бы присутствует чувство верности приказам хозяина. Послушные песики. После этого я, мгновенно потеряв к ним всякий интерес, направляюсь к выходу, но в дверях мне преграждает путь уже другой туповатый напарник. Он впился в меня взглядом так, словно готов был ударить. - Сейчас ты явно не в том положении, чтобы смотреть на всех свысока. Со вчерашнего дня ты перестал быть Величеством и превратился в безвольную личную шлюху, думаю, это обязывает тебя спуститься с небес на землю, поскольку ты абсолютно беспомощен в данной ситуации. - Мое достоинство выше любых обстоятельств, и я никогда в жизни не приму правила подлой игры. Даже если теперь в чьей-то системе иерархии я признан персональной шлюхой, поверь мне, это будет более престижным статусом, чем рядовой, призванный следить за ее безопасностью. А теперь съебись с моего пути, недалекая челядь. Крайне осмелев, я толкаю его изо всех сил, и он отшатывается, потому что не ожидал такого выпада. В ином случае мой всплеск недовольства никак не сказался бы на нем и вызвал только смех. После прохожу мимо, продвигаясь к выходу из дома, и слышу, как он снова материт меня, а затем говорит своим напарникам, что присмотрит за мной. Не знаю, что произошло со мной в этот момент, но мне было совсем не страшно от вероятности получения ответного удара. Как показал мой опыт, несдержанные мужланы с поруганным эго чаще всего так и поступают, забывая о последствиях. Вдохнув свежий воздух прохладного утра, сразу начинаю чувствовать себя чуточку лучше. На мгновение даже показалось, что теперь меня не сковывает негативная энергетика этого проклятого браслета. Внезапно я настолько проникся эстетикой этого небольшого внешнего мира, что почти перестал обращать внимание на следующего за мной придурка, который сейчас больше всего желал скинуть меня с обрыва. Но меня не пугал и этот вариант событий, поэтому я проследовал к самому краю каменной платформы и расположился там, устремив взгляд на медленное течение синеватых облаков внизу. Что странно, здесь не было никакого подобия солнца, а небо выглядело бесцветным и застывшим, словно перед дождем, прямо как я люблю. В голове промелькнула не слишком хорошая мысль – если мне удастся выбраться отсюда и наказать ублюдка Доминика, я непременно отберу у него это владение в свое пользование. Ну а если же этому не суждено будет сбыться, придется отчаянно прыгнуть в эту неизвестность... когда-то давно доводилось читать о том, что в призрачных подпространствах таким образом многие умирали. Сейчас мое бытие складывалось настолько паршиво, что смерть казалась не самым худшим исходом. В эти моменты внезапного умиротворения я задумался в первую очередь о своих близких. О том, как невыносимо скучаю по Вильгельму, о том, что он и моя семья также могут оказаться под угрозой, а я и вовсе об этом не узнаю. Как они там, все ли с ними в порядке, насколько сильно переживают по поводу моей пропажи, что намерены делать, и с какой долей успеха им удается подобраться к истине?.. Я просто обязан попытаться самостоятельно выбраться отсюда, но под надзором стражи найти хоть какие-то лазейки будет нелегко. Более того – я обессилен и не владею искусством телепортации. Оно в принципе доступно немногим. Очень хотелось бы рискнуть, но еще больше хотелось сигануть в эту пропасть без раздумий прямо сейчас. От самодеструктивных размышлений меня на секунду отвлекли басистые голоса моих новых знакомых. Они курили, стоя чуть в отдалении, бурно обсуждали меня не в лучшем свете, а затем переключились на дела насущные. Совсем не хотелось вникать в эту пустяковую болтовню. В другом случае, быть может, стоило прислушаться к ним, но точно не сейчас, когда один из них здорово ущемился с моей пакостной выходки и то и дело пытался задеть меня, думая, что я сижу весь во внимании. Их сборище рассосалось, как только Доминик прибыл на территорию. Призрачный переговорил с ними, не упустив возможности расспросить кое-что обо мне. Понимая, что предстоит очередной неприязненный диалог, я тяжело вздыхаю. Вскоре он с осторожностью подсаживается рядом, и поначалу осматривает меня с головы до ног, словно свою бесценную собственность, не забывая при этом приторно ухмыляться своим грязным мыслишкам. Я же делаю вид, что полностью равнодушен к нему. Ровно до тех пор, пока он не начинает говорить со мной. - Вижу, Величество затосковало. Чтобы тебе не пришлось ежедневно бороться со скукой, могу предложить периодические прогулки по отдаленным вселенным, где тебе еще никогда не приходилось бывать. - Неужели еще неясно, что ты мне противен? Ни о каких романтических вечерах не может быть и речи. - Неужто я тебе совсем не нравлюсь? Ни за что в жизни не поверю, за тебя говорит бескрайняя гордость. - Я очарован лишь одним человеком, и ты прекрасно знаешь, кто это. Я буду верен ему до самой смерти. - Хейс не может быть настолько хорош. Никогда бы не подумал, что кто-то способен романтизировать такого невзрачного персонажа. Кстати, о смерти, наверняка, наблюдая за этими безмятежными видами, ты преисполнился отчаянным желанием сброситься с участка? - Разумеется. Всяко лучше, чем видеть твою самонадеянную тошнотную физиономию. - О, не упрямься, я знаю, что ты имеешь суицидальные наклонности, и помышлял бы об этом в любом случае. Да что там, все твое королевство знает о том, как сильно ты себя ненавидишь. - Выжил я явно не для того, чтобы мириться с твоим обществом. Знай, мое презрение к тебе не имеет границ. Рано или поздно ты подохнешь по воле тех, кто любит меня. - Твое упрямство и бесстрашие невероятно заводят, но советую не пренебрегать моей милостью. Не будь глупцом, напоминаю, что у тебя есть все шансы обрести свободу на основе взаимовыгодной сделки. У меня присутствовала мысль о том, чтобы выйти на связь с близкими путем хитрости, согласившись на его условия, однако наивно было бы полагать, что он позволит этому просто так случиться. Я ничего не смогу скрыть от призрачного, который смог подобраться настолько близко ко мне и отобрать самое ценное. По крайней мере, сейчас. - И опять ты за свое. Если я до безумия очаровал тебя, то будь добр, исполни одну несущественную просьбу: оставь меня в одиночестве хотя бы до конца этого дня. - Сегодня я пребываю в хорошем расположении духа, поэтому не посмею тебе отказывать в этой мелочи, - Доминик растягивается в мерзостной широкой улыбке, - Но и ты не забывай идти на компромиссы хоть иногда, если не хочешь, чтобы дальнейшее твое проживание здесь стало сущим кошмаром. То, с какой легкостью он согласился избавить меня от своего назойливого присутствия, просто поразило, но легче совсем не стало. Я вслушивался в постепенно отдаляющиеся шаги, в ритме которых также ощущалось неизменное подлое господство, и вместе с тем меня наполняло неистовое желание уничтожить его.